». Но какими словами и, главное, в каком тоне беседовать с этим человеком, Момуар Чача не представлял. Впрочем, незнакомец неплохо сам владел ситуацией. Раскрыв свой саквояжик, он покопался в нём и высыпал на стойку горсть серебряных и медных монеток — не слишком большую, но достаточную, чтобы разрешить по крайней мере один из мучивших хозяина вопросов. Поскольку клиент с деньгами — это клиент с деньгами, как бы он там ни выглядел, Момуар Чача изобразил на лице улыбку и осведомился:— Что будем заказывать?Он практически не сомневался, что гость потребует спиртного — самого крепкого, что у него есть. Но тот ткнул пальцем в тёмную шершавую доску, на которой мелом писалось сегодняшнее меню, и бросил:— Всё это.— Всё? — с некоторым сомнением в голосе уточнил Чача. — Так-таки всё?— Ну да, — ухмыльнулся гость. — По большой тарелке каждого блюда. И не жалей подливы.«Почему бы и нет? — меланхолично подумал Чача. — В конце концов, каждый имеет право на маленькие чудачества — если в состоянии за это заплатить». Он просунул голову за занавеску из крупных деревянных бус, отделявшую бар от кухни, и крикнул:— Шматта, тащи сюда салаты — по тарелке каждого, и разогрей жареную рыбу!— Подливу, подливу не забудь, — напомнил гость.— Обязательно, — успокаивающе кивнул Чача. — Может быть, пока чего-нибудь выпить?Посетитель помотал головой.— Сначала еда.С салатами он расправился играючи — не прошло и трёх минут, как обе тарелки были пусты и, кажется, даже вылизаны. Хозяин харчевни едва не присвистнул от удивления — порции он подавал отнюдь не лилипутские. К этому моменту подоспела и рыба — Шматта вынесла здоровенную глиняную миску, полную аппетитных золотистых карасей, и судок с подливой, знаменитым сырно-яично-петрушечным соусом, личным изобретением хозяина. Незнакомец радостно потёр ладони и с остервенением захрустел карасями. В этот момент он был до жути похож на огромного разбойного кота, вернувшегося с полной кровопролитных драк и любовных приключений прогулки и дорвавшегося, наконец, до своей миски. Рыба была уничтожена в мгновение ока, после чего гость поднял судок с соусом и опрокинул его в свой рот. Момуар Чача, глядя на это, только крякнул.— Ну а когда же принесут всё остальное? — как ни в чём не бывало осведомился посетитель.«Духи предков, неужели ему мало?!» — подумал хозяин.— Жаркое будет готовиться минут двадцать, — предупредил он.— Годится. А пока…— Выпить? — с готовностью подхватил Чача.— Нет. У вас ведь наверняка ещё остался салат? Тот, что с раками и шампиньонами, особенно хорош. Я бы съел ещё парочку тарелок.— Парочку?! — недоверчиво переспросил Чача.— Да. Только майонеза надо бы побольше.— Шматта!— И вот ещё что, любезный. — Незнакомец перегнулся через стойку и наставил на хозяина палец. — Готовьте жаркое… Ну, скажем, сразу порций пять, ладно? Чтобы мне лишний раз не ждать. Договорились?Между тем кухарка принесла салат. Теперь гость ел уже не торопясь, смакуя каждый кусок. Да и было что смаковать! Раки, креветки, крупные оливки без косточек были перемешаны с тушёными грибами и мелко нарубленными бананами, обильно политы сверху горячим маслом с пряностями и чесноком и заправлены майонезом. Глядя на ритмично двигающиеся челюсти обжоры, Чача вдруг заметил нечто странное. Он крепко зажмурил глаза и помотал головой, а затем вновь уставился на незнакомца. Да, несомненно, — порезы на его лице и руках заживали со страшной скоростью! Прямо на глазах у хозяина широкая свежая царапина на щеке побледнела и исчезла, даже не успев покрыться корочкой запёкшейся крови.— Хорошее питание — основа выживания! — подмигнул гость, заметив оторопь Чачи. — Как там моё жаркое?— Почти готово! — откликнулась с кухни Шматта.— Найдите посуду побольше! — распорядился незнакомец.Тарелки, подходящей по размерам для пяти порций, на кухне не оказалось. В конце концов хозяин, плюнув на приличия (благо, кроме этого фантастического обжоры, в харчевне больше никого не было), притащил целиком казан, в котором оно готовилось. Гость, одобрительно пробормотав «вот это по мне», с новыми силами набросился на еду.— Он, случайно, не лопнет здесь? — шёпотом спросила Шматта у хозяина.— Если даже и лопнет… — философски пожал плечами Чача, — он так хорошо заплатил, что имеет на это полное право.Наконец, с мясом было покончено. Гость выпрямился на табурете и закрыл глаза. Хозяин переглянулся с поварихой. Обжора застыл в совершенной неподвижности, даже дыхание, казалось, не колышет больше его грудь. Момуар Чача тихонько откашлялся:— Эй, любезный… С тобой всё в порядке?Глаза гостя открылись.— О, бесспорно! У вас очень хорошо готовят. Просто превосходно, я бы сказал. Честно говоря, с удовольствием повторил бы свой заказ, но время поджимает. Скажи-ка, старина, — тут он наклонился к хозяину, оказавшись с ним нос к носу. — У тебя есть задний проход?Чача вздрогнул и напрягся, подозрительно вглядываясь в незнакомца.— А, ты имеешь в виду чёрный ход! — с неописуемым облегчением воскликнул наконец он. Шарившая под стойкой в поисках дубинки рука обмякла.— Ну да, — посетитель недоумевающе посмотрел на него, а потом вдруг насупился. — А ты чего подумал?!— Чёрный ход там, — торопливо указал хозяин в сторону кухни. — Но…Странный незнакомец перехватил одной рукой саквояжик и трость — и с лёгкостью перемахнул через стойку. Момуар Чача был настолько поражён, что не произнёс ни слова протеста, когда гость хозяйским шагом протопал через всю кухню и скрылся в ночи. «Готов спорить на что угодно, ни один человек не смог бы не то что прыгнуть — даже просто двинуться с места, съев столько, сколько этот парень. И тем не менее я своими глазами видел это!».Если бы Чача мог наблюдать за Иннотом и дальше, он был бы поражён ещё больше — потому что каюкер, выйдя из харчевни, направился прямиком к стене ближайшего дома. Засунув трость в саквояжик и взяв его в зубы, он с ловкостью ящерицы вскарабкался на высоту пяти этажей и, не меняя темпа, исчез в лабиринте печных труб, слуховых окон и водостоков — в том самом особенном мире чердаков и крыш, который зовётся у людей знающих Аппер Бэби, или Верхний Бэбилон. * * * «Тяжёлая Дума» буксировала круизный лайнер на тайную базу пиратов. Изенгрим Фракомбрасс перебрался на свой корабль. Пираты разбрелись по «Махагонии» и занялись мародёрством. На робкое возражение старшего помощника Хуак Даридуда резонно ответил: «Капитан сказал, что ему не нужны ваши шмотки? Это действительно так. Но за нас-то он решать не может, верно?» По старинной пиратской традиции, все трофеи надлежало собрать в одну кучу, после чего начинался делёж. Но наиболее подходящее для этого место, верхняя палуба, было обезображено фекальным обстрелом. Кто-то из пиратов предложил срезать кливер и расстелить его на палубе, но оставленный за старшего Даридуда решительно воспротивился этому. «Можете делать что угодно в каютах и кубрике — хоть разбирайте их на сувениры. Но такелаж и камбуз трогать запрещено. Приказ капитана», — добавил он. Ссориться с капитаном не хотел никто. В конце концов один из пиратов предложил соломоново решение — и обезьянцы, отобрав с десяток пленников, погнали их за водой и швабрами. Через некоторое время последствия обстрела с грехом пополам были ликвидированы. Вскоре на верхней палубе выросла гора награбленного барахла. Чего здесь только не было! Золото и драгоценности соседствовали с предметами гардероба и мебелью. Один из пиратов, отдуваясь, приволок из капитанских апартаментов антикварное кресло-качалку (командор Блэвэ болезненно сморщился) и во всеуслышание заявил, что готов испытать это чудесное приспособление прямо сейчас, если только найдётся дама достаточно смелая, чтобы составить ему компанию. Таковых, однако же, не обнаружилось. Вообще женщины подвергались значительно меньшей опасности, чем это принято считать: несмотря на свой необузданный нрав, обезьянцы всё-таки, как правило, предпочитали самок своего вида. Это, конечно же, не мешало запугивать пленённых дам, строя им глазки и отпуская двусмысленные комплименты. Многих пассажирок вскоре начала бить крупная дрожь. Известный своими противоестественными наклонностями Жирный оделил вниманием Леона Жаклеона, подмигивая ему и сладострастно причмокивая губами. Знаменитый артист только вздрагивал и плотнее вжимался в угол.Стоя на дне бассейна, Хлюпик изо всех сил вертел головой, пытаясь увидеть Адиррозу. Наконец, ему это удалось, и он осторожно, бочком, стал проталкиваться к ней поближе.— Ты как, Хлю? — шёпотом спросила его сипапок-кула, когда Хлюпик оказался рядом.— Нормально, — поморщился Хлюпик. — А ты?— Ничего. Слушай, ты можешь поджарить этих уродов прямо сейчас? — Она сверкнула глазами на обезьянцев.— Ничего не получится, — опустил голову Хлюпик.— Почему?— Для этого мне надо попасть в мою каюту и взять походную одежду.— Зачем?.. А, у тебя там какой-то талисман! — догадалась сипапоккула. — А без него никак не получится?— Нет, — признался Хлюпик.— Жалко… — протянула Адирроза. — А то бы мы могли уложить их всех и пережечь буксирный канат.— И что дальше? — пожал плечами Хлюпик. — Пираты наверняка расстреляли бы «Махагонию» из баллист, вот и всё.— Но надо же что-то делать! — сжала кулачки Адирроза. — Нельзя же вот так вот сидеть в этой вони и ждать неизвестно чего!— Запаситесь терпением, моя милая, — устало и чуточку снисходительно посоветовал ей сидевший неподалёку седовласый господин в некогда изящном голубовато-сером одеянии. — Возможно, когда они привезут нас на стоянку, шансов ускользнуть из их лап будет больше. А пока что — замечайте, куда мы направляемся.— Зачем? — пожал плечами Хлюпик.— Потому что обратный путь, каким бы он ни был, нам предстоит искать самим.— С этим проблем не будет. Я точно знаю, где находится Вавилон. — Хлюпик стиснул в кармане медный кругляш.И в самом деле, некогда купленный им талисман, небольшая монетка, являлся своего рода магическим компасом, всегда указывающим на другую такую же монету, хранившуюся в прикроватном столике в его квартире. Отправляясь в путешествие, Хлюпик захватил её с собой, а переодеваясь в обновки, чисто машинально переложил из кармана в карман.«И это единственная магия, которой я сейчас владею, — подумал он. — Вот ведь невезуха! Стоило только расслабиться, почувствовать себя в безопасности — и на тебе!»Адирроза прижалась к Хлюпику и взяла его за руку. У него сразу потеплело на сердце. Набравшись смелости, он тихонько обнял её за плечи. Девушка положила голову ему на плечо и замерла.Первый шок постепенно проходил, и юный смоукер попытался рассуждать здраво. В конце концов, он был уже не тем робким Хлюпиком, который покинул некогда родную глухомань в компании весёлого каюкера. С тех пор случилось много всякого… «Итак, первым делом надо раздобыть звёздочку — во что бы то ни стало».Между тем заметно похолодало. Пленники съёжились на дне бассейна, сбились в кучу, стараясь хоть как-то согреться. Повсюду вокруг дирижабля громоздились кучевые облака. «Махагония» то и дело ныряла в их пухлые тела, и тогда палубу заволакивало сероватой туманной мглой.— Похоже, собирается дождь, — сказал один пират другому над головой у Хлюпика.— Я бы сказал — идёт гроза, и не слабая! Видишь, какое марево там, впереди?— Это хорошо. В таких густых облаках нас хрен кто увидит.— Нас и так хрен кто увидит. Кэп не дурак, он первым делом увёл эту лоханку в сторону от оживлённых трасс.— Как думаешь, когда её начнут искать?— Не раньше чем через два-три дня, оторва. Мы к тому времени уже вовсю будем жрать их деликатесы!!!Пираты радостно заржали.— Всё-таки наш кэп — голова! — уважительно произнёс кто-то.— Эт… точно. Вот если бы он только не кидался так больно бутылками! — подхватил другой.— Да, рука у него тяжёлая.Дирижабль вошёл в очередное облако. Адирроза вдруг зашептала на ухо Хлюпику:— На палубе почти ничего не видно. Я попытаюсь добраться до твоей каюты. Как выглядит этот талисман?— Небольшая красная звёздочка. Она у меня на плаще с внутренней стороны, а сам плащ — в рюкзаке. Слушай, может не надо?— Стоит попытаться, — решительно ответила сипа-поккула и, прежде чем Хлюпик успел её остановить, схватилась за бортик бассейна, подтянулась и бесшумно скрылась с глаз.Среди пленников вдруг возникло какое-то шевеление. К бортику протолкался один из членов команды.— Эй, нельзя ли нам взять какую-нибудь одежду?! — крикнул он. — Мы замерзаем!— Не, нельзя, — лениво ответили сверху.— Послушайте, среди нас женщины!— И чего?— Неужели вам трудно?! Пустите кого-нибудь хотя бы за одеялами!— Что ещё за шум? — к бассейну лениво подошёл Хуак Даридуда.Он уже успел снять с себя женскую ночную сорочку и облачился в привычную драную тельняшку.— Разрешите нам взять несколько тёплых одеял, господин пират! — неожиданно сказал Леон Жаклеон, встав и с достоинством поклонившись.Хлюпик с некоторым удивлением заметил в голосе певца настойчивые нотки.— Это всего лишь убережёт нас от простуды и никоим образом не повредит вам, обещаю!— Гм… Ну ладно. Мы ведь, в сущности, совсем не злые, верно, ребята?Ребята нестройно ответили в том смысле, что да, не злые, просто вспыльчивые чрезмерно, особенно когда трезвые.— Я вот чего хотел у тебя спросить, артист, — сказал Даридуда, присаживаясь на краю бассейна и почёсывая в паху. — Что это у тебя за имя такое смешное: то ли он, мол, то ли не он?— Это не имя, — вежливо ответил артист. — Это творческий псевдоним. Видите ли, публика, приходящая на мои концерты, желает увидеть нечто… Необычное. Пикантное. Феерическое. Не похожее ни на что. Отсюда и грим, и вечерние платья. Уверяю вас, в жизни я совсем не такой.— Ага, не такой. Ещё какой такой! — ухмыльнулся Жирный. — Просто сам этого ещё не знаешь.Лицо артиста передёрнуло судорогой;— Ну ладно, вот прилетим домой, устроишь нам праздничный концерт. Ух и повеселимся!Пираты разразились одобрительными возгласами.— Ты уж постарайся нас не огорчить, сынок, — проникновенно сказал Даридуда. — Спой как следует, ладно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45