Дверца вагончика распахнулась, и оттуда, пятясь задом, выскочил человек с большущей трескучей штуковиной на плече. Не обращая ни малейшего внимания на толпу, он резво пробежал спиной вперёд несколько шагов. Деревенские попятились.Вслед за ним выскочила тощая рыжая девица, сжимавшая в руке что-то вроде чёрного гриба. Она всё время держала его так, как будто собиралась откусить кусочек, но вместо этого непрерывно тараторила:— Итак, уважаемые телезрители, мы с вами сейчас находимся в типичной деревушке типичных аборигенов, и сейчас я, ведущая Дрита, буду брать у них интервью. Надеюсь, в ходе его меня не пригласят на банкет, где я же и буду главным блюдом, ха-ха, шутка, конечно же. Итак, мой первый вопрос к первому участнику нашего маленького шоу: представьтесь, пожалуйста! Как вас зовут? — И она сунула чёрный гриб под нос какому-то пареньку, очумевшему от такого поворота событий. Тот, ничего не соображая, укусил «гриб» за шляпку и тут же скривился, с отвращением выплёвывая поролон.— Не порть мне технику, урод! — злобно взвизгнула рыжая и огрела несчастного «грибом» по макушке.В глубине вагончика что-то громко лязгнуло и зашипело. В окошко высунулась голова с выпученными глазами и заорала:— Ты с ума сошла! Дура! На мне же наушники!— Камера — стоп! Стоп, камера! — Маленький, но очень энергичный толстячок, размахивая руками, колобком выкатился из дверцы и кругами забегал вокруг рыжей. — Всё переснять! Всё буквально! Дубль! Панораму, ребятушки, дайте мне панораму этого корзиниума! И свет! Свет-свет-свет! Софиты здесь, софиты там! Быстренько, мальчики-девочки! Шевелите булками!— Во, блин! — уважительно прошептал зеленовласый и, высунувшись из высокой травы, осторожно поманил пальцем укусившего микрофон: — Эй, уважаемый! Можно тебя на минутку?Юный абориген вздрогнул от неожиданности и подошёл поближе, во все глаза рассматривая незнакомца.— Ты ещё кто такой?! — с изумлением спросил он.— Эй, парень, ты украл мой вопрос! — рассмеялся зеленовласый.— Ничего я не крал! — возмущённо откликнулся абориген. Манера незнакомца разговаривать окончательно сбила его с толку.— Ладно, ладно, — примирительно сказал тот. — Я — Куки из племени куки, а ты?— Хлюпик, — мрачно представился абориген; видно было, что именем своим он не слишком гордится. — Из племени смоукеров, — добавил он, подумав.— Значит, вы — смоукеры. Никогда о таких не слышал. А что вообще тут есть поблизости?— Как что? — удивился Хлюпик. — Вон там — река… А вон там — болото.— Какая река? В смысле, как называется?— Так и называется: река.Куки и Хлюпик в затруднении замолчали и уставились друг на друга.— Ладно, попробуем ещё раз, — сказал, зеленовласый. — Какие-нибудь географические названия ты знаешь?— Конечно, знаю!— Ну и..?— Вавилон! — гордо сказал Хлюпик.— Очень хорошо, Вавилон. А ещё?Хлюпик опять недоуменно замолчал.— То есть ты знаешь, что есть Вавилон; и ещё есть Великий Лес. И… это всё?— Э-э… Ну да!Куки устало закрыл глаза и плюхнулся на траву.— Кажется, я забрёл в самую что ни на есть глухоманскую глухомань, — пробормотал он.В Хлюпике проснулся патриотизм.— Ну, не такая уж здесь и глухомань. У нас в деревне, например, даже приёмник есть… И патефон…— Вот оно что, приёмник… — протянул, ухмыляясь, Куки. — И он, наверное, даже работает?— Ну-у… Иногда.— Ох… Так я и думал. Ты ведь, наверное, э-э, не взрослый? Обряд посвящения ещё не прошёл, наверное?— Это ты о выпускном экзамене?Куки поперхнулся.— Так у вас здесь есть школа?!— Ну, есть. В ней вот и учился… учусь. — Хлюпик насупился. — А ты сам кто? Кочевник?— Я-то? — Куки посмотрел на Хлюпика из-под прищуренных век. — Я каюкер. Знаешь, что это такое?— Нет.— Серьёзно?!— Ты говоришь очень много непонятных слов, — сердито ответил Хлюпик. — Я их и не слышал никогда.В глазах зеленовласого мелькнуло что-то похожее на сочувствие.— Скоро вам всем предстоит услышать и запомнить много новых слов, парень. Очень много…— Почему это?— Жизнь такая потому что…— А чего делают каюкеры?— Как что? Каюк!— В смысле?— В смысле — конец. Финиш. End. Понимаешь?— Не-а…— Блин! Ну, как бы тебе объяснить… Вот, например, вы живёте, старитесь… А потом наступает каюк. Так ведь?— Нет. Не так.Куки долгим взглядом посмотрел на Хлюпика.— Извини, не понял?— Да это же любой ребёнок знает! — воскликнул Хлюпик. — Когда жизнь вся прожита, за тобой приходит Амба. Ну то есть обычно она сначала несколько раз снится, а потом уже приходит и уводит за собой.— Что ещё за Амба?— Ну, Амба. Высокая такая, красноглазая, в чёрном балахоне, с косой и с трубкой.Глазки Куки полезли вверх.— О духи предков! Ещё и с трубкой! Куда я попал…— А что, у вас разве не так? — дипломатично спросил Хлюпик.— Слушай сюда, парень. У нас не так. Когда у нас кому-то приходит конец, его кладут в гроб и зарывают в землю… Понимаешь, о чём я? — вдруг спросил Куки с сомнением.— У нас никто никого не зарывает. Глупости какие! Говорю же, Амба приходит, кому уже срок вышел…— Н-ну… Может, и так… Кто вас тут знает, в самом деле. Такая глухомань… Да ты не обижайся, парень, — торопливо добавил Куки. — Ты же не виноват, что живёшь здесь. Я как раз такое место и искал, собственно говоря…— А зачем?— Ну, видишь ли, это связано с моей работой. Считай, я вроде Амбы. Вот, например, нападёт на какую-нибудь деревеньку монстр — сразу зовут меня. Я прихожу и делаю мерзавцу каюк. Или там надо какой-нибудь городской шишке другую шишку слить… Не понимаешь, да? — расстроенно спросил Куки.— Нет, почему же. Ты вроде охотника, верно? — ответил Хлюпик, действительно не совсем понимавший, как можно заказать и тем более слить куда-то шишку.— Гм… Ну да, вроде того. Только ещё круче. Слушай… — Куки вдруг принюхался. — А чем это от тебя так несёт?— Это табак! — важно ответил смоукер, после непродолжительных размышлений догадавшийся, о чем идёт речь. — Его курят!— А тебя дома за это не накажут?— Если буду мало курить — в конце концов, накажут, — недоумённо пожал плечами Хлюпик.— Если будешь МАЛО курить?! А мало — это сколько?— Каждый настоящий смоукер должен выкуривать в день две-три трубки табаку.— И дети?!— Нет, что ты, — снисходительно улыбнулся Хлюпик. — До пятого класса — всего по пачке папирос. Куда им больше!Куки выглядел совершенно несчастным.— Парень… Скажи, ты меня не разыгрываешь?— Нет, конечно.— Ну… Ну тогда давай закурим, что ли…Хлюпик открыл поясную сумочку, вытащил клочок бумаги и протянул новому знакомому вместе со щепотью табака. Тот, ловко орудуя пальцами, скрутил «козью ногу». Сам Хлюпик набил чилим, чиркнул кресалом, затянулся и дал прикурить Куки. Зеленовласый немедленно закашлялся.— Ух ты, блин! Крепкий какой!— Ну, это разве крепкий! — снисходительно усмехнулся Хлюпик. — Вот махорка, которую Деда выращивает, — та да, крепкая. Москитов на лету убивает.Куки снова затянулся и с уважением посмотрел на Хлюпика.— Ну табак вы, положим, сами выращиваете. А бумагу откуда берете?— По-разному… Большой Папа ездит каждый год куда-то и обменивает табак на всякие вещи. Ну и газет привозит на всю деревню. А когда они кончаются, можно старые осиные гнёзда в лесу отыскивать и из них бумагу делать. А вообще-то, у нас папиросками только дети балуются или гультяи всякие, у которых трубок нету… — Тут Хлюпик вновь насупился и замолчал.— Газеты? — оживился Куки. — А что за газеты?— Обыкновенные газеты. Жёлтенькие.— Так вы их что же, не читаете даже? — осторожно спросил Куки.— Ты опять говоришь как-то странно. Читают книгу. А из газеты только самокрутки крутят.Куки выглядел совершенно сбитым с толку.— Слушай, а кто у вас самый главный? В племени, в смысле?— Папа, конечно! Большой Папа!— Твой папа? Так ты — сын вождя?— Нет, не мой. Он… — Хлюпик задумался.Ему вообще-то ни разу не приходил в голову вопрос, почему Большого Папу все зовут именно так.— Он ваш вождь?— Нет…Ну как объяснишь постороннему, кто такой Большой Папа и за что его все так уважают?! Как расскажешь о живущей по соседству злой ведьме (час пути до покосившейся замшелой избушки; да только кто же в здравом уме туда потащится!), которая проклинала деревеньку смоукеров ежевечерне, фактически уже давно по привычке… Проклятий деревенские не боялись. Да — были, были, говорят, времена, когда смоукеры истошно орали «Воздух!» и проворно прятались в корзины, едва завидев над верхушками деревьев знакомый силуэт. Но с тех пор как Большой Папа однажды авторитетно заявил, что правильному смоукеру всякая аэропакость повредить не может, всё изменилось. Всё-таки нет больше в племени таких, как Большой Папа! Кто ещё смог бы сидеть, невозмутимо покуривая трубочку и только ухмыляясь в ответ на разгневанные вопли, долетавшие с неба?! Перегнида, привыкшая уже к тому, что при её появлении все разбегались и прятались, битый час носилась над посёлком, закладывая виражи над крышей общинного склада и обрушивая страшные свои проклятия на голову Папы. С тех пор вот и уверовали смоукеры во всепобеждающую силу Табачного Духа Никоцианта, вернее, не то чтобы уверовали — скорее, укрепились в вере.— Он — самый правильный смоукер! — нашёлся, наконец, Хлюпик.— Вот оно что… Нет, ну надо ж до такого додуматься — жить в корзинках! — с весёлым изумлением вертел головой Куки. — Не могу поверить!— Чего же тут такого? Правильному смоукеру только в корзине и жить! Удобно, комфортно, и всё всегда под рукой.— А ежели дождь?— Подумаешь! У каждой корзины занавесочка есть кожаная, непромокучая. Натянул сверху — и лежи себе, покуривай, пускай дым сквозь плетёную стенку. Хорошо!— Гм… — Куки задумался.— А сам ты где жил?— Много где. Я ведь не сижу на одном месте, а путешествую. А вообще-то, я из Биг Бэби.— Откуда?— Из Бэбилона. Или Вавилона, как вы его называете.— Ну?! — Хлюпик с недоверием уставился на Куки; и в этот самый момент за его спиной раздался голос:— А пойдите-ка сюда, молодые люди…Хлюпик вздрогнул и обернулся. В десятке шагов от него стоял Свистоль, главный (и единственный) шаман племени и по совместительству — директор школы, и манил их тонким коричневым пальцем. Юный смоукер сразу почувствовал себя провинившимся. Свистоль обладал таким качеством: вызывать чувство вины у любого своего ученика, пускай даже бывшего. При этом он был совсем не злым и, казалось, искренне переживал, что его неявно, но неизменно стараются избегать.Хлюпик, понурившись, подошёл к директору.— Ты не представишь меня своему другу? — вежливо поинтересовался тот.Хлюпик не знал, как надо «представлять» кого-то: директор тоже иногда говорил непонятными словами. В таких случаях Хлюпик обычно ориентировался на интонацию. Впрочем, Куки с невозмутимым видом уже протягивал Свистолю руку.— Куки из племени куки. А вы тот самый Большой Папа?— Нет, что вы. Я всего лишь… — тут он метнул короткий взгляд на Хлюпика, — всего лишь скромный школьный учитель. Не соблаговолишь ли заглянуть ко мне на трубочку табаку?— Э-э… Вообще-то ваш ученик меня уже угостил, но…— А мы просто посидим в тенёчке, побеседуем. — И Свистоль увлёк нового знакомого к своему обиталищу. * * * Формой Свистолева корзина более всего напоминала здоровенную тыкву. Как и положено жилищу шамана, размещалась она несколько на отшибе. Сквозь прутья стен просвечивало солнце. Куки сморщил нос — всё вокруг было невероятно прокуренным. В корзине уже кто-то сидел, закутавшись в плед и надвинув на глаза камышовую шляпу. Удивительной длины трубку он придерживал сразу и руками, и ступнями ног. Из-под шляпы торчали только пышные седые усы.— Сейчас табачку набьём, — приговаривал меж тем Свистоль, наполняя из глиняного горшочка здоровенный дымофон. — Эту я специально для гостей держу. Таким манером, ежели не побрезгуешь…— Да я, собственно, сейчас курить-то не хочу, — растерянно ответил Куки. — Побеседовать — это я с удовольствием, конечно…— А я вот, грешным делом, дымлю и дымлю… — с этими словами Свистоль чиркнул кресалом.Чашечка у трубки была такой вместительной, что Куки невольно содрогнулся.— Я уже заметил, у вас тут все курят почём з… Очень много, я хотел сказать.— А как же иначе? — Свистоль бесхитростно посмотрел на Куки. — Иначе никак нельзя. Смоукеру никотин нужен как воздух, мы без него не можем. Едим мы мало и редко, да и где её взять, еду-то, в такой глухомани. Вот курево нам заместо еды и идёт…— Охотиться можно, — сказал Куки.— Какие из нас охотники! Название одно… Да и не дело это — живность губить.— Ну вы даёте! Как же вы живёте тогда? Это ж Великий Лес!— Так и живём, — с достоинством ответил шаман. — Никому не мешаем, но и себя в обиду не дадим, ежели что. Мы, смоукеры, — народ самый правильный. Не то что эти там… — Свистоль махнул рукой, давая понять, что имеет в виду пришельцев. — Вон, помяли кого-то ненароком… Вавилонские, одним словом!— То-то ваша молодёжь там толпится, — тихонько буркнул Куки.— Так развлечений-то здесь — раз-два и обчёлся. Пускай уж. Опять же, выпускной вечер у них сегодня. А ты, уважаемый, тоже не больно-то рвёшься на всё это безобразие пялиться.— Я и не такое повидал, — усмехнулся Куки. — Теперь тихое место найти хочу, отдохнуть, осмотреться…— Тихое? Ну так, почитай, тише, чем здесь, и нету. Глухомань кругом на сотню вёрст; а мы — соседи мирные. Тут лет пять назад приходил один… Тоже покоя искал. Отшельник! Нашёл место, поселился, живёт. Книгу какую-то пишет. Нет, народ у нас тут хороший…— А что это вы газет не читаете? — Куки вспомнил Хлюпика.— А на кой они нам? Ерунду ведь пишут, что ни возьми. Если уж читать, то книги, да и то не всякие. Ежели ты правильный смоукер, так и книги должен правильные читать.Куки не стал спорить. Чем-то удивительно мирным веяло и от деревни смоукеров, и от них самих. Может, и в самом деле поселиться где-нибудь тут неподалёку, подумал он. Да нет, ерунда. Эти земли вскоре окажутся под водой…Свистоль пускал к небу дымные колечки, задумчиво прислушиваясь к доносящемуся снаружи шуму.— Ваш паренёк рассказывал, у вас приёмник есть. Новости, значит, по радио узнаёте?— Да ну, что это за радио, — засмеялся Свистоль. — Название одно только. Хрипит, свистит, а выкинуть жалко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45