Свет сюда проникал косыми колоннами из маленьких зарешеченных окошек под самым потолком; Хлюпик понял, что они находятся в подвале.— Привет, Хлю! Как поживаешь? — спросил его Афинофоно, сдвинув на затылок маску с окошечком тёмного стекла и снимая с рук грубые кожаные рукавицы. — Рад, что зашёл навестить.— Привет! — Хлюпик огляделся.— Это лаборатория элементологии. — Афинофоно широким жестом обвёл рукой массивные дубовые столы, уставленные странного вида приборами.Некоторые были столь необычны, что надолго приковывали к себе взгляд. Особенно один… В нескольких шагах от Хлюпика прямо к потолку на мощных цепях была подвешена железная сфера или, скорее, клетка, — внутри неё между грубой ковки полос металла скакала туда-сюда сердито жужжащая голубоватая молния.— Что это? — зачарованно спросил Хлюпик, подходя ближе.— Осторожно! — в один голос рявкнули Иннот и волшебник, и вовремя — Хлюпик, сам не зная зачем, протянул к клетке руку. Волшебник ухватил его за плечо и резко рванул. Ошарашенно моргая, Хлюпик отлетел в сторону.— С ума сошёл! Это ж лаборатория! Здесь нельзя ничего трогать руками! — возмущённо сказал каюкер.— Ты, между прочим, тоже хорош, Иннот, — волшебник покачал головой. — Привести в лабораторию человека, не предупредив его, — та ещё идейка. Ты, вообще-то, знаешь, что у нас студентов прежде всего натаскивают по технике безопасности? Как думаешь, зачем?— Да, блин… — Иннот выглядел смущённым.— А что… Что это такое? — Хлюпик с лёгким холодком между лопаток наблюдал за маленькой пляшущей молнией; та всё билась и билась в безостановочном танце между прутьями клетки.— Это электрический элементаль, или грозовик, как их ещё называют. Своего рода живой атмосферный разряд, — Афинофоно снял очки и протёр их. — Маленький, конечно. Кстати, не смотри на него пристально — вредно для глаз.— А если бы я…— Если бы ты дотронулся до него? Вышла бы вполне симпатичная человекообразная головешка — элементаль хоть и маленькая, но всё же молния.— А зачем это ему? Зачем меня убивать?— Он просто хочет выбраться на свободу, вот и всё. Для этого сгодится любой проводник, пересёкший границы его обиталища: А смерть — всего лишь побочный эффект… — И Афинофоно задумчиво уставился куда-то вдаль.Иннот деликатно кашлянул.— Ты, конечно, по поводу своей шкатулки? — улыбнулся волшебник.— Да, верно. Тебе удалось?— Проще простого. А ты знаешь, что там внутри?— Откуда? — Иннот пожал плечами — Я не такой идиот, чтобы пытаться открыть коробку, на которую наложено заклятие.— Знаешь, мне иногда кажется, что ты просто валяешь дурака, а сам прекрасно во всём разбираешься.— Ну, тут ты хватил, старик. Конечно, если бы меня припёрло, я бы попытался снять проклятие сам — но не рисковать же ради пустого любопытства! Понимаешь, — обратился он к Хлюпику, с интересом прислушивавшемуся к разговору, — я тут на днях купил из-под полы одну вещь. Довольно красивая шкатулка — я вообще обожаю антиквариат. Хозяин утверждал, что она волшебная, и, по-моему, просто боялся её. И не зря — там какая-то мощная магия. Так ведь, Афинофоно?— Не такая уж и мощная и, кроме того, вполне мне знакомая — ты ведь в курсе, что кандидатскую я защитил как раз по грифам Второй Магической.— По грифам?— Да. Это специальные заклятия, не слишком сильные, но чрезвычайно долгоживучие. Ими, как правило, запечатывали пакеты документов; и любой, кто пытался вскрыть пакет, не имея ключа к заклятию, тут же… ну, сами понимаете. Но грифы тех времён уже несколько выдохлись, да и просто морально устарели — так что сложности с их снятием возникают редко.— Выходит, я сам мог её открыть? — огорчённо спросил Иннот.— Ну, как тебе сказать… Заряд там был ещё довольно мощный, так что ты поступил правильно. Давай посмотрим, что у неё внутри.— А ты разве не видел? — удивился Иннот.— Нет, — вскинул брови Афинофоно. — Ты же хозяин, в конце концов.— А где эта шкатулка? — спросил Хлюпик.— Вот она. — Афинофоно взял с ближайшего стеллажа небольшую обтянутую кожей коробочку, изящно сделанную в форме сундука с полукруглой крышкой, и протянул Инноту.Тот осторожно открыл её. Внутри «сундучок» был выстлан зелёным бархатом. В двух углублениях покоились прозрачные стеклянные шары размером с маленькое яблоко. Иннот, не обращая внимания на предостерегающий жест Афинофоно, осторожно вытянул один из гнёзда и положил на ладонь, широко улыбаясь.— Ну и что это, по-твоему, такое? — осведомился волшебник.— А ты разве не знаешь? — Иннот аккуратно спрятал вещицу обратно и защёлкнул сундучок. — Удивительно, как они сохранились до наших дней… Это шары из перенапряжённого калёного стекла. Знаменитое в своё время оружие.— Не слышал о таком, — Афинофоно пожал плечами. — И что с ними надо делать? Бросать?— Совершенно верно. Это что-то вроде панцирного гриба, только не столь чувствительное. Кидаешь такой вот шарик какому-нибудь неприятному типусу под ноги из-за угла — и ему каюк!Иннот подмигнул Хлюпику и спрятал шкатулку где-то в складках плаща.— С меня обед, старина!— Только не в здешней столовке, — откликнулся волшебник. — Видеть уже не могу эти салатики.— Обижаешь, дорогой! «Толстый грохмант» тебя устроит?— Ничего себе! Можно подумать, я спас тебе жизнь! — шутливо сказал Афинофоно.— Жизнь не жизнь, а заполучить очень полезную в моей работе штуку помог. — Иннот похлопал себя по заметно оттопырившемуся карману. — Это действительно замечательная вещь. Жаль только, что одноразовая.— А что это за грохмант? — спросил Хлюпик.— Грохмант — это такой зверь, с коротким толстым хоботом и мощным хвостом. Очень опасный. Ну а «Толстый грохмант» — просто хороший ресторан, — Иннот погладил себя по животу. — Кстати, Афинофоно, ты слыхал что-нибудь о некоем Морберте? Вилла «Сафари», такое название тебе ни о чём не говорит?Афинофоно покачал головой.— Про виллу «Сафари» я слышу впервые. А вот Морберт, Морберт… Помнится, господа с кафедры зоологии организовывали экспедицию в Лес при поддержке некоего Морберта. Это он?— Экспедицию за редкими видами животных? Тогда точно он. Не знаешь, у кого можно навести о нём справки?Афинофоно пожал плечами:— Он тебя интересует, э-э… С профессиональной точки зрения?— Нет, что ты! Просто он пригласил нас с Хлю в гости, вот я и решил узнать, что это за человек.— Боюсь, тут я вряд ли могу вам помочь. С зоологического я никого не знаю. Это же естественники, и кроме того, мои интересы всегда лежали несколько в другой области.— Между естественнонаучным и бормотологическим отделениями всегда существовало соперничество, — пояснил Иннот. — Кстати, шары перенапряжённого стекла — редкий пример взаимодействия обоих видов знания.— Поэтому они такая редкость?— Нет, просто их запретили официально сразу после войны. Некоторое количество, я подозреваю, ещё гуляет по городу — вот, мне же повезло… Но в «Дерибассе» такого не купишь, это уж точно.— Где не купишь?— В «Дерибассе». Да ты знаешь, мы там не раз затаривались. Помнишь эти лавочки, где торгуют всякой всячиной?— А, эти…— Ну да. Их по городу целая сеть. Называются гордо — магазины-салоны «Дерибасе». Между прочим, по поводу всякой всячины — Хлю, покажи-ка свою книжку…Хлюпик достал трофей и предъявил его Афинофоно. Тот раскрыл книгу и пролистал несколько страниц.— Это гирудическое письмо; судя по бумаге, вещь довольно старая. Больше я ничего сказать не могу. Правда, если хотите, сведу вас с одним авторитетом в области древних текстов — он работает в здешней библиотеке.— Это мысль! Пошли, Хлю, — Иннот хлопнул друга по плечу.Библиотека Вавилонского университета поражала воображение. Невероятной высоты зал казался какой-то чудовищной шахтой, прорытой в толще спрессованного веками знания. Книги были везде: сами стены библиотеки представляли собой бесконечные ряды книжных полок, уходящие всё выше и выше. Там, наверху, четыре галереи опоясывали этот колодец, теряясь в полумраке. Гулким эхом отдавалось в пространстве шарканье ног, приглушённое покашливание или скрип стремянки. Народу в этот час было немного. Афинофоно уверенно пересёк зал и о чём-то вполголоса заговорил с дежурным библиотекарем. Спустя некоторое время он вернулся, отрицательно качая головой.— Как всегда; в кои-то веки понадобился специалист, а он, как назло, ушёл в отпуск. Ну ничего; в другой раз как-нибудь, значит.— Скажи, вот я всё время слышу: Вторая Магическая, Вторая Магическая… А почему никто не упоминает Первую? И из-за чего вообще эти… Великие Маги воевали? — спросил волшебника Хлюпик.— Первую не упоминают потому, что её никто уже и не помнит — так давно это было; в отличие от Второй, которая закончилась сравнительно недавно… По меркам истории, конечно. А из-за чего сражались… Над этим вопросом многие ломают голову. Ты вообще в курсе, что сражения происходили как бы в двух различных плоскостях, на двух уровнях?— Да, Иннот мне рассказывал — была обычная война и война колдовская.Афинофоно покачал головой:— Нет. Это всё на самом деле одна сторона, физическая. А была ещё война совершенно нематериальная, но от этого не менее жестокая — война идей.— Идей?— Да. Понимаешь, сами Великие Маги — это, по-видимому, не просто очень умелые колдуны и чародеи — хотя и это тоже, конечно. Но на самом деле они — физическое воплощение абсолютно нематериальных сущностей, я бы даже сказал — абстракций.— А… А что это за абстракции?— Ну, например, абстракция капитала, денег…— Денег?! Но это же просто монетки!!!— Нет, не просто, — улыбнулся Афинофоно. — Деньги — это очень древняя и живучая идея, ты уж мне поверь. По существу, это то, что отличает нас, вавилонян, от людей Леса. Жилища, одежда и прочее — это не так уж важно на самом деле; а вот мысль о том, что всё имеет свою цену, — она является коренным отличием. Ведь если раньше только волшебники могли накапливать силу, чтобы потом использовать её для чего-то, то теперь и самый обыкновенный человек может накопить деньги — или украсть, или отнять, неважно… И использовать их — может быть, даже все сразу, для чего-то очень масштабного. Понимаешь? Простые люди становятся с помощью денег в чём-то равными Магам. И это только одна из сторон — потому что, когда количество денег перевалит за определённый предел, они сами начинают использовать людей. Я, разумеется, говорю очень упрощённо, но тем не менее это так — миром Бэбилона правят деньги.Хлюпик замолк, переваривая услышанное.— А ещё?— Ну, например, Великие Маги севера. Этих чародеев у нас называли Чёрными Магами, но сами себя они именовали некромантами, исследователями энергии некроса, умирания.— Жаль, что нет такой идеи, как идея простой и тихой жизни; безо всяких там войн, — пробормотал Хлюпик.— Ну как же нет, когда ты только что сам её высказал, — рассмеялся волшебник. — Есть такая идея, Хлю, и она, кстати, одна из самых сильных и живучих — ведь ею живёт практически весь Лес.— Ну да? А вот Иннот говорил, что в Лесу все очень злобные и воинственные; а такие, как мы, смоукеры, — это исключение.— Да не злобные они, а пугливые. Отсюда и агрессивность: некоторые так боятся чужаков, что сами на всех нападают. Кстати, вот очень хороший труд на эту тему.— Какая здоровенная! — Хлюпик уважительно рассматривал инкунабулу.— Это — первый из пятнадцати томов знаменитой монографии профессора Стаппер-Таккера «Племена и обычаи Великого Леса». Самая полная версия, между прочим — с картами и рисунками от руки. Такую кому попало не выдают!Афинофоно расстегнул бронзовые застёжки и открыл книгу. На первой странице вились прихотливо выписанные слова: «Полное описание племён, обычаев и традиций Великого Леса от Северных гор до Южных джунглей, составленное и не единожды дополненное Корнелиусом Клаусом Стаппер-Таккером, профессором естественной истории Бэбилонского университета». Ниже помещался нарисованный с необычайным искусством портрет автора. Челюсть Хлюпика отвисла: с листа бумаги на него смотрел Большой Папа. * * * Ведьма успела скурить почти весь свой табак (наворованный понемногу с маленьких смоукеровских плантаций), пока шло превращение. Хуже всего воинам пришлось, когда по всему телу начала прорастать шерсть — нестерпимый зуд буквально сводил с ума. К тому времени, как метаморфоза завершилась, кипадачи были почти полностью обессилены. Впрочем, теперь вряд ли их можно было называть так. От личности каждого оставалась хорошо если десятая часть. Теперь они принадлежали совсем к другому племени, и любой из бывших товарищей, встретившись с ними где-нибудь на лесной тропе, неминуемо попытался бы заколоть их копьём. А они… Им теперь не нужны были копья для того, чтобы убивать.Когда ведьма вновь появилась на чердаке, Йоо, глухо рыча, поднялся на ноги и, ловя глазами каждое её движение, шагнул навстречу. Лапы всё ещё плохо слушались; но на один хороший прыжок его хватит. Когти тихонько клацали по доскам. Он безошибочно определил место на горле, куда должны впиться его зубы. Вот только… Йоо видел перед собой всего лишь жалкую старуху в лохмотьях; но древнее, животное нутро чуяло жуткую, бескомпромиссную силу, заключённую в это тело. Несоответствие смущало; и за два шага до прыжка он остановился. Остальные, тоже поднявшись на ноги, брали ведьму в полукольцо. Стая была с ним; и это решало дело. Йоо весь напружинился и сделал короткий шажок вперёд. В горле вибрировал высокий рык. Оставался ещё один шаг, последний. И в этот момент ведьма посмотрела ему прямо в глаза.… Это было как удар в голову — такой быстрый и сильный, что боли не чувствуешь, только мир взрывается красным…… Это было как огонь лесного пожара…То, что считало себя Йоо, умерло.Перед ведьмой ползали на брюхе, повизгивали и прятали голову в лапах одиннадцать здоровенных волков. Перегнида отёрла лоб. Она без особого труда подавила бы волю одного или двоих; но справиться со всей стаей стоило ей немалых сил.— Самое время перекусить, — пробормотала ведьма. — Цыц, кобелищи! Лежать! Лежать, падлы, кому сказала! — Она порылась в авоськах, подвешенных на потолочной балке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45