– Нет. Когда все начиналось, мне и в голову не приходило, что это разовьется во что-то дурно пахнущее. Однако я все очень хорошо помню. В основном потому, что лагерная медсестра отказывалась принимать любую предлагаемую нами помощь, хотя обычно с радостью приветствовала ее. В смысле, в лагере же было полно мальчиков-подростков, так? Ну, вот. Это могло бы рассматриваться как сознательное причинение вреда, если бы все они сразу заболели. И тем не менее… Вот почему необычная реакция медсестры запала мне в память. И еще кое-что. Мы тоже брали пробы воды, но нам никогда не удавалось получить те же результаты, что у них. Вы, наверное, помните, что в те времена антибиотики начали выводить из обихода, и нам запрещалось давать разрешение на их необоснованное или профилактическое использование. Поэтому требовалось получить убедительное доказательство того, что это необходимо.
– Однако в местной воде вы ничего не обнаружили.
– Да. Хотя… постойте, не совсем так. Мы нашли одно место со слегка завышенным уровнем лямблий. Но не настолько, чтобы это могло причинить серьезный вред здоровью, и определенно не в одном из источников воды, откуда лагерь пополнял свои запасы. В озере вообще не плавали, даже на каноэ. Мы брали пробы снова и снова, в том числе во множестве других мест в окрестностях лагеря, но никогда не находили ничего более существенного, чем небольшие следы.
– Интересно.
– Очень. И тем не менее однажды в моем офисе объявился представитель страховой компании лагеря с целой кипой официальных бумаг и подробно разъяснил, как именно нас потащат в суд, если мы и дальше будем мешать сотрудникам лагеря выполнять свои обязанности in loco parentis. Они сумели убедить большинство родителей, что угроза реальна.
– Однако вы так не считали.
– Не имеет значения, что я считала. Мне оставалось одно – закрыть глаза на то, что показывали наши пробы воды, а они все, кроме одной, были отрицательные.
– Но вы же дали им разрешение применить антибиотик, значит, должны были…
– На самом деле у меня не было выбора, доктор Кроув. Эти люди вели себя очень напористо. Округ и город и без того испытывали серьезные финансовые трудности – у нас катастрофически не хватало персонала, а заработную плату временами я получала с задержкой. Это не казалось такой уж жертвой – позволить лагерному начальству применить препарат, пусть даже он казался нам бесполезным, если в результате город не стали бы привлекать к судебной ответственности.
Джейни с задумчивым видом пила свой чай.
– Скажите, – в конце концов снова заговорила Линда, – а почему вы заинтересовались этой историей? Это как-то связано с работой вашего фонда?
Джейни поставила чашку.
– Заболели множество мальчиков, связанных между собой только пребыванием в этом лагере в одно и то же время. Причем симптомы у всех схожие и достаточно редкие.
– И что за симптомы?
– На данный момент я могу лишь сказать, что они носят ортопедический характер с некоторыми неврологическими последствиями. В детали я пока не вникала.
– Знаете, – сказала Линда, допив свой чай, – может, кого-то это и удивляет, только не меня. – Она помолчала, невидящим взором глядя перед собой, словно припоминая что-то. – Под каким-то идиотским предлогом я приехала в лагерь в тот день, на который были назначены инъекции. Признаюсь, мной двигало любопытство, и, как чиновника здравоохранения, они не могли просто выставить меня за дверь, предложив прийти в более подходящее, с их точки зрения, время. Я видела несколько пузырьков. Предполагалось, что они введут мальчикам трихопол. В виде раствора для инъекций это почти прозрачная жидкость с легким золотистым оттенком, которая поставлялась в стеклянных пузырьках с резиновыми крышечками. В те времена его выпускала единственная компания, именно так и выглядел ее продукт. Сейчас не выпускает никто.
– Антибиотики больше не считаются эффективными.
– Такое мнение начало складываться уже и тогда, и это вторая причина, по которой я сочла всю эту затею очень странной. В любом случае, то, что они вводили мальчикам, вытягивалось шприцом из непрозрачных белых ампул, но мне не удалось подойти достаточно близко, чтобы разглядеть как следует цвет жидкости. И они не выбрасывали использованные ампулы в специальный биобезопасный мешок для последующего уничтожения, как делается обычно, а складывали в пластиковый ящик с замком на крышке.
– То есть у вас сложилось впечатление, что они не собираются их уничтожать.
– Да. Именно так. Более того, мне показалось, будто они должны отчитаться за каждую ампулу. – Линда поглядела Джейни в глаза. – Прекрасно помню жуткое, сверхъестественное чувство, которое я испытывала всю оставшуюся часть дня. И было кое-что еще… двое мужчин, наблюдающих за происходящим. Они выглядели крайне нелепо и неуместно. В костюмах, представляете? В июле, при температуре свыше девяноста градусов.
– У вас есть хоть какая-то идея, кто это был?
– Никакой. Однако все в лагере были в голубых теннисках. Даже я в тот день надела такую же.
– Наверное, чтобы не выделяться?
Линда улыбнулась.
– У меня их была целая кипа. Они вечно всем раздавали эти тенниски. Мне идет голубой цвет.
Джейни задумалась над тем, что услышала. Спрашивать вроде бы больше было не о чем, и все же ей не хотелось уходить, так приятно было находиться в этом доме. Да, оставался еще один вопрос.
– Знаете, меня удивляет, – сказала она, надеясь, что у Линды сложится впечатление, будто эта мысль только сейчас пришла ей в голову, – как вы сумели… во время Вспышек…
– Выжить? – Линда улыбнулась. – Я спряталась.
– А… понятно.
– Здесь. Дом еще не был полностью закончен, но для нас это не имело значения.
– Значит, вы и ваш муж использовали это свое хозяйство в качестве… убежища.
Горькая улыбка тронула губы Линды.
– И не только мы; здесь укрылся весь город Огненная Дорога.
Джейни во все глаза смотрела на нее.
– Весь город?
– Это был маленький город.
– Тем не менее, – Джейни в который раз оглянулась, – дом, конечно, велик, но не настолько же…
– Мы организовали рядом с ним палаточный лагерь. Наши горожане имели в этом некоторый опыт. Если вы ознакомитесь с учетными записями, то выясните, что в Огненной Дороге уровень смерти был нулевой. Умирали фермеры и пришлые люди, это да…
– Но никто из горожан?
– Ни один. Мы все вышли отсюда год спустя живые и здоровые.
– Вот уж никак не ожидала счастливого конца этой истории.
– Никто не ожидал.
– Горожанам очень повезло с вами. Будем надеяться, что больше вы в этом качестве им не понадобитесь.
– Ох, уж и не знаю.
Джейни помолчала и снова откинулась на спинку кресла.
– Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
– Сейчас объясню. Вам доводилось слышать о возвращении Доктора Сэма? Лично я кое-что слышала и читала.
«Болезнь не может вернуться, – подумала Джейни. – Это просто немыслимо».
– Несколько дней назад я прочла в газете маленькую статью… правда, на первой полосе… но там ситуация не описывалась как возвращение.
– Значит, они замалчивают.
– Когда вы слышали… и где?
– Люди в нашем движении рассказывали – на самом деле мы живем как одна большая семья, и если появляются новости, они распространяются очень быстро. Мы все начинаем немного нервничать. За одну только последнюю неделю на Западном побережье выявлены два случая.
– Господи…
– И что больше всего тревожит: по дошедшим до нас слухам, Вспышка в Мехико продолжается, но об этом не говорят ни слова. И ни черта не делают, чтобы остановить распространение.
– Им это не впервой.
– Вот так и получилось, что эта зараза вырвалась из-под контроля.
– Ну вот, мы снова ее слышим.
Из динамика донеслись звуки отъезжающего автомобиля, хруста гравия под шинами и вскоре после этого – музыки. А потом голос Джейни, пронзительно и визгливо подпевающей Марии Калласс.
Слушатели содрогнулись и убавили громкость звука.
– Очевидно, она просто оставила его в автомобиле, когда вошла в дом.
– Хотелось бы мне знать почему. Кристина, что скажешь?
Молодая женщина оглянулась; все взгляды были прикованы к ней.
– Не знаю. Она везде носит его с собой. И сейчас тоже, просто почему-то не взяла в дом.
– Любопытно… Как думаешь, может, она что-то заподозрила?
«Позвоните мне, – говорилось в электронном сообщении агента бюро путешествий. – У меня есть для вас информация».
– Можно изменить время возвращения, – сказала агент, когда несколько минут спустя Джейни связалась с ней, – однако время вылета отсюда жестко фиксировано. Вы должны вылететь в оговоренный день. Это делается, чтобы иммиграционная служба работала более или менее равномерно. Исландия маленькая страна, даже телефонный номер ее президента до сих пор внесен в справочник.
– Шутите? Это ведь не означает, что я могу найти его, позвонить госпоже президенту и попросить ее изменить время моего вылета?
– Скорее всего, нет, – ответила женщина. – Проблема в том, что у них в иммиграционной службе слишком мало людей, чтобы просить кого-то работать сверхурочно. У них вообще плохо с кадрами.
– Однако с вылетом обратно проблем нет.
– Да. Любой самолет к вашим услугам.
Потом Джейни прочла остальную электронную почту и обнаружила второе недружелюбное послание, очень похожее на полученное несколько дней назад, насчет того, что пора ей бросить все это.
Она тогда дерзко ответила: «Я так не считаю».
Надо полагать, второе письмо поступило из того же источника, однако оно сильнее «цапнуло» ее за нервы.
Она не стала отвечать. Просто прочла и тут же уничтожила.
Джейни требовались совет и разговор с другом, поэтому она была очень благодарна Тому, когда он ответил согласием на сделанное ею в последний момент предложение вместе пообедать.
– Ты позвонила всего десять минут назад, и вот я здесь, – сказал он, когда они встретились в ресторане. – Очень трогательно, ты не находишь?
Она рассмеялась.
– Я так и представляю себе, как ты отменяешь свидание с клоном Мерилин Монро ради встречи со мной.
– Неплохо бы. Но ты ведь один из моих самых важных клиентов. Поэтому, даже будь у меня назначено такое свидание, я бы его отменил.
– Вот это и впрямь очень трогательно.
– Я так не думаю. – Том нервно откашлялся. – Когда ты уезжаешь? Скоро, надо полагать.
– На самом деле завтра.
Он на миг отвел взгляд.
– Знаю, тебя ждет приятное время. Но, как я уже говорил вчера, мне тебя будет недоставать.
Последовало молчание, насыщенное невысказанными мыслями – с обеих сторон.
– И долго тебя не будет?
– Пока не знаю. Улететь я должна завтра, у меня нет выбора. В Исландии очень жесткое расписание прилетов. А вот вернуться могу, когда пожелаю, лишь бы не позже даты, указанной в визе.
– И когда эта дата?
– Я могу пробыть там месяц, если захочу.
Лицо у него вытянулось; Джейни разглядела это выражение, хотя он тут же попытался скрыть его.
– Но столько я там не выдержу, Том. Думаю, всего несколько дней. Слишком уж я втянулась в то, чем сейчас занимаюсь. На самом деле мне вообще не хочется ехать, и это, знаешь ли, смущает меня… как и многое другое.
Они прервали разговор, так как подошел официант. Заказали что попроще – суп и салат. Как только официант удалился, Том спросил:
– Тебе просто интересно то, чем ты занимаешься, или ты рассчитываешь таким образом снова получить лицензию?
– Нет. Сейчас я вообще не думаю о лицензии. Это переросло в нечто гораздо большее.
– У меня такое чувство, будто ты действительно получаешь удовольствие.
Его способность понимать воспринималась как благословение. Восхищенно блестя глазами, она наклонилась вперед.
– Да. Так оно и есть. Не могу передать тебе, каким мелким и незначительным внезапно стало казаться все остальное. Однако мне хотелось бы… большей ясности. За последние дни все ужасно усложнилось.
Она рассказала ему о втором угрожающем послании. Он задумался; Джейни наблюдала за ним, и у нее возникло отчетливое ощущение, что он изо всех сил старается не выдать своих чувств.
– Я тут подумала – может, стоит попросить кого-то приглядеть за домом, пока меня не будет?
– Неплохая идея. Есть кто-нибудь на примете?
– Я подумываю попросить эту девушку, Кристину, которая… как бы это получше выразиться… курирует меня.
– Интересное слово ты нашла.
– Так это ощущается. Не знаю, как по-другому сказать. Похоже, она за мной приглядывает.
– У Бонда был его М., а у тебя Кристина.
– Ну вот, ты понял. – Джейни похлопала по портфелю с компьютером. – А еще и эта фантастическая штуковина. Не думаю, что стоит брать компьютер в Исландию.
– Просто отдай его ей, пусть подержит пока у себя.
– Наверное, это возможно. – Джейни помолчала. – Знаешь, я не имею ни малейшего понятия, где она живет.
– Шутишь? – удивился он.
– Как-то не было повода спросить. Связываемся мы всегда с помощью компьютера. Там есть встроенный модуль доступа к ней, однако адрес не указан, а взломать эту систему и выяснить его я не умею. Я даже по телефону никогда ей не звонила. Однако мне кажется, она живет где-то неподалеку, потому что появляется очень быстро после того, как я свяжусь с ней.
– Может, на самом деле она инопланетянка, которая возникает из небытия, только общаясь с тобой, а остальное время в газообразном состоянии парит в воздухе, дожидаясь вызова, – заметил Том.
– Чем не объяснение? Когда речь заходит об этой девушке, ничто не кажется таким уж диким. У нее есть кое-какие… странности. А в последние дни я заметила нечто на самом деле необычное – для такой юной девушки.
– Что именно?
– По-моему, у нее проблемы с памятью.
– Правда? Действительно, странно. Какого рода проблемы?
Джейни заметила, как внезапно напрягся Том, и мимолетно подумала: «С чего бы это?»
– Понимаешь, я рассказываю ей что-то, а через несколько минут она ведет себя так, словно ничего не слышала.
– Может, просто отвлеклась, задумалась?
– У меня тоже мелькнула такая мысль. Кристина легко отвлекается. Однако это случалось не раз и не два. И я знаю, что со слухом у нее все в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71