– Они наверху, придумывают новые способы, как заставить женщин плакать.
Ему ничего не оставалось, как повиноваться.
– Выпейте вот это, – продолжала Мария, наливая Кэт стакан крепкого красного вина. – Оно успокоит ваши нервы, а, похоже, как раз это сейчас и требуется. Что, этот мужлан плохо обошелся с вами?
Кэт с трудом заговорила, продолжая безуспешно бороться со слезами.
– Гильом не сделал мне ничего плохого. Напротив, он был очень добр и сдержал свое обещание. Мы должны были встретиться с моим p?re в заранее обусловленном месте, но когда пришли туда, его там не оказалось. – Она повысила голос. – И самое страшное, это огорчило меня не так сильно, как должно было бы. Я совсем запуталась! Вдруг с p?re случилось что-то ужасное? А я… я…
– Ох, замолчите! – откликнулась Мария. – Не высказывайте таких нечестивых мыслей. Уверена, он просто задержался.
– А вот я совсем не уверена! Прошло столько времени, и ему пора быть здесь. Мы договорились только об этой встрече, но не о том, что будет дальше… И вдобавок, – рыдала Кэт, – я хочу остаться с Гильомом! Не знаю, что и делать. Это все так сбивает с толку.
Мария обхватила Кэт за плечи и попыталась успокоить ее.
– И расстраивает. Еще бы! Вы разрываетесь между отцом и любовником, но ведь рано или поздно такое случается со всеми женщинами.
– Он мне не любовник, но… но…
– Но вы хотели бы, чтобы он им стал.
– Да! Нет! Не знаю! Ох, как можно не понимать собственного сердца?
– Когда кто-то понимал собственное сердце? Нужно просто подождать, пока оно заговорит само.
Кэт устремила на Марию страдающий взгляд.
– А что мне делать до тех пор? У меня нет дома, я не могу найти p?re, а еще и Гильом… Это все так ново для меня…
– Конечно, вам нужно оставаться здесь, в доме господина Марселя. Он человек великодушный и не выставит вас. Да и я этого не допущу! У него сейчас полно дел, а мадам далеко, и то, что вы здесь, для меня просто подарок!
Кэт попыталась запротестовать, но служанка не стала ее слушать.
– Да не беспокойтесь вы так! По правде говоря, я считаю, что от вас может быть толк. В конце концов, в доме два кавалера, а чтобы обслужить двух кавалеров, требуется по крайней мере сотня дам, согласны? Хотя они в жизни этого не признают.
Кэт не имела опыта, на основе которого могла бы согласиться с этим утверждением или опровергнуть его, но возражать не стала.
– Я не знаю привычек молодого господина, но, может, вы насчет них лучше осведомлены. – Мария подмигнула Кэт. – И уж конечно, ваш господин предпочел бы, чтобы его вонючую одежду стирали вы. – Она захихикала. – Да и мне бы этого хотелось.
– Но что он подумает, если я начну его обслуживать? Может, вообразит, что я его… женщина? Я вовсе не уверена, что хочу этого.
– Он подумает, как много потеряет, если вы не станете делать этого, и будет вдвойне стараться угодить вам. Вытрите-ка слезы и возьмите себя в руки. Поверьте моему опыту, скоро вам все станет ясно.
Оставшуюся часть дня они провели, готовя скромный ужин. После трапезы джентльмены снова удалились наверх для продолжения своих стратегических споров, и Мария помогла Кэт вымыть длинные волосы. Пока они сохли, Кэт учила служанку играть в карты, от чего та пришла в полный восторг, поскольку раньше не была знакома с этой игрой.
– Ты быстро соображаешь, – заметила Кэт.
– А толку-то? Только у благородных есть время на такие пустые развлечения. Это мсье Каль научил вас?
В ответ Кэт сказала правду, хотя и не всю.
– Когда-то моя мать прислуживала одной высокородной леди в Англии.
«Если бы только я могла признаться, насколько высокородной!»
– Там она узнала много интересного и научила меня, – закончила Кэт.
– Я заметила, что вы очень милая и воспитанная, – сказала Мария. – Интересно, откуда у вас это?
– Можно многому научиться, просто наблюдая, – ответила Кэт в надежде, что такого объяснения будет достаточно.
Мария засмеялась.
– Ну да, в надежде, что это сделает тебя богатой.
– Не завидуй богатым, – заметила Кэт. – Они не всегда счастливейшие из людей.
– Хотела бы я убедиться в этом на собственном опыте. – Служанка с победоносным видом раскрыла свои карты. – Можете не сомневаться, я сумела бы доказать, что вы не правы.
Внезапно игру прервал звон колокольчика – это Марсель вызывал служанку. Мария тут же положила карты и заторопилась вверх по лестнице. Спустя несколько мгновений она вернулась и оживленно сообщила:
– Мсье прево нужно отправить сообщение. Одну он не стал бы меня посылать, но сказал, что раз мы вдвоем, ничего с нами не случится. То есть если вы, конечно, захотите составить мне компанию. Дело может подождать до утра, но я не против глотнуть свежего воздуха. Это недалеко.
Пока девушки добирались до места назначения, Кэт все время вспоминала выражение беспокойства, возникшее на лице Гильома, когда она уходила. Странно, но его очевидное волнение за нее было приятно; она почувствовала бы себя обиженной, если бы он со спокойной душой отпустил ее, пусть и ненадолго.
По правде говоря, она почти только и думала, что о нем, с тех пор как они признались друг другу… как бы это правильнее выразиться… в любви?
«Нет, это слишком сильное слово. В преданности? Он предан своему делу больше, чем когда-либо будет предан мне или кому-либо еще», – подумала она.
Нет, нужно подыскать более мягкое слово. «Взаимная привязанность», – решила она, вот что точнее всего описывает то, что существует между ними.
Она все время спрашивала себя, что подумает Алехандро о ее привязанности к Калю. Надо полагать, он в какой-то степени доверял французу, раз вручил Кэт его заботам; однако это в большой степени было актом отчаяния. Со временем, узнав Каля получше, сочтет ли он его храбрым, умным и энергичным, каким она сама видела его? Даже Алехандро должен признать, что для нее вполне естественно привязаться к сильному мужчине, способному позаботиться о ней. И не только естественно, но и разумно.
Сколько времени пройдет, прежде чем страсть возьмет в ней верх над разумом?
Эти мысли так завладели Кэт, что она едва слышала болтовню Марии. Уж слишком стемнело, чтобы глазеть на всякие городские чудеса вокруг; хотя в Париже и царила анархия, он по-прежнему поражал воображение. Да и времени приглядываться не было; совсем скоро они оказались в выложенном булыжником внутреннем дворе, перед массивной деревянной дверью.
– Мы принесли сообщение для вашего господина, – сказала Мария слуге, ответившему на ее стук. Она вручила ему маленький сложенный пергамент. – Ответ просили передать с нами, если можно.
– Пожалуйста, подождите здесь, – ответил слуга.
– Ты не пригласишь нас внутрь? – дерзко спросила Мария.
Этот вопрос, похоже, не вызвал у слуги удовольствия, он тревожно оглянулся. Его явная сдержанность возбудила любопытство Кэт, и она попыталась, стараясь не привлекать к себе внимания, разглядеть внутренность дома за спиной у слуги, пока он препирался с Марией. Хотя смотреть особенно было не на что, поскольку дом в основном утопал во мраке.
«В нынешние времена даже богатые экономят на свечах», – подумала она.
За распахнутой дверью виднелся большой вестибюль, а за ним – несколько других комнат, только в одной из которых мягко мерцал свет. У закрытой двери этой комнаты стояли на страже два охранника; они глядели прямо перед собой, не обращая внимания на посетительниц.
Из этой комнаты не доносилось ни звука; мелькнула мысль, что, может, тот, кто находится там, читает или изучает что-то. Удивительно, но мягкий свет притягивал Кэт, словно мотылька. Мария все еще пыталась убедить слугу впустить их в дом, но безуспешно.
– Думаю, вам лучше подождать здесь, – в конце концов заявил он со странной улыбкой и закрыл за собой дверь.
Глядя на прочные деревянные планки, которые только и оставалось рассматривать, Кэт не могла отделаться от ощущения иронии происходящего: «Я королевская дочь, а какой-то слуга захлопывает перед моим лицом дверь».
Размышления ее, однако, длились недолго, поскольку вскоре дверь снова открылась. Заглянув слуге за спину, Кэт увидела, что в прежде освещенной комнате стало темно и стражники у ее дверей исчезли.
«Так внезапно, – подумала она. – Интересно почему?»
Но конечно, ответа на этот вопрос она не получила. Слуга вручил Марии тот же пергамент.
– Отдайте его мсье Марселю, – сказал он.
– Хорошо. До свидания.
Мария слегка присела и повернулась, чтобы уйти. Кэт чуть-чуть замешкалась, надеясь разглядеть еще что-нибудь внутри, но Мария взяла ее за руку и потянула за собой.
Сквозь свое частично заколоченное деревянными планками окно Алехандро смотрел на улицу, пристально вглядываясь в бархатную парижскую ночь и надеясь еще раз увидеть посетителей, которые стали причиной того, что его с такой поспешностью отвели наверх. Он разговаривал сам с собой вслух, чтобы не отвыкнуть вообще говорить, и нимало не волновался, что подумают по этому поводу охранники.
«Подумаешь! Они и так презирают меня за то, что я еврей; ну а теперь сочтут еще и сумасшедшим».
– Завтра, – сказал Алехандро, – он собирается представить меня своим гостям, а сегодня не хочет, чтобы я попался на глаза этим незнакомцам. Странно.
Он услышал скрип закрываемых ворот и удаляющиеся шаги. Увидел две фигуры и понял, почему шаги были такими легкими.
«Это женщины, – осознал он. – Одна очень высокая, как моя Кэт».
При мысли о ней заныло сердце.
Посетительницы растворились во тьме. Как хотелось ему просто поговорить с ними, перекинуться хотя бы несколькими словами! А еще лучше поменяться местами с одной из них, пусть даже ненадолго.
«В данный момент, – с печалью размышлял он, – я готов даже превратиться в женщину – если это позволит мне обрести свободу».
Они вернулись в дом через кухонную дверь.
– Мсье сказал, что сегодня ночью ждет много гостей, – тараторила Мария. – Снова будут войну обсуждать. Он велел, чтобы их не прерывали. Будто я так уж хочу, чтобы они дергали меня своими просьбами. Мария, сделай то! Мария, сделай это! Самое умное вообще не сообщать им, что мы уже вернулись, верно?
«Гильом тоже будет там», – подумала Кэт.
И удивилась острому чувству разочарования, которое испытала, осознав, что он не останется рядом с ней.
Они с Марией снова играли в карты, под доносившийся сверху приглушенный шум голосов. Слов было не разобрать, но общий возбужденный тон дискуссии не вызывал сомнений.
Мария печально покачала головой.
– Им нравится эта война.
– Только тем, кто не знаком с ней по собственному опыту, – возразила Кэт. – Жестокость этой войны трудно даже вообразить.
В сознании вспыхнули ужасные сцены, увиденные во время их с Калем путешествия в Париж. Воспоминания о зверствах были слишком живы и тяжким бременем давили на душу. Внезапно усталость окутала Кэт, словно плотное, влажное облако.
– Что-то я притомилась, – сказала она, – и не прочь отдохнуть.
Мария с любопытством посмотрела на нее.
– Снова будете спать наверху?
Кэт сложила свои карты.
– А разве другая комната есть?
– Нет, но, если хотите, можно положить тюфяк на кухне. Иногда я сама сплю здесь, хотя где буду нынешней ночью, пока неизвестно. – Мария подмигнула Кэт и рассмеялась. – В любом случае выбор за вами. Однако спать на полу не так удобно, как на постели.
Удобство – это как раз то, в чем Кэт сегодня нуждалась больше всего.
– Тогда я, наверное, пойду наверх.
– Вот и хорошо. Мсье не будет возражать, если вы перед сном выпьете стаканчик вина. Он сам почти всегда так делает. Говорит, это подхлестывает его… как он выражается? Ах да, его темперамент. А вы, может, будете крепче спать.
– Тогда я не против.
Мария принесла бутылку, стакан и налила Кэт щедрую дозу темно-красного вина, а себе плеснула поменьше в кружку и подняла ее, произнося тост.
– За то, чтобы сегодня вы нашли в постели не только удобство, но и утешение.
«Неплохо бы», – подумала Кэт и осушила стакан.
Когда она, наклонив голову и глядя вниз, проходила мимо собравшихся в зале мужчин, они заговорили тише, провожая ее взглядами. Мужчины при дворе короля Эдуарда никогда так не делали. Но, с другой стороны, тогда она была надоедливым ребенком, а не легким в движениях, золотоволосым объектом желания, каким стала сейчас. Взгляды незнакомых мужчин, казалось, прожигали ее насквозь. Однако стоило ей скрыться, как их несбыточные фантазии рассеялись, и очень быстро мужчины вернулись к тому, чем занимались. Голоса снова зазвучали громче, в высказываниях то и дело проскальзывали слова войны. Чувствовалось, что все полны энтузиазма.
Однако один провожающий ее взгляд надолго оставил след в душе Кэт. Даже оказавшись наверху, она ощущала его, словно прикосновение руки к спине; это чувство сохранялось и тогда, когда она разделась и легла. И, быстро погружаясь в сон под влиянием выпитого вина, испытывала ощущение теплой, твердой руки на бедрах; более того, оно не покидало ее и во сне.
Проснувшись ночью, она увидела, что Гильом стоит на коленях рядом с постелью, и его самая настоящая рука лежит там, где она и воображала, нежно лаская ее тело. Он неотрывно смотрел на нее, в выражении лица сквозила неуверенность.
«Как может он думать, что я не хочу его?» – сонно удивилась Кэт.
Она взяла его руку, поднесла к губам и нежно поцеловала. Его ладонь загрубела и была покрыта мозолями от меча и поводьев. Потом Кэт потянула его к себе. Он с радостью обнял ее, неся то, чего она так жаждала, – полное нежности и силы утешение. Теперь их взаимная привязанность обрела реальное воплощение, а голос разума смолк.
Алехандро приснился сон, настолько тягостный, что он проснулся, охваченный страхом. Он боролся изо всех сил, стремясь стряхнуть наваждение, однако холодные пальцы страха не отпускали. Мысль о том, что ночные кошмары, от которых он избавился после долгих лет мучений, могут вернуться вновь, наполняла ужасом.
– Ах, Карлос Альдерон, – прошептал он в ночную тьму, – неужели ты снова вернулся? Пожалуйста, оставь меня, не лишай той малой доли покоя, которая еще есть.
Однако, лучше припомнив недавний сон, Алехандро осознал, что на этот раз ему привиделся не призрак кузнеца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71