https://wodolei.ru/catalog/installation/Grohe/
И я тут совершенно ни при чем!
***
– Тагрей, Бил?
– Но это невозможно, Михаил! – заверил меня герцог, – Как мы сможем последовать за вами? Все подъездные пути к Хельмецку закрыты, ты же видишь, с какими опасениями мы живем даже тут, в Городе Славы! А если я сам, или с Билом, попробуем пересечь границу Хельмецка – нас схватят и на месте казнят!
– Да, есть такие проблемы, – сделал вид, что задумался, я, – Впрочем, вы поедете не вдвоем – я как раз пришел вас порадовать, что я отправляюсь с вами.
– Но… – удивился Бил, – А Сташа? А Валерия с Федором и Бессом, они…
– А вот они, как раз, поедут с Золотым Чародеем – им ничего не грозит. Я же скажу, что у меня еще тут дела, что-нибудь придумаю, выпрошу у него пропуск, ну и переведу как-нибудь вас через границу. Прорвемся, опера!
***
– Я не хочу давать тебе такой «пропуск», Михаил.
Вот и все – никаких объяснений, никаких аргументов. Не «не могу», он – Золотой Чародей, он все может. Просто «не хочу», без лишних слов. Мол, решил остаться тут – твои проблемы, мол я и так одолжение делаю, раз беру с собой Федю, Леру и Бесса, а без тебя даже лучше будет, спокойнее. Ладно.
– Значит, мне нельзя посетить твою… «страну»?
– Почему же нельзя, можно. Приезжай, всегда буду рад тебя увидеть, друг Сташи – мой друг. Если ты доберешься до моего замка, то я тебя с радостью приму в гостях, но «пропуск» я тебе давать не хочу, и не дам.
– Ладно, тогда я как-нибудь своим ходом, когда с местными делами разберусь…
Вечеж пожал плечами. Мол, это твои проблемы, границы закрыты, комендантский час и военное положение никто ради тебя не будет отменять, не хочешь с нами сейчас ехать – разбирайся дальше сам. Причем понимает же колдун, не может не понимать, что если я захочу силой пройти, то не остановят меня его кордоны. Но жизнь собственных людей для таких личностей безразлична, помогать же мне претит его моральным установкам «классического злодея».
Ладно, счастливой дороги. Проводив своих спутников и чародея до его кареты, не менее золотой, чем он сам, я пронаблюдал, как в сопровождении почетного эскорта из пяти десятков великолепно выдрессированных истуканов они поехали на восток. Еще денек пожил у Алисы, она своего любимого «Михаильчика» отпускать не хотела, после чего попрощался с этой двухметровой старухой, забрал Била с Тагреем и мы поехали в Хельмецк.
План у меня, конечно же, был готов заранее.
***
– Лимп, ты уверен, что это сработает?
– Конечно, хозяин! Я пока с Алвитом был – все их привычки выучил! Это только непосвященным они дикарями кажутся, которые готовы своего начальника за неудачный набег съесть! На самом деле они обладают интереснейшей самобытной культурой, их жизнь полна определенных норм и императивов, в подчинении которым они находят…
– Только не надо сейчас теорию этногенеза зыкрудов! Довольно! Я тебя что спросил?
– Хозяин, я ж тебе и говорю – сработает! Ты, главное, повторяй все за мной, даже со своим заклинанием «мемори» ты вряд ли все это сможешь запомнить. Я же буду тебе все пояснять, ты только нигде не ошибись, и тогда точно все выйдет!
– Лимп! Я похож на человека, который «ошибается»?
– Нет, хозяин! Это я так, на всякий случай!
***
Арлин, Велар, Смират и Инвен, заместители угрыка тринадцатого отряда шестого вольнического батальона армии свободных зыкрудов, обходили патрулем территории своего будущего независимого государства, выискивая, с кем бы поиграть, когда их внимание внезапно привлек какой-то шум. «Беззубые!», – подумал Арлин; «Безбородые!», – подумал Велар; «Закутанные в тряпки!», – подумал Смират, и только их младший товарищ, Инвен, подумал правильно – «Люди!». «Играться!», – подумали они, и, выломав на ходу себе по дубине, четверка зыкрудов бросилась к лесной поляне, откуда и раздавались привлекшие их голоса. И кто знает, как бы повернулась дальше судьба мальчишки и воина с мечом, отдыхающих у костра, но их третий спутник, рыжебородый с двумя стрелялками за спиной, увешанный всякими висюльками, глаголил ИСТИНУ.
О том, что это именно ИСТИНА, знал от рождения каждый зыкруд – ИСТИНА была первым, что им говорила мать, отрывая палкой от своей груди. ИСТИНА была тем, чему их учили старейшины, избивая палками во времена веселой и беззаботной юности. ИСТИНУ вещали шаманы, наставляя на путь ИСТИННЫЙ перед очередной игрой с людьми. И даже новая истина, совсем недавно пришедшая с далекого севера, говорящая, что зыкруды «заслуживают лучшего» и обязаны «бороться за свою независимость», лишь дополняла ИСТИНУ, вписывала, фигурально выражаясь, в нее новые страницы.
Ни один зыкруд за всю историю этой расы так и не смог понять, что такое «письмо» и «чтение», до лесных дикарей не доходило, что звуки можно представить значками, как не доходит это до рычащего царя зверей и воркующих весною рекхтаров. Однако память у каждого зыкруда была идеальной, и теперь Арлин, Велар, Смират и Инвен слышали – бородатый человек глаголит именно ИСТИНУ, в ее ИСТИННОМ, неискаженном виде! Пусть иногда своими, примитивными человеческими словами, не избивая своих собеседников в нужные моменты палками, но «что взять эти глупых-глыпых человек, которые вешать тело тряпки и смешно-смешно бегать и шуметь лес!». Зыкруды были очень толерантным народам, и к более примитивным расам, вроде людей, относились с пониманием. Ведь только те, кого уважаешь, заслуживают быть избитыми за независимость зыкрудов…
***
– И был звук удара, и появился под этот звук Илюр, первый зыкруд, – специально для ушей четверки дикарей под диктовку Лимпа рассказывал я эту «великолепную» историю, – Родились у Илюра Менике, Моргна и Алавара, и были они столь же велики, как и отец их, Илюр. У Менике родились Ронша, Силе и Канва. У Моргна родились Тира и Казаба. У Алавара же родились Финова, Акорфе и Валтаара. То были дни рассвета мира, но зло уже прошло в леса первого зыкруда Илюра, и погиб во младенчестве Силе, второй сын Менике, внук Илюра. Велика была скорбь первого зыкруда, но еще сильнее стала она, когда погиб в юности Канва, третий сын Менике. Но первый сын Менике, Ронша, встретил Тиру, дочь Моргна, и полюбили они друг друга светлой любовью. Но были они двоюродными братом и сестрой, и бежали они от первого зыкруда, Илюра, в другой лес, но наложил на них Илюр, первый зыкруд, проклятье. И там, в другом лесу, родились у них Кенин, что после Проклятым звался, Корин и Карвит. У Казаба же, второго сына Моргна, родились Дунв, великий воин, которому была подвластна любая дубина, и Ааба, красавица, блеск клыков которой затмевал само солнце, а перепонки на лапах были подобны луне. В те светлые, но тяжелые дни первого зыкруда Илюра Акорфе, второй сын Алавара, удалился в вечное странствие в поисках мудрости, и когда придет судный час – вернется он со своей нефритовой дубиной, и свершит последний, справедливый суд. Третья же, младшая дочь Алавара Валтаара, рукодельница, способная из одного листа набедренную повязку сотворить, встретила однажды Дунва, великого воина, сына Казаба, и полюбили они друг друга. Не стал любви внучки и правнука препятствовать Илюр, первый зыкруд, и были они вместе, и родились у Дунва и Валатаары Билге, что после искателенецей судьбы звалась, Салиор, что стал судьей среди зыкрудов, и Миаш. Ааба же прекрасная, дочь Казаба и внучка Моргна, однажды на поляне лесной встретила Корина, второго сына Ронши и Тиры, и полюбила она его любовью неземной, но не суждено было им быть вместе. Пал Корин смертью храбрых, поглотили его во время шаманства духи предков, но родился у Аабы сын, Гигин, что позже Великим Отцом Племен звался. Когда же пришел на своего племянника Гигина, сына Корина и Аабы, смотреть Кравит, брат Корина и сын Ронша и Тиры, встретил он старшую дочь Алавары, Финова, что звалась тогда девой старой. Но полюбили они друг друга, и бросил Карвит лес родительский, и пришел в лес первого зыкруда, Илюра. И там, в лесу первого зыкруда, родились у Карвита и Финовы Талит, Салкер и Гезинур. Но проклял их старший сын Ронша и Тиры, Кенин, и дал он клятву, что отомстит лесу первого зыкруда, Илюра, за то, что он отнял у него двоих братьев, Корина и Карвита, и племянников, Гигина, Талита, Саклера и Гезинура. И дал он слова, что будет он одинок, и будет он мстить до тех пор, пока не изведет род предательский. Но однажды Билге, дочь Дунва и Валатаары, что искательницей судьбы звалась, встретила Гигина, сына Корина и Аабы, полюбили они друг друга, и была их любовь столь же крепка, как и нефритовая дубина Акорфе, что ушел в поисках мудрости, и родились у Великого Отца Племен и искательницы судьбы четыре сына, Лукпер, Серсад, Злот и Аслин, и три дочери, Шарста, Кимба и Нико, что разошлись потом по лесам всего мира продолжать свой род и рассказывать ИСТИНУ, историю первого зыкруда, Илюра, и детей, и внуков-правнуков его. Но потом это было, пока же у Гезинура, сына Карвита и Финовы, родился сын Ламбрис, но не суждено ему было познать радость отцовства – свела его судьба с Кенином, сыном Ронши и Тиры, братом Карвита, которому Гезинур сыном приходился. Тогда исполнил Кенин свою клятву – он жестокого убил и съел племянника своего, Гезинура, из рода предателей, как он всю свою родню называл. Прокляли его тогда все зыкруды, и пошли на него войной, и в бой их вел старый Дунв, сын Казаба, отец Билге, Салиора и Миаша. Но велика была сила тогда Кенина, и не смог его Дунв одолеть, пав смертью храбрых. И как племянника своего, Гезинура, так и великого воина Дунва съел Кенин, и возомнил он себя великим среди величайших. Пал и был съеден в этой битве и Салиор, сын Дунва, что тогда первым судьей уже был, но у него осталась дочь единственная – Аршва, дева-воин, что дубиной своей страх на весь лес Илюра, первого зыкруда, наводила. Не знала она, как и Мамбрис, сын Гезинура, радости отцовской любви, и сошлись они на этой почве. Родились у Ламбриса и Аршвы два сына, Витек и Деви, и две дочери, Арб и Айхен. В те же времена у Миаш, сестры Билге и Салиора, дочери Дунва и Валтаары, родились дочь, Ниа, и сын, Крис. Когда же встретились дочь Миаш Ниа и сын Ламбриса и Аршвы Деви, ударили друг друга, укусили, и поняли – это любовь, которую будут воспевать в легендах! Родился у них сын, Сигер, что после с дочерью Гигина и Билге, Шарстой, сошелся, и на них, когда не осталось никого из первых зыкрудов, ни Илюра, первого зыкруда, ни Менике, Моргна и Алавары, сыновей его, остался лес первого зыкруда. Старший же сын Ламбриса и Аршвы, Витек, вырос великим воином. Он был более велик, чем прадед его, Дунв, и он был мудрее чем первый судья среди зыкрудов, дед его, Салиор. Но мечтал он в жизни лишь об одном – отомстить Кенину, убившему и съевшему деда Витека, Гезинура, и другого деда, Салиора, и прадеда, Дунва, великого воина. Тогда зыкруды из леса первого зыкруда, Илюра, боялись идти в тот лес, куда некогда Ронша с Тирой бежали, и где ныне Кенин всем заправлял, но Витек был смел. Он собрал великое войско, взял с собой Лукпера, Серсада, Злота и Аслина, сыновей Великого Отца Племен Гигина и Билге, пошел с ним и брат его, Деви, муж Ниа, пошел с ним и Крис, сын Миаш. Даже Талит и Салкер, сыновья Карвита и Финовы, братья Гезинура, пошли с ним против своего дяди, Кенина. Тогда была великая битва, равных которой не знала история леса, и в этой битве сын Ламбриса и Аршвы отомстил за своих дедов, и убил Кенина Проклятого. И был тогда великий пир, и на пиру этом в память о Дунве, великом воине, о прекрасной Аабе, сестре его, и о первом зыкруде, Илюре, объявил Витек тост, и поделился он Кенином, и все, кто в битве великой участвовал, съели по куску Кенина Проклятого. На этом заканчивается история Первых Десятилетий, проклятье Илюра, наложенное на Роншу и Тиру, внука и внучки его, было снято с гибелью Кенина Проклятого. О том, что потом было, повествует история Других После Первых Десятилетий. Началась она с того, что у Шарсты, дочери Гигина и Билге, и Сигера, сына Деви и Ниа, родились…
***
На самом деле это было просто – повторяй, что тебе Лимп говорит, постарайся не заснуть, как это уже успешно Бил с Тагреем проделали, и не ошибиться, назвав чьего-то троюродного дядю по материнской линии племянником по отцовской! Любая фальшь, малейшая ошибка – и все, игру с начала надо начинать. Зыкруды более чем чувствительны к своей ИСТИНЕ, они знают наизусть всех своих «отцов-основателей» и все семейные перипетии тех времен.
Но результат, результат! Выше всяких похвал! Представьте себе, приехали вы этак в Африку, Индию или Амазонию – там, где джунгли и «много-много диких обезьян». И вот вокруг собрались все друзья Маугли под руку с приятелями Тарзана, скалят свои клыки и собираются питаться свежим человеческим мясом. А вы им – «не кушайте меня, я вам сказку расскажу – был когда-то лев Аслан, и родились у него Питер, Сюзан, Эдмунд и Люси…» И начинают шакалы да гиены, тигры да рыси внимательно слушать, да головой качать – «Да, да, так все и было! Теперь мы понимаем, мы с тобой одной крови, ты и я». Реальная картинка? По-моему, не очень. Вот и я отнесся сначала к словам Лимпа с долей здорового скептицизма, а зря!
На зыкрудов «ИСТИНА» подействовала великолепно – только что они собирались нас троих побить дубинами, а если повезет – то и съесть потом, и вот уже сидят у костра, да мне прямо в рот влюбленными глазами смотрят. Как мне Лимп пояснил, у них так красиво и полно, как я, ИСТИНУ только великие шаманы да вожди излагать умеют, а остальные как собаки, все помнят, все понимают, но сами сказать не могут. Вот и я, не прикладывая особых усилий, по крайней мере для этих четверых дикарей стал важной шишкой. Зауважали дети леса! Того самого леса, который на границе между Черноречьем и Хельмецком расположен. Того самого, где без устали патрули Золотого Чародея бродят, где даже мышь без разрешения не сможет проскочить, а попытайся какой рекхтар или воробей пролететь – мигом в ежика стального превратят!
Но зыкруд, это не рекхтар и не мышь. Это – сын леса, который плевать хотел с Останкинской телебашни на все эти границы с их пограничниками!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
***
– Тагрей, Бил?
– Но это невозможно, Михаил! – заверил меня герцог, – Как мы сможем последовать за вами? Все подъездные пути к Хельмецку закрыты, ты же видишь, с какими опасениями мы живем даже тут, в Городе Славы! А если я сам, или с Билом, попробуем пересечь границу Хельмецка – нас схватят и на месте казнят!
– Да, есть такие проблемы, – сделал вид, что задумался, я, – Впрочем, вы поедете не вдвоем – я как раз пришел вас порадовать, что я отправляюсь с вами.
– Но… – удивился Бил, – А Сташа? А Валерия с Федором и Бессом, они…
– А вот они, как раз, поедут с Золотым Чародеем – им ничего не грозит. Я же скажу, что у меня еще тут дела, что-нибудь придумаю, выпрошу у него пропуск, ну и переведу как-нибудь вас через границу. Прорвемся, опера!
***
– Я не хочу давать тебе такой «пропуск», Михаил.
Вот и все – никаких объяснений, никаких аргументов. Не «не могу», он – Золотой Чародей, он все может. Просто «не хочу», без лишних слов. Мол, решил остаться тут – твои проблемы, мол я и так одолжение делаю, раз беру с собой Федю, Леру и Бесса, а без тебя даже лучше будет, спокойнее. Ладно.
– Значит, мне нельзя посетить твою… «страну»?
– Почему же нельзя, можно. Приезжай, всегда буду рад тебя увидеть, друг Сташи – мой друг. Если ты доберешься до моего замка, то я тебя с радостью приму в гостях, но «пропуск» я тебе давать не хочу, и не дам.
– Ладно, тогда я как-нибудь своим ходом, когда с местными делами разберусь…
Вечеж пожал плечами. Мол, это твои проблемы, границы закрыты, комендантский час и военное положение никто ради тебя не будет отменять, не хочешь с нами сейчас ехать – разбирайся дальше сам. Причем понимает же колдун, не может не понимать, что если я захочу силой пройти, то не остановят меня его кордоны. Но жизнь собственных людей для таких личностей безразлична, помогать же мне претит его моральным установкам «классического злодея».
Ладно, счастливой дороги. Проводив своих спутников и чародея до его кареты, не менее золотой, чем он сам, я пронаблюдал, как в сопровождении почетного эскорта из пяти десятков великолепно выдрессированных истуканов они поехали на восток. Еще денек пожил у Алисы, она своего любимого «Михаильчика» отпускать не хотела, после чего попрощался с этой двухметровой старухой, забрал Била с Тагреем и мы поехали в Хельмецк.
План у меня, конечно же, был готов заранее.
***
– Лимп, ты уверен, что это сработает?
– Конечно, хозяин! Я пока с Алвитом был – все их привычки выучил! Это только непосвященным они дикарями кажутся, которые готовы своего начальника за неудачный набег съесть! На самом деле они обладают интереснейшей самобытной культурой, их жизнь полна определенных норм и императивов, в подчинении которым они находят…
– Только не надо сейчас теорию этногенеза зыкрудов! Довольно! Я тебя что спросил?
– Хозяин, я ж тебе и говорю – сработает! Ты, главное, повторяй все за мной, даже со своим заклинанием «мемори» ты вряд ли все это сможешь запомнить. Я же буду тебе все пояснять, ты только нигде не ошибись, и тогда точно все выйдет!
– Лимп! Я похож на человека, который «ошибается»?
– Нет, хозяин! Это я так, на всякий случай!
***
Арлин, Велар, Смират и Инвен, заместители угрыка тринадцатого отряда шестого вольнического батальона армии свободных зыкрудов, обходили патрулем территории своего будущего независимого государства, выискивая, с кем бы поиграть, когда их внимание внезапно привлек какой-то шум. «Беззубые!», – подумал Арлин; «Безбородые!», – подумал Велар; «Закутанные в тряпки!», – подумал Смират, и только их младший товарищ, Инвен, подумал правильно – «Люди!». «Играться!», – подумали они, и, выломав на ходу себе по дубине, четверка зыкрудов бросилась к лесной поляне, откуда и раздавались привлекшие их голоса. И кто знает, как бы повернулась дальше судьба мальчишки и воина с мечом, отдыхающих у костра, но их третий спутник, рыжебородый с двумя стрелялками за спиной, увешанный всякими висюльками, глаголил ИСТИНУ.
О том, что это именно ИСТИНА, знал от рождения каждый зыкруд – ИСТИНА была первым, что им говорила мать, отрывая палкой от своей груди. ИСТИНА была тем, чему их учили старейшины, избивая палками во времена веселой и беззаботной юности. ИСТИНУ вещали шаманы, наставляя на путь ИСТИННЫЙ перед очередной игрой с людьми. И даже новая истина, совсем недавно пришедшая с далекого севера, говорящая, что зыкруды «заслуживают лучшего» и обязаны «бороться за свою независимость», лишь дополняла ИСТИНУ, вписывала, фигурально выражаясь, в нее новые страницы.
Ни один зыкруд за всю историю этой расы так и не смог понять, что такое «письмо» и «чтение», до лесных дикарей не доходило, что звуки можно представить значками, как не доходит это до рычащего царя зверей и воркующих весною рекхтаров. Однако память у каждого зыкруда была идеальной, и теперь Арлин, Велар, Смират и Инвен слышали – бородатый человек глаголит именно ИСТИНУ, в ее ИСТИННОМ, неискаженном виде! Пусть иногда своими, примитивными человеческими словами, не избивая своих собеседников в нужные моменты палками, но «что взять эти глупых-глыпых человек, которые вешать тело тряпки и смешно-смешно бегать и шуметь лес!». Зыкруды были очень толерантным народам, и к более примитивным расам, вроде людей, относились с пониманием. Ведь только те, кого уважаешь, заслуживают быть избитыми за независимость зыкрудов…
***
– И был звук удара, и появился под этот звук Илюр, первый зыкруд, – специально для ушей четверки дикарей под диктовку Лимпа рассказывал я эту «великолепную» историю, – Родились у Илюра Менике, Моргна и Алавара, и были они столь же велики, как и отец их, Илюр. У Менике родились Ронша, Силе и Канва. У Моргна родились Тира и Казаба. У Алавара же родились Финова, Акорфе и Валтаара. То были дни рассвета мира, но зло уже прошло в леса первого зыкруда Илюра, и погиб во младенчестве Силе, второй сын Менике, внук Илюра. Велика была скорбь первого зыкруда, но еще сильнее стала она, когда погиб в юности Канва, третий сын Менике. Но первый сын Менике, Ронша, встретил Тиру, дочь Моргна, и полюбили они друг друга светлой любовью. Но были они двоюродными братом и сестрой, и бежали они от первого зыкруда, Илюра, в другой лес, но наложил на них Илюр, первый зыкруд, проклятье. И там, в другом лесу, родились у них Кенин, что после Проклятым звался, Корин и Карвит. У Казаба же, второго сына Моргна, родились Дунв, великий воин, которому была подвластна любая дубина, и Ааба, красавица, блеск клыков которой затмевал само солнце, а перепонки на лапах были подобны луне. В те светлые, но тяжелые дни первого зыкруда Илюра Акорфе, второй сын Алавара, удалился в вечное странствие в поисках мудрости, и когда придет судный час – вернется он со своей нефритовой дубиной, и свершит последний, справедливый суд. Третья же, младшая дочь Алавара Валтаара, рукодельница, способная из одного листа набедренную повязку сотворить, встретила однажды Дунва, великого воина, сына Казаба, и полюбили они друг друга. Не стал любви внучки и правнука препятствовать Илюр, первый зыкруд, и были они вместе, и родились у Дунва и Валатаары Билге, что после искателенецей судьбы звалась, Салиор, что стал судьей среди зыкрудов, и Миаш. Ааба же прекрасная, дочь Казаба и внучка Моргна, однажды на поляне лесной встретила Корина, второго сына Ронши и Тиры, и полюбила она его любовью неземной, но не суждено было им быть вместе. Пал Корин смертью храбрых, поглотили его во время шаманства духи предков, но родился у Аабы сын, Гигин, что позже Великим Отцом Племен звался. Когда же пришел на своего племянника Гигина, сына Корина и Аабы, смотреть Кравит, брат Корина и сын Ронша и Тиры, встретил он старшую дочь Алавары, Финова, что звалась тогда девой старой. Но полюбили они друг друга, и бросил Карвит лес родительский, и пришел в лес первого зыкруда, Илюра. И там, в лесу первого зыкруда, родились у Карвита и Финовы Талит, Салкер и Гезинур. Но проклял их старший сын Ронша и Тиры, Кенин, и дал он клятву, что отомстит лесу первого зыкруда, Илюра, за то, что он отнял у него двоих братьев, Корина и Карвита, и племянников, Гигина, Талита, Саклера и Гезинура. И дал он слова, что будет он одинок, и будет он мстить до тех пор, пока не изведет род предательский. Но однажды Билге, дочь Дунва и Валатаары, что искательницей судьбы звалась, встретила Гигина, сына Корина и Аабы, полюбили они друг друга, и была их любовь столь же крепка, как и нефритовая дубина Акорфе, что ушел в поисках мудрости, и родились у Великого Отца Племен и искательницы судьбы четыре сына, Лукпер, Серсад, Злот и Аслин, и три дочери, Шарста, Кимба и Нико, что разошлись потом по лесам всего мира продолжать свой род и рассказывать ИСТИНУ, историю первого зыкруда, Илюра, и детей, и внуков-правнуков его. Но потом это было, пока же у Гезинура, сына Карвита и Финовы, родился сын Ламбрис, но не суждено ему было познать радость отцовства – свела его судьба с Кенином, сыном Ронши и Тиры, братом Карвита, которому Гезинур сыном приходился. Тогда исполнил Кенин свою клятву – он жестокого убил и съел племянника своего, Гезинура, из рода предателей, как он всю свою родню называл. Прокляли его тогда все зыкруды, и пошли на него войной, и в бой их вел старый Дунв, сын Казаба, отец Билге, Салиора и Миаша. Но велика была сила тогда Кенина, и не смог его Дунв одолеть, пав смертью храбрых. И как племянника своего, Гезинура, так и великого воина Дунва съел Кенин, и возомнил он себя великим среди величайших. Пал и был съеден в этой битве и Салиор, сын Дунва, что тогда первым судьей уже был, но у него осталась дочь единственная – Аршва, дева-воин, что дубиной своей страх на весь лес Илюра, первого зыкруда, наводила. Не знала она, как и Мамбрис, сын Гезинура, радости отцовской любви, и сошлись они на этой почве. Родились у Ламбриса и Аршвы два сына, Витек и Деви, и две дочери, Арб и Айхен. В те же времена у Миаш, сестры Билге и Салиора, дочери Дунва и Валтаары, родились дочь, Ниа, и сын, Крис. Когда же встретились дочь Миаш Ниа и сын Ламбриса и Аршвы Деви, ударили друг друга, укусили, и поняли – это любовь, которую будут воспевать в легендах! Родился у них сын, Сигер, что после с дочерью Гигина и Билге, Шарстой, сошелся, и на них, когда не осталось никого из первых зыкрудов, ни Илюра, первого зыкруда, ни Менике, Моргна и Алавары, сыновей его, остался лес первого зыкруда. Старший же сын Ламбриса и Аршвы, Витек, вырос великим воином. Он был более велик, чем прадед его, Дунв, и он был мудрее чем первый судья среди зыкрудов, дед его, Салиор. Но мечтал он в жизни лишь об одном – отомстить Кенину, убившему и съевшему деда Витека, Гезинура, и другого деда, Салиора, и прадеда, Дунва, великого воина. Тогда зыкруды из леса первого зыкруда, Илюра, боялись идти в тот лес, куда некогда Ронша с Тирой бежали, и где ныне Кенин всем заправлял, но Витек был смел. Он собрал великое войско, взял с собой Лукпера, Серсада, Злота и Аслина, сыновей Великого Отца Племен Гигина и Билге, пошел с ним и брат его, Деви, муж Ниа, пошел с ним и Крис, сын Миаш. Даже Талит и Салкер, сыновья Карвита и Финовы, братья Гезинура, пошли с ним против своего дяди, Кенина. Тогда была великая битва, равных которой не знала история леса, и в этой битве сын Ламбриса и Аршвы отомстил за своих дедов, и убил Кенина Проклятого. И был тогда великий пир, и на пиру этом в память о Дунве, великом воине, о прекрасной Аабе, сестре его, и о первом зыкруде, Илюре, объявил Витек тост, и поделился он Кенином, и все, кто в битве великой участвовал, съели по куску Кенина Проклятого. На этом заканчивается история Первых Десятилетий, проклятье Илюра, наложенное на Роншу и Тиру, внука и внучки его, было снято с гибелью Кенина Проклятого. О том, что потом было, повествует история Других После Первых Десятилетий. Началась она с того, что у Шарсты, дочери Гигина и Билге, и Сигера, сына Деви и Ниа, родились…
***
На самом деле это было просто – повторяй, что тебе Лимп говорит, постарайся не заснуть, как это уже успешно Бил с Тагреем проделали, и не ошибиться, назвав чьего-то троюродного дядю по материнской линии племянником по отцовской! Любая фальшь, малейшая ошибка – и все, игру с начала надо начинать. Зыкруды более чем чувствительны к своей ИСТИНЕ, они знают наизусть всех своих «отцов-основателей» и все семейные перипетии тех времен.
Но результат, результат! Выше всяких похвал! Представьте себе, приехали вы этак в Африку, Индию или Амазонию – там, где джунгли и «много-много диких обезьян». И вот вокруг собрались все друзья Маугли под руку с приятелями Тарзана, скалят свои клыки и собираются питаться свежим человеческим мясом. А вы им – «не кушайте меня, я вам сказку расскажу – был когда-то лев Аслан, и родились у него Питер, Сюзан, Эдмунд и Люси…» И начинают шакалы да гиены, тигры да рыси внимательно слушать, да головой качать – «Да, да, так все и было! Теперь мы понимаем, мы с тобой одной крови, ты и я». Реальная картинка? По-моему, не очень. Вот и я отнесся сначала к словам Лимпа с долей здорового скептицизма, а зря!
На зыкрудов «ИСТИНА» подействовала великолепно – только что они собирались нас троих побить дубинами, а если повезет – то и съесть потом, и вот уже сидят у костра, да мне прямо в рот влюбленными глазами смотрят. Как мне Лимп пояснил, у них так красиво и полно, как я, ИСТИНУ только великие шаманы да вожди излагать умеют, а остальные как собаки, все помнят, все понимают, но сами сказать не могут. Вот и я, не прикладывая особых усилий, по крайней мере для этих четверых дикарей стал важной шишкой. Зауважали дети леса! Того самого леса, который на границе между Черноречьем и Хельмецком расположен. Того самого, где без устали патрули Золотого Чародея бродят, где даже мышь без разрешения не сможет проскочить, а попытайся какой рекхтар или воробей пролететь – мигом в ежика стального превратят!
Но зыкруд, это не рекхтар и не мышь. Это – сын леса, который плевать хотел с Останкинской телебашни на все эти границы с их пограничниками!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97