Через несколько секунд волосы на затылке Фостия невольно поднялись. Земля начала шевелиться, перемещаться и образовывать вытянутый холмик – нет, не холмик, а стрелку, потому что на одном из концов сформировалось четкое острие.
– На восток от нас и чуть южнее, – объявил Заид.
– Хорошо, очень хорошо, – выдохнул Крисп; как и всегда, в моменты торжества он вел себя очень тихо и спокойно. – Итак, маски сброшены – теперь мы сможем следить за перемещениями Ливания. Можно ли хоть как-то оценить, насколько он далеко от нас?
– Можно, но очень приблизительно. Судя по скорости образования стрелки, я могу лишь сказать, что он не очень близко. Но это лишь грубая оценка.
– Пока нам более точная и не требуется. Отныне вы с Фостием каждое утро будете повторять эту процедуру, потому что нам нужно знать, где находится враг и насколько далеко. А Артапан понял, что лишился значительной части своей магической силы?
– Боюсь, что да, ваше величество. Разве вы не видели, как макуранская ткань дважды пыталась восстановиться? То действовал мой противник, он пытался оказать сопротивление моим заклинаниям и нейтрализовать их. Но, как я и полагал, он потерпел неудачу, потому что сила жизни сильнее смерти.
Крисп подошел к Фостию и хлопнул его по спине с такой силой, что юноша пошатнулся:
– И все это благодаря тебе, сын. Я в большом долгу перед тобой; я опасался, что, оставшись с фанасиотами, ты причинишь мне много вреда, но, вернувшись и помогая мне, ты совершил столько же, если не больше, добра. И, кроме всего прочего, я просто счастлив, что ты вернулся.
– Я тоже счастлив, отец, – сказал Фостий. Если Крисп, несмотря на все сомнения, признал их родство, то Фостий не станет это оспаривать. – Но я слышал, что ты так скучал по мне, что решил завести бастарда… – Он остерегся и не сказал «другого бастарда». – …вместо меня? – Еще год назад он не осмелился бы так подшучивать над Криспом.
Автократор сперва удивился, затем рассмеялся:
– Кто из братьев сказал тебе про это?
– Эврип, когда я был в столице.
– Да, это правда. Надеюсь, он не забыл добавить, что я не собираюсь пересматривать ваши права на престол, даже если родится мальчик?
– Не забыл, – кивнул Фостий. – И все-таки, отец, в твоем-то возрасте…
– Так, ты уже третий, кто мне это говорит, – прервал его Крисп. – Идите вы все в лед со своим подзуживанием! Погоди, настанет время, и ты сам поймешь, что седина в бороде не мешает мужчине оставаться мужчиной. – И он вызывающе взглянул на Фостия, словно ожидал от него насмешек.
Но у Фостия не было настроения провоцировать его и дальше. Только что наладив с Криспом добрые отношения, он не желал рисковать и потерять все ради нескольких минут веселья. Год назад он вряд ли проявил бы подобную расчетливость, а уж два-три года назад определенно не удержался бы.
«И что же это означает? – задумался он. – Неужели то, что подразумевают под взрослением?» Но ведь он уже вырос. Он уже несколько лет как взрослый… разве не так?
И Фостий, почесывая макушку, направился к палатке, которую делил с Оливрией.
– Теперь точно на восток, – доложил Заид. – К тому же они заметно приблизились; стрелка сформировалась почти сразу, едва Фостий отнял руку от обработанной магией земли.
– Прекрасно, чародейный господин. Спасибо, – проговорил Крисп. Всю последнюю неделю армия маневрировала, стремясь преградить путь отходящим фанасиотам. – Если владыка благой и премудрый проявит к нам свою милость, мы обрушимся на них быстрее, чем они поймут, что мы рядом.
– Да будет так, – произнес Заид.
– Строго на восток? – задумчиво уточнил Крисп. – В таком случае они где-то неподалеку от… гмм-м… Аптоса. Я прав?
– Если учесть наше нынешнее местоположение… – Маг сосредоточенно нахмурился, затем кивнул. – Да, неподалеку от Аптоса.
– Э-э, отец… – нерешительно начал Фостий. Он не говорил таким тоном со дня возвращения от фанасиотов. Крисп бросил на него недоумевающий взгляд.
– Что-то не так? – спросил он.
– Э-э… – повторил Фостий. Судя по несчастному выражению его лица, он уже пожалел, что вообще заговорил, и ему пришлось сделать над собой видимое усилие, прежде чем продолжить:
– Помнишь, отец, я рассказывал тебе, как мне пришлось отправиться в налет вместе с бандой фанасиотов?
– Помню, – ответил Крисп. Он также помнил, как озадачили его новости о перемещении Фостия и как он опасался, что юноша всерьез решил вступить на светлый путь.
– Когда я участвовал в том налете, – продолжил Фостий, – то мне, к моему великому стыду, пришлось присоединиться к нападению на монастырь. Я знаю, что ранил одного из святых монахов; если бы я этого не сделал, он переломал бы мне кости своей дубиной. А мой факел в числе прочих поджег монастырь.
– Зачем ты мне все это рассказываешь? Если ты захотел получить отпущение своего греха, то лучше поведай о нем патриарху Окситию.
– Об этом я пока не задумывался… сейчас меня волнует восстановление справедливости. Если ты позволишь, мне хотелось бы следующие несколько лет откладывать треть моего денежного содержания и жертвовать его монастырю.
– Для этого моего позволения не требуется; золотом, которое я даю вам каждый месяц, вы вольны распоряжаться как угодно, – заметил Крисп. – Но вот что я тебе скажу: я горжусь тобой за то, что тебе пришла эта мысль. – Он секунду подумал. – Значит, ты хочешь жертвовать им восемьдесят золотых в год, верно?
Что скажешь, если и я стану жертвовать столько же?
Лицо Фостия осветилось радостью:
– Спасибо, отец! Просто замечательно!
– Я не стану указывать, что деньги поступают от меня, – добавил Крисп. Пусть думают, что все они идут от тебя.
– Э-э, – в третий раз промямлил Фостий. – Я ведь тоже не собирался сообщать монахам, что это мои деньги.
– В самом деле? Святейший Окситий, если ты его спросишь, скажет, что анонимные пожертвования вдвое угоднее Фосу, ибо делаются ради них самих, а не для восхваления жертвующего. Мне на сей счет ничего не известно, но должен признать, что звучит это логично. Зато я знаю, что еще больше горжусь тобой.
– Знаешь, всего за несколько минут ты сказал это дважды, но что-то я не припоминаю, что ты когда-либо говорил мне такое прежде, – сказал Фостий.
Если бы он сказал это с упреком, Крисп пришел бы в ярость. Но Фостий просто напоминал о факте. И это действительно был факт; память Криспа подтверждала его слишком хорошо. Он наклонил голову:
– Ты вынудил меня устыдиться.
– Но я не хотел этого.
– Знаю. Тем хуже для меня. Тут, к облегчению Криспа, подъехал Саркис.
Отдав честь, генерал спросил:
– Раз еретики уже настолько близко, то не выслать ли нам разведчиков, чтобы узнать точно, где они находятся?
Не ответив, Крисп обернулся к Фостию:
– Кажется, сегодня с утра у тебя появился запас мудрости побольше обычного. Как поступил бы ты?
– Ой! – отозвался Фостий. Крисп погрозил ему пальцем:
– Когда тебя спрашивают, обходись при ответе без разных дурацких звуков.
Когда ты обуешься в красные сапоги, тебе самому придется справляться с подобными вопросами. И не теряя, кстати, времени зря. – И он внимательно посмотрел на юношу, ожидая его действий.
Словно компенсируя свой испуганный писк, Фостий заговорил насколько смог рассудительно и серьезно;
– Если бы командовал я, то ответил бы «нет». Мы успешно следили за фанасиотами при помощи магии, так зачем рисковать? Ведь в последний, решающий момент они могут натолкнуться на наших разведчиков. Если магия Заида действует настолько хорошо, как он надеется, то Артапан ныне практически слеп, выслеживая нас. Поэтому, чем большей неожиданностью мы для них окажемся, тем лучше.
Саркис взглянул на Криспа. Автократор произнес четыре слова:
– Доводы логичные, решение правильное. От этой косвенной похвалы Фостию стало еще приятнее, чем после слов Криспа о том, что он им гордится.
– Верно, смысл в этом есть. – Саркис усмехнулся. – Ваше величество, вы и сами были весьма неплохим стратегом еще до того, как стали по-настоящему разбираться в этом деле. Талант должен быть в крови.
– Возможно, – произнесли одновременно и одинаковым тоном Крисп и Фостий.
Отец и сын переглянулись, Автократор захохотал, а мгновение спустя к нему присоединился Фостий. Оба никак не могли остановиться.
Теперь на них уставился Саркис, явно гадая, не сошли ли они с ума.
– А мне это не показалось настолько смешным, – уныло заметил он.
– Быть может, ты и прав, – сказал Крисп.
– Но с другой стороны, может, и нет, – добавил Фостий. Припомнив разговор, произошедший между ними несколько дней назад, Автократор непроизвольно кивнул.
Если они сейчас способны над этим смеяться, то, вероятно, поладят и в будущем.
– И все же мне кажется, что вы свихнулись с утра пораньше, – проворчал Саркис. – Надо будет потолковать с кем-нибудь из вас днем – глядишь, хоть один да придет в себя.
И он поехал прочь, обиженно задрав крючковатый нос.
Палатка была маленькой и тесной, а теплая ночь, казалось, делала ее еще теснее. Усиливал это впечатление и запах горячего сала, исходящий от свечи, поставленной для безопасности на пол.
– Так о чем ты разговаривал с отцом? – в очередной раз за последние несколько ночей спросила Оливрия.
– Я не хочу тебе об этом говорить, – ответил Фостий. Он повторял эти слова с того дня, как вернулся из шатра Криспа. Подобный ответ не был рассчитан на удовлетворение любопытства, но лучшего у Фостия не имелось.
– Но почему? – вспыхнула Оливрия. – Если это имеет отношение ко мне, то я имею право все знать.
– К тебе это не имеет ни малейшего отношения, – в который раз повторил Фостий. Он говорил правду, проблема заключалась лишь в том, что Оливрия ему не верила.
И сегодня ночью, как показалось Фостию, она решила спорить до победного конца, словно упрямый законник.
– Ладно, но раз это не имеет ко мне никакого отношения, то кому станет хуже, если я все узнаю? – И она хитро улыбнулась, довольная собой, потому что загнала его в классический двойной логический капкан.
Однако Фостий сдаваться не собирался:
– Если бы тебе можно было услышать наш разговор, то я не пожелал бы говорить с отцом наедине.
– Это несправедливо, – разгневалась Оливрия.
– А по-моему, справедливо. – Фостию совершенно не хотелось, чтобы и другие принялись гадать, кто же его отец. Он был бы только рад, если бы ему самому не пришлось об этом гадать. Один человек мог сохранить секрет – Крисп, в конце концов, сумел. Двое, возможно, тоже. Трое… может быть, но это маловероятно.
– Но почему ты не можешь мне сказать? – сменила тактику Оливрия. – Ты не привел мне ни единой причины.
– Если я расскажу тебе о причинах, это станет равносильно тому, что я расскажу тебе все. – Фостий предварительно сформулировал эту фразу мысленно и произнес ее, лишь убедившись, что она прозвучит так, как ему нужно. – Но к нам с тобой это совершенно не относится, – закончил он.
– То, о чем ты говоришь, может, и не относится, но то, что ты не хочешь мне ничего рассказывать, – относится, и еще как. – Оливрия тоже сделала секундную паузу. – Ну что именно ты хочешь таким способом сохранить в тайне?
– А это не твое дело, – медленно и раздельно произнес Фостий. Глаза Оливрии разгневанно вспыхнули. Фостий ответил ей таким же взглядом; эти споры вывели из себя и его. – Ладно, – прошипел он, – клянусь благим богом, я тебе вот что скажу: сходи к шатру Автократора и спроси его сама. И если он расскажет тебе, о чем мы говорили, то и у меня не будет повода держать язык за зубами.
Оливрия была девушкой не робкого десятка, и Фостий убедился в этом с того дня, когда впервые увидел ее, обнаженную, прелестную и соблазнительную, в подземном туннеле под столицей. На мгновение ему показалось, что она примет вызов и решительно выбежит из палатки, и тут же задумался, как это воспримет Крисп и как он справится с ситуацией.
Но сейчас дрогнула даже Оливрия.
– Он ведь не просто твой отец… он еще и Автократор, – нерешительно произнесла она.
– Знаю, – сухо подтвердил Фостий. – И мне пришлось общаться с ним всю жизнь. Советую и тебе понемногу привыкать. Конечно, одному Фосу известно будущее, но полагаю, что он еще немало лет пробудет Автократором.
Видесской истории известны наследники престола, у которых не хватало терпения дождаться смерти отцов и которые решали ускорить этот процесс.
Известны ей также гораздо более многочисленные нетерпеливые наследники престола, решившие ускорить процесс, но потерпевшие неудачу, – им уже никогда не представится повторный шанс. У Фостия же не появлялось желания устроить заговор против отца, потому что среди прочих доводов «против» имелся и весьма практичный: он был убежден, что Автократор сразу учует заговор, а Фостия постигнет справедливая судьба всех неудачливых заговорщиков. Он и так полагал, что ему очень повезло, раз Крисп простил ему невольный переход на сторону фанасиотов.
– Быть может, ваша тайна дискредитирует тебя или твоего отца? – сделала еще одну попытку Оливрия. – Ты из-за этого не хочешь раскрыть ее мне?
– На этот вопрос я тоже отвечать не стану, – заявил Фостий. Уловке с молчанием он тоже научился у Криспа. Если начнешь отвечать на вопросы, близкие к тому, который у тебя нет желания обсуждать, то очень скоро выдашь суть того, что хочешь скрыть.
– Ты становишься отвратительным, – заявила Оливрия.
Фостий возмущенно взглянул на нее, гордо задрав свой нос. Он был не столь длинным и внушительным, как у Криспа, но послужил Фостию достаточно хорошо.
– Я поступаю так, как считаю необходимым. Ты дочь Ливания, но никто не пытался вырвать у тебя секреты, которые ты не пожелала бы раскрыть сама. И мне кажется, я тоже имею право на парочку секретов.
– По-моему, это просто глупо, – решила Оливрия. – Ну как могут навредить тебе просто слова, какими бы они ни были?
– Может, и никак, – ответил Фостий, хотя он не раз задумывался о том, сколько сена может нагрести в свой амбар Эврип, узнав, насколько неопределенны их родственные связи. И тут он засмеялся.
– Что здесь смешного? – поинтересовалась Оливрия с опасной вкрадчивостью в голосе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62