Он уже и не помнил, когда в последний раз держал в руках сигарету. Словно желая наверстать упущенное, Йенс впал в неистовство и накурился почти — до головокружения и тошноты.
— Так тебе и надо, — сказал он себе, когда в течение следующего дня его мучил кашель.
На дорогах центральной Индианы люди встречались ему редко, и это очень устраивало Йенса. Ящеры попадались еще реже, что радовало его намного больше. Как бы он смог объяснить свое пребывание здесь, за много миль к западу от того места, которое назвал Гнику? Удача не оставляла его, и объяснений тому он искать не хотел.
Среди этих пустынных зимних просторов война между людьми и ящерами казалась чем-то далеким (хотя не что иное, как война, опустошило эти места). Правда, раза два, где-то вдалеке. Йенс слышал перестрелку: достаточно редкие залпы из боевых (а может, и спортивных) винтовок и ответные очереди автоматического оружия ящеров. И один или два раза у него над головой с визгом пролетали самолеты пришельцев, прочерчивая белые борозды в небе.
Где-то между городками Дельфы и Янг-Америка ухо Ларсена уловило новый звук — звук периодических разрывов. Чем дальше на запад он двигался, тем громче становились эти разрывы. Примерно через полчаса с того момента, как он впервые услышал этот звук, Йенс вскинул голову, словно преследуемый охотниками зверь, который почуял запах.
— Да это же артиллерия! — воскликнул он.
Йенса охватило волнение. Артиллерия означала, что люди продолжают воевать с ящерами, и на более серьезном уровне, нежели партизанские вылазки. Но она также означала и опасность, ибо снаряды летели оттуда, куда он ехал.
Проехав дальше, Йенс понял, что артиллерийская дуэль ведется не слишком интенсивно. Несколько снарядов с одной стороны, несколько ответных выстрелов. Он миновал батарею ящеров. Их орудия не прицеплялись к машинам, а были установлены на гусеничных шасси наподобие танковых. Расчет ящеров, обслуживающий батарею, не обратил на него никакого внимания.
Вскоре после этого Йенсу стали попадаться искореженные остовы боевых машин, большинство из которых сейчас были похожи на диковинные снежные сугробы. Дорога, до сих пор такая ровная, запестрела не то что выбоинами, но воронками от снарядов. Чувствовалось, что бои шли здесь совсем недавно.
Йенс успел слезть с велосипеда прежде, чем въехал в запорошенную снегом воронку. На него навалилось уныние. Неужели после того, как он с такой лёгкостью миновал занятую ящерами территорию, его задержат люди? Он уже начинал верить, что вскоре доберется до Чикаго. Дать надежде чуть-чуть окрепнуть и вдруг разом лишиться ее — такое казалось Йенсу жестоким и нечестным.
Потом на его пути возник первый пояс заграждений из ржавой колючей проволоки. Ее вид напоминал фильмы о Первой мировой войне.
— И как прикажете продираться через все это? — требовательно спросил Ларсен у равнодушного мира. — Мне что, перелетать по воздуху вместе с велосипедом?
Шипение, свист, завывание… удар! Слева от Йенса вверх взметнулись комья мерзлой земли вместе с осколками снаряда. Один из них срезал несколько спиц на переднем колесе. С такой же легкостью он мог бы срезать ногу Йенса. Неожиданно артиллерийская перестрелка сделалась для него предельно реальной. Теперь это уже не были абстрактные снаряды, летающие взад-вперед согласно законам ньютоновской механики с поправкой на сопротивление воздушной среды. Упади один снаряд поближе (пусть не поближе, а просто разлетись осколки по-иному), ему бы больше не пришлось тревожиться насчет дороги в Чикаго.
Сверху опять послышался звук, чем-то похожий на пыхтение товарного поезда. На этот раз Ларсен нырнул в снег прежде, чем упал снаряд. Тот разорвался где-то в гуще колючей проволоки, и ее клочки, вероятно, тоже взмыли в воздух. «Неважно, что шмякнет по тебе, в любом случае приятного мало», — заключил Йенс.
Он осторожно поднял голову, надеясь, что снаряд расчистил путь через проволоку. Молодые англичане, воевавшие на Сомме, точнее, уцелевшая их часть сказала бы Йенсу, что он понапрасну расточает свой оптимизм. Танки еще могут крушить проволочные заграждения, но только не снаряды.
Как же тогда пробраться? Поблизости то и дело падали снаряды, и Йенсу очень не хотелось вставать и искать какой-либо проход сквозь проволочные джунгли. Он повернул голову, чтобы посмотреть, как далеко на север и запад тянутся заграждения. Во всяком случае дальше, чем позволяло видеть его отличное зрение. Может, отсюда до самого Чикаго проходит ничейная земля? Чем черт не шутит, может, и так.
— А ну-ка, дружище, прекрати вертеть башкой, если не хочешь, чтобы я проделал в ней вентиляционное отверстие тридцатого калибра.
Голос исходил оттуда, куда Ларсен не смотрел. Йенс послушно застыл.
— Годится, — сказал голос. — Теперь поворачивайся ко мне, медленно и без рывков. И чтобы лапы твои я тоже постоянно видел.
Йенс повернулся медленно и без рывков. В пяти футах, появившись, словно гриб после дождя, лежал распластавшись человек в хаки и металлической каске. Его винтовка была направлена прямо в грудь Йенса.
— Боже, как хорошо снова увидеть человека с винтовкой, — сказал Йенс.
— Заткнись, — велел солдат. Его «спрингфилд» не шелохнулся. — Ну что, снюхался с ящерами и шпионишь для них?
— Как? Ты что, спятил?
— На прошлой неделе мы шлепнули двоих, — красноречиво заметил солдат.
Жуткий холод пронзил нутро. Этот парень не шутил. Йенс сделал новую попытку:
— Я не шпион и могу доказать. Ей-богу.
— Расскажи это птичкам, приятель. Меня на такое не купишь.
— Да ты хоть выслушаешь меня, черт тебя подери? — закричал Йенс, охваченный злостью и страхом одновременно. — Я возвращаюсь из Уайт-Салфер-Спрингс, это в Западной Вирджинии. Там я встречался с генералом Маршаллом. Если он жив, то сможет за меня поручиться.
— Отлично, дружище. А я вот на прошлой неделе был в Риме и отобедал с самим Папой. — Тем не менее этот немытый и небритый солдат перестал целиться Йенсу в грудь.
— Делаем так. Пойдешь со мной. Свои бумажки попробуешь продать нашему лейтенанту. Если он купит твой товар, это уже будет его заботой. Двигай… Слушай, олух, велик оставь здесь.
И Ларсен двинулся вперед без велосипеда. Поначалу ои ие представлял себе, как сумеет пробраться сквозь казавшуюся непроходимой колючую проволоку. Но проход существовал. С виду в этом месте проволока, как и везде, была прикреплена к столбам, однако она лишь свисала с них. Йенсу не составляло труда ползти за солдатом, но сам он ни за что бы не выбрался. Он старался передвигаться как можно аккуратнее и все-таки несколько раз напоролся на проволоку. После этого Йенс стал прикидывать в уме вероятность заработать заражение крови.
Из змеящихся траншей, что находились за проволокой, на него смотрели такие же грязные лица других солдат. У лейтенанта вместо каски старого образца на голове красовался закругленный стальной шлем, выглядящий очень современно и воинственно. Выслушав рассказ Ларсена, лейтенант полез в карман гимнастерки, потом усмехнулся сам себе.
— Вот, ищу окурок, чтобы легче думалось, уж и забыл, когда курил в последний раз… Гори все адским пламенем, но я не знаю, что с тобой делать, приятель. Направлю-ка тебя к вышестоящему начальству — может, кто-то из них сообразит.
Сопровождаемый все тем же солдатом (парня звали Эдди Вагнер), Ларсен познакомился с капитаном, майором и подполковником по очереди. Он ждал, что теперь его перекинут к какому-нибудь полковнику, но подполковник прервал его странствия, сказав:
— Я отправлю вас, мистер, в штаб генерала Паттона. Если вы утверждаете, что встречались с Маршаллом, пусть генерал решает, что с вами делать.
Штаб генерала Паттона располагался в Оксфорде, примерно в двадцати милях к западу. Путь туда, начавшийся на рассвете следующего дня, продолжался почти до темноты. Ларсен сильно устал, натер нога и потому изрядно скорбел по своему исчезнувшему велосипеду. Но, тяжело ступая по снегу, он постепенно начал замечать, как много здесь сосредоточено полевой артиллерии. Стволы пушек были обвязаны ветвями и подняты вверх, замаскированные под стволы деревьев. Йенс видел, как много танков стоит в сараях и под копнами сена, сколько самолетов притаилось под маскировочными сетками, прикрывающими их от атаки с воздуха.
— Вижу, ваши ребята тут серьезно запаслись, — заметил он, когда они прошли больше половины пути. — Как вам удалось собрать все это под самыми мордами у ящеров?
— Не скажу, что было просто, — ответил Вагнер, который после вчерашнего дня почти убедился, что Йенс не шпион. — Собирали понемногу, чаще всего по ночам. А ящеры — они не вмешивались. Слава Богу, это значит, они совсем не поняли, что мы здесь громоздим. Но поймут, и еще как поймут!
Ларсен хотел было спросить, что именно поймут ящеры, но, подумав, решил промолчать. Ему не хотелось снова будить подозрение в своем провожатом. Ясно, что армия стягивает силы для серьезного удара. Пока неизвестно только, в каком направлений он будет нанесен.
Штаб генерала Паттона располагался в белом здании с деревянной кровлей, на окраине Оксфорда (хотя городишко с населением менее тысячи человек едва ли мог иметь окраины). Часовые у входа были чисто выбриты и более опрятно одеты, чем кто-либо из военных, которых приходилось встречать Йенсу.
Один часовой вежливо кивнул ему:
— Мы ожидаем вас, сэр. Подполковник Тобин сообщил по телефону, что вы находитесь в пути. Генерал примет вас сразу же.
— Благодарю, — ответил Ларсен.
Видя такой давным-давно забытый порядок, он еще сильнее ощутил, насколько замызган сам.
Это чувство усилилось, когда Йенс вошел в дом. Генерал-майор Паттон — на погонах его кожаной куртки с бараньим воротником было по две больших звезды — был не только чисто выбрит и аккуратно одет. Его брюки имели стрелки. Желтый свет керосиновой лампы проложил тени в уголках его рта, прочертил морщины на лбу и под бледными, выразительными глазами. Должно быть, генералу было под шестьдесят, но Йенс не решился бы дать ему столько лет.
Паттон провел рукой по ежику рыжеватых с проседью волос, затем ткнул пальцем в сторону Йенса.
— Я рискнул отправить по радио запрос насчет вас, мистер, — прогремел он хриплым голосом, в котором слегка улавливался говор южанина. — Генерал Маршалл велел мне спросить у вас о том, что он вам рассказывал о ящерах в Сиэттле.
Охватившая Йенса паника быстро подавила чувство облегчения, что Маршалл жив.
— Сэр, я не помню, чтобы он говорил что-либо о ящерах в Сиэттле.
Суровое выражение на лице Паттона сменилось улыбкой.
— И хорошо, что не помните. Если бы помнили, я бы сразу понял, что передо мной — еще один завравшийся мерзавец. Присаживайтесь, сынок. — Когда Ларсен плюхнулся на стул, генерал продолжил:
— Маршалл также говорит, что вы — важный человек. Я давно знаю генерала, он не бросается попусту словами. Так кто же вы такой, черт побери?
— Сэр, я — физик, работавший над одним проектом в Металлургической лаборатории Чикагского университета. — Йенс видел, что эти слова ничего не значат для Паттона. Он пояснил:
— До появления ящеров мы работали над созданием для Соединенных Штатов уранового оружия — атомной бомбы.
— Боже, — тихо проговорил Паттон. — Выходит, генерал Маршалл не шутил, да? — Он засмеялся совсем как молодой. — Ну, мистер Ларсен… нет, вы должны именоваться доктором Ларсеном, правда? Так вот, если вы хотите вернуться в Чикаго, ей-богу, вы попали куда надо.
— Как вы сказали?
— Мы намереваемся схватить ящеров за нос и дать им пинок под зад, — с явным удовольствием сказал Паттон. — Подойдите к столу и взгляните на карту.
Ларсен подошел и взглянул. Карта, приколотая кнопками, была вырвана из старого номера журнала «Нейшнл Джиогрэфик».
— Мы находимся здесь, — сообщил Паттон, ткнув пальцем. Ларсен кивнул. Генерал продолжал:
— В моем распоряжении находятся Вторая бронетанковая армия, еще ряд частей, пехота и поддержка авиации. А вот здесь, — его палец передвинулся в район к западу от Мэдисона, столицы штата Висконсин, — находится генерал Омар Брэдли с еще большими силами. Теперь мы лишь дожидаемся отчаянного снежного урагана.
— Как вы сказали? — снова переспросил Йенс.
— Мы обнаружили, что ящеры не любят воевать в зимних условиях, даже при слабом морозе. — Паттон усмехнулся. — Как всякие ползучие твари, они от холода делаются вялыми. Скверная погода поможет удержать их самолеты на земле. Когда повалит снег, мои силы двинутся на северо-запад, а Брэдли ударит с юго-востока. Даст Бог, мы соединимся где-то неподалеку от Блумингтона, это в Иллинойсе. Таким образом, мы возьмем передовые части ящеров, наступающих на Чикаго, в кольцо. В клещи, как говорили нацисты в России.
Движением рук Паттон зримо показал соединение двух потоков американских сил, заставив и Ларсена увидеть это. Реальный шанс ударить в спину космическим захватчикам… конечно, он воодушевил и Йенса. Немало людей по всему жиру пытались наносить удары по ящерам. Но мало кому это удавалось.
— Сэр, я не солдат и не пытаюсь им быть, но… потянем ли мы это?
— Это рискованная игра, — согласился Паттон. — Но если мы ее не выиграем, Соединенных Штатов не будет, ибо мы не получим новой возможности сконцентрировать такое количество сил. И я отказываюсь верить, что моя страна перестанет существовать. Я ни на секунду не сомневаюсь, что мы будем испытывать состояние замешательства и страха, но враг будет находиться в еще большем замешательстве и страхе, поскольку мы поведем с ним бой, а не наоборот.
Рискованная игра… Шанс… Ларсен медленно кивал. Настоящая победа над ящерами подняла бы моральный дух во всем мире. Поражение… что ж, человечество прошло через множество поражений. Стоит ли обращать внимание еще на одно?
— Вам придется остаться здесь, пока не начнется наступление. Мы не можем позволить вам отправиться дальше через захваченную ящерами территорию. Вдруг вы попадете им в лапы? — сказал Паттон.
— Но что с того? Ведь их «зелье правды» не действует, — возразил Ларсен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94