— Повезло. Но я хотела спросить, каким образом вы стали их сопровождающим? У вас там что, тянули жребий?
— Нет, конечно, — рассмеялся Сэм. — Фактически я нарушил старое армейское правило — вызвался добровольно.
— В самом деле? — Барбара вскинула брови. — Боже мой, но чего ради?
Несколько смущенно он рассказал Барбаре о своей увлеченности научной фантастикой. Ее брови вновь поднялись, на сей раз их кончики образовали над ее носом подобие узелка. Сэму уже приходилось видеть подобное выражение на лицах других людей, причем весьма часто.
— Вас такие вещи скорее всего не интересовали? — сказал Иджер.
— Честно говоря, нет, — созналась Барбара. — До того как нам с Пенсом пришлось переехать сюда из Беркли, я работала над диссертацией по средневековой английской литературе, так что в этом я ничего не смыслю. — Она умолкла и задумалась. — Но, наверное, фантастика лучше подготовила вас к тому, что происходит сейчас, чем мой Чосер"Чосер Джефри (1340-1400) — английский поэт. Один из первых памятников на английском литературном языке — его «Кентерберийскне рассказы». охватывающие жизнь разных социальных групп».
— М-м… может быть.
Сэм готов был как обычно грудью встать на защиту книг, которые читал для собственного удовольствия. Но сейчас защищаться было не нужно, и от этого он почувствовал себя чем-то вроде граммофона, который завели и оставили крутиться, не поставив пластинки.
— А вот я, если бы не умела печатать, — сказала Барбара, — то так и прозябала бы сейчас в нашей квартире в Броунзвилле.
— В Броунзвилле? — Теперь брови вздернулись у Сэма. — Я не ахти как хорошо знаю Чикаго, — («Если бы я когда-нибудь здесь играл, то знал бы», — пронеслась и исчезла мысль с быстротой иноземного истребителя), — но, насколько мне известно, это не слишком приятный район.
— У меня там никогда не было неприятностей, — ответила Барбара, — С появлением ящеров различия между белыми я неграми вдруг стали такими незначительными, правда?
— Похоже, что так, — согласился Иджер, хотя эти слова прозвучали весьма неубедительно. — Однако разного жулья в Броунзвилле хватает… Скажите-ка мне вот что. Когда вы закончите работу?
— Когда доктор Баркетт посчитает нужным меня отпустить, — пожала плечами она. — Я же вам говорила, что первый день здесь. А почему вы спрашиваете?
— Если хотите, я провожу вас домой… Послушайте, неужели это чертовски смешно?
Продолжая смеяться, Барбара Ларсен запрокинула назад голову, потом издала звук, который можно было бы принять за волчий вой. Щеки Иджера вспыхнули. Барбара сказала ему:
— Думаю, чисто теоретически мой муж одобрил бы эту идею, но не практическое ее воплощение. Если вы понимаете, что я имею в виду.
— Я имел в виду вовсе не это, — возразил Иджер. Пока эти слова не сорвались с его губ, он не осознавал, что говорит не всю правду. Одна часть его разума делала это предложение вполне с невинными намерениями. Но другая, более глубинная, часть знала: если бы Барбара не приглянулась ему, он не завел бы такой разговор. Его даже немножко ошеломило, что эта женщина увидела его истинные намерения прежде, чем он сам.
— Я не испугалась вашего предложения. Уверена, что у вас были самые добрые намерения, — сказала она, оправдывая Сэма за недостатком улик. — Мужчины, как правило, злятся, когда слышат «Нет, спасибо», либо не верят. Но мне кажется, вы не из таких.
— Да, — согласился Сэм, постаравшись произнести это как можно более спокойнее.
Барбара докурила вторую сигарету, взглянула на ручные часы (электрические на стене не работали) и сказала:
— Вернусь-ка я лучше к своей работе.
Она склонилась над машинкой. Пальцы быстро задвигались, и клавиши застрекотали как пулемет. Иджер знал нескольких репортеров, способных напечатать за минуту больше слов, чем Барбара, но таких было не много.
Сэм развалился на стуле. Более легкой службы не придумаешь. Если только в кабинете у Баркетта что-то не произойдет или если Баркетту не понадобится спросить его о чем-нибудь (вероятность мала; похоже, этот ученый убежден, что уже все знает сам), ему остается лишь сидеть и ждать.
Многие на его месте извелись бы от скуки. Но Сэм был ветераном многочасовых путешествий в автобусах и поездах и приобрел основательную закалку. Он стал думать о бейсболе, о научной фантастике, которую читал, чтобы убить время, переезжая из одного города в другой. Потом он подумал о ящерах, о своем небольшом боевом опыте.
И конечно, он думал о Барбаре Ларсен. Как-никак она сидела рядом. Она тоже не забыла о присутствии Сэма: Барбара то и дело поднимала голову от машинки и улыбалась ему. Некоторые из его мыслей были приятными, но бессмысленными, которые возникают у любого мужчины, оказавшегося на какое-то время в присутствии хорошенькой женщины. Другие мысли Сэма имели оттенок горечи: ему хотелось, чтобы его бывшая жена с такой же любовью ждала его из поездок, с какой Барбара определенно ждала своего мужа. Как того зовут? А, Йенс. Знает ли это Йенс Ларсен или нет, но он счастливчик.
Через какое-то время дверь кабинета доктора Баркетта отворилась. Оттуда вышел плотненький Баркетт, явно довольный собой, потом Ульхасс и Ристин. Иджер не слишком умел распознавать выражение их лиц, но никакой особой тревоги он у них не заметил.
— Рядовой, мне нужно их видеть завтра в это же время, — сказал Баркетт.
— Мне очень жаль, сэр, — сказал Иджер, которому вовсе не было жаль, — но, согласно графику, они должны провести весь завтрашний день с доктором Ферми. Вам придется выбрать другое время.
— Я знаю доктора Ферми! — воскликнула Барбара. — Йенс работает с ним.
— Для меня это очень неудобно, — заявил Баркетт. — Я буду жаловаться соответствующим военным властям. Как можно полноценным образом выполнять экспериментальную программу, если подопытных объектов доставляют в неподходящее время или когда заблагорассудится?
Сэм понял, в чем дело: просто Баркетт, прежде чем планировать свои эксперименты, не удосужился заглянуть в график. Ему же хуже. Но вслух Сэм сказал:
— Мне очень жаль, сэр, однако ученых у нас больше, чем ящеров, и нам приходится распределять пленных между всеми.
— Слушайте! — возразил Баркетт. — Ферми же физик. Чему они смогут его научить?
Скорее всего Баркетт задавал риторический вопрос, но Иджер тем не менее на него ответил:
— Разве вам не кажется, сэр, что прежде всего его может интересовать то, каким образом они прилетели на Землю?
Баркетт удивленно поглядел на него. Возможно, он думал, что вступление в армию освобождает человека от способности думать самостоятельно.
— Доктор Баркетт, может, мне запланировать для вас очередную встречу с ящерами на самое ближайшее время? — спросила Барбара.
— Да, сделайте это, — ответил он таким тоном, словно Барбара была частью мебели.
Баркетт возвратился к себе в кабинет и с шумом захлопнул дверь. Барбара и Иджер переглянулись. Он усмехнулся, а она негромко засмеялась.
— Я надеюсь, Барбара, ваш муж в целости и сохранности доберется домой, — тихо сказал Сэм.
Смех прекратился, словно его отсекли ножом.
— Я тоже надеюсь, — сказала она. — Я беспокоюсь. Он отсутствует дольше, чем собирался.
Ее взгляд остановился на двух ящерах, ожидающих дальнейших распоряжений Иджера. Сам кивнул. Без ящеров всем было легче жить.
— Если кто-нибудь будет досаждать вам, пока его нет, дайте мне знать,
— сказал Сэм.
Пока он играл в бейсбол, за ним не водилось славы крутого парня, но тогда у него не было и винтовки со штыком.
— Спасибо, Сэм. Может, это и понадобится. Ее тон был весьма прохладным, она снова давала ему понять, что ему не следует быть одним из тех, кто досаждает ей. Иджер ответил маяча, сделав серьезное лицо: да, он все понял. Потом повернулся к ящерам и махнул дулом винтовки:
— Пошли, важные персоны!
Сэм отошел, пропуская их к выходу. Барбара Ларсен подняла трубку телефона, стоящего на столе, поморщилась и положила обратно. Гудка не было.
« Все нынче работает с перебоями, — подумал Иджер. — Так что Баркетту придется подождать своей следующей встречи с ящерами».
***
Двигатель «плимута» неожиданно затрещал, словно по нему дали очередь из пулемета. Йенс Ларсен узнал этот предсмертный звук мотора. На приборной доске сигналы температуры и заряда аккумулятора светились красным. Двигатель не перегрелся, а в баке еще оставалось горючее. У Йенса только не было больше автомобиля. Машина прокатилась несколько сотен ярдов, после чего пришлось нажать на тормоз, чтобы не перегораживать другим путь по Шоссе-250.
— Дело дрянь, — произнес Ларсен, тупо глядя на сигналы приборной доски.
Если бы он не заливал в бак разную дрянь; если бы не пытался ехать по разбитым бомбами дорогам, а иногда и вообще без дорог; если бы эти проклятые ящеры не вторглись сюда, он не застрял бы где-то на востоке Огайо, за целых два штата от того места, где рассчитывал оказаться.
Йенс поднял глаза и взглянул сквозь пыльное, залепленное мухами ветровое стекло. Впереди маячили домики какого-то городишки. Механики из таких городков неоднократно помогали ему держать машину на ходу. Может, помогут и сейчас. Ларсен сомневался — прежде мотор его машины никогда так не трещал. Но все равно нужно попытаться.
Покидая машину, он не стал вынимать ключ зажигания — вот удача для всякого, кому вздумается угнать «плимут». С шумом захлопнув дверцу со стороны водительского сиденья, Ларсен несколько разрядил свой гаев. Он вытащил пиджак, перебросил через плечо и зашагал по дороге в город.
Движение на дороге ему не мешало. Фактически движения вообще не было. Йенс прошел мимо двух машин, которые, судя по всему, давным-давно торчали здесь на приколе. Дальше ему попался обгоревший остов еще одной; Должно быть, по ней ударили с воздуха, отчего она съехала на обочину и перевернулась. Движущихся машин не было, так что собственные шаги по асфальту Йенс слышал без труда.
У самой окраины города ему попался щит с надписью:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В СТРАСБУРГ. РОДИНУ «ГАРВЕР ВРАЗЕРС» — КРУПНЕЙШЕГО В МИРЕ МАЛЕНЬКОГО МАГАЗИНА:
Пониже и помельче было написано:
НАСЕЛЕНИЕ (1930) — 1303 ЖИТЕЛЕЙ
Йенс с шумом выпустил воздух. Так и есть: классический американский провинциальный городишко. И хотя «новые» выборы прошли еще два года назад, здешний мэр, или как там его, не почесался внести исправления насчет числа жителей. Впрочем, стойло ли, если за эти годы население из-менилось на каких-нибудь две-три дюжины?
Йенс вошел в город. Первая бензоколонка, попавшаяся на его пути, была закрыта и заперта. Между двумя заправочными тумбами, соединенными паутиной, восседал жирный паук. Значит, бензоколонку закрыли не вчера. Это не слишком вдохновляло.
Дверь аптеки, расположенной в нескольких минутах ходьбы, была открыта. Ларсен решил зайти и узнать, как у них обстоит дело с прохладительными напитками. Сейчас он с удовольствием выпил бы чего-нибудь холодного, впрочем, не отвернулся бы и от теплого. Деньги в кармане еще оставались. В Уайт-Салфер-Спрингс полковник Гроувз оказался щедрым. С Ларсеном обращались как с национальным достоянием, и он легко привык к этому.
Внутри магазинчика царил мрак: электричества не было.
— Есть здесь кто-нибудь? — окликнул Ларсен, двигаясь по проходу.
— Есть, — ответил женский голос. Но ее ответ был не единственным. С более близкого расстояния донеслось удивленное шипение. Вокруг витрины ходили двое ящеров. Витрина была выше, чем они. Одни сжимал в лапах оружие, другой держал целую кучу фонариков и батареек.
Первым порывом Ларсена было повернуться и броситься бежать со всех ног. Он не знал, что его занесло на занятую врагом территорию. Йенс чувствовал себя так, словно к нему был прикреплен плакат с надписью трехфутовыми буквами:
ОПАСНЫЙ ЧЕЛОВЕК — ЯДЕРНЫЙ ФИЗИК
К счастью, он не поддался этому порыву. Довольно быстро Йенс сообразил: для ящеров он просто еще один человек. Возможно, он живет в Страсбурге — это все, что они могли знать.
Ящеры стремительно покинули магазинчик, унеся добычу.
— Они же вам не заплатили; — воскликнул Йенс. Подумав, он понял, что изрек самую идиотскую в своей жизни фразу.
У женщины, которая находилась за прилавком с лекарствами, хватило чувства юмора, чтобы достойно ответить на такую глупость.
— И даже не застрелили, — сказала она. — Так что, думаю, мы с ними квиты. Что вы хотели?
Оказавшись перед лицом столь неопровержимой логики, Ларсен ответил в том же духе:
— Моя машина сломалась неподалеку от вашего города. Я ищу кого-нибудь, кто мог бы ее починить. А если у вас есть кока-кола или что-то подобное, я это куплю.
— У меня есть пепси-кола. Пять долларов, — иформиро-вала женщина.
Грабиловка здесь была почище, чем в Уайт-Салфер-Спрингс, но Ларсен заплатил без пререканий. Теплая шипучая пепси-кола проскользнула в его горло, словно нектар богов. И тут же рванулась вверх. Интересно, можно ли взорваться от такого количества углекислого газа? Когда глаза перестали слезиться, Йенс сказал:
— Теперь насчет моей машины…
— Дальше по Норт-Вустер, сразу за магазином «Гарвер Бразерс», находится гараж Чарли Томпкинса. — Хозяйка магазинчика показала рукой, где расположена улица Норт-Вустер. — Если кто и может помочь вам, то скорее всего он. Благодарю за покупку, сэр.
Наверное, она и ящерам сказала бы то же самое, не появись он здесь и не окликни ее. Очень может быть; эта женщина, похоже, всегда сохраняла невозмутимость. Когда Йенс подал ей пустую бутылку из-под пепси, продавщица нажала на кассовом аппарате клавишу «Без продажи», выдвинула ящик, достала оттуда мелкую монету и подала ему.
— Ваш залог, сэр.
Удивленный Йенс сунул монету в карман. Залоговая стоимость не выросла вместе с ценами. «Разумеется, ведь эти деньги торговцы выплачивают обратно», — подумал он.
Страсбург был не слишком велик, чтобы в нем заблудиться. Норт-Вустер Йенс разыскал без труда. Громадная реклама возвещала о нахождении на этой улице магазина «Гарвер Бразерс». В отличие от множества щитов, что встречаются на дорогах близ городишек, тот, который попался Йенсу на пути сюда, не преувеличивал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94