Габорн и впрямь заметил злой взгляд, который Ловикер послал Селинору, словно веля ему убраться подальше.
Он едва не рассмеялся. Ибо понял неожиданно, что сейчас Земля сослужит ему весьма хорошую службу.
Габорн соскочил с коня.
Обычно каменщики перед тем, как начать резать камень, чертили на нем руну Дробления Земли, тем самым ослабляя его и подчиняя своей воле. Неделю назад Биннесман таким же способом разрушил старый каменный мост через ущелье Скорби.
И Габорн имел сейчас эту силу. С помощью Зрения Земли он заглянул внутрь Крискавенской стены. Она была построена из камней, скрепленных известковым раствором.
Габорн мог разглядеть каждую трещинку внутри отдельных каменных глыб. Где-то корень расколол, где-то постаралось время. Это была уже не столько стена, сколько путаница мелких трещин.
Слегка нажать здесь и здесь, и еще там — и она рухнет.
— Вы хотите доказательства — так получите его! — крикнул он Ловикеру. — Я дам вам доказательство, которое вы не сможете отринуть.
И перевел взгляд на чародея Биннесмана. Тот спросил тихо:
— Милорд, что вы собираетесь сделать?
— Отвергнуть короля Ловикера и всех, кто на его стороне, — ответил Габорн. — Одолжите мне ваш посох. Чародей передал посох со словами:
— Вы уверены, что это разумно?
— Нет, зато справедливо.
Габорн поднял глаза. Ловикер по-прежнему ухмылялся и выглядел вполне уверенным в себе. Но Хроно его, к удовлетворению Габорна, начал потихоньку пятиться назад.
Габорн со всем тщанием вывел в дорожной пыли руну Дробления Земли. Руна напоминала ему богомола с двумя головами и тремя ногами, заключенного в круг.
— Я правильно начертил? — спросил он у чародея.
— Силы Земли не должны служить убийству, — предупредил тот.
— Земля позволяет умирать, — сказал Габорн, — даже нам. Я пощажу всех, кого смогу.
Ловикера, впрочем, ему щадить не хотелось. Он должен был защитить своих людей, а Земля не запрещала отнимать жизнь у врагов. И чем такой враг, как Ловикер, отличается от того же опустошителя?
Габорн поднял посох над головой и выкрикнул:
— Во имя Земли, которой служу, я приказываю — разбейся!
Он мысленно сосредоточился на всех слабых местах стены, ударил посохом по руне Дробления, и земля содрогнулась у него под ногами. Она встала на дыбы, раскалываясь, раздался грохот, и лучники на стене громко закричали от ужаса.
Приказ, исходивший от Габорна, намного превосходил своей силой приказ заурядного каменщика, который служит Земле за скромное вознаграждение. Ибо это был приказ Короля Земли.
Лошадь короля Ловикера взвилась на дыбы и сбросила старика. Рыцари его свиты развернулись, смешав ряды, и бросились врассыпную. Солдаты на стене побежали к лестницам, кое-кто со страху просто спрыгнул вниз.
Крискавенская стена простояла тысячу лет. И теперь сила Короля Земли со страшным грохотом сокрушила ее. Каменный вал затрясся и выгнулся на полмили в разных направлениях, извиваясь, словно змея.
Но убивать людей Габорн не хотел, даже тех, кто его не признавал.
Стена, покорная его воле, готова была рухнуть и рассыпаться в любую секунду, но он удерживал ее до тех пор, пока все, кто был на ней, не добежали до земли.
Затем отпустил, и стена с рокотом, подобным рычанию дикого зверя, взлетела на воздух. Сверху градом посыпались камни, застучали по шлему Габорна. Заклубилась пыль едкими облаками, и ветер понес се на север.
Лучники разбегались во все стороны, прикрывая головы руками.
Когда пыль осела, оказалось, что Кирскавенская стена провалилась на протяжении мили. Ничего не осталось, кроме внушительных груд камня. На месте ворот Фейман лежали обломки рухнувшей арки.
Несколько человек, спрыгнувших со стены, слегка поранились. С десяток рыцарей попадало с коней.
Но, насколько Габорн мог судить, никто не был убит.
Рыцари Ловикера ускакали прочь, опасаясь возмездия, остальные солдаты тоже поспешно спасались бегством.
Эрин, Селинор и еще дюжина рыцарей подъехали к лежавшему на земле Ловикеру. И окружили старого короля, чтобы он не мог сбежать.
Габорн пробрался через груды камня, что были когда-то аркой ворот Фейман, и приблизился к своему бывшему другу. На лице короля Ловикера отражалось страдание, правая нога была неестественно изогнута. Видимо, он сломал ее снова.
— Будь ты проклят! — крикнул Ловикер. — Надеюсь, вы с Радж Ахтеном поубиваете друг друга!
— Очень может быть, — сказал Габорн. И посмотрел на Ловикера с беспокойством. Он не хотел его убивать, он никого не хотел убивать. Но что еще можно сделать с таким могущественным королем, со столь великим злодеем, попросту не знал.
Габорн еще не расстался с надеждой повести за собой войска Белдинука.
— Я предоставил вам доказательство, — сказал он. — Вы присягнете мне на верность? Раскаетесь в своих злодеяниях?
Ловикер только рассмеялся.
— Конечно, милорд. Сохраните мне жизнь, и я, клянусь Силами, стану мыть по утрам ваш ночной горшок!
— Стало быть, вы согласны скорей умереть? — спросил Габорн. — Только бы не служить мне?
— Я жил лишь для того, чтобы служили мне! — взревел Ловикер.
Ничего другого ждать не приходилось. Габорн покачал головой. И посмотрел на своих рыцарей. Даже в пылу битвы не всякий осмелится убить короля, ибо всегда найдется лорд, который пожелает за него отомстить. А казнить короля вот так, с холодным сердцем — это еще хуже, поскольку разгневаются все союзники Ловикера. Кто из его свиты способен на такое?
Совершить казнь должен был человек, равный Ловикеру по положению, но Габорну самому делать этого не хотелось. Он спросил:
— Желает ли кто-нибудь покончить с ним?
— Я желаю, — хмуро сказала королева Хейрин Рыжая. — Мне всегда нравилась жена Ловикера. И я отомщу за нее.
Принц Селинор, услышав эти слова, сказал:
— Что ж, это ваше право, миледи. Но вы окажете мне честь, если воспользуетесь моим мечом.
Королева спешилась, взяла у Селинора меч. Король Ловикер закричал:
— Нет, нет! — и попытался отползти в сторону.
Он был ранен, но далеко не беззащитен. Ведь он был Властителем Рун с дарами силы и метаболизма.
И когда королева Хейрин приблизилась к нему, Ловикер с невероятной быстротой выхватил откуда-то нож и метнул в нее.
Королева попыталась отбить его мечом, но нож угодил ей прямо в грудь.
Однако кольчуга приняла на себя основной удар, и лезвие застряло в стеганой куртке под нею.
Королева Хейрин подняла меч, и в глазах Ловикера отразился ужас.
Во Флидсе цареубийцам отрубали в наказание руки и ноги. Затем отрезали язык. Ловикер умер не скоро. У него было столько даров жизнестойкости, что ему пришлось долго ожидать смерти.
Те, кто ехал за головным отрядом, рассказывали, что промучился он до захода солнца и тело его остыло с наступлением ночного холода — достойный предателя конец.
Глава 44
Загнанные в угол
Горная колдунья стояла перед Каррисом, посох ее пульсировал лимонным светом, тускло светились руны, вытатуированные на панцире. Сначала она направила посох на стены крепости, и Роланд ждал, что вот-вот силою ее ужасных чар барбиканы расплавятся или рассыплются в прах.
Затем она перевела его в сторону крепостных ворот, и долгое время ничего не происходило.
Роланд хорошо плавал. И прикинул, что в случае нужды может сбросить одежду и спрыгнуть в озеро. До южного берега плыть не больше мили. А уж оттуда можно и сбежать.
И тут он понял наконец, чего ждала колдунья.
Она не собиралась насылать чары.
Из многочисленных рядов опустошителей вперед вышел один. По сравнению со своими сородичами он был маловат ростом. Тощий, плохонький какой-то, весь в старых шрамах.
В полном одиночестве он направился к замку, прямо к девяти зеленым огненным кругам — защите пламяплетов.
И все поняли, что он намерен сделать. Капитан артиллеристов приказал стрелять по этому жалкому созданию, и они начали стрелять.
Но, как и раньше, снаряды пролетали мимо цели, и несчастный маленький опустошитель взошел на дамбу, в самый центр огненной защиты.
Роланд не видел, что было потом. Он бросился в укрытие, не дожидаясь, пока сработают щиты. Но он чувствовал, как встали на дыбы стены замка, как пронеслась над головой обжигающая волна воздуха. Пыль и пламя взвились к небесам.
С защитой замка было покончено.
Колдуны огня понапрасну истратили свои силы. Поднявшись на ноги, Роланд посмотрел на них. Двое обнаженных пламяплетов, которых уже не укрывал и огонь, тихонько спускались со стены, отступая, а третий, вызывающе выпрямившись, разглядывал то, что осталось от уничтоженной защиты.
Горная колдунья отвернулась и зашагала на север, словно замок ее больше не интересовал.
Но на месте остался длинный строй из тысячи носителей клинков, в нескольких ярдах за пределами досягаемости артиллерийских снарядов.
Намерения их были вполне понятны. Из Карриса никому не выйти.
Колдунья повела остальных на север, и Роланд испытал было глубокое облегчение. Однако далеко они не ушли.
К северу от замка высился небольшой холм, прозванный Холмом костей — там веками происходили битвы за Каррис.
Колдунья остановилась у его подножия, опустила голову к самой земле, вынюхивая что-то, совсем как собака. Затем она стала медленно обходить холм кругом, а ее приближенные ожидали в стороне ярдах в ста.
Завершив один круг, колдунья начала новый, более быстрым шагом, при этом головой она прорывала в земле правильную окружность. В третий раз она понеслась уже галопом, углубляя борозду.
Остальные опустошители тем временем начали шипеть.
И вскоре ветер донес до Роланда аромат, перебивший запахи снега и пепла, — ни на что не похожее благоухание. Оно было слаще розового, необычное, очень тонкое.
Из всего, что случилось Роланду испытать за день, это оказалось приятным исключением. Он вдохнул пьянящий аромат всей грудью, стараясь до отказа заполнить легкие.
— Чем это пахнет? — шепотом спросил кто-то у барона Полла.
— Опустошители что-то вытворяют, — ответил барон Полл.
— Но… я слыхал, что опустошители ничем не пахнут, их даже собаки не могут выследить. Барон Полл покачал головой.
— Сударь, все, что люди о них знают, поместится в книжке из десяти страниц, и книжку эту хоть читай, хоть выбрось — толку будет одинаково. Кто говорит, что у них нет запаха, кто говорит, что они пахнут своим подземельем, а я вот слыхал, что они чем захотят, тем и пахнут. Увы… две тысячи лет прошло с тех пор, как люди сражались с опустошителями. И забыли почти все, что знали. Одни слухи остались да страшные сказки.
Горная колдунья тем временем шесть раз обежала вокруг холма и поднялась на его вершину.
Приближенные вытащили из ее паланкина кристаллические черепа и тоже отнесли на вершину, разложив так, чтобы пустые глазницы смотрели во всех направлениях.
Колдунья подняла посох над головой. Маги пониже рангом собрались у подножия холма. Каждый принес в зубах мертвого или умирающего человека, и по знаку колдуньи они принялись выкручивать человеческие тела, словно выжимая тряпку. В борозду стекали кровь и внутренности. Затем маги затащили останки на вершину.
И тут до крепости стал доноситься другой запах, неприятный — запах дыма и разложения.
Плакальщики и носители клинков разбрелись по всей окружающей местности. Они принялись разбирать все, что было сделано человеческими руками — ломали дома, каменные изгороди, простоявшие здесь тысячу лет, вырывали с корнями деревья, разоряли сады.
Словом, беспощадно уничтожали все, работая с ужасающей быстротой.
Черви-липучки поедали все растения, какие им попадались, пережевывали целиком деревья и тростниковые крыши домов, затем выплевывали в виде клейкой массы. Плакальщики торопливо, пока не затвердела, растягивали эту массу в веревки. Тянули их к подножию Холма костей и обвивали его кругом, образуя твердый кокон, под защитой которого продолжали свою работу маги. Они начали прокапывать в земле какие-то странные путаные узоры.
Носители клинков рыли у подножия холма оборонительные траншеи.
В течение часа туман окончательно рассеялся, и стала видна вся долина перед Каррисом. Роланд осмотрелся, и сердце у него ушло в пятки.
С южных гор к Каррису спускались бесконечные ряды опустошителей. Те двадцать тысяч, что уже были здесь, оказались лишь авангардом неисчислимого войска.
До этого Роланд еще надеялся, что опустошители уйдут на север. Но похоже было, они уже нашли то, что искали: новое жилье для себя.
Радж Ахтен стоял на валу у караульной башни и смотрел на юг. Строй опустошителей по три и по девять в ряд простирался от Карриса до гор Брейс и по ту сторону гор. Зрелище это леденило душу.
Перед городскими воротами стояли стеной носители клинков, преграждая всякую попытку выйти и атаковать.
Пламяплеты и советники Радж Ахтена столпились рядом с ним, за спиной маячил Хроно. Тут на башню поднялся Палдан-охотник.
— Мой лорд, — сказал он тихо и услужливо, — могу ли я перемолвиться с вами словом?
Радж Ахтен посмотрел на герцога с подозрением. На вид тот был само Смирение. Но герцог Палдан славился как великий стратег и двуличный человек. Радж Ахтен считал его, пожалуй, самым опасным своим противником. Теперь же герцог стоял перед ним, как собака, поджавши хвост.
— Ну? — сказал Радж Ахтен.
— Я думал о том, как можно выбраться из замка, — смиренно сказал Палдан. — В северной стене имеются шлюзы.
— Знаю, — ответил Радж Ахтен. — Семьсот сорок лет назад во время осады Пирса герцог Билленсби сделал вид, что его люди покинули город на лодках. Но когда каифба Ариминах вошел в город и люди его напились на радостях, из подвалов вышли солдаты Билленсби и всех перебили.
Так он дал понять Палдану, что тоже успел обо всем подумать.
— Лодок у вас, конечно, много?
— Да, — сказал Палдан. — Почти восемьсот. Мы можем уже сейчас начать перевозить женщин и детей на восточный берег озера, по десять тысяч человек за раз. Я подсчитал, что одна поездка займет часа два. За день мы вывезем больше, чем сто тысяч. И если опустошители не будут атаковать замок еще пять-шесть дней, могут спастись все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78