— спросила она.
— Ну да, — сказал слепец. — До самой битвы. Девушка задумалась.
— О, понимаю… Если ваш лорд погибнет сегодня, к вам вернется зрение. Есть что праздновать!
Слепец свирепо стиснул, как дубинку, бутыль с вином и проворчал:
— Экая вы невежа! Мы празднуем потому, что сегодня мы, — для выразительности он стукнул себя в грудь, — едем на войну. Сегодня мой лорд Гроверман будет пользоваться моими глазами, и я был бы счастлив сражаться с ним рядом, кабы мог
Он плеснул наземь немного вина.
— Прими, Земля, этот дар, и пусть Гроверман вернется домой с победой! Долгой жизни герцогу Гроверману!
Затем припал к горлышку и сделал большой глоток за здоровье герцога.
Миррима сказала, не подумав. И только теперь поняла, что оскорбила старика, сама того не желая.
Тут в стороне от пирующих, у стены, она увидела Иом, которую окружало человек сорок — мужчины и женщины самого разного возраста, в основном крестьяне. Иом что-то говорила, а они, держась за руки, медленно кружились вокруг нее. Два музыканта тихо подыгрывали им на флейте и барабане. Они исполняли старинный марш.
Миррима сразу поняла, что происходит. Когда какой-нибудь воин хотел получить дары, он подходил к Способствующим, у которых хранились списки всех тех, кто предлагал себя в Посвященные. Этих людей вызывали, и поскольку дар можно передать, только желая этого от всей души, воину частенько приходилось уговаривать своих будущих Посвященных. Он объяснял людям, зачем ему нужны дары, обещал служить хорошо и обычно брал на содержание Посвященных и их семьи.
Она не удивилась, услышав настойчивый голос Иом:
— Я прошу не для себя одной. Земля сказала моему мужу, что близится конец Эры Человека. И сражение нам предстоит за все человечество!
Один из мужчин сказал:
— Простите, ваше величество, но вы ведь не обучались воинскому искусству. Вдруг мой дар больше пригодится какому-то другому лорду?
— Вы неправы, — возразила Иом. — Я немного владею саблей, и будь у меня дар силы, могла бы и с боевым молотом управиться не хуже любого мужчины. Но я и не нуждаюсь в особом воинском искусстве. Скорость так же полезна в бою, как и умение. Поэтому я хочу получить метаболизм.
Будущие Посвященные дружно ахнули от удивления.
— Зачем? Неужели вы хотите умереть молодой? — спросила одна пожилая женщина, продолжая медленно двигаться по кругу.
Мирриме стало жалко Иом. Самой ей еще не приходилось участвовать в подобной церемонии. И она боялась, что у нее ничего не получится. Она не умела говорить красноречиво. И вряд ли смогла бы убедить кого-то отдать ей свой самый ценный атрибут.
— Я понесла сына от короля, — объяснила Иом. — Темный Победитель явился вчера в замок Сильварреста за его жизнью, не за моей. Принц должен появиться на свет только к середине лета. Но если я возьму сейчас дары метаболизма, я выношу его за шесть недель.
«Умница, — подумала Миррима. — Все эти люди прекрасно поняли, чего она хочет. Она собирается расплатиться собственной жизнью за жизнь сына. Кто устоит перед такой любовью к своему ребенку?»
Пожилая женщина вышла из круга и опустилась на одно колено.
— Мой метаболизм принадлежит вам и вашему ребенку.
Но остальные продолжали хоровод.
Тут кто-то похлопал Мирриму по плечу. Она обернулась и увидела перед собой настоящего великана. В тени его могло укрыться несколько человек, и, пожалуй, скорее он унес бы лошадь на плечах, нежели та провезла бы его хоть несколько шагов. Парень был лесоруб, и пахло от него свежим деревом. Из-под распахнутой кожаной куртки выпирала мощная мускулистая грудь. На вид — лет тридцать. Он улыбнулся ей, и на бородатом лице отчетливо выразилось благоговение.
— Вы — та самая?
— Какая — та самая? — спросила Миррима.
— Которая убила Темного Победителя? Миррима молча кивнула, растерявшись при виде столь великого почтения.
— Видал я его, — сказал парень. — Пролетел прямо над головой. Аж все небо почернело. Вот уж не думал, что его убить можно.
— Я в него выстрелила, — сказала Миррима. Тут она сообразила, что прижимает лук к груди, словно защищаясь. — Будь вы там, и вы бы сделали то же самое.
— Ха! Это вряд ли, — усмехнулся великан. — Я бы побежал сломя голову и посейчас бы еще бежал.
Миррима кивнула, принимая похвалу. На самом деле он был прав. Большинство людей на ее месте убежало бы.
Парень замялся, словно не зная, что еще сказать. Большим умом он, похоже, не отличался.
— Вам нужен хороший лук, — выдавил он наконец. Девушка быстро осмотрела лук — вроде в порядке.
— Что вы имеете в виду?
— Стальной нужен, — сказал парень, — а то такие, как у вас, я пучками ломаю.
Тут до нее дошло. Ее слава — сколь бы мало ни была заслужена — уже сыграла свою роль. И этот гигант хотел отдать ей свою силу. За такой дар многие рыцари с радостью заплатили бы пятьдесят золотых ястребов — его заработок за десять лет. О Силы, какой же он огромный!
— Понятно, — промямлила Миррима. Не стоило говорить ему, что она не заслуживает такого восхищения — с даром силы этого великана она вполне могла сделаться той героиней, за какую он ее принимал.
Тут из-за спины его выступили еще крестьяне. И Мирриму осенило. Те люди, что стояли у ворот, ждали ее. Они пришли предложить ей дары.
В отличие от Иом, «Слава Гередона» не нуждалась в том, чтобы уговаривать кого-то отдать ей свои атрибуты.
Глава 40
Бредни безумца
Рассвет застал Габорна глубоко в землях Флидса. На севере страны местность была холмистая, вдоль узких дорог стояли каменные изгороди, часто встречались пастушьи хижины. Высокие скалы, поросшие согнутыми ветром соснами, охраняли путь, подобно древним стражам. Звездный свет усеивал землю серебряными монетами.
В темноте Габорн не отваживался скакать быстро, как ни подгоняло его ощущение страшной опасности, угрожающей Каррису, и потому большинство его рыцарей от него не отставало. Он уже начал принимать дары, но, упав с коня, мог сломать шею, как всякий обычный человек.
Силы его постепенно прибывали. На то, чтобы взять дары в замке Гроверман, он потратил меньше часу. Принял по одному дару силы, метаболизма, ловкости и жизнестойкости. И уехал, а Способствующий принялся подбирать желающих передать ему дары через векторов.
Габорн просил сорок даров, желательно до рассвета, и ему это было обещано.
И с каждым часом он чувствовал себя теперь все лучше. Сильнее и бодрее.
Он не мог отрицать того, что последствия совершенного им зла — приятны, и раз даже поймал себя на мысли, что мог бы, имея столько форсиблей, попытаться, по примеру Радж Ахтена, сделаться Суммой Всех Людей.
Но мысль эта была недостойной короля, и он тут же выкинул ее из головы.
Рядом с ним ехал чародей Биннесман, позади — пятьсот лордов из Орвинна и Гередона. Хроно, которому Габорн выдал резвую сильную лошадь, тоже не отставал.
На рассвете с вершины холма перед ними открылись бескрайние равнины Флидса. Холодное солнце медлило с подъемом, поля укрывала легкая дымка тумана.
Перед скачкой через равнины решили накормить и напоить лошадей у тихого озерца, где в изобилии росли дикий овес, вика и золотой мелилот. Вода в нем была удивительно чистой; можно было разглядеть жирную форель, плавающую среди горбатых камней на дне.
В ивах у дороги пели желтые жаворонки; они разлетелись с приближением людей, словно искры с точила кузнеца.
— Остановка на пятьдесят минут, — объявил Габорн. — На полной скорости мы доберемся до Тор Дуана меньше чем через час. Затем скачем на юг, и может быть, к середине дня будем в Каррисе.
Он все сокращал и сокращал время на дорогу. Ощущение гибели, грозящей Каррису, становилось все острее, Земля приказывала ударить.
— К середине дня? — переспросил сэр Лангли. — Ужели есть необходимость в такой спешке?
До Карриса было так далеко, что ни один вестник не привез бы им сейчас оттуда свежих новостей. Но Габорн знал кое-что и без этого.
— Да, — отвечал он. — Я думаю, что Радж Ахтен уже там. Пять минут назад моим Избранным угрожала смертельная опасность… Ощущение это исчезло на миг. Но сейчас оно снова усиливается.
Лорды принялись громко обсуждать услышанное. Все знали, как быстро Радж Ахтен может взять любой замок. И мало кто верил, что Каррис продержится хотя бы день. Случись так — они успели бы отогнать врага.
Но слишком мало было надежды, что они застанут Радж Ахтена еще перед стенами Карриса.
Все сходились на том, что Габорну придется осадить замок. Но сколько может продлиться эта осада? Войска Радж Ахтена ждут на границе, и подкрепления к нему явятся не позднее чем через неделю. А это значит, что Габорну надо как можно быстрее атаковать цитадель Радж Ахтена, иначе он будет вынужден отбрасывать войска, идущие тому на помощь.
И в любом случае битва им предстояла эпических масштабов.
Под знаменем Габорна должны были собраться лорды со всего Рофехавана. Свою помощь обещали Белдинук и Флидс, Рыцари Справедливости, Гередон и Мистаррия. С такими силами можно было рассчитывать на победу. Габорн даже надеялся, что Радж Ахтен возьмет Каррис, ибо там, на острове, он окажется запертым, как в мышеловке.
Но беспокойство грызло его, не переставая. Он знал, что смерть крадется по пятам за каждым человеком, сопровождающим его. И опасался, что Радж Ахтен приготовил какую-то ловушку для них.
И вдруг даже с силами Ловикера и Флидса у него не наберется достаточно войск для такой битвы?
Габорн подошел к воде, желая побыть наедине со своими мыслями. Среди камней на берегу росла желтая кашка. Он сорвал одну веточку, повертел в руках. В детстве кашка казалась ему необыкновенно красивой, сейчас же он видел, что она проста и непритязательна.
Как и люди. Мужчины, женщины, дети. Земля предупредила Габорна, что спасти он сможет лишь немногих, но каждый человек по-прежнему представлял собой великую ценность в его глазах.
К воде подошел Хроно, откинул капюшон плаща, обнажив коротко стриженную голову. Худое лицо его казалось изможденным, в глазах застыла тревога. Он встал на колени и зачерпнул пригоршню воды.
— Что происходит в Каррисе? — спросил Габорн. Летописец вздрогнул, расплескал воду. И ответил не оборачиваясь:
— Все — в свое время, ваше величество.
— Ты не только отмечаешь гибель людей, — сказал Габорн. — Ты сочувствуешь им, хоть и пытаешься это скрыть. Вчера, когда пала Голубая Башня, на твоем лице я видел ужас.
— Я Свидетель Времени, — сказал Хроно. — Ни в чем не участвую.
— Смерть угрожает каждому человеку в нашем войске. Я чувствую, что она угрожает и всем тем сотням тысяч, кто сейчас в Каррисе. И ты останешься всего лишь свидетелем?
— Я ничего не могу сделать, чтобы изменить события, — ответил Хроно. Он повернулся к Габорну. В глазах его блестели слезы.
«Не может или не хочет? — подумал Габорн. — Наверное, все-таки не может. Но если это так, то какую же хитроумную ловушку приготовил им Радж Ахтен, что ее нельзя избежать? Как бы разузнать побольше?»
— Прошлой ночью ты спросил меня, Изберу ли я Хроно, — сказал Габорн. — Мой ответ — да. Но только в том случае, если Хроно станет служить людям.
— Вы хотите меня купить? — спросил Хроно.
— Я хочу спасти мир.
— Ваше желание может оказаться тщетным, — сказал Хроно.
— Как это удобно, должно быть, — оставаться всего лишь соглядатаем, — с упреком заметил Габорн, — делать вид, что беспристрастность — это высшее достоинство и что судьбы наши до времени сокрыты от нас!
— Вы надеетесь меня рассердить и заставить нарушить обет? — спросил Хроно. — Это недостойно вас. Вы падаете в моих глазах. Я так и запишу в книге о вашей жизни.
Габорн покачал головой.
— Я буду и просить, и насмехаться, и дразнить, и шантажировать. Твои знания нужны не мне одному. И я предупреждаю, что не изберу тебя. Мы вместе поскачем в бой, но я тебя не изберу. И если ты не хочешь сказать, что угрожает Каррису, ты, видимо, попросту хочешь умереть.
Хроно вздрогнул и отвернулся, скрывая выражение своего лица. Но дрожь его сказала Габорну о многом. Каррису действительно угрожала опасность столь великая, что Хроно не надеялся остаться в живых.
И все же он предпочитал умереть, но не нарушить свой обет не вмешиваться в дела людей.
Тут к ним подошла Эрин Коннел. Она еще ночью предупредила Габорна, что ей нужно с ним поговорить, и сейчас начала без обиняков:
— Ваше величество, против вас существует заговор.
Затем она вкратце поведала о планах короля Андерса помешать Габорну взойти на трон.
Габорн оторопел. Он не мог понять, зачем это Андерсу нужно. Междоусобная война казалась полной бессмыслицей.
Прежде он думал, что все люди возрадуются, узнав, что Земля избрала нового короля. Но вдруг стали появляться враги, пробиваясь повсюду, как… как кашка по берегам этого холодного озера.
Эрин, рассказав, что знала, сходила за принцем Селинором, которому были известны подробности.
Габорн принялся расспрашивать его.
— Ваш отец составил против меня заговор. Насколько, по-вашему, это серьезно? Он хочет войны или просто подошлет ко мне убийц?
Селинор отвечал ему с искренней тревогой.
— Не знаю… Он никогда ни о чем таком не думал. И не говорил со мной об этом. Он сам на себя не похож… во всяком случае, последний месяц. Мне кажется, он сходит с ума.
— Почему вы так думаете? — спросил Габорн. Селинор огляделся, чтобы убедиться, что никто их не слышит.
— Недели три назад, ночью, когда все спали, он пришел ко мне в комнату с одной только свечой в руке. Он был совершенно голый, и на лице его сияла такая блаженная улыбка, какой я в жизни у него не видел. Он разбудил меня и тихим, мечтательным голосом сообщил, что наблюдал в небесах знамение и знает теперь наверняка, что следующим Королем Земли должен быть он.
— И что же он видел? — спросила Эрин.
— Три звезды, которые упали с неба одновременно, светлые и сияющие. Эти звезды, по его словам, приблизившись к горизонту, вдруг изменили направление и выстроились кругом над замком, подобно пылающей короне, накрывшей Южный Кроутен.
Габорн удивился. Ни в одной легенде, повествующей о земных силах, никогда не упоминались метеоры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78