Доктор Халперн, толстый и неповоротливый человек, мгновенно
преобразился. Он словно разом похудел и вытянулся. Движения были четкими
и быстрыми.
Раз, два, три, четыре, пять щелчков Ц и вот уже пластиковый колпак откинут,
и в руках у доктора синевато-багровый большеголовый уродец со страдальч
ески сморщенным личиком. Ловкий шлепок Ц и младенец залился жалобным кр
иком.
Изабелла была простой женщиной, не склонной к сомнениям и анализу, почти
начисто лишенной фантазии. Когда она впервые попала в приемную и увидела
сквозь прозрачный колпак купели эмбрион, ей стало дурно. Отвернулась да
же. Так у нее крик и поднимался, но, спасибо, доктор Халперн понял все.
Ц Не бойтесь, Ц сказал, Ц мисс Джервоне. Привыкните. Ко всему человек пр
ивыкает. Да и никаких чудес тут нет. Обычно мать ребенка вынашивает, а тут,
видите, он в искусственной купели развивается.
Она чуточку успокоилась, но все равно ей не верилось, что сможет она когда
-нибудь привыкнуть. Но прошло несколько дней, и с пластичностью простых и
цельных натур она воспринимала и весь лагерь, и приемную с тремя купелям
и, и молчаливых, пугливых слепков, из которых некоторые были похожи друг н
а друга как две капли воды, как нечто естественное, извечное, нерушимое. А
когда через три года стала старшей покровительницей, реальный мир для не
е окончательно принял формы и очертания Новы Ц так назывался лагерь. Ми
р же вне Новы был бесконечно далеким, слегка фантастическим, пугающим и ч
ужим.

Глава 8

Она осталась. Тем более, что в этом мире был Лопо, ее малыш.
Тогда, когда его влажное крошечное тельце сжимали резиновые перчатки до
ктора Халперна, она еще ничего не испытывала к нему. Она обрезала пуповин
у, обмыла его.
Ц Мисс Джервоне, Ц сказал доктор Грейсон, Ц запишите его в книгу рожде
ний. Он будет номер… Ц он посмотрел на предыдущую запись, Ц сто одиннадц
ать тире один. Ну, а кличка… Как же мы его назовем, а? Ц Он посмотрел на ново
рожденного, на доктора Халперна, на нее. И опять сердце у нее екнуло, как пр
овел он по ней холодным и ярким своим взглядом. Ц Ну, мисс Джервоне, вы жен
щина, глаз у вас зоркий…
Ц Вот разве ушки… Лопоухонький он какой-то…
Ц Лопоухонький… Ц Доктор Грейсон прикинул слово, повернул его так и эд
ак. Ц Ну что ж, прекрасно. Пусть будет Лопоухим. Лопоухий-первый.
Ц Почему первый? Ц спросила она.
Ц Первый слепок того, кого он повторяет. Может быть, потом мы сделаем вто
рого Лопоухого…
Она вписала его в большую тяжелую книгу. Писала она тщательно и аккуратн
о, как делала все в жизни.
На второй или третий день, когда она кормила его и он жадно хватал крошечн
ыми губами соску, Изабелла вдруг впервые поняла, что у этого существа нет
ни матери, ни отца, ни дедушки, ни бабушки. Разве что когда-нибудь будет бра
т, который и не будет знать, что он брат. И эта простая мысль вдруг наполнил
а ее ужасом сострадания, и волна любви и жалости к малышу ударила, обдала ж
аром щеки.
Ц Лопоухонький… Ц прошептала она, Ц Лопо…
Младенец посмотрел на нее невидящим мутным взглядом, но Изабелла готова
была поклясться, что взгляд был вполне осмысленным.
Теперь, когда она купала его, держа его тельце на согнутой левой руке, он у
же не казался ей синевато-багровым. Тельце его стало розовым, и прикасат
ься к нему руками, губами, лицом доставляло Изабелле бесконечное удоволь
ствие.
В Нове в то время она была единственной покровительницей Ц комбинацией
матери, няньки, медицинской сестры и воспитательницы для ребятишек до тр
ех лет. Вскоре у нее появилась помощница, молчаливая медлительная девушк
а, которая сразу признала авторитет Изабеллы.
Как-то ее вызвал к себе в кабинет доктор Грейсон. Она бегом бежала к его ко
ттеджу и, добежав, остановилась, чтобы отдышаться. Сердце колотилось: то л
и от бега, то ли от страха Ц и не поймешь. Наконец она набрала побольше воз
духа и повернула ручку двери. Когда она вошла в комнату, он встал из-за сто
ла, усадил ее в кресло и попросил разрешения закурить. Изабелла только ки
внула головой. Если она не была бы религиозна и не боялась бы святотатств
а, она бы, наверное, считала доктора Грейсона не человеком, а богом, источн
иком благодати и страшных наказаний.
Ц Дорогая мисс Джервоне, Ц сказал доктор Грейсон с легкой улыбкой, Ц я
пригласил вас к себе, чтобы спросить, нравится ли вам у нас в Нове?
Ц О да, доктор Грейсон, Ц с жаром ответила Изабелла и хотела было поднят
ься Ц она и так сидела с трудом в присутствии доктора, Ц но он остановил
ее движением головы.
Ц Прекрасно, Ц сказал он. Ц Мне приятно это слышать, и я надеюсь, мы и впр
едь будем помогать друг другу. Вас уже инструктировали, чем отличается в
оспитание младенцев у нас. Вам говорили, что физическое развитие их не до
лжно отличаться от обычного, поэтому младенец с первых часов своего появ
ления на свет должен быть окружен самым лучшим уходом. С другой стороны, н
аши дети должны вырастать, зная лишь небольшое количество слов. Свое имя,
«иди», «возьми», «принеси», «сделай», «есть» Ц вот почти все, что им нужно.
Мы не будем обсуждать с вами, для чего это делается, но уверяю вас, что это в
их же интересах. Лопоухий-первый Ц ваш первый младенец здесь, и я уверен,
что вы будете выполнять обязанности его покровительницы с блеском. Я лиш
ь хотел вас еще раз предупредить, дорогая мисс Джервоне, что вы должны сле
дить за собой. Молодые женщины, особенно с таким добрым сердцем, как у вас,
могут решить, что с младенцем следует много разговаривать. Не забывайте
инструкции. Хорошо? Ц Доктор ожидающе посмотрел на Изабеллу.
Ц Да, доктор, Ц торопливо ответила она и снова попыталась встать.
Ц Чтобы вы лучше познакомились с нашим порядком, который мы называем За
коном, поскольку другого здесь нет, Ц доктор тонко улыбнулся, Ц хочу ва
с предупредить, что за серьезные нарушения Закона, к которым относится и
сознательное неправильное воспитание младенца, полагается встреча с м
уравьями.
Изабелла недоуменно посмотрела на доктора Грейсона. Глаза его стали нап
ряженными, кулаки непроизвольно сжались, а на губах играла слабая улыбка
. Даже голос его изменился, и в нем появились нотки мечтательности.
Ц По-португальски эти муравьи называются формига дефого. Огненные мур
авьи. Преступник со связанными конечностями и с кляпом во рту Ц я не любл
ю воплей Ц помещается в муравейник. Муравьи расправляются с незваным го
стем. Не сразу, конечно, но в этом-то весь смысл наказания.
Ц Они… Ц задохнулась от ужаса Изабелла, Ц они умирают?
Ц Увы, Ц кивнул доктор Грейсон, Ц один скелет без мяса жить не может. Но
тем, кто Закон не нарушает, Ц голос его снова стал учтивым, Ц бояться неч
его… Всего хорошего, мисс Джервоне.
Много ночей подряд после этого ей снились муравьи. Они шли на нее сплошно
й стеной, страшно щелкая огромными челюстями. Она пыталась бежать, но тел
о не повиновалось ей. Они всё приближались и приближались, и бесконечный
ужас наполнял ее. И когда сердце ее, казалось, вот-вот не выдержит, она прос
ыпалась. Все тело было покрыто холодной липкой испариной, и она долго леж
ала в темноте, медленно возвращаясь к действительности, радовалась, что
сон оказался лишь сном.
И все же она научила Лопо говорить. Она нарушила Закон и заслуживала встр
ечи с муравьями.
Она сама не знала, как это получилось. Она баюкала малыша, и ей казалось, чт
о она ничего не говорит. Но сотни и тысячи поколений матерей учили своих д
етей говорить. Они курлыкали, бормотали ласковые имена, слова, которые ст
оль же нелепы и неуклюжи для постороннего уха, как слова возлюбленных. Он
а смотрела на него Ц он уже ей улыбался Ц и, сама не замечая того, шептала:

Ц Лопо ты мой маленький, жизнь моя…
Когда он чуть подрос и стал произносить свои первые слова, она начала учи
ть его осторожности. Если где-нибудь невдалеке был человек, она показыва
ла на него малышу и зажимала ему ладонью рот. Сначала он не понимал, чего о
т него хотят. Он думал, что покровительница играет с ним, и покатывался со
смеху, но постепенно у него выработался рефлекс: как только он замечал че
ловека, он тут же замолкал.
Он был живее и развитее других слепков, даже более старших, и они инстинкт
ивно признавали его своим лидером, своим альфой. Но слепки его раздражал
и. Его раздражала их пассивность, их немногословность, почти полное отсу
тствие у них любопытства. Он не знал, что они ни в чем не виноваты. Ему казал
ось, что они просто ленивы. Он кричал на них, понукал ими. Они выполняли его
команды, но не больше. Иногда ему хотелось даже, чтобы они рассердились на
него, возразили, подняли на него руку. Но они были покорны. Он знал слова, ко
торых они не знали, и казался им иным, загадочным, непонятным, почти как лю
ди.
И лишь одно существо в стаде слепков не вызывало в нем презрения и раздра
жения. Ее звали Заика, хотя она почти не заикалась. У нее были большие свет
ло серые глаза, светло-русые вьющиеся волосы и тоненькая гибкая фигурка.
Она так же, как и другие ее сверстники и сверстницы, беспрекословно слуша
лась Лопо, но он никогда не кричал на нее. Когда он разговаривал с ней, а она
поднимала веки и ее длинные мохнатые ресницы становились похожи на щето
чки, он чувствовал, как им овладевает какое-то неясное томление, которому
он не знал названия и которое он не мог объяснить себе.
Однажды она споткнулась на бегу о высокий корень пашиубу и острые шипы п
оранили ей ногу. Он поднял ее на руки, прижал к себе и понес к покровительн
ице, чтобы та остановила Заике кровь и сделала перевязку.
Он нес ее, Заика тихо постанывала, и Лопо сам испытывал ее боль. Это было уд
ивительно. Ведь это не он, а она поранила себе ногу. Людей видно не было, и он
недоуменно спросил ее:
Ц Заика, а почему это Ц ты поранила ногу, а мне больно? Так же не бывает.
Она ничего не ответила, но ее маленькие ручки крепче сжали шею Лопо, и она
перестала стонать.
Покровительница нахмурилась, когда увидела их.
Ц Почему ты сердишься? Ц спросил Лопо. Ц Она же не виновата. Я сам видел,
как она упала.
Изабелла ничего не ответила. Да она и не могла ничего ответить, потому что
сама не понимала, почему при виде маленьких ручек Заики на шее Лопо сердц
е ее вдруг сжалось…
Но это было давно. Теперь же, когда Лопо было уже восемнадцать, а Заике шес
тнадцать, она примирилась с тем, что вынуждена была делить привязанность
юноши с девчонкой. Таков неизбежный и извечный ход вещей, и сопротивлять
ся бессмысленно.
И снова Изабелла поймала себя на том, что думает о Лопо так, как будто ниче
го не случилось, как будто доктор Салливан не сказал ей утром, что Лопоухн
й-первый намечен. На мгновение ее охватила безумная надежда: может быть, в
се это ей почудилось? Может быть, это был лишь тягостный сон, как когда-то с
ны о муравьях?
Но она знала, что это не сон. Она даже знала, почему доктор Салливан сказал
ей об этом с подчеркнутым безразличием. Он знал, что она испытывала к Лопо
чувство гораздо большей привязанности, чем к другим слепкам, вынянчанны
м ею. И он знал так же, как знала и она, что он не простил ей. Не простил отверг
нутых ухаживаний. Тонкогубый червь… Поэтому-то утром, хотя голос его зву
чал буднично и равнодушно, доктор Салливан не мог скрыть торжества:
Ц Да, знаете, а Лопо-то намечен. На полную… Говорят даже, что вы поедете за
клиентом.
Он старался не расплыться в торжествующе-злорадной улыбке, но это ему пл
охо удавалось, и его маленькие глазки так и лучились довольством человек
а, который смог принести дурную весть ближнему.
Она ничего не ответила. Если бы ее даже резали, она бы все равно ему ничего
не ответила.

Глава 9

Его память походила на испорченную патефонную пластинку. Снова и снова о
н сидел в вагоне моно, откинувшись на спинку кресла, и сквозь полуприкрыт
ые веки смотрел на проносившиеся мимо бесконечные ряды домиков. Каждый
раз, когда он ехал по монорельсу из университета домой в Хиллтоп или обра
тно в университет, вид десятков тысяч почти одинаковых домиков наполнял
его тоской. Людей было слишком много, и каждого в отдельности ожидала ано
нимность травинки, муравья, пчелы, человека. Да, ему повезло Ц он родился
в богатой семье. Но все равно анонимность подстерегала его, набрасывала
на него свои сети. Все было. Всего было много. И твое неповторимое «я», твои
потайные мысли, интимные переживания Ц все было тысячи и тысячи раз и ты
сячи и тысячи раз будет. Все суетно и страшно. И даже то, что владеет его воо
бражением, мелькает сейчас в головах у тысяч. Или уже мелькало. Или мелькн
ет.
И снова взгляд его падал на бесконечные ряды одинаковых кукольных домик
ов. И в каждом одинаковые кукольные люди. И все похожи. Все песчинки.
Потом, в рутине студенческой жизни, Оскар забывал об этих мыслях, и только
бесшумно разворачивающаяся панорама из окна моно снова приносила юнош
ескую печаль. Он пытался посмеиваться над собой. Вельтшмерц (мировая ско
рбь), говорил он себе, свойственна молодым людям. С возрастом она проходит
, и человек исправно совершает свой положенный ему на земле цикл: съедает
столько-то тонн, выпивает столько-то цистерн, просыпает столько-то лет и
благополучно умирает, чтобы освободить место другим, которые, в свою оче
редь, испытают вельтшмерц, вылечатся от юношеского недуга и начнут снова
ть по предназначенным им тропкам в человеческом муравейнике.
Нет, говорил Оскар себе каждый раз, когда садился в длинный обтекаемый ва
гон моно, это в последний раз, а то у него уже выработался условный рефлекс
. Но тащиться четыреста с лишним миль по шоссе было мучительно, а лететь бы
ло еще дольше.
Впрочем, мысли его текли на этот раз медленнее, чем обычно, потому что он н
е выспался накануне и сейчас то и дело задремывал на секундуЦ другую, чт
обы тут же снова приоткрыть глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22