Интересно было бы найти причину этой ассоциации, но наша налигия строго-
настрого запрещает самопсихоанализ…
Я сел в машину, проверил, подзарядились ли за ночь аккумуляторы. Все было в
порядке, можно было ехать. Я плавно нажал ногой на педаль реостата и выеха
л из двора нашего общежития помонов.
Минут через сорок я уже вылезал из машины у центрального въезда Седьмого
ОП. Два сонных стражника не спеша выползли из своей будки и неприязненно
покосились на мою желтую одежду.
Ц Помон, что ли? Ц спросил один из них и брезгливо поморщился. Бог знает ч
то только не говорят невежды о нашей налигии!
Ц Как видите. Мое имя Дин Дики, Ц как можно спокойнее ответил я, ибо Свяще
нный Алгоритм предписывает нам сохранять с непосвященными спокойствие
и быть учтивыми.
Ц К кому?
Ц К мисс Кэрол Синтакис.
Ц А, это у которой брат смылся невесть куда. Ладно, подойдите к определит
елю.
Я подошел к автомату и прижал пальцы к стеклу. Зажегся свет, щелкнули реле
, и через несколько секунд на табло вспыхнули слова: «Дин Дики, полицейски
й монах при Первой Всеобщей Научной Церкви».
Ц Хорошо. Сейчас я вас запишу в книгу. Никак записывающий автомат не почи
нят, приходится самим записывать. Что у нас сегодня… двадцать седьмое ок
тября тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года? Дин Дики к Кэрол Синта
кис. Откройте багажник. Так. Ладно. Поезжайте. Адрес знаете?
Ц Нет.
Ц По Центральному проезду до Двадцать седьмой улицы. Там направо. Номер
шестьсот сорок два…
Мисс Кэрол Синтакис оказалась не маленькой, а высокой, почти с меня росто
м. И нос был не длинный, не синеватый и не прозрачный. Если не считать каких-
то печально-потухших глаз, ее даже можно было бы назвать красивой. Я протя
нул ей руку ладонью кверху Ц знак подношения и знак просьбы, и она ответи
ла мне тем же приветствием прихожан Первой Всеобщей. Она вопросительно п
осмотрела на меня.
Ц Мисс Синтакис, я вас слушаю, рассказывайте, Ц сказал я девушке, когда м
ы вошли в небольшой, но очень опрятный домик.
Ц Позвольте мне угостить вас чем-нибудь? Тонисок, чай, кофе?
Ц Спасибо, но я вначале хотел бы выслушать ваш рассказ. Вам ведь тяжело и
вы одиноки?
Ц Да, учитель.
Ц Простите, мисс Синтакис, но мы, помоны, не носим титула учителя. Все пакт
оры учителя, это верно, но у нас лишь старшие помоны, защитившие диссертац
ии, имеют право на звание учителя. Зовите меня просто брат Дики. Хорошо?
Ц Простите, я хотела доставить вам удовольствие.
Ц Так же, как иногда рядового полицейского называют сержантом?
Ц Да.
Кэрол Синтакис подняла глаза и посмотрела на меня. Ее обезоруживающая че
стность, подавленность, я бы даже сказал Ц убитость, кольнули меня в серд
це.
Ц Прошу вас, мисс Синтакис, рассказывайте. Мы сделаем все, что можем. Перв
ая Всеобщая никогда не оставляет своих прихожан в беде.
Ц Да, да, я знаю! Ц с какой-то лихорадочной уверенностью почти выкрикнул
а девушка. Ц Кроме моей налигии, у меня в жизни нет ничего. Я живу только в
минуты погружения. Это моя жизнь. А в интервалах Ц какое-то скольжение се
рых теней по серому асфальту.
«Может быть, иным религиям и приходится гоняться за людьми, как газетам з
а подписчиками, Ц подумал я, Ц но к нам в налигию людей гонит сама жизнь.
Гонит, как загонщики зверей…»
Ц Что же случилось с вашим братом?
Ц Он исчез.
Ц Милая мисс Синтакис, расскажите мне, если вам не трудно, все по порядку.
Когда и как исчез ваш брат?
Ц Это случилось позавчера. Днем я позвонила домой и разговаривала с Мор
тимером. У него было прекрасное настроение, а вечером, когда я вернулась в
наш ОП, его не было.
Ц Он мог куда-нибудь уехать?
Ц Не знаю, нет… Он не мог сам уйти.
Ц Почему вы так думаете? Вы в этом уверены?
Ц Потому что если бы он куда-нибудь уезжал, он бы оставил мне записку. Он б
ы взял, наконец, свою зубную щетку, пижаму, хоть что-нибудь.
Ц Вы уверены, что он написал бы вам? Какие у вас были отношения?
Ц Когда-то совсем близкие. Еще до смерти матери он уехал куда-то работат
ь по контракту. Вначале он писал совсем часто. Мы вообще любили друг друга
. Морт старше меня на два года и всегда относился ко мне с такой, знаете, сни
сходительностью старшего брата. Особенно когда он стал биологом. Он отда
вал, по-моему, себе отчет, что я отказалась даже от надежды на хорошее обра
зование, лишь бы он мог закончить университет. Впрочем, это справедливо, М
орт намного способнее меня.
Ц А как он относился к вам в последнее время?
Ц Я вам начала говорить о том, что вначале он писал мне очень часто.
Ц Это тогда, когда он уехал работать?
Ц Да. Мне кажется, он жалел меня. Чувствовал мое одиночество. Особенно, ко
гда заболела мама. А потом, постепенно, его письма стали изменяться…
Ц В чем?
Ц Как вам сказать, брат Дики… Как будто они были такими же, что и до этого.
Те же вопросы о здоровье, о самочувствии, о работе. Те же советы о здоровье
и работе. И все же чего-то не хватало. Не было, наверное, той теплоты, что ран
ьше… А может быть, мне это только казалось. В то время, после смерти мамы, я ч
увствовала себя совсем, совсем одинокой… Меня часто охватывал ужас. Я бо
ялась ночей. Нет, нет, не из-за грабителей! У нас в поселке ведь совсем тихо.
Стоило мне погасить свет, брат Дики, и я оказывалась одна на гигантском по
ле, безбрежном асфальтовом поле. И куда только хватал глаз Ц везде тянул
ся ровный серый асфальт. И меня охватывал ужас. И я бежала, бежала, что-то бе
ззвучно кричала, а асфальт оставался все тем лее. И тогда мне начинало каз
аться, что я вовсе не бегу, а стою на месте. И уже никогда не сдвинусь с места
… Вы простите меня, брат Дики, что я так много говорю. Я сама не знаю, что со м
ной творится… Я так редко разговариваю с людьми… Иногда, бессонной какой
-нибудь ночью лежишь и думаешь: кого бы завтра ни увидела, с кем бы ни встре
тилась, буду говорить, говорить, говорить. А назавтра увидишь совсем пуст
ые глаза, смотрящие куда-то сквозь тебя, и слова прилипают к гортани. Я, ког
да чищу зубы, брат Дики, иногда думаю, что у меня полон рот несказанных сло
в. Мертвых, нерожденных слов… Ц Девушка вдруг вздрогнула, замолчала и ти
хо добавила: Ц Простите…
Ц Не извиняйтесь, мисс Синтакис, мы же члены одной семьи. Кому же излить д
ушу, если не брату в Первой Всеобщей? Ц сказал я как можно нежнее. Сердце м
ое сжалось от жалости и сострадания. Я как бы был соединен с ней параллель
но и ощущал все ее беспредельное одиночество в холодном асфальтовом мир
е. Я понимал ее. Мне было знакомо это чувство.
Ц Да, да! Ц воскликнула девушка с болезненной убежденностью. Ц Если бы
не Первая Всеобщая, я бы не смогла жить. И дня не прожила бы.
Ц Да, мисс Синтакис, да святятся имена отцов-программистов в веках… Скаж
ите, а где именно работал ваш брат?
Ц Он эмбриолог. После окончания университета долго не мог найти подход
ящую работу, а потом вот уехал.
Ц А куда?
Ц Адреса его я не знала. Он говорил, что это какое-то засекреченное место.

Ц Но письма же от него приходили? На них были штемпеля? И вы ему, наверное,
писали?
Ц Да, конечно. Но штемпеля были только местные. И писала я ему по местному
почтовому адресу.
Ц Понимаю. Скажите, мисс Синтакис, а деньги брат присылал вам?
Ц Да. Иначе как бы я могла жить здесь, в ОП? На свою зарплату я бы здесь даже
собачью конуру не смогла бы себе позволить.
Ц Значит, Мортимер зарабатывал там неплохо?
Ц Точно не знаю, но, по-моему, даже очень неплохо. Во всяком случае, он мне д
авал это понять в письмах, а когда приехал два месяца тому назад, все время
говорил, что надо присмотреть домик побольше. Он, знаете, как и я, человек н
елюдимый. Я говорила ему: «Женись. Не думай обо мне». Он не хотел. Он и раньше
был совсем молчаливый, избегал компаний, а после приезда так и совсем сло
ва из него не вытянешь. Биржевые курсы стали его интересовать. Уплатил уй
му денег, зато наш телевизор теперь связан прямо с биржей. Мортимер включ
ал его и часами смотрел на экран, а там только названия фирм и цифры… Он ве
дь не работал. Говорил, что надо отдохнуть и что он заработал себе на небол
ьшой отдых.
Ц А рассказывал он вам о своей работе за границей? Ну хоть что-нибудь?
Ц Нет. Ни слова. Вначале я спрашивала, а потом перестала. Раз нельзя челов
еку рассказывать, значит, нельзя. Думаю только, что работал он где-то на юг
е.
Ц Почему?
Ц Он вернулся очень загорелым. У нас тут так не загоришь, хоть изжарься н
а солнце. Да и загар какой-то не наш.
Ц Скажите, а вы замечали что-нибудь необычное в настроении или поведени
и брата в последние дни?
Ц Вообще-то, как я вам сказала, Морт стал очень скрытным. И не поймешь, что
у него на сердце… Но пожалуй… Вот вы меня спросили, и мне показалось, что з
а день до исчезновения он был, похоже, повеселей. Ну не то чтобы он прыгал к
озленком, но оживленнее он был, чем обычно.
Ц Понимаю. Теперь расскажите, о чем вы говорили с братом в день его исчез
новения, когда позвонили домой.
Ц Да ни о чем особенном. Голос у Морта был веселый. Я его спросила, что он п
оделывает, а он сказал, что прикидывает, какой бы домик побольше нам снять,

Ц А он вас ни о чем не спрашивал?
Ц Спросил, когда я вернусь домой.
Ц Он часто вас спрашивал об этом?
Ц Гм… как вам сказать… Ну, как обычно, когда люди разговаривают по телефо
ну…
Ц Когда вы вернулись домой, мисс Синтакис, здесь было все, как обычно?
Ц Все как обычно. Только брата не было. Обычно он меня поджидает и мы вмес
те обедаем… Но вначале я не волновалась. Ну, пошел погулять на полчасика.

Ц А когда вы начали беспокоиться?
Ц Восемь, девять часов, уже совсем темно, никто в это время и носа на улицу
не высунет. Поселок наш хоть и охраняемый, но все-таки судьбу никто не хоч
ет искушать.
Ц А вам не пришло в голову, мисс Синтакис, что Мортимер мог задержаться у
кого-нибудь из друзей?
Ц Нет, это невозможно.
Ц Почему?
Ц Да потому, что у него нет друзей.
Ц Как, совсем нет друзей?
Ц Нет. За два месяца, что он приехал, при мне ему никто не звонил.
Ц И подруги у него не было?
Ц Нет. Ц Мисс Синтакис поджала губы и посмотрела на меня, как мне показа
лось, с некоторым вызовом. Ну, не было у него подруги! И у меня нет. И что?
Ц Когда вы вошли в его комнату?
Ц Ну, точно я не знаю, было уже совсем поздно, часов, наверное, одиннадцать
. Я себе просто места не находила. Проедет где-то машина, я вся застываю Ц м
ожет, Мортимер. Я подумала: может быть, он оставил мне записку. Зашла к нему
в комнату Ц ничего. Еще раз осмотрела гостиную и прихожую Ц ничего. В мое
й комнатке Ц ничего. Я еще раз все осмотрела. Я уже была в каком-то оцепене
нии и мало что соображала Около полуночи я позвонила в полицию, а они там т
олько посмеялись. «У нас, смеются, каждый день и отцы семейств рвут когти,
а тут холостяк пошел погулять, не доложившись своей сестричке. Через нед
елю если не появится, звоните снова, включим его в списки пропавших». Толь
ко утром, после ужасной бессонной ночи, я сообразила позвонить на наш кон
трольно-пропускной пункт. Дежурный сержант был очень вежлив, попросил м
еня подождать у телефона, все проверил и сказал, что Мортимер Синтакис ни
25, ни 26, ни 27 октября из ОП не выходил и не выезжал, и к нему никто не приезжал, и
на территории ОП никаких происшествий не зарегистрировано. Ни больных, п
одобранных на улице, ни трупов. Вот и все, отец Дики.
Кэрол Синтакис как-то сразу осела в кресле, плечи ее опустились, глаза пот
ухли. Впечатление было такое, что у нее сели батареи. Пока она говорила, в н
ей жила надежда, стоило ей произнести факты всуе, как она сама увидела, что
надеяться-то, собственно, не на что. К сожалению, я это видел тоже.

Глава 2

Я еще раз достал из кармана фотографию Мортимера Синтакиса, которую мне
дала его сестра. На меня смотрело обычное, самое банальное лицо молодого
мужчины с чуть сонным выражением, написанным на нем.
Если у сестры была хоть какая-то индивидуальность, брат мог вполне быть и
зготовлен на конвейере из стандартных и не слишком дорогих частей. Я спр
ятал фото в карман, вздохнул и пошел к соседнему домику, точно такому же, ч
то и дом Синтакисов.
Мне открыла дверь пышногрудая усатая дама в высшей степени неопределен
ного возраста. Едва она увидела мою желтую одежду, она взорвалась если не
вулканом, то уж гейзером наверняка.
Ц А, помон к нам пожаловал! Евнух из Первой Всеобщей! Христопродавец! Пре
дали Христа нашего, спасителя, сменяли на железки и проводочки!
Ц Мадам, Ц как можно кротче сказал я, наклонив голову, Ц я осмелился пот
ревожить вас не для теологических бесед. У вашей соседки Кэрол Синтакис…

Ц Аи эта такая же нечестивица! И она господа бежала, и она Христа предала
…
Я с трудом удержался, чтобы не ответить ей, как она того заслуживала. Сколь
ко раз я это уже видел Ц как люди исходят злобой, понося налигию. Им кажет
ся, что мы сменяли их полную любви и понимания религию на сухой алгоритм. И
эти любвеобильные христиане готовы распять нас. Вроде этой усатой дамы,
которая готова была вцепиться мне в горло.
Ц Простите, мадам, я позволю себе еще раз заметить, что не хотел бы обсужд
ать с вами преимущества той или иной религии. Я пришел к вам как полицейск
ий монах, чтобы задать вам, с вашего разрешения, несколько вопросов о ваше
й соседке Кэрол Синтакис. У нее, как вы, может быть, слышали, несчастье. 25 окт
ября у нее исчез брат.
Ц Ну и что? Ц спросила усатая дама и, слегка прищурившись, посмотрела на
меня. Ц Вы думаете найти эту сонную крысу у меня?
Я подумал, что живого Мортимера я у нее вряд ли смог бы найти, как, впрочем, и
мертвого.
Ц Я хотел спросить у вас, не заметили ли вы чего-нибудь необычного, подоз
рительного 25 октября, в день, когда Мортимер Синтакис исчез из дому?
Ц Заметила. Заметила, что мир катится в лапы сатане, что Христа люди забы
ли, что нет больше жизни честной христианке…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22