Но Ашер был боевым офицером, а порядок есть порядок. При любой атаке решения присутствующего старшего офицера флота имеют абсолютный приоритет.
– Следуйте в указанном направлении. Я буду в рубке через две минуты.
– Слушаюсь, мэм!
Фушьен отпустила кнопку «связь» и отступила с кислым выражением лица, пытаясь убедить себя, что она не боится.
Лифт остановился ровно две минуты спустя, и Фушьен стрелой влетела на мостик. На лице Даневского проявилось явное облегчение, и она, махнув ему рукой, быстро прошла к голосфере.
Капитанский мостик «Артемиды» был своеобразным гибридом. Гражданские суда требовали меньшего количества вахтенных офицеров, однако капитанские рубки гражданских кораблей обычно строили просторнее, чем у военных, где каждый кубометр был слишком ценен, чтобы расходовать его без явно выраженной пользы. Поэтому обширное пространство рубки торгового судна флотскому офицеру казалось претенциозным, хотя по стандартам пассажирского флота командный отсек «Артемиды» был довольно тесен. Тактический пульт флотского образца под управлением лейтенанта Аннабель Вард размещался тут же.
Фушьен подошла и встала рядом с Вард, впившись глазами в схему. Грузовые суда и ее собственный корабль – больше ничего постороннего. Все шли на оптимальном ускорении (почти две тысячи g , благодаря гравитационной волне) под прямым углом к прежнему курсу. «Ястребиное крыло» тоже был виден: он шел в совершенно противоположном направлении с ускорением более пяти тысяч двухсот g . Расстояние между ними увеличивалось с ускорением более 51 км/с 2 , и эсминец находился уже в 3,75 световых секунды (более миллиона километров) от кормы грузового судна.
– Кого он, черт возьми, преследует? – вслух недоумевала Фушьен.
– Будь я проклята, если знаю, шкипер, – ответила Вард с сильным сфинксианским акцентом. – Он только что рванул туда, как ошпаренный древесный кот, и приказал, чтобы мы изменили курс. Но я ни черта не вижу в том направлении…
Фушьен еще несколько секунд изучала ничего не говорящую ей голосферу, потом бросила сверкающий гневом взгляд на экраны с видеоинформацией. В этой волне плотность частиц была выше обычного уровня даже для гиперпространства, и великолепное холодное свечение разрядов было красивее, чем всегда. Но эта же самая красота значительно сокращала эффективность датчиков, и Маргарет Фушьен не хотелось думать о том, что может двигаться в ее сторону за пределами радиуса действия приборов. Но, черт возьми, что же там могло быть? Ее датчики были такими же мощными, как и у «Ястребиного крыла», так как же он мог разглядеть то, что не могли засечь они?
– Есть что-нибудь еще от «Крыла»? – спросила она, повернувшись к Даневскому.
– Никак нет, мэм.
– Прокрутите еще раз первоначальное сообщение, – приказала она.
Даневский кивнул офицеру связи, и через пять секунд в динамиках рубки раздался голос коммандера Ашера.
«Всем кораблям! Говорит «Ястребиное крыло»! Красная тревога! Немедленно следуйте курсом двести семьдесят, на максимальном для конвоя ускорении! Держитесь данного направления до следующего приказа! «Ястребиное крыло», конец связи.»
– Это все? – недоверчиво спросила Фушьен.
– Да, мэм, – сказал Даневский. – Мы записали его сообщение, но, прежде чем смогли ответить, он понесся так, будто за ним черти гнались, и Анна уловила, что он поднял защитные стены и включил систему контроля ведения огня.
Фушьен, удивленно изогнув брови, повернулась к лейтенанту Вард, и та утвердительно кивнула.
– Я не знаю, что засек Ашер, шкипер, но не думаю, что он дурит нас, – сказала тактический офицер. – Его боевые системы заработали почти через двенадцать секунд с того момента, когда он начал передавать сообщение, и, даже не закончив говорить, он уже следовал новым курсом.
Фушьен кивнула и перевела взгляд на экран лейтенанта Вард. Эсминец находился теперь в целых тридцати световых секундах позади них, двигаясь с относительной скоростью более тридцати тысяч километров в секунду, и уже развертывал модули системы РЭБ. Это был зловещий признак, и Фушьен проглотила внезапный комок страха, перекрывший горло. Зачем Ашер это делает? В гравитационном потоке бесполезны ракеты, и ничто не может находиться в радиусе действия энергетического оружия, если этого не видят сканеры «Артемиды», какими бы ни были местные условия!
– Почему так срочно развертываются ловушки? – напряженно спросила она у Вард.
– Я не знаю, шкипер. – Тактик хорошо контролировала себя, но в ее быстром ответе чувствовалась легкая неуверенность.
– Может, там кто-то замаскировался?
– Возможно, но если они уже находятся в радиусе действия ракеты, мы должны к этому времени засечь их на гравитационных датчиках, как бы хороши ни были системы маскировки. – Вард набрала запрос на пульте и, откинувшись на стуле, с несчастным видом покачала головой. – Ничего, шкипер. Ни черта я там не вижу, что…
Ее голос резко оборвался, поскольку Ашер круто положил «Ястребиное крыло» на левый борт. Эсминец развернулся ведя беглый огонь лазерами правого борта, и Вард побледнела. Смертоносная энергия обрушивалась на нечто . Но что же там такое могло быть, чтобы вызвать на себя такой огонь? И где оно было?
– Шкипер, мистер Гауптман на связи, – объявил Даневский.
Фушьен хотела рявкнуть, чтобы ее не беспокоили, но глубоко вздохнула и махнула рукой.
– Да, мистер Гауптман? – Она не смогла сдержать свой гнев на несвоевременный звонок. – Я как раз сейчас немного занята, сэр!
– Что происходит, капитан? – спросил Гауптман.
– Мне кажется, на нас напали, сэр, – как можно спокойнее сказала Фушьен.
– Как напали? Кто?!
– Пока у меня нет ответа на эти вопросы, сэр. Но кто бы это ни был, «Ястребиное крыло» уже сражается с ним, так что он близко.
– Боже мой…
Тихие слова сорвались с губ магната почти против его желания. Находясь на другом конце оптоволокна, он закрыл глаза.
– Пожалуйста, держите меня в курсе, – сказал он и прервал связь.
И в этом, по мнению Фушьен, было больше здравого смысла, чем она ожидала от чересчур богатого человека.
– По кому же, черт возьми, он стреляет? – кипела от ярости Вард. – Я все еще не могу увидеть эту проклятую штуку!
– Я не знаю, – спокойно сказала Фушьен, – но кто бы там ни был, это…
Лазеры «Ястребиного крыла» продолжали вести огонь по противнику, которого никто в рубке «Артемиды» не мог даже увидеть. Согласно датчикам, там абсолютно ничего не было, однако на это ничто уже в течении пяти минут обрушивались залп за залпом.
А затем, внезапно, «Ястребиное крыло» прекратил огонь, еще раз повернулся на девяносто градусов влево и начал движение в сторону торговых судов.
Фушьен в замешательстве уставилась на голосферу, затем повернулась и встретила пристальный взгляд Вард. Вид у главного тактика был не менее смущенный, чем у Фушьен, и она в полном непонимании развела руками.
– Побей меня бог, шкипер. Никогда в жизни не видела ничего подобного.
– Сигнал с «Ястребиного крыла», капитан, – объявил офицер связи.
– Слушаю, – напряженно сказала Фушьен.
«Всем судам возобновить прежний курс, – радостно произнес голос Джина Ашера. – Спасибо за сотрудничество и превосходное время реагирования. На этом мы завершаем внеплановые учения.»

Глава 37

Хонор откинулась на спинку дивана в своей каюте, уютно подвернув под себя ноги и положив на колени книжный проектор. В правой руке был бокал на длинной ножке с ее любимым «Делакуром», рядом лежала открытая коробка конфет. Она улыбалась, нажимая левым указательным пальцем кнопку перелистывания страниц.
И вино, и роман были подарены отцом. За последние напряженные месяцы у нее так и не выдалось времени для чтения, и она решила расценивать его как особое удовольствие – награду самой себе, которую, по собственному мнению, она заслужила.
Это была очень, очень старая книга, и, несмотря на то что печатные и звуковые записи сохранили язык, было трудно понимать докосмический английский, особенно когда герои использовали жаргон определенного исторического периода. А еще в книге использовалась старая английская система мер. Математика никогда не была сильным местом Хонор, и все ее знания об английской системе мер сводились к тому, что «ярд» – немного короче метра, а «миля» – чуть меньше двух километров. Она понятия не имела, сколько граммов в «фунте» – что имело существенное значение, в частности, для этого романа, и ситуация осложнялась тем, что «фунты» (а также «гинеи» и «шиллинги»), как оказалось, были к тому же денежными единицами. Она помнила «фунты» (и «франки») со времени изучения истории наполеоновских войн, но ее прежние тексты конвертировали те денежные суммы в тогдашние доллары – что дало ей весьма неопределенное представление о том, сколько стоил фунт, – но она никогда в жизни не слышала о «гинеях» или «шиллингах». Все это очень запутывало, хотя она была вполне уверена, что большей частью понимает смысл из контекста, и раздумывала (в который раз!), не запросить ли компьютер относительно современных эквивалентов для английской системы мер и таблицы докосмических валют.
Однако в настоящий момент она находилась в прекрасном настроении и не хотела подниматься с дивана. Мало того что подарок отца оказался очень интересным, несмотря на архаизмы, но она испытывала сейчас редкое чувство абсолютного удовлетворения. «Пилигрим», может, и не был кораблем стены, но показал себя в лучшем виде, а после напряженных шести месяцев его команда сплотилась так, как Хонор и представить себе не могла. Новички прочно встали на ноги, лучшие опытные кадровые специалисты получили возможность усовершенствовать свои навыки, хулиганы либо сидели в тюрьме, либо исправились, либо старались держаться тише мыши под веником, а оценки эффективности отделов приближались к стабильному «отлично». Хонор была уверена, что остальная часть опергруппы 1037 ничуть не хуже, – хотя хорошо бы получить официальное подтверждение этому, когда они будут проходить Саксонию на обратном пути из Нового Берлина, – но лучше всего было то, что она снова носила мантикорскую военную форму. И, отметим, подумала она, переворачивая страницу, все наши достижения должны иметь большое значение для завершения моей «реабилитации».
Даже тот факт, что она когда-то нуждалась в «реабилитации», перестал тревожить ее, и она призналась себе, что «Пилигрим» стал ей дороже линейной эскадры, которой она командовала на грейсонской службе. Она думала о том, что рождена быть капитаном, командиром космического корабля, первой после Бога – и нести полную единоличную ответственность за все происходящее на борту. Это была, без сомнения, самая одинокая миссия во вселенной, но при этом она была настоящим, достойным делом, истинным испытанием для нее… и совсем скоро она должна будет его оставить.
Эта последняя мысль посещала ее все чаще. Она была кадровым военным и капитаном с почти девятилетним стажем. Даже если оппозиции удастся нарушить планы Адмиралтейства перевести Хонор из этого сектора на фронт, по сроку службы в этом звании она неизбежно станет коммодором в течение четырех-пяти лет, а может и раньше: войны всегда открывали множество вакансий! А судя по тому, что граф Белой Гавани сказал на Грейсоне, ее, вероятно, скоро выдвинут на должность исполняющего обязанности коммодора.
Когда это произойдет, с капитанством будет покончено. Отчасти она с нетерпением ждала повышения – как всегда с нетерпением ждала следующего вызова своим способностям (с предвкушением и желанием побыстрее приступить к новому делу), и на этот раз она не чувствовала болезненной неуверенности: хватит ли у нее сил справиться с задачей. Она доказала на Ельцине, что может командовать эскадрой кораблей стены, или, уж если на то пошло, целой оперативной группой. Более того, она знала, что «отстрелялась» хорошо. Ее способности стратега пока не были испытаны, но она твердо знала, что сумеет отлично справиться с тактической стороной новой задачи.
Но при всем удовлетворении, которое приносила ей эта мысль, и при всем понимании, что без флагманского звания она никогда не сможет играть видную роль на большой сцене формирования военной политики, ее удручала сама мысль оставить белый берет командира звездного корабля. Она понимала, как ей повезло: она командовала несколькими кораблями, и два из них получила прямо из рук строителей. Но она также понимала, что всегда будет желать только одного – следующего корабля.
Она криво усмехнулась и отпила из бокала, недоумевая, почему мысль проститься с капитанской должностью не доставляет ей такой боли, как раньше. Почему сладостно-горькое сожаление смешано с удовольствием, а не ощущением глубокого несчастья? «Может, я просто чуть более честолюбива, чем хотела бы признаться?» – спросила она себя.
Ее улыбка стала шире, и Хонор посмотрела на мягкий урчащий клубок, свернувшийся рядом с ней на диване. У Нимица вообще не было никаких задних мыслей. Он знал, что ей нравится командовать звездным кораблем, но он был также абсолютно уверен в ее способности справиться с любой задачей, которая встанет у нее на пути… и без малейшего смущения он ясно давал понять, что она достойна стать командующим хоть всего королевского флота.
Ну что же, это были планы на будущее, а будущее имеет странную способность в нужное время заботиться само о себе, хотя многие человеческие особи смущаются, когда происходит то, что должно было произойти. А пока – у Хонор был бокал превосходного вина и прекрасный роман. Этот парень, Форестер note 21 Note21
Сесил Скотт Форестер (1899–1966), настоящее имя – CecilLewisTroughtonSmith– знаменитый английский писатель, отдавший дань и морской теме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82