Сенедра внезапно закричала.— Говори! — приказала Полгара. — Ты не скроешься, пока я тебя не отпущу, а я не отпущу тебя, пока ты не заговоришь.Глаза Сенедры внезапно открылись. В них горела ненависть.— Я не боюсь тебя, Полгара, — произнесла она хриплым скрипучим голосом, в котором слышался странный акцент.— А я тебя и подавно. Итак, кто ты?— Ты знаешь меня, Полгара.— Возможно, но ты сама назовешь свое имя. — Последовала длинная пауза, исходивший от Полгары волевой поток усилился.Сенедра снова закричала. Крик был исполнен муки, заставившей Гариона вздрогнуть.— Хватит! — вскричал хриплый голос. — Я буду говорить!— Твое имя, — настойчиво потребовала Полгара.— Я — Зандрамас.— Так. Чего ты пытаешься этим добиться?Сенедра зловеще усмехнулась.— Я уже похитила ее ребенка, Полгара, ее сердце. Теперь я заберу ее разум. Если бы я захотела, могла бы без труда убить ее, но мертвую королеву можно похоронить, а могилу ее — позабыть. А сумасшедшая доставит вам немало хлопот и отвлечет от поисков Сардиона.— Я могу прогнать тебя щелчком пальцев, Зандрамас.— А я могу тут же вернуться.Ледяная улыбка заиграла на губах Полгары.— А ты далеко не так умна, как я думала, — сказала она. — Полагаешь, я лишь для развлечения добивалась, чтобы ты произнесла свое имя? Разве ты не знаешь, какую власть над тобой мне это дало? Власть имени — самая главная. Теперь я могу изгнать тебя из сознания Сенедры. Я могу еще очень многое. Например, я знаю, что ты сейчас в Ашабе и как жалкое привидение бродишь среди летучих мышей по развалинам дома Торака.Удивленный возглас эхом наполнил комнату.— Я бы тебе еще кое-что сказала, Зандрамас, но мне это уже начинает докучать.Она встала, по-прежнему держа руки на голове Сенедры. Белая прядь на лбу излучала яркое сияние. Легкий шепот перешел в оглушительный рев.— А теперь сгинь! — приказала она.Сенедра застонала, ее лицо исказилось мукой. Ледяной зловещий ветер с воем пронесся по комнате, задувая огонь свечей и мерцающих светильников, — комната погрузилась в сумрак.— Сгинь! — повторила Полгара.Губы Сенедры исторгли мучительный вопль, который как бы отделился от тела и теперь исходил, казалось, из пустого пространства над кроватью. Свечи и светильники окончательно погасли. Вопль пронесся по комнате, постепенно стал затихать, пока наконец не превратился в едва уловимый шорох, доносящийся неизвестно откуда.— Зандрамас сгинула? — спросил Гарион дрожащим голосом.— Да, — спокойно прозвучал из темноты ответ Полгары.— Что мы скажем Сенедре? Я имею в виду, когда она проснется?— Она ни о чем не вспомнит. Придумайте что-нибудь. Зажги свет, дорогой.Пытаясь нащупать свечу, Гарион задел ее рукавом и, прежде чем она упала на пол, проворно подхватил. Он был горд своей ловкостью.— Не играй с ней, Гарион, просто зажги.Ее голос прозвучал так буднично, что он засмеялся, поэтому волна энергии, которую он послал, чтобы зажечь свечу, получилась неровной. Золотое пламя, вспыхнувшее на фитиле, в ответ безмолвно и весело засмеялось.Полгара взглянула на веселящуюся свечу и прикрыла глаза.— Эх, Гарион, — вздохнула она с упреком.Он прошел по комнате, зажигая свечи и раздувая светильники. Все они горели ровно и спокойно, лишь пламя первой зажженной свечи продолжало танцевать и подпрыгивать в жизнерадостном ликовании.Полгара повернулась к закутанной в капюшон далазийской знахарке.— У вас на редкость хорошее чутье, Андель, — сказала она. — Такие вещи трудно распознать, если вы точно не знаете, что ищете.— Это не моя заслуга, госпожа Полгара, — ответила Андель. — Я получила указание о причине болезни ее величества.— От Цирадис?Андель кивнула.— Все умы нашего народа объединены ее разумом, потому что мы не более чем орудия для выполнения той задачи, которая возложена на нее. Забота о здоровье королевы побудила ее вмешаться. — Андель замялась. — Святая пророчица попросила меня также поговорить о том, чтобы вы заступились перед вашим мужем за Тофа. Его гнев доставляет вашему смиренному проводнику невыразимые страдания. А его боль — это и ее боль. То, что произошло в Веркате, должно было произойти — иначе встреча Дитя Света и Дитя Тьмы отодвинулась бы еще на века.Полгара кивнула.— Я предполагала что-то в этом роде. Передайте ей, что я поговорю с Дарником по поводу Тофа.Андель с благодарностью поклонилась.— Гарион, — прошептала Сенедра сквозь дремоту, — где мы?Он тут же повернулся к ней.— С тобой все в порядке? — спросил он, взяв ее за руку.— М-м-м, — пробормотала она. — Мне просто очень хочется спать. Что случилось и где мы?— Мы в Рэк-Хагге. — Он бросил быстрый взгляд на Полгару, затем снова повернулся к постели. — У тебя был всего лишь легкий обморок, — произнес он преувеличенно небрежным тоном. — Как ты себя чувствуешь?— Все в порядке, мой дорогой, но сейчас мне бы хотелось поспать. — И глаза ее закрылись. Затем она снова приоткрыла их и произнесла сонным голосом: — Гарион, что такое со свечой?Он нежно поцеловал ее в щеку.— Об этом не волнуйся, дорогая, — сказал он ей, но она уже спала крепким спокойным сном.Было далеко за полночь, когда Гариона разбудил легкий стук в дверь.— Кто там? — спросил он, садясь в постели.— Посланник императора, ваше величество, — ответил голос за дверью. — Он дал мне поручение просить вас оказать любезность и составить ему компанию.— Сейчас? Посреди ночи?— Таково поручение императора, ваше величество.— Хорошо, — сказал Гарион, откидывая одеяло и спустив ноги, — его ступни ощутили холодный пол. — Подождите минутку, я должен одеться.— Конечно, ваше величество.Бормоча себе под нос, Гарион стал натягивать одежду в тусклом свете горевшего в углу светильника. Одевшись, он плеснул в лицо холодной воды и провел пятерней по волосам, пытаясь более или менее привести их в порядок. Уже собираясь уходить, он вспомнил про свой меч и, просунув голову и руку в ремень, привязанный к ножнам, подвинул железную рукоять к левому боку. Затем открыл дверь.— Все в порядке, — сказал он посланнику, — пошли.В кабинете Каль Закета стояли полки с книгами, несколько обтянутых кожей стульев, большой полированный стол. В очаге потрескивали торящие поленья. Император, все еще одетый в простую полотняную мантию, сидел за столом и при свете масляной лампы перебирал кучку пергаментных рукописей.— Вы хотели меня видеть, Закет? — спросил Гарион, войдя в комнату.— Ах да, Белгарион, — сказал Закет, откладывая пергаменты. — Хорошо, что вы пришли. Насколько я понимаю, ваша жена поправляется.Гарион кивнул.— Спасибо, что прислали Андель. Она нам очень помогла.— Рад был помочь, Белгарион. — Закет протянул руку к лампе и прикрутил фитиль — в углах комнаты стало темно. — Я подумал: не побеседовать ли нам немного, — сказал он.— Вам не кажется, что уже несколько поздно?— Я не так много сплю, Белгарион. На сон уходит треть жизни. День наполнен ярким светом и отвлекает от дел; ночь темна и спокойна и позволяет лучше сосредоточиться. Пожалуйста, садитесь.Гарион отстегнул меч и прислонил его к книжному шкафу.— Вы знаете, я не столь уж опасен, — сказал император, глядя на грозное оружие гостя.Гарион улыбнулся, устраиваясь поближе к огню.— Я принес его не из-за вас, Закет. Просто привычка. Это не такой меч, который можно бросить где попало.— Я думаю, его никто не украдет, Гарион.— Его нельзя украсть. Я просто не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал, случайно дотронувшись до него.— Вы хотите сказать, что это тот самый меч?Гарион кивнул.— Я некоторым образом обязан его охранять. Большую часть времени это обуза, но в некоторых случаях я бывал рад, что он при мне.— Что же на самом деле произошло в Хтол-Мишраке? — внезапно спросил Закет. — Чего мне только об этом не рассказывали…Гарион криво усмехнулся.— Мне тоже. Во всех этих россказнях только имена соответствовали действительности, да и то не всегда. Ни я, ни Торак ситуацией не владели. Мы сражались, и я вонзил меч ему в грудь.— И он умер? — спросил Закет.— В конце концов, да.— В конце концов?— Сначала он изверг огонь и заплакал языками пламени. Затем закричал.— И что же он выкрикнул?— Мамочка, — коротко ответил Гарион.У него не было никакого желания об этом говорить.— Как это на него не похоже. А что же все-таки случилось с его телом? Мои люди полностью прочесали развалины Хтол-Мишрака, чтобы найти его.— За ним явились другие боги и забрали его. Вам не кажется, что мы могли бы поговорить о чем-нибудь ином? Эти воспоминания причиняют мне боль.— Но ведь это был ваш враг.Гарион вздохнул.— Это был еще и бог, Закет, а когда приходится убивать бога — это ужасно.— Вы до странности мягкий человек, Белгарион. Мне кажется, я уважаю вас за это еще больше, чем за ваше несокрушимое мужество.— Вряд ли несокрушимое. Мне было все время страшно, и Тораку, я думаю, тоже. О чем же вы хотели со мной поговорить?Закет откинулся на спинку стула и задумчиво постучал пальцами по плотно сомкнутым губам.— Вы знаете, что рано или поздно нам придется стать противниками, так ведь?— Нет, — возразил Гарион. — Это не обязательно.— У мира может быть только один король.Взгляд Гариона исказился мукой.— Я управляю одним маленьким островом, и мне хватает проблем. Я никогда не хотел быть королем мира.— Но я хотел — и хочу.Гарион вздохнул.— Тогда, возможно, рано или поздно нам предстоит борьба. Я думаю, мир создан не для того, чтобы им управлял один человек. Если вы попытаетесь это сделать, мне придется вас остановить.— Меня нельзя остановить, Белгарион.— Торак тоже так думал!— Сказано недвусмысленно.— Это поможет избежать непонимания в дальнейшем. Вы пока не пытались завоевать мое королевство — или королевства моих друзей, — вам хватает своих забот. Не говоря уже о том, что здесь, в Хтол-Мургосе, вы зашли в тупик.— Вы хорошо проинформированы.— Королева Поренн — мой близкий друг. Они держит меня в курсе, к тому же Шелк тоже собирает информацию, занимаясь своими делами.— Шелк?— Извините. Я хотел сказать — принц Хелдар. Шелк — это нечто вроде прозвища.Закет пристально посмотрел на него.— В чем-то мы очень схожи, Белгарион, а в чем-то очень различны. Но тем не менее мы оба делаем то, к чему нас принуждает необходимость. Часто мы полагаемся на волю событий, над которыми не властны.— Как я понял, вы говорите о двух пророчествах?Закет усмехнулся.— Я не верю в пророчества, я верю только в силу. Однако забавно, что в последнее время мы оба занимались одинаковыми проблемами. Недавно вам пришлось подавлять мятеж в Алории — кажется, восстала кучка религиозных фанатиков. У меня сейчас нечто очень похожее происходит в Даршиве. Религия — это бельмо в глазу любого правителя, согласны?— Мне почти всегда удавалось обходить эту проблему.— Тогда вы счастливчик. Торак не был ни хорошим, ни добрым богом, а его гролимское духовенство просто отвратительно. Если бы я не был занят делами здесь, в Хтол-Мургосе, я заслужил бы, думаю, любовь и уважение тысячи-другой последующих поколений тем, что стер бы каждого гролима с лица земли.Гарион усмехнулся.— Я бы охотно к вам присоединился. Может, заключим союз? — предложил он.Последовал короткий смешок, затем лицо Закета снова помрачнело.— Имя Зандрамас о чем-нибудь вам говорит? — спросил он.Гарион не знал, что было известно Закету о настоящей цели их пребывания в Хтол-Мургосе, поэтому ответил очень осторожно.— До меня дошли кое-какие слухи, — сказал он.— А Ктраг-Сардиус?— Слышал.— Вы не слишком разговорчивы, Белгарион. — Закет пристально поглядел на него, затем устало провел рукой по глазам.— Мне кажется, вам нужно немного поспать, — сказал ему Гарион.— Я лягу спать, как только закончу работу.— Как вам будет угодно.— Что вам известно о Маллорее, Белгарион?— Я получаю информацию — иногда несколько хаотичную, но достаточно свежую.— Нет, я имею в виду прошлое.— Боюсь, что немногое. Западные историки попытались обойти даже сам факт существования Маллореи.Закет криво усмехнулся.— Мельсенский университет так же близорук по отношению к Западу, — заметил Закет. — Но как бы то ни было, за последние несколько веков — после происшествия под Bo-Мимбром — маллорейское общество стало почти светским. Торак лежал без сознания, Ктучик претворял в жизнь свои извращенные идеи здесь, в Хтол-Мургосе, а Зедар скитался по свету как бродяга без роду и племени, кстати, что с ним случилось? Мне казалось, что он был в Хтол-Мишраке.— Да, он там был.— Но мы не нашли его тела.— Он не умер.— Не умер? — ошеломленно спросил Закет. — Где же он тогда?— Под городом. Белгарат разверз землю и замуровал его в скалу под руинами.— Живьем? — От изумления Закет чуть не поперхнулся.— Это было оправдано, — сказал Гарион.По телу Закета пробежала дрожь. Придя в себя, он продолжил:— Итак, в Маллорее оставался один Урвон, все остальные были устранены. А его занимали лишь заботы о том, чтобы его дворец в Мал-Яске превзошел в роскоши императорский дворец в Мал-Зэте. Он изредка читал проповеди, где нес всякую чушь о поклонении богу, но в остальное время о Тораке, казалось, и не вспоминал. Ни самого бога, ни его учеников поблизости не было, и гролимская церковь потеряла влияние. Ну, конечно, священники болтали о возвращении Торака, пустозвонили о том, что однажды спящий бог проснется, однако воспоминания о нем все больше стирались у людей из памяти. Власть церкви все слабела, а власть армии — а значит, и императорского трона — крепла.— В маллорейской политике много темного, — заметил Гарион. Закет кивнул.— Я думаю, так уж мы устроены. Во всяком случае, наше государство развивалось, и темные времена для него стали уходить в прошлое — медленно, но верно. Затем неизвестно откуда появились вы и пробудили Торака и тут же снова усыпили его навеки. С этого и начались наши проблемы.— Я всегда считал, что на этом они вроде бы должны закончиться.— Мне кажется, вы плохо разбираетесь в природе религиозного сознания, Белгарион. Пока Торак — пусть спящий — существовал, гролимы и все остальные фанатики чувствовали себя спокойно, уютно и уверенно, так как верили в то, что однажды он проснется, накажет всех их врагов и вновь установит полное господство грязного и разлагающегося духовенства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46