Они стояли как завороженные.— Ничего особенного, — произнес Закет с деланным равнодушием. — Просто маленькое уютное гнездышко, куда мы рады снова вернуться. — Он взглянул на побледневшее лицо Сенедры. — Нам нужно поторопиться, ваше величество, — сказал он ей. — Отсюда до императорского дворца полдня пути. Часть втораяМАЛ-ЗЭТ Глава 6 В Мал-Зэт вели бронзовые ворота, такие же широкие и до блеска отполированные, как и в Тол-Хонете. Однако город, лежащий за этими воротами, очень отличался от столицы Толнедрийской империи. Все здания были удивительно схожи между собой и стояли так близко друг к другу, что широкие улицы города походили на коридор со сплошными, по обе его стороны, ослепительно белыми стенами, в которые иногда вклинивались глубокие сводчатые дверные проемы с узкими белыми лестницами, ведущими на плоские крыши. Кое-где штукатурка на домах обвалилась, обнажая тесаные бревна. Дарник, считавший, что все здания должны строиться из камня, увидев это, с неодобрением покачал головой.Когда они углубились в город, Гарион заметил, что в домах почти нет окон.— Я не хочу показаться занудой, но вам не кажется, что город выглядит довольно уныло?Закет бросил на него недоуменный взгляд.— Все дома одинаковы, и окон очень немного.— Ах вот что, — улыбнулся Закет, — да, такое случается, когда поручаешь планировку города военным. Им нравятся одинаковые дома, как солдаты в форме. А окна у них, очевидно, выходят на другую сторону. При каждом доме есть небольшой сад — туда и смотрят окна. Летом люди проводят большую часть времени либо в этих садах, либо на крышах.— И весь город так выглядит? — спросил Дарник, глядя на плотно прижавшиеся друг к другу домики.— Нет, не весь, — ответил император. — Этот квартал был построен для капралов. Улицы, где живут офицеры, украшены побогаче, а та часть, где селятся рядовые и рабочие, выглядит куда непригляднее. Военные придают очень большое значение внешним проявлениям субординации.На одной из улиц, отходящих от той, по которой они ехали, на расстоянии в несколько домов от них, толстая краснолицая женщина визгливым голосом бранила сухопарого мужчину. Вид у мужчины был очень виноватый. Еще бы: несколько солдат выносили из этого дома мебель и сваливали ее на телегу.— И что тебе, Актас, приспичило хулиганить? — визгливо вопрошала женщина. — Тебе непременно надо было напиться и оскорбить капитана? Что теперь с нами будет? Я всю жизнь прожила в этом мерзком солдатском квартале, дожидаясь, пока тебя повысят в должности, и когда наконец что-то сдвинулось, ты напился как свинья! Теперь тебя снова разжаловали в рядовые, и все полетело к черту!Мужчина что-то виновато бормотал.— Ты у меня еще попомнишь, Актас, я тебе обещаю, — грозила ему жена кулаком.— В жизни всегда бывают взлеты и падения, правда? — тихо сказал Сади, когда они отъехали от злополучного дома.— По-моему, смеяться тут нечего, — неожиданно горячо откликнулась Сенедра. — Их вышвырнули из дома в наказание за минутную оплошность. С кем не случается?Закет смерил ее оценивающим взглядом, затем кивнул одному из своих офицеров в красном плаще, скакавшему за ними на почтительном расстоянии.— Выясни, из какого полка этот человек, — приказал он. — А затем пойди к капитану и скажи, что он меня лично обяжет, если восстановит Актаса в прежнем звании — при условии, конечно, что тот всегда будет трезвым.— Слушаюсь, ваше величество, — отсалютовал офицер.— Ну, спасибо, Закет, — произнесла Сенедра с изумлением.— Не стоит благодарности, королева, — поклонился он ей. Затем коротко рассмеялся. — В любом случае жена Актаса позаботится о том, чтобы он понес заслуженное наказание.— А вы не боитесь, ваше величество, что, проявив подобное сострадание, подорвете свою репутацию? — спросил его Сади.— Нет, — ответил Закет. — Правитель всегда должен стараться быть непредсказуемым, Сади. Это выбивает подчиненных из колеи. А кроме того, иногда полезно проявить милосердие к низшим чинам, чтобы укрепить их преданность.— А вы когда-нибудь делаете что-либо, не думая о политике? — спросил Гарион. Его почему-то задело за живое такое циничное объяснение Закета.— Нет, такого я что-то не припомню, — ответил Закет. — Политика — величайшая в мире игра, Гарион, но нужно все время в нее играть, чтобы тебя не обошли.Шелк рассмеялся.— То же самое я мог бы сказать и о торговле, — произнес он. — С той единственной разницей, что в торговле очки подсчитываются по доходам. А как вы ведете счет в политике?На лице Закета появилось смешанное выражение — полулукавое, полусерьезное.— Очень просто, Хелдар, — ответил он. — Если ты до конца жизни продержался на троне — значит, победил. Если умер — значит, проиграл. И каждый день игра идет по новым правилам.Шелк окинул его долгим, испытующим взглядом, затем повернулся к Гариону и слегка пошевелил пальцами, что означало: нам нужно поговорить — немедленно.Гарион кивнул, затем склонился в седле и натянул поводья.— Что-нибудь случилось? — спросил Закет.— У меня, кажется, ослабла подпруга, — ответил Гарион, соскакивая с коня. — Поезжайте вперед, я догоню.— Я помогу тебе, Гарион, — предложил Шелк, спешившись.— В чем дело? — спросил Гарион, когда император, весело болтая с Сенедрой и Бархоткой, отъехал на достаточное расстояние.— Будь с ним очень осторожен, Гарион, — тихо произнес маленький человечек, притворяясь, будто осматривает ремни на седле Гариона. — Он что-то замышляет. Внешне он сама вежливость и улыбчивость, но внутренне совсем не изменился.— Разве то, что он сказал, — не шутка?— Никоим образом. Он был совершенно серьезен. И привез нас в Мал-Зэт из соображений, которые не имеют ничего общего ни с Менхом, ни с нашими поисками Зандрамас. Будь с ним настороже. Эта улыбка может сойти с его лица мгновенно, безо всякого предупреждения. — Затем он повысил голос. — Ну вот, — произнес он громко, дергая за ремень, — так вроде бы хорошо. Поехали, догоним остальных.Путники выехали на широкую площадь, со всех сторон уставленную палатками, выкрашенными в различные оттенки красного, зеленого, желтого и синего цветов. На площади толпились купцы и горожане, одетые в длинную, до пят одежду тех же пестрых цветов.— Император, а где же живут простые горожане, если весь город поделен на районы в соответствии с воинскими званиями? — спросил любознательный Дарник.Брадор, лысый, круглолицый министр внутренних дел, ехавший рядом с кузнецом, с улыбкой ответил:— Они все имеют звания согласно своим личным достоинствам и успехам. За этим следит отдел должностей. Местожительство, ведение дел, женитьба — все обусловлено званием.— Не слишком ли жестко все регламентировано? — с сомнением спросил Дарник.— Маллорейцам это нравится, Дарник. — Брадор рассмеялся. — Ангараканцы без раздумий склоняются перед властью; у мельсенцев большая внутренняя потребность все систематизировать; карандийцы слишком глупы, чтобы самим управлять своей судьбой; а далазийцы — ну, чего хотят далазийцы, не знает никто.— Мы немногим отличаемся от людей с Запада, Дарник, — оглядываясь, добавил Закет. — В Толнедре и Сендарии подобные вещи обусловлены экономикой. Люди выбирают дома, магазины и жен согласно своим доходам. У нас это просто записано в законах — вот и вся разница.— Скажите, ваше величество, — вступил в разговор Сади, — почему ваши люди так безучастны?— Я не совсем понял, что ты хочешь сказать.— Им следовало бы, по крайней мере, приветствовать вас. Вы же, в конце концов, император.— Они меня не узнают, — пожал плечами Закет. — Император — это человек в алой мантии, с огромной драгоценной короной на голове, который едет в золотой колеснице под звуки фанфар и которого сопровождает, по крайней мере, полк императорской гвардии. Я же человек в простой полотняной одежде, скачущий по городу в компании нескольких друзей.У Гариона не выходили из головы слова Шелка. Почти полное отсутствие потребности в самовозвышении раскрывало еще одну грань этой сложной личности. Гарион был уверен, что даже король Сендарии Фулрах, самый скромный монарх на Западе, не столь равнодушен к своей королевской особе.Дома, стоявшие вдоль улиц за площадью, были несколько больше тех, что они видели у городских ворот, и даже претендовали на оригинальность. Однако маллорейским скульпторам явно не хватало таланта, и украшавшая фасады лепнина казалась тяжелой и безвкусной.— Это квартал для сержантов, — лаконично бросил Закет.Город, казалось, не имел конца. То и дело на пути встречались площади, рынки, магазины, и везде толпились люди в яркой одежде свободного покроя — излюбленный стиль маллорейцев. Миновав последний дом в квартале для сержантов и равных им по чину штатских, они въехали в парк с лужайками и фонтанами, искрящимися на солнечном свете. По краям широких аллей росли тщательно подстриженные зеленые изгороди, перемежающиеся вишневыми деревьями, усыпанными розовыми цветами.— Какая прелесть! — воскликнула Сенедра.— Да, и у нас в Мал-Зэте есть такие вот красивые уголки, — отозвался Закет. — Даже военным оказалось не под силу изуродовать город и сделать его похожим на казарму.— Районы, где живут офицеры, далеко не так безобразны, — сказал Шелк, обращаясь к маленькой королеве.— Вы знакомы с Мал-Зэтом? — спросил Брадор.Шелк кивнул.— У нас с партнером тут своя контора, — ответил он. — Хотя мы скорее собираем информацию, чем занимаемся делом. Вести торговлю в Мал-Зэте довольно сложно, слишком уж много бюрократии.— Могу я узнать, какое вам присвоили звание? — вежливо осведомился круглолицый чиновник.— Мы — генералы, — сказал Шелк небрежным тоном. — Ярблек хотел стать фельдмаршалом, но я решил, что не стоит тратить кучу денег, чтоб купить звание.— Разве звания продаются? — спросил Сади.— В Мал-Зэте все продается, — ответил Шелк. — В большинстве своем здесь почти все как в Тол-Хонете.— Не совсем, Шелк, — возразила Сенедра.— Только в общих чертах, — поспешно согласился Шелк. — Мал-Зэт никогда еще не удостаивала своим присутствием божественно прекрасная королева, своим сиянием затмевающая даже солнце.Она сурово посмотрела на него и отвернулась.— Что я такого сказал? — обиженно спросил маленький человечек Гариона.— Люди тебе не доверяют, Шелк, — ответил ему Гарион. — Они не уверены, что ты не поднимаешь их на смех. Я думал, тебе это известно.Шелк тяжело вздохнул.— Никто меня не понимает, — пожаловался он.За парками и садами аллеи и площади стали шире, а дома больше не лепились так тесно друг к другу. И тем не менее все они были похожи друг на друга, как бы подчеркивая, что люди одного звания живут в сходных условиях.За усадьбами генералов и купцов лежало еще одно зеленое кольцо из деревьев и лужаек, внутри которого находился мраморный городок, окруженный своими собственными стенами.— Это императорский дворец, — произнес Закет безучастным тоном и нахмурился. — А что это такое? — спросил он Брадора, указывая на длинный ряд высоких зданий, стоящих у южной стены городка.Брадор осторожно кашлянул.— Это помещения для чиновников, — ответил он бесстрастным тоном. — Помните, ведь вы сами дали добро на их строительство как раз перед битвой при Тул-Марду.Закет поджал губы.— Я не ожидал такого размаха, — сказал он.— Нас очень много, ваше величество, — объяснил Брадор. — И нам казалось, что будет больше порядка, если каждый отдел расположится в собственном здании. — Он явно оправдывался. — Нам действительно необходимы помещения, — обратился он к Сади. — Раньше приходилось работать вместе с военными, это так неудобно, когда люди из разных управлений толкаются в одном здании. Теперь куда легче организовывать работу. Вы согласны?— Я бы предпочел воздержаться от дискуссии, — отвечал Сади. — Нам, например, нравится работать вместе. Это дает прекрасные возможности для шпионажа, интриг, убийств и всего остального, что входит в обязанности правительства.Когда они подъехали к воротам императорского городка, Гарион с удивлением заметил, что толстые бронзовые ворота покрыты золотом, — такая бессмысленная расточительность вызвала в его расчетливой сендарийской душе внутренний протест. Сенедра же, не смущаясь, взирала на бесценные ворота, как бы прикидывая, сколько же они могут стоить.— Вам не удастся сдвинуть их с места, — сказал ей Шелк.— Кого? — рассеянно спросила она.— Ворота. Они слишком тяжелые, их нельзя незаметно прикарманить.— Замолчите, Шелк, — отрезала она, продолжая разглядывать ворота.Шелк залился смехом, и она посмотрела на него, угрожающе сузив зеленые глаза.— Я думаю, мне лучше вернуться и посмотреть, почему Белгарат отстал от нас, — сказал маленький человечек.— Поезжайте, — буркнула Сенедра, неодобрительно глядя на Шелка, старавшегося скрыть улыбку. — Вам что-то кажется смешным? — спросила она его.— Нет, моя дорогая, — быстро ответил он. — Просто я радуюсь жизни.Взвод охранников у ворот выглядел не так пышно, как часовые на воротах Тол-Хонета. Поверх все тех же красных туник на них были надеты блестящие кольчуги, шаровары заправлены в голенища высоких, до колен, сапог, на плечах красные плащи, а на головах — остроконечные шлемы. Охранники по-военному отдали Каль Закету честь, и, когда император проследовал сквозь позолоченные ворота, медные фанфары громогласно возвестили о его прибытии.— Я всегда терпеть этого не мог, — доверительно сообщил Гариону правитель Маллореи. — Этот звук просто бьет по ушам.— Меня куда больше раздражали люди, следовавшие за мной по пятам в ожидании, когда мне что-нибудь понадобится, — ответил Гарион.— Иногда это даже удобно.— Иногда, — согласился король Ривы. — Так было до тех пор, пока один из них не ударил меня в спину ножом.— Правда? Мне казалось, что ваши люди обожают вас — все без исключения.— Потом мы поговорили, оказалось, простое недоразумение. Этот молодой человек обещал, что больше подобное не повторится.— И все?! — с удивлением воскликнул Закет. — И вы его не казнили?— Конечно нет. Мы все выяснили, и с тех пор он был мне очень предан. — Гарион печально вздохнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46