-
А то вдруг заболеешь. У нас же полно дел. Я велел стюарду принести ужин
сюда.
Демирис глубоко вздохнул:
- Я не хочу. Впрочем, ладно. Уйдите, пожалуйста.
Риццоли усмехнулся:
- Ухожу. После ужина - поспи. У тебя ужасный вид.

Утром Тони направился к капитану.
- Я - Тони Риццоли, - сказал он. - Гость мистера Демириса.
- Знаю. Мистер Демирис предупредил, что вы ко мне зайдете. Он что-то
говорил об изменении курса.
- Верно. Я скажу, когда надо будет. Когда мы прибываем к побережью
Флориды?
- Приблизительно через три недели, мистер Риццоли.
- Прекрасно. Я еще зайду.
Риццоли ушел и отправился бродить по танкеру - его танкеру. Весь
проклятый флот теперь принадлежит ему. Весь мир! Риццоли не мог вспомнить,
чтобы он когда-нибудь чувствовал себя таким счастливым.

Они благополучно пересекали океан. Время от времени Риццоли заходил в
каюту Демириса.
- Ты бы держал девок на борту, - как-то сказал Риццоли. - Впрочем, я
слышал, что грекам девки не нужны, это правда?
Но Демирис предпочел сделать вид, что не услышал оскорбления.

Дни тянулись медленно, но каждый час приближал Риццоли к исполнению
его мечты. От нетерпения он был как в лихорадке. Прошла неделя, потом еще
неделя, и наконец они подошли к северному побережью Америки.
В субботу, когда Риццоли стоял у борта и смотрел на океан, вдруг ярко
сверкнула молния.
К нему подошел первый помощник капитана:
- Похоже погода портится, мистер Риццоли. Надеюсь, вы не боитесь
морской болезни.
Риццоли пожал плечами:
- Я ничего не боюсь.
На море появились волны. Судно то зарывалось носом в волну, то
вздымалось на ее гребень.
Риццоли почувствовал, что его тошнит. "Выходит, я боюсь морской
болезни, - усмехнулся он. - Ну и какая разница?" Весь мир принадлежал ему.
Он вернулся в каюту и рано лег спать.
Ему опять снились сны. На этот раз без золотых кораблей и голых
девушек. Плохие сны. Шла война, и гремели орудия. Его разбудил взрыв.
Сна как не бывало. Каюту раскачивало. Судно находилось в эпицентре
шторма, чтоб его черти драли. Он слышал, как по борту бегали люди. Что,
наконец, происходит?
Тони поспешно выбрался из постели и вышел в коридор. Пол внезапно
пополз влево, и он с трудом удержался на ногах.
- Что случилось? - крикнул он пробегавшему мимо человеку.
- Взрыв. На судне пожар. Мы тонем. Идите лучше на палубу.
"Тонем?.. - Риццоли не верил своим ушам. Все шло так гладко. -
Плевать, - подумал Риццоли. - Даже если я потеряю этот груз, я могу это
себе позволить. Будут еще грузы. Надо спасать Демириса. Без него - хана.
Надо послать сигнал SOS". - И тут он вспомнил, что сам приказал уничтожить
радиопередатчик.
С трудом удерживая равновесие, Риццоли прошел по коридору к трапу и
поднялся на палубу. К его изумлению, шторм кончился. Море было спокойным.
Было полнолуние. Вдруг снова раздался взрыв, потом еще один. Судно еще
больше накренилось. Корма быстро погружалась в воду. Матросы пытались
спустить на воду спасательные шлюпки, но было уже поздно. Море вокруг
танкера было покрыто горящей нефтью. Где же Константин Демирис?
И тут он, несмотря на грохочущие взрывы, где-то высоко услышал звук
работающего двигателя. Он поднял голову. На высоте примерно десяти футов
над танкером завис вертолет.
"Мы спасены", - возликовал Риццоли и начал изо всех сил махать
руками.
В иллюминаторе вертолета появилось лицо. Риццоли не сразу понял, что
это Демирис. Он улыбался, а в его поднятой руке была бесценная амфора.
Риццоли не мог отвести от нее глаз, пытаясь сообразить, что именно
происходит. Откуда Константин Демирис взял вертолет среди ночи?..
И вдруг он все понял, и сердце у него ушло в пятки. Никогда, ни на
одну минуту, не собирался Константин Демирис иметь с ним дело. Этот сукин
сын все продумал с самого начала. Тот телефонный звонок, когда ему
сообщили, что Демирис собирается сбежать... Не от Спироса Ламброу тогда
звонили, а от Константина Демириса. Он расставил ему ловушку, заманил на
судно, и Риццоли попался, как последний недоумок.
Танкер все быстрее уходил под воду, и Риццоли уже чувствовал, как
холодные волны океана плещутся у его ног, как они достигли затем колен.
Этот подлец бросил их всех подыхать неизвестно где, и никто никогда не
узнает, что произошло.
Риццоли снова поднял голову к вертолету и заорал диким голосом:
"Вернись! Я дам тебе все, что захочешь!" Ветер отнес его слова в сторону.
Последнее, что увидел Тони Риццоли, прежде чем судно перевернулось и
горящая соленая вода залила ему глаза, был вертолет на фоне полной луны.

17. CЕНТ-МОРИЦ
Кэтрин была в состоянии шока. Она сидела на диване в своем
гостиничном номере и слушала, как Ганс Бергман, старший в группе лыжных
спасателей, говорит ей, что Кирк мертв. Звук голоса Бергмана волнами
накатывался на Кэтрин, но слов она не разбирала. Слишком потрясена она
была ужасом всего случившегося. "Все близкие мне люди умирают, - думала
она в отчаянии. - Ларри мертв, и теперь - Кирк". Были и другие - Ноэли
Пейдж, Наполеон Чотас, Фредерик Ставрос. Какой-то нескончаемый кошмар.
Сквозь пелену отчаяния она с трудом расслышала голос Ганса Бергмана:
- Миссис Рейнольдс... Миссис Рейнольдс...
Она подняла голову.
- Я не миссис Рейнольдс, - сказала она устало. - Я Кэтрин Александер.
Мы с Кирком... были друзьями.
- Понятно.
Кэтрин глубоко вздохнула:
- Как... как это случилось? Кирк так хорошо ходил на лыжах.
- Знаю. Он бывал здесь неоднократно. - Бергман покачал головой. - По
правде говоря, мисс Александер, я и сам не понимаю, что случилось. Тело мы
нашли на Лагалпе - спуске, закрытом на прошлой неделе из-за снежной
лавины. Может, ветром снесло указатели? Мне очень жаль.
"Жаль... Какое незначительное, глупое слово!"
- Не хотите ли распорядиться насчет похорон, мисс Александер?
Значит, смерть не есть конец всему. Надо было еще насчет чего-то
распоряжаться. Гроб, место на кладбище, цветы, родственники, которых
следует известить. Кэтрин хотелось закричать.
- Мисс Александер?
Кэтрин взглянула на Бергмана:
- Я извещу семью Кирка.
- Благодарю вас.
Всю обратную дорогу в Лондон она пребывала в ужасном настроении. Она
поехала с Кирком в горы, полная надежд на то, что эта поездка, возможно,
откроет ей дверь в новую жизнь.
Каким Кирк был добрым и терпеливым! "Я должна была уступить ему, -
подумала Кэтрин. - Но в конечном итоге разве это что-нибудь бы изменило?
Ничего вообще-то невозможно изменить. На мне лежит проклятье. Я несу
гибель каждому, кто приближается ко мне".
Она была слишком угнетена, чтобы сразу приступить к работе. Она
заперлась в квартире и отказывалась кого-либо видеть. Экономка Анна
готовила ей еду и приносила в комнату. Но Кэтрин не могла есть.
- Вы должны что-нибудь съесть, мисс Александер.
Но Кэтрин мутило от одной мысли о еде.

На следующий день ей стало еще хуже. Грудь как бы налилась свинцом.
Было трудно дышать.
"Так дальше продолжаться не может, - решила Кэтрин. - Надо что-то
делать".
Ей пришла мысль поговорить с Эвелин.
- Я виновата в том, что случилось.
- Ты говоришь глупости, Кэтрин.
- Я знаю, но ничего не могу с собой поделать. Все равно ощущаю себя
виноватой. Может, стоит с кем-нибудь поговорить? Например, с психиатром?
- Я одного знаю, он просто великолепен, - заметила Эвелин. - Кстати,
к нему время от времени ходит Уим. Алан Гамильтон его зовут. У меня была
подруга, которая все стремилась покончить жизнь самоубийством. После курса
лечения у него она забыла об этом и думать. Хочешь пойти к нему?
"Вдруг он скажет, что я сумасшедшая? А если я и в самом деле
сумасшедшая?"
- Хочу, - ответила Кэтрин неохотно.
- Я постараюсь договориться о визите. Он очень загружен.
- Спасибо, Эвелин. Очень мило с твоей стороны.
Кэтрин направилась в кабинет Уима. "Он обидится, если я не расскажу
ему о Кирке", - подумала она.
- Уим, ты помнишь Кирка Рейнольдса? Несколько дней назад он разбился,
катаясь на лыжах.
- Да? Вестминстер 0471.
Кэтрин опешила:
- Что?
Внезапно она сообразила, что Уим назвал номер телефона Кирка. Как Уим
представлял себе людей? Как цепь номеров? Неужели он начисто лишен чувств?
Не может любить, ненавидеть или жалеть?
"Наверное, ему лучше, чем мне, - вздохнула Кэтрин. - По крайней мере,
он не способен чувствовать той ужасной боли, что мы все".

Эвелин договорилась, что доктор Гамильтон примет Кэтрин в следующую
пятницу. Кэтрин собралась было позвонить Демирису и рассказать ему об
этом, но потом решила, что не стоит беспокоить по столь незначительному
поводу.

Приемная Алана Гамильтона находилась на улице Уимрол. Когда Кэтрин
шла туда в первый раз, она была раздражена и ее терзали мрачные
предчувствия. Она боялась того, что он может сказать о ней, и злилась,
потому что ей приходилось обращаться за помощью к совершенно незнакомому
человеку, вместо того чтобы выпутаться из своих проблем самостоятельно.
Женщина в регистрационном окне обратилась к ней:
- Доктор Гамильтон ждет вас, мисс Александер.
"Да, но хочу ли я видеть его? - засомневалась Кэтрин. Неожиданно ее
охватила паника: - Что я здесь делаю? Зачем мне полагаться на какого-то
шарлатана, возможно возомнившего себя богом?"
- Я... я передумала, - сказала она. - Мне, в общем-то, не нужен врач.
Я с удовольствием заплачу за визит.
- В самом деле? Подождите минуточку, пожалуйста.
- Но...
Женщина исчезла за дверью кабинета.
Через несколько секунд дверь отворилась и показался Алан Гамильтон.
Это был высокий блондин лет сорока с небольшим, с яркими голубыми глазами
и спокойными манерами.
Он взглянул на Кэтрин и улыбнулся.
- Вы принесли мне удачу, - сказал он.
Кэтрин нахмурилась:
- Каким образом?
- Я и не подозревал, какой я блестящий врач. Не успели вы войти в
приемную, как вам сразу стало легче. Нечто вроде рекорда.
Кэтрин попыталась защититься:
- Простите. Я ошиблась. Мне вовсе не нужна помощь.
- Рад слышать, - заметил Алан Гамильтон. - Хотелось бы пожелать того
же всем моим пациентам. Раз вы уже здесь, мисс Александер, может, все-таки
зайдете на минутку? Выпьем по чашечке кофе.
- Нет, благодарю вас. Я не...
- Обещаю, можете пить кофе стоя.
Кэтрин заколебалась:
- Хорошо, но только на минутку.
Она прошла за ним в кабинет. Там все было просто, но выполнено с
большим вкусом. Обстановка больше напоминала гостиную, чем кабинет. На
стенах висели картины в спокойных тонах, а на журнальном столике стояла
фотография прелестной женщины с мальчиком. "Ладно, у него симпатичный
кабинет и привлекательная жена. Ну и что?"
- Право, мне не стоило бы отнимать у вас время, доктор. Я...
- Об этом не беспокойтесь. - Он сел в кресло, внимательно разглядывая
ее. - Вам пришлось много пережить, - заметил он сочувственно.
- Откуда вы это знаете? - резко спросила Кэтрин. Тон был значительно
агрессивнее, чем ей бы того хотелось.
- Я расспросил Эвелин. Она рассказала мне, что случилось в
Сент-Морице. Мне очень жаль.
"Опять это проклятое слово".
- В самом деле? Уж раз вы такой замечательный доктор, то, может,
вернете Кирка к жизни?
Вся горечь, которая накапливалась в ней, вдруг прорвалась бурным
потоком, и, к своему ужасу, Кэтрин поняла, что она безудержно рыдает.
- Оставьте меня в покое, - закричала она. - Оставьте меня в покое.
Алан Гамильтон, сидел, молча глядя на нее.
Перестав наконец рыдать, Кэтрин сказала устало:
- Мне очень стыдно. Извините меня. Мне нужно идти. - Она встала и
направилась к двери.
- Мисс Александер, я не уверен, что смогу помочь вам, но мне хотелось
бы попытаться. Единственное, что я могу вам обещать, так это то, что не
причиню вам вреда.
Кэтрин в нерешительности стояла у двери. Повернулась к нему, и глаза
снова наполнились слезами.
- Не понимаю, что со мной, - прошептала она. - Я чувствую себя такой
потерянной.
Алан Гамильтон встал и подошел к ней:
- Почему бы нам не попытаться узнать, что с вами? Вместе. Садитесь.
Посмотрю, как там насчет кофе.
Те пять минут, что он отсутствовал, Кэтрин сидела, размышляя, как это
он уговорил ее остаться. От него веяло спокойствием. Что-то в его манерах
внушало доверие.
"Может, он и сможет мне помочь", - подумала она.
Алан Гамильтон вернулся в кабинет с двумя чашками кофе:
- Хотите сахар или сливки?
- Нет, благодарю вас.
Он уселся напротив нее.
- Как я понял, ваш приятель разбился, катаясь на лыжах?
Было больно все это ворошить.
- Да, он оказался на спуске, который был закрыт. Ветром снесло
указатели.
- Это первая смерть среди ваших близких?
Как ответить на этот вопрос?
"О нет. Моего мужа и его любовницу казнили за попытку меня убить. Все
вокруг меня умирают... Это его встряхнет. А то сидит тут, самоуверенный
сукин сын, ответа дожидается". Что же, такого удовольствия она ему не
доставит. Ее жизнь - ее личное дело. "Ненавижу его".
Алан Гамильтон заметил, что ее лицо исказилось от гнева. И умышленно
переменил тему.
- Как там Уим? - спросил он.
Вопрос застал Кэтрин врасплох.
- Уим? Нормально. Эвелин сказала, что он ваш пациент.
- Правильно.
- Как вы объясните, почему... почему он такой?
- Уим обратился ко мне, потому что его постоянно увольняли с работы.
Он - довольно редкое явление, натуральный человеконенавистник. Не буду
вдаваться в подробности, но главное - он ненавидит людей. Не может
поддерживать с ними нормальные отношения.
Кэтрин вспомнила слова Эвелин: "У него нет чувств; он никогда не
сможет ни к кому хорошо относиться".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35