Когда Наполеон Чотас вернулся к себе в контору, он уже не испытывал
страха. Хотя Константин Демирис и опасен, он далеко не дурак. Он
поостережется делать что-либо, что может навлечь беду на него самого. "Он
сделал ход, - подумал Чотас, - а я объявил ему мат. - Он улыбнулся своим
мыслям. - Похоже, с обедом в четверг ничего не выйдет".

В течение последующих нескольких дней Наполеон Чотас был занят
подготовкой к новому судебному процессу над женщиной, которая убила двух
любовниц своего мужа. Чотас вставал рано утром и работал до позднего
вечера, готовясь к перекресным допросам. Он инстинктивно чувствовал, что,
несмотря ни на что, он опять выиграет дело.
В среду он работал в своей конторе до полуночи, а затем поехал домой.
До виллы он добрался только в час ночи.
В дверях его встретил дворецкий:
- Не надо ли чего-нибудь, мистер Чотас? Если вы голодны, могу
приготовить mezedes или...
- Спасибо. Ничего не нужно. Иди спать.
Чотас поднялся в спальню. Еще час он перебирал в уме детали
завтрашнего судебного процесса и, наконец, в два часа ночи, уснул. Ему
снился сон.
...Он находится в суде и допрашивает свидетеля, когда тот вдруг
начинает срывать с себя одежды.
- Зачем вы это делаете? - спросил Чотас.
- Я весь горю.
Чотас смотрит в зал и видит, что все присутствующие тоже раздеваются.
Он поворачивается к судье:
- Ваша честь, я хочу возразить...
Судья снимает с себя мантию:
- Здесь слишком жарко, - говорит он.
З_д_е_с_ь _с_л_и_ш_к_о_м _ж_а_р_к_о_. _И _ш_у_м_н_о_.
Наполеон Чотас открыл глаза. Языки пламени лизали дверь спальни,
комната постепенно наполнялась дымом.
Наполеон сел, мгновенно проснувшись.
"Пожар. Почему не сработала пожарная сигнализация?"
Дверь трещала от сильного жара. Задыхаясь от дыма, Чотас бросился к
окну и попытался открыть его, но окно не поддавалось. Дым все сгущался,
все труднее становилось дышать. Спасения не было.
С потолка начали падать горящие головешки. Рухнула стена, вокруг
бушевал огонь. Наполеон закричал. Волосы и пижама вспыхнули. Ничего не
соображая, он бросился на закрытое окно, выбил его своим телом и, как
пылающий факел, полетел вниз с высоты шестнадцати футов.

На следующий день, рано утром, Питер Демонидес вошел в кабинет
Константина Демириса.
- Kalimehra, Питер, - приветствовал его Демирис. - Спасибо, что
зашли. Принесли?
- Да, сэр. - Он протянул Демирису запечатанный конверт, оставленный у
него Наполеоном Чотасом. - Я подумал, вы предпочтете иметь его здесь.
- Правильно подумали, Питер. Позавтракаете со мной?
- Efharisto. Вы так добры, мистер Демирис.
- Коста. Зовите меня Коста. Я давно слежу за вами, Питер. Мне
кажется, вас ждет большое будущее. Я подумаю, что бы подходящее подыскать
для вас у себя. Вас это интересует?
Питер Демонидес улыбнулся:
- Да, Коста. Меня это очень интересует.
- Ну и прекрасно. Поболтаем об этом за завтраком.

9. ЛОНДОН
Не реже одного раза в неделю Кэтрин разговаривала с Демирисом по
телефону, и это превратилось у нее в привычку. Он продолжал посылать ей
подарки, а когда она протестовала, уверял, что это просто в знак признания
ее достоинств. "Эвелин рассказала мне, как удачно вы разобрались с
Бастером". Или: "Я слышал от Эвелин, что благодаря вашему предложению мы
экономим много денег при оплате перевозок".
Честно говоря, Кэтрин и сама гордилась своими успехами. Она
обнаружила, что многое в конторе можно усовершенствовать. Вернулись старые
навыки, и благодаря ей контора стала работать значительно эффективнее.
- Я очень горжусь вами, - сказал ей Константин Демирис.
И Кэтрин почувствовала, что на душе у нее потеплело. Какой
замечательный и внимательный человек.

"Пожалуй, пора начинать действовать, - решил Демирис. После того как
он благополучно избавился от Ставроса и Чотаса, единственным человеком,
связывающим его с теми событиями, была Кэтрин. Шансов на то, что это
выйдет наружу, было мало, но, как выяснил Наполеон Чотас, Демирис не
склонен был рисковать. "Жаль, - подумал Демирис, - что ей придется
умереть. Она так красива. Но сначала вилла в Рафине".
Он уже купил виллу. Он повезет туда Кэтрин и будет там заниматься с
ней любовью, как когда-то Ларри Дуглас занимался любовью с Ноэлли. А
потом...
Время от времени что-нибудь напоминало Кэтрин о прошлом. Она
прочитала в "Лондон Таймс" о смерти Фредерика Ставроса и Наполеона Чотаса
и, возможно, не обратила бы на это внимания, если бы там к тому же не
упоминалось, что оба были адвокатами Ларри Дугласа и Ноэлли Пейдж.
В ту ночь она опять видела сон.

Как-то утром ее взволновала другая заметка в газете: "Уильям Фрейзер,
помощник президента США Гарри Трумэна, прибыл в Лондон, чтобы обсудить с
британским премьер-министром новое торговое соглашение".
Она опустила газету, почувствовав вдруг, как у нее защемило сердце.
"Уильям Фрейзер". Он играл такую большую роль в ее жизни. "Что было бы,
если б я не бросила его?"
Кэтрин сидела за письменным столом, вновь перечитывая заметку, и
улыбка блуждала на ее лице. Уильям Фрейзер был одним из самых дорогих ей
людей. От воспоминаний о нем становилось тепло на душе, и она чувствовала
себя любимой. И вот он здесь, в Лондоне. "Я должна его увидеть, - подумала
она. - Если верить газете, он остановился в гостинице "Клэридж".
Дрожащими пальцами Кэтрин набрала номер гостиницы. Ей казалось, что
прошлое вот-вот станет настоящим. Она вдруг поняла, что ей ужасно хочется
видеть Фрейзера. "Что он скажет, когда услышит мой голос, когда увидит
меня?"
Голос телефонистки сказал:
- Доброе утро. Гостиница "Клэридж".
Кэтрин перевела дыхание:
- Пожалуйста, мистера Фрейзера.
- Простите, мадам. Как вы сказали, мистера или _м_и_с_с_и_с_ Фрейзер?
Ощущение было такое, будто ее ударили. "Какая же я дура! Почему я об
этом не подумала? Конечно, он наверняка женат".
- Мадам...
- Я... нет, ничего. Благодарю вас. - Она медленно положила трубку.
"Опоздала. Все кончено. Коста был прав. Пусть прошлое останется в
прошлом".

Одиночество способно разъедать душу. Каждый нуждается в ком-то, с кем
можно было бы разделить и радость, и славу, и страдания. Кэтрин же жила
среди незнакомцев, как бы со стороны наблюдала за счастьем семейных пар и
прислушивалась к смеху влюбленных. Но жалеть себя она не собиралась.
"Я не единственная одинокая женщина в мире. Зато я живу! Я живу!"

В Лондоне всегда можно было найти чем заняться. В кинотеатрах крутили
американские фильмы, и многие из них Кэтрин нравились. Она посмотрела
"Острие бритвы" и "Анну и Сиамского короля". Ее очень растревожил фильм
"Джентльменское соглашение", а Грант был просто великолепен в "Холостяке".
Кэтрин также часто ходила на концерты в "Альберт Холл" и балетные
спектакли в "Сэдлерз Уэлдс". Ездила она и в "Стратфорд на Авоне", чтобы
посмотреть Энтони Квала в "Укрощении строптивой" и Лоуренса Оливье в
"Ричарде III". Но большого удовольствия от походов в театры в одиночестве
она не получала.
И тогда-то и появился Кирк Рейнольдс.
Как-то в конторе к Кэтрин подошел высокий симпатичный мужчина и
представился:
- Я Кирк Рейнольдс. Где вы раньше были?
- Простите, что вы сказали?
- Я давно вас жду.
Вот так это все и началось.
Кирк Рейнольдс был американским адвокатом, работавшим у Константина
Демириса и занимавшимся вопросами слияния с международными организациями.
Ему было слегка за сорок, он был серьезен, умен и внимателен.

Как-то обсуждая Кирка Рейнольдса с Эвелин, Кэтрин сказала:
- Знаешь, что мне в нем нравится больше всего? При нем я чувствую
себя женщиной. Я этого чувства уже давно не испытывала.
- Право, не знаю, - засомневалась Эвелин. - На твоем месте я бы вела
себя осторожно. Не торопи события.
- Не буду, - пообещала Кэтрин.

Кирк Рейнольдс показал Кэтрин лондонский юридический мир. Они
побывали в суде "Олд Бейли", где уже несколько столетий подряд судили
уголовников, прошлись по главному залу суда мимо мрачных адвокатов в
париках и мантиях. Посетили они и то место, где когда-то была тюрьма
"Ньюгейт", построенная в XVIII веке. Там, где была тюрьма, дорога
расширялась, потом неожиданно снова сужалась.
- Странно, - заметила Кэтрин, - почему они построили такую дорогу?
- Чтоб было место для толпы. Именно здесь преступников публично
казнили.
Кэтрин вздрогнула. Это замечание напомнило ей о многом.

Однажды вечером Кирк Рейнольдс повез Кэтрин по Восточно-Индийской
дороге, что вела вдоль причалов.
- Еще совсем недавно полицейские ходили здесь только парами, - сказал
Кирк. - Тут всегда было полно преступников.
Вокруг было темно и неуютно, и Кэтрин казалось, что опасность
подстерегает их за каждым углом.
Они поужинали на балконе одного из старинных английских кабачков.
Балкон выходил на Темзу, где были пришвартованы большие морские суда, мимо
которых проплывали баржи.
Кэтрин обожала необычные названия лондонских кабачков. "Старый
чеширский сыр", "Фальстаф" и "Козел в сапогах". А как-то они побывали в
живописной старой таверне под названием "Орел".
- Могу поспорить, ты пела об этой таверне, когда была маленькой, -
сказал Кирк.
Кэтрин с удивлением посмотрела на него:
- Пела? Да я никогда ничего о ней не слышала.
- Нет, пела. Здесь когда-то сочинили детскую песенку.
- Какую песенку?
- Много лет назад в районе городской дороги жили портные. К концу
недели, когда кончались деньги, портные закладывали свои утюги до получки.
И кто-то сочинил об этом песенку:
Вдоль по дороге
В "Орел" и обратно
Утекают денежки
Вместе с утюгами.
Кэтрин рассмеялась:
- Господи, да откуда ты все это знаешь?
- Юристы должны все знать. Ты на лыжах ходишь?
- Боюсь, что нет. А в чем дело?
Он вдруг стал серьезным.
- Я собираюсь в Сент-Мориц. Там великолепные лыжные тренеры. Кэтрин,
ты поедешь со мной?
Вопрос застал ее врасплох.
Кирк терпеливо ждал ответа.
- Я... право, не знаю, Кирк.
- Но ты подумаешь над моим предложением?
- Да. - Кэтрин почувствовала, что вся дрожит. Она внезапно вспомнила,
какое это было наслаждение заниматься любовью с Ларри. Придется ли ей
когда-нибудь испытать нечто подобное? - Хорошо, я подумаю.

Кэтрин решила познакомить Кирка с Уимом.
Они заехали за Уимом к нему на квартиру и все вместе направились
ужинать в "Плющ". За весь вечер Уим ни разу не взглянул Кирку в лицо.
Казалось, он полностью ушел в себя. Кирк искоса посмотрел на Кэтрин. Она
сказала одними губами: "Поговори с ним". Кирк кивнул и повернулся к Уиму.
- Вам нравится Лондон?
- Ничего.
- А какой город вы больше всего любите?
- Никакой.
- А как ваша работа?
- Нормально.
Кирк взглянул на Кэтрин, покачал головой и пожал плечами.
Кэтрин опять прошептала: "Пожалуйста".
Кирк вздохнул и снова повернулся к Уиму:
- Я по воскресеньям играю в гольф. А вы играете, Уим?
Уим сказал:
- Клюшки, которыми играют в гольф, бывают с металлической рукояткой,
цельнометаллические, широкие, лопаткообразные, укороченные и короткие.
Деревянные клюшки, медные клюшки...
Кирк Рейнольдс заморгал глазами:
- Вы, должно быть, большой специалист.
- Он не играет, - пояснила Кэтрин. - Уим просто... знает обо всем. В
математике он большой дока.
Кирк Рейнольдс был сыт по горло. Он надеялся провести вечер вдвоем с
Кэтрин, а она притащила этого странного парня.
Кирк вымученно улыбнулся:
- В самом деле?
Он повернулся к Уиму и невинно спросил, не знает ли Уим случайно,
сколько будет два в пятьдесят четвертой степени?
Секунд тридцать Уим сидел молча, уставившись на скатерть. Кирк уже
было открыл рот, чтобы что-то сказать, как он произнес:
- 576 460 752 303 423 488.
- Мой Бог, - воскликнул Кирк. - И это правильно?
- Да, - огрызнулся Уим. - Правильно.
Кэтрин повернулась к Уиму:
- Уим, а ты можешь извлечь корень в шестой степени из... - Она наугад
назвала цифру: - 24 137 585?
Оба следили за Уимом, на лице которого ничего не отразилось. Через
двадцать шесть секунд он сказал: "Семнадцать, в остатке шестнадцать".
- Не могу поверить, - воскликнул Кирк.
- Придется поверить, - заметила Кэтрин.
Кирк взглянул на Уима.
- Как вам это удается?
Уим пожал плечами.
- Уим может перемножить в уме два четырехзначных числа за тридцать
секунд и за пять минут запомнить пятьдесят телефонных номеров. Причем
навсегда.
Кирк Рейнольдс с изумлением смотрел на Уима Вандина:
- Человек с такими возможностями пригодился бы у меня в конторе.
- У меня есть работа, - резко ответил Уим.

Когда Кирк Рейнольдс привез Кэтрин домой, он спросил:
- Ты не забудешь про Сент-Мориц, правда?
- Не забуду. ("Почему я не могу просто согласиться?")
Позже вечером позвонил Константин Демирис. Кэтрин уже было совсем
собралась рассказать ему о Кирке Рейнольдсе, но в последний момент
передумала.

10. АФИНЫ
Святой отец Константиноу не находил себе места. С того момента как он
увидел в газете сообщение о смерти Фредерика Ставроса под колесами
автомобиля, мысль о нем преследовала его. За свою жизнь священник выслушал
тысячи исповедей, но трагическая исповедь Фредерика Ставроса, за которой
последовала его смерть, оставила неизгладимое впечатление.
- Эй, ты чем-то обеспокоен?
Отец Константиноу повернулся и посмотрел на красивого обнаженного
юношу, лежавшего рядом с ним.
- Да нет, все в порядке, малыш.
- Разве тебе со мной плохо?
- Ты же знаешь, что нет, Георгиос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35