Затем
заинтересованно посмотрела на Полу:
- Это правда, что ты шпионка? - спросила она.
- Ладно тебе. Ты сама прекрасно знаешь.
Светлана, похоже, не ожидала прямого ответа.
- Я думаю, что Морис тоже мог быть шпионом. Он никогда не говорил об
этом, но если бы тебя учили так же, как меня, у тебя бы тоже выработался
инстинкт на это.
- Ты имеешь в виду, что он работал на французскую разведку?
- Да. Ты знаешь, интересно, почему люди попадают в разведку. Со мной
это было совершенно автоматически. Мой отец был полковником КГБ и я попала
в академию в Быково сразу же после университета. Это была почти семейная
традиция. И очень захватывающая работа, почти как игра. Но некоторые
занимаются этим по очень глубоким и серьезным причинам. Идеологические
убеждения, например. Морис был из таких. Он был одним из тех серьезных
людей, которые озабочены судьбой человечества сейчас и в будущем.
Пола инстинктивно вспомнила Эрншоу, но не смогла отнести его к этой
категории. Для него это было вроде воинского долга - работа, которую не
может выполнить за него никто. Его причины были скорее в сегодняшних
реалиях, а не в будущем.
Светлана продолжала:
- Морис беспокоился, что старые упрямцы доведут мир до войны. Они все
параноики - и наши, и ваши, так он говорил. Все они несут ответственность
за безумие, к которому катится мир. "Вымирающие динозавры, сидящие в
болоте под зонтиком", так он говорил. И узнать правду об оружии, которое,
как говорили, прячется здесь - это было важно для него.
- А что здесь так его беспокоило?
- То, что все подозрения могли быть не больше, чем плодом фантазии и
предубеждений. А если это на самом деле так, то сколько же еще таких же
решительных суждений основано на таких же беспочвенных предубеждениях?
Пола уставилась в стену. Неожиданно она увидела всю ситуацию и свою
роль в ней с другой стороны. И от этого ей стало не очень уютно.
- Это было бы безумием, - прошептала она.
- Да. И самое безумное - что мы можем разнести друг друга на части на
основе всего лишь ошибочной информации. Главным стремлением Мориса было
убедиться в том, что нужные люди получат верные факты. Видишь ли, разведка
была для него почти религией. Вот почему русские так много возили его по
колонии. И возможно, именно поэтому они отпустили его.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Они предложили ему ту же сделку, что и тебе: показать ему все, если
он согласится рассказать об этом. И он согласился.
- А он не говорил о том, что он увидел?
- Нет, во всяком случае, не со мной. Но подумай сама - если бы он
увидел что-то не то, разве бы он летел сейчас домой? Это же о чем-то
говорит.
Пола обвела стены взглядом, потом посмотрела на Светлану, словно
спрашивая, а стоит ли разговаривать так о человеке, который еще не до
конца вырвался из рук русских. Светлана рассмеялась.
- Да какая разница, подслушивают нас или нет? Он же только подтвердит
миру то, о чем они твердили столько времени.
Она подняла голову и громко повторила:
- Слышите, бывшие товарищи? Я права? Или вы со нами не согласны?
Пола в молчании допила свой чай. Она неожиданно осознала, что
превращается в академичного отшельника. Неуместного академичного
отшельника. Мысль заставила ее почувствовать свою... безответственность? И
может быть, в первый раз задание, которое она должна была выполнить на
"Терешковой", стало для нее действительно важным.

33
Большой новостью второй недели сентября стало то, что русские
неожиданно поддались международному давлению, продолжавшемуся уже
несколько лет. Совершенно неожиданно советский министр иностранных дел
объявил, что "Валентина Терешкова" будет открыта для международной
инспекции сразу после празднования седьмого ноября. Это была и дата
окончательного завершения строительства колонии. Русские указали, что
обычно не принято допускать посторонних на стройплощадку, пока идет
монтаж; они также заявили, что всегда проводили политику открытости, но
настойчивый нажим со стороны Запада оскорбил бы чье угодно достоинство.
Чтобы подчеркнуть стремление к примирению и отметить данный прецедент,
русские предложили западным странам отправить на станцию свои делегации,
чтобы отпраздновать вместе с советским руководством столетие, символизируя
общее стремление к гармоничному и процветающему будущему.
Заголовок на всю первую полосу "Нью-Йорк Таймс" гласил:
"ДРАМАТИЧЕСКАЯ УСТУПКА: НЕОЖИДАННАЯ СОВЕТСКАЯ ИНИЦИАТИВА". Филип Борден
бросил на стол номер утренней "Сан-Франциско Кроникл" с заголовком "МОСКВА
ГОВОРИТ "DA"!".
- Сети новостей забиты этим. Мирники-лоббисты гоняются за
конгрессменами по всему Вашингтону, - сказал он Фоледе через стол. - Я
должен присутствовать на совете безопасности сегодня в три часа. Полстраны
умоляет сделать большой ответный жест. Некоторые европейские государства
уже согласны принять их предложение. Мы ожидаем, что другие разведки
выскажут осторожное согласие. Но ты, судя по всему, мрачен, и думаешь, что
мы не должны поддаваться.
- Не забывай, что европейцы первыми бросились и в Мюнхен, - напомнил
Фоледа. - Мне не нравится пассивная позиция, в которой мы оказываемся. Мне
не нравится, когда мы пляшем под их дудку. Мне не нравится этот спектакль,
когда мы рассыпаемся в благодарностях только потому, что они наконец-то
поступили разумно. Как будто нам сделали одолжение. Когда они в последний
раз устраивали большое благодарственное шоу из-за того, что мы действовали
разумно?
Борден задумчиво посмотрел на него.
- Значит, за этим еще что-то есть?
Фоледа на секунду задумался, потом поднял глаза и кивнул.
- Да, я думаю, что вся эта шумиха с праздниками - прикрытие для
чего-то большего. И я думаю, что это все-таки удар. У нас остается только
восемь недель до срока, Фил.
Борден вздохнул. Они уже обсуждали это с советом безопасности и
начальниками штабов, но пришли к общему согласию - страхи преувеличены.
- Черт, я же не могу начинать все сначала. Тебе не кажется, что в
этот раз ты все-таки чересчур подозрительно к этому относишься?
- Нам платят за то, чтобы мы относились ко всему подозрительно. И у
нас это хорошо получается. Потому мы и работаем вместе столько времени.
Борден вздохнул, с сомнением глядя на него.
- Это значит, что сегодня я буду популярнее оспы. Я хочу спросить - у
нас есть что-то новое? Все, о чем говорит эта Доркас, сходится. Перехват в
АНБ ничего не обнаружил, а некоторая информация, которую она дает, слишком
ценная для подарка. Что еще мы можем сказать о ней?
Перехват следил за выражениями "Комитет за Свободу и Достоинство" и
"Черепаха", о которых упомянула Барбара во время своего разговора с Анной
в Лондоне. Агентство Национальной Безопасности сообщило, что пока в
советских линиях связи эти слова не встречались. Хотя это и было
отрицательное заключение, но это поддерживало историю Анны.
- Не в этом дело. Они могут провести любую проверку. И я рад, что с
ней все в порядке, - ответил Фоледа.
Было и еще одно свидетельство в пользу советской позиции. Только что
пришел конфиденциальное сообщение из французского Второго бюро, о
французском агенте Морисе Дескаре, который был обменен и выпущен с
"Валентины Терешковой". На опросе он заявил, что во многих случаях ему
приходилось работать в тех частях колонии, где предположительно
располагались системы вооружения и вспомогательное оборудование, но не
увидел и следа подобных систем. Физиологическое и психологическое
обследования показали, что он находился в добром здравии, действует
нормально и полностью владеет собой.
- Ладно, Берн, я попытаюсь затянуть решение еще немного, но настаиваю
на использовании Таксиста, - в конце концов решил Борден.
- Мы все проверяли Анну Доркас - и настолько, насколько вообще можно
быть в чем-то уверенным, мы уверены, что с ней все в порядке. Поэтому мы
допускаем, что Таксист чист и ты можешь проверить свою догадку о том, что
он связан с Ошкадовой - каким-то нераскрытым АНБ способом, а Ошкадова
находится там же, где Пономарь и Панголина.
Пономарь и Панголина были кодовые имена Мак-Кейна и Полы.
- Мы не будем ходить вокруг да около и скажем Таксисту, что мы знаем,
с кем он говорит, и что нам нужен сквозной канал связи с нашими людьми там
наверху. А на заседании я постараюсь отложить решение, скажу, что мы хотим
получить независимое подтверждение.
Фоледа откинулся на спинку кресла и несколько секунд устало тер
брови. Он хотел ответить, но остановился, вздохнул и кивнул головой,
словно желая сказать, что он доволен - дальше некуда.
- О'кей.
- Большего мы не сможем, - Борден выжидающе смотрел на Фоледу. - Что
тебя так беспокоит во всем этом деле?
Фоледа старательно выбирал слова:
- Давай вернемся к самому началу и обдумаем все то, что случилось с
тех пор. И задай себе один вопрос: А что, если Волшебник все-таки был
двойным агентом?

34
Путь, которым пользовались члены комитета побега, вел через потолок
камеры В-12, в которой оказался необыкновенно покладистый староста, а
оттуда через промежуточный обслуживающий уровень - на поверхность. Он
выходил в подвале Блока Обслуживания, здания в восточном конце зоны, там
находились магазин и другие нарушения режима, которыми с радостью
пользовались привилегированные заключенные. За задней стеной Блока
Обслуживания уровнем ниже находилась площадка для прогулок заключенных
нижнего уровня. Из Блока ход шел под землей к домику 8, в котором жил
Истамел с тремя другими. Домик находился в середине жилой зоны на
поверхности, то есть над комплексом Центра на нижних уровнях. Истамел
вместе с другими прорылись вниз в верхние машинные галереи подземного
уровня, а оттуда проникли в шахту лифта, которая шла через весь Центр и
ниже последнего уровня с камерами. Обслуживающий люк в стене шахты
открывался как раз на машинную палубу, где был расположен Склеп.
Все пути побега, которые искал комитет, включали в себя проникновение
в ось станции. Это было неизбежно, поскольку именно там стыковались
советские транспортные корабли, единственное средство, на котором можно
было покинуть колонию. Среди планов побега, о которых говорил Сэрджент,
было: спрятаться в контейнерах с материалами или аппаратурой, которые
должны были подниматься в ось, подкупить русских, поднимающихся туда по
работе, спрятаться внутри оси во время работ, и наконец, подъем на высоту
полумили по системам труб и вентиляции внутри спицы.
Основным недостатком этих предложений было то, что Советы предприняли
все возможные меры безопасности, чтобы защитить любой мыслимый путь к
спице. Каждая машина, которая должна была подниматься в ось, прочесывалась
перед отправлением три раза, снаружи и внутри. Проверки пропусков среди
персонала были непроходимыми. Конструкции, окружавшие входы в шахты лифтов
были настоящими джунглями из датчиков сигнализации. Как обнаружили
заключенные, убегавшие с работ за пределами Замка, система безопасности в
большинстве мест внешнего кольца "Терешковой" была очень слабой. Но
проникновение в спицы было совсем другим делом и многие подопытные свинки
комитета поплатились за это. Так как сквозь спицы вел единственный путь из
станции, а на таком расстоянии от Земли охранники были на вес золота, то
такая система, вероятно, имела смысл.
Обдумав эту проблему, Мак-Кейн, однако, решил, что путь через спицу -
не единственный путь в ось. Однажды, когда он, Хабер и Рашаззи были в
Склепе одни, он спросил:
- А почему мы не можем пройти снаружи спиц?
- Да, конечно, почему? - пожал плечами Рашаззи. Предложение было
слишком абсурдным, чтобы говорить о нем.
- Нет, давай подумаем, - настаивал Мак-Кейн. - Мы используем ту
слабость, которую Советы заложили в свою систему. Исключая Замок, меры
безопасности в кольце не очень строгие - да в большинстве мест их нет
вообще. Единственное место, которое охраняется серьезно - это спицы.
Почему? А потому что больше некуда идти. Им никогда не приходило в голову,
что кто-то может выйти и попробовать пройти снаружи!
Рашаззи глядел на Хабера, и судя по его выражению, он уже отказался
от первоначального мнения и думает над предложением. Хабер заморгал в
ответ. КОнечно, нужно было решить множество проблем, но идея была
достаточно сумасшедшей, чтобы сработать. Мак-Кейн ждал.
- Ты думаешь, это получится, Разз? - спросил Хабер.
- Не уверен... Может быть.
- Такая схема потребует защиты и жизнеобеспечения, - начал Хабер. - У
русских должны быть скафандры для открытого космоса на аварийных постах в
кольце... Что ты думаешь?
Рашаззи сомневался.
- Ммм... Туда будет очень трудно попасть. И вряд ли они есть где-то
здесь в Замке.
- А они непременно нужны? - спросил Мак-Кейн. - Может быть, можно
сделать самим? Это такая сумасшедшая идея?
- Самодельные скафандры? - Хабер определенно считал, что да.
На этот раз Рашаззи не выглядел столь уверенно.
- Нет... Возможно, нам не потребуются настоящие скафандры. - медленно
сказал он. - Ты знаешь, в предложении Лью что-то есть. Мы можем проникнуть
в такие места, где хранится пожарное и спасательное оборудование с разными
дыхательными аппаратами. Это решит самую трудную проблему.
Он немного задумался.
- Второй задачей будет сохранить постоянное давление внутри тела. Это
не такая большая проблема, как думает большинство, не для наших целей, во
всяком случае. Строго говоря, человек может находиться в полном вакууме
десять секунд вообще без защиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61