Внутри Башни было тихо. Морская вода, окружающая сооружение, наверное, поглощала все звуки, и любой шум, произведенный внутри, приглушался.
Тишина успокаивала. Теперь, когда Мина больше не была пленницей, она чувствовала себя в Баше как дома. Ей было приятно сознавать, что море защищает ее. И должно быть, море всколыхнуло в ней давно позабытое воспоминание о кораблекрушении, которое лишило ее родителей, оставило сиротой. Это воспоминание всегда было рядом, лежало под самой поверхностью, воспоминание, которое она так и не смогла восстановить.
– Наш разум отказывается воспринимать столь болезненные события, чтобы защитить нас от них, – сказала однажды Мине Золотая Луна. – Когда-нибудь ты вспомнишь, что произошло, а может быть, не вспомнишь никогда. Не переживай об этом, дитя. Это вполне естественно.
Но Мина переживала. Она чувствовала себя виноватой, ей было стыдно, что она ничего не помнит о тех людях, которые горячо любили ее, возможно, даже пожертвовали своими жизнями ради нее, и изо всех сил старалась вспомнить их лица или хотя бы звук материнского голоса. Она была одержима желанием вспомнить, эта одержимость покинула ее, только когда Единый Бог, Такхизис, отругала ее за то, что она впустую тратит время.
– Не имеет значения, кто дал тебе жизнь! – заявила Такхизис с холодным бешенством. – Я твоя мать. Я твой отец. От меня ты получаешь защиту, наставление и пищу!
Мина послушалась этого приказа Богини, как слушалась всех остальных приказов, отданных Единым Богом. Она больше не позволяла себе думать о родителях до того момента, пока не оказалась в Башне под Кровавым морем. Здесь у нее появилось очень много времени, чтобы подумать и вспомнить свое детство. Смятение, стыд и желание знать вернулись к ней. Мина постаралась скрыть не отпускающую ее мысль.
Она не хотела, чтобы Чемош рассердился, как сердилась Такхизис.
Спираль лестницы была освещена шарами магического света, размещенными через равные промежутки и ежедневно обновляемыми Базальтом. Двери, встречающиеся на площадках, вели на другие этажи Башни. Мина с любопытством поглядывала на них. Ей хотелось бы посмотреть, что там, увидеть, как устроены комнаты, как они обставлены, – Башня возбуждала в ней интерес.
Только у нее не было времени. «Оставлю это до следующего раза», – сказала она себе, улыбнувшись при этой мысли, – она прекрасно сознавала, что у нее больше никогда не будет возможности осмотреть Башню.
Наконец ступеньки привели ее к основанию Башни.
Мина подошла к стальной двери, обитой медью и исписанной рунами. В каменной арке над дверью тоже были вырезаны руны. Мина узнала их – это были буквы магического языка, точно такие же, какие она видела в книге, данной ей Нуитари. Она знала, что говорят руны, но не понимала, что это значит.
Оставив их, Мина осмотрела дверь, пытаясь понять, как можно попасть внутрь. У двери не было ни ручки, ни замка. Возможно, руны сообщали, как можно открыть дверь. Мина произнесла написанные слова вслух, но без результата. Дверь не шелохнулась.
Отчаявшись, Мина пнула дверь.
Та беззвучно и плавно повернулась на центральной оси и открылась.
Женщина сделала шаг назад, недоверчиво глядя на дверь.
– Слишком просто. Это ловушка, – пробормотала она.
Мина не спешила входить и, подойдя ближе к арке, заглянула внутрь.
– Какая же я глупая! – обругала она себя. – Если это ловушка, то магическая, я все равно не смогу ее найти. Надо хотя бы попытаться.
Мина шагнула вперед, и ее приятно удивило, что она благополучно оказалась по другую сторону двери. И гораздо менее приятно ее удивил звук, с каким дверь повернулась и захлопнулась у нее за спиной. На этой стороне двери рун не было. Надо полагать, если уж ты зашел сюда, то знаешь секрет, как отсюда выбраться.
Пожав плечами, Мина развернулась. Она разберется с этой задачей, когда придет время. А сначала предстоит выполнить то задание, ради которого она пришла. Необычное задание. Перед ней стояло что-то похожее на гигантский круглый аквариум.
Мина и другие дети в приюте любили разводить рыбок в стеклянных аквариумах. Детей учили правильно кормить рыбок, ухаживать за ними. Малыши наблюдали за их поведением, изумлялись тому, как эти создания дышат под водой с той же легкостью, с какой люди дышат на поверхности. Этот шар был похож на аквариум, но только гораздо, гораздо больше – почти такой же в окружности, как и сама Башня. Стеклянные стенки покрывали руны, выбитые прямо в стекле. Солнечные лучи пронизывали шар и освещали существ, плавающих внутри.
– Как красиво! – тихонько произнесла Мина, пораженная. – Красиво и смертельно опасно.
Изящные медузы, проносимые мимо волей течения, убивали свои жертвы, впрыскивая яд, который вызывал у добычи паралич и не давал ей сбежать. Те медузы, которые были здесь, обладали невероятными размерами, они были в несколько раз больше Мины, с такими длинными щупальцами, что могли запросто опутать ими даже высокого человека.
Гигантский осьминог, судя по размерам, вполне способный потопить корабль, лежал, распластавшись на дне шара, его щупальца подрагивали во сне. Скаты скользили вдоль прозрачных стенок шара. Чудовищные бычьи акулы проплывали мимо, их челюсти, усеянные рядами острых зубов, открывались и закрывались. А дно было покрыто огненными кораллами, красивыми с виду и сжигающими при прикосновении.
В самом центре стеклянного шара, окруженный своими смертоносными стражами, помещался «Солио Фебалас».
Мина смотрела на него, пораженная. Дом был совсем не таким, какой она ожидала увидеть.
Сооружение напоминало детский замок из песка. Оно выглядел просто: четыре стены, на каждом углу башня, зубчатые укрепления. Никаких окон. Со своего места Мина видела что-то похожее на дверь, но деталей было не разглядеть. Больше всего ее поразило то, что Дом Святотатства, предположительно хранящий бесчисленное множество священных артефактов, был всего лишь четыре фута в высоту и четыре фута в ширину.
– Это, должно быть, обман зрения, иллюзия, созданная водой, – сказала Мина себе.
Она провела рукой по испещренной рунами стеклянной стене, мешающей ей пройти.
– Вот вопрос: как туда попасть? Я стою перед непроницаемой преградой, за которой вода, а в воде плавают сотни смертоносных тварей. Я понятия не имею, как попасть внутрь, а даже если бы попала, я не умею дышать под водой, а если бы и умела, мне пришлось бы сражаться с акулами и прочими…
Она осеклась. Огромный коралловый риф, образовывавший холм внутри стеклянного шара, вдруг покачнулся, распугав тысячи рыбешек, которые метнулись в стороны, охваченные паникой. Из кораллового рифа высунулась голова, а сам риф оказался огромным панцирем, похожим на панцирь черепахи.
Сверкающие желтые глаза уставились на Мину. Она обнаружила стражника – морского дракона.
Более того, морской дракон обнаружил Мину.

Стражем Дома Святотатства была морская драконица по имени Мидори. Необщительная, злобная и раздражительная, Мидори была самым старым драконом на Кринне, а следовательно, и самым старым из живых созданий во всем мире.
Ее возраст исчислялся не десятилетиями, а столетиями. Она сама не знала точно, сколько ей лет, – сбилась со счета на середине десятой сотни. Течение времени мало что значило для нее.
Мидори замечала ход жизни по знаменательным событиям, причем только по тем, которые касались ее лично.
Одним из таких событий стал Катаклизм, поскольку вызвал у нее явное раздражение. Огненная гора, обрушившаяся на мир, убившая многие тысячи людей и разрушившая города, развалила точно так же и стену ее пещеры, грубо вырвав драконицу из пятидесятилетней дремы. Скала обвалилась, наполовину засыпав ее саму и полностью завалив ее многочисленные богатства. Ей удалось откопать большую часть сокровищ, но некоторые ценные предметы погибли безвозвратно. Клокоча от ярости, Мидори оставила свою разрушенную пещеру и нырнула в море, чтобы узнать, что все это означает.
Убежденной затворнице, драконице, которая не делала тайны из того факта, что ненавидит и презирает любое другое существо в мире, пришлось отыскать своих сородичей и даже переговорить с ними. Отчего ее настроение тем более не улучшилось.
Она узнала о Катаклизме от взволнованного юного морского дракона, который рассказал ей историю человеческих Королей-Жрецов, о заведенных ими порядках и о последовавшем наказании со стороны Богов. Мидори слушала со все возрастающим негодованием. Люди были похожи на рыб. Сейчас здесь, а в следующую минуту уже нет, их всегда много, и вечно они толпятся там, где все. Она не понимала, по какой причине Боги разрушили ее уютную пещеру, какое отношение она имеет к такой ерунде. Успокоившись, Мидори перетащила все, что осталось от ее сокровищ, в другую пещеру и снова улеглась спать.
Она проспала всю Войну Копья, Лето Пламени, Войну Хаоса, Похищение Мира, появление драконов-владык, которые понятия не имели о ее существовании. Она спала бы так и дальше, если бы чудовищный крик не вырвал Мидори из сна и не заставил ее открыть глаза впервые за несколько столетий.
Это был предсмертный крик Такхизис.
Мидори никогда не задумывалась о Темной Королеве. Некоторые из морских драконов принимали участие в войнах Такхизис. Мидори не было в их числе. Она ценила собственную жизнь и не видела нужды рисковать ею из-за чего бы то ни было. Правит ли Такхизис миром, не правит – Мидори это было все равно. Но сейчас, словно ребенок, давно уехавший из дому, но все-таки согреваемый мыслью, что мама осталась и всегда будет на месте, если в ней возникнет нужда, Мидори прочувствовала утрату и даже немного испугалась.
Если столь ужасная судьба постигла Бога, значит, никто, и даже дракон, не может считать себя в безопасности.
Во второй раз за жизнь Мидори покинула свою берлогу и отправилась выяснять, в чем дело. Она медленно и тяжело плыла по морю, ей было трудно не по причине возраста, а из-за веса громадного панциря у нее на спине. Если у сухопутных драконов были на спинах наросты и крылья, способные поднять их в воздух, то у морских имелись огромные панцири, похожие на черепашьи, а на лапах вместо когтей были перепонки. Панцирь служил для защиты. Мидори могла втянуть в него голову и лапы для большей безопасности, что она и делала, когда спала. И за столетия сна ее панцирь оброс кораллами и ракушками, поэтому, чтобы поплыть, ей пришлось поднять и потащить на себе целый коралловый риф.
Решив, что это последнее бедствие может быть каким-то образом связано с и старом и новым Катаклизмом, Мидори вернулась в Кровавое море, где и натолкнулась на Нуитари, поспешно возводящего какую-то разрушенную, прогнившую башню. Бог был встревожен и не слишком обрадован появлением морской драконицы, поскольку понятия не имел о подобном соседстве и опасался, что от него будут одни неприятности.
Но, тем не менее, Нуитари был почтителен с Мидори, рассказал ей обо всем – об эрдах, о Хаосе, о Похищении Мира, о драконах-союзниках, о тотемах, о проходящих сквозь время кендерах, о девушке по имени Мина, о Войне Душ, о смерти одного Бога и добровольном изгнании другого.
Мидори слушала, и страхи ее росли. Мир, где даже Боги могут умереть, был явно гораздо более опасным местом, чем ей казалось. Она задумалась об этом, гадая, как же ей снова погрузиться в сон на столетие-другое, когда совершенно неожиданно Нуитари сделал ей предложение. Ему нужен был стражник для неких ценных вещей, которые он нашел на морском дне. Эта работа ее, если она захочет.
Мидори не любила Нуитари, Она считала его капризным неблагодарным сыном, недостойным той матери, которая дала ему жизнь. Она не особенно хотела работать на него, но и мысль о возвращении в свою одинокую пещеру ее тоже не радовала. Ей предлагают охранять вещи. Кроме того, если ей надоест и если Бог будет слишком сильно докучать, она всегда сможет уйти. Мидори согласилась перебраться к Нуитари, в только что восстановленную Башню, чтобы охранять его коллекцию ценных священных артефактов.
Нуитари заверил ее, что, поскольку Башня расположена глубоко на дне Кровавого моря, очень сомнительно, чтобы кто-нибудь из смертных потревожил драконицу. Единственный, кто к ней приходил, – Каэле, эльф-полукровка. Он являлся каждый раз, когда ему требовалась капля-другая ее крови.
Мидори могла бы ему отказать, но Каэле был так обходителен, так льстил ей и при этом так очевидно боялся ее, что эти визиты, как она осознала, доставляли ей удовольствие. Она выходила к нему и некоторое время играла с ним, достаточно долго, доводя до крайней точки унижения, а затем, ворча, выполняла его просьбу, щелкая на него челюстями, пока он брал у нее кровь, поскольку ее радовало, как он в панике отпрыгивает от нее.
Больше никто не смущал сон драконицы и ее размышления. Нуитари выстроил жилище специально для нее – громадный стеклянный шар, наполненный морской водой, установленный на самом нижнем ярусе Башни. Внутри чудовищной сферы драконица могла плавать в свое удовольствие, входить и выходить когда пожелает, проплывая через магический портал, размещенный в хрустальной стене.
А посреди шара стоял Дом Святотатства, не совсем дом, скорее небольшой замок, в котором хранились артефакты. Любой смертный, желающий добраться до них, должен был не только уметь плавать, но и отыскать способ избежать встречи с морской драконицей и прочими обитателями глубин. Мидори позаботилась о собственном удобстве, поэтому в шар были допущены только создания спокойные и державшиеся сами по себе, например, медузы и скаты. Акулы были глупыми и суетливыми, но из них получалась отличная закуска, и еще они забавляли Мидори, сражаясь с ее гигантскими осьминогами. Морские ежи, с их безостановочной болтовней, были запрещены.
Что ни говори, а приятный способ провести закатные годы жизни.
Мидори дремала, наполовину втянув голову в панцирь, убаюканная спокойным, размеренным движением медуз, когда услышала вдруг, что дверь, ведущая в комнату, открылась. Кто-то вошел.
Подумав, что это снова полуэльф, желающий получить еще крови, Мидори решила на этот раз отказать ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39