На крепостной стене Химена запела по-испански, и земля присмирела, перестала трястись.
Откуда ни возьмись появилась дюжина джиннов, великаны принялись хватать защитников одного за другим.
Химена запела другую песню — скрюченные пальцы гигантов разжались. Джинны злобно взвыли и устремились к одинокой фигурке на стене вокруг замка.
Рамон, отвлекшийся в этот миг от пыла сражения, увидел, какая опасность грозит его обожаемой супруге, и прокричал то самое стихотворение, которым некогда его сын зачаровал Лакшми. Джинны прервали горизонтальный полет, выпрямились, радостно вскричали, опустились на стену, приняли вполне приемлемые, человеческие размеры и пали ниц, поклоняясь красоте Химены. Химена на миг изумилась, широко раскрыла глаза — но всего лишь на миг. Оправившись от удивления, она обратилась к джиннам с просьбами о небольших услугах. Теперь джинны обрели свободу и могли исполнить ее пожелания.
А король Ринальдо тем временем наконец пробился к главному шатру.
Бейдизам, мавританский полководец, принялся отчаянно защищаться, но Рамон вовремя услыхал злобное песнопение. Прищурившись, он погнал своего скакуна к Бейдизаму, распевая на скаку о том, как погиб предатель Ганелон.
Но на полпути к месту событий его сбил с коня чей-то невидимый кулак.
Издав победный вопль, Бейдизам шагнул вперед и замахнулся ятаганом, но тут джинн, былой раб кольца, освобожденный песнопением Рамона, вырвался из плена и отвесил своему бывшему господину такую увесистую оплеуху, что колдун, бездыханный, повалился навзничь. Джинн повернулся к Рамону и прогремел:
— Я ответил тебе на твою доброту, о чародей! Теперь проси меня исполнить три твоих желания, когда захочешь!
— Мое первое желание — чтобы ты впредь никогда никого не убивал и не приносил никому боли больше, чем нужно! — крикнул Рамон. — А второе — чтобы ты втолковал этим маврам, что в битве они проиграли!
Джинн раздулся, стал ростом футов двадцать. Обозрев поле — сам себе и наблюдательный пункт, и наблюдатель, — он возвестил:
— Нет нужды втолковывать им это, о чародей! Они уже и так это знают!
Вечером того же дня Рамон, обняв жену за плечи, прогуливался по стене, окружавшей замок. Они вместе обозревали поле у городских стен. Проигравших нынешний бой мавров пригвоздили к небольшому участку земли, который джинны окружили невидимой стеной. Пленники суетились около походных костров.
— Ты великолепно защитила замок и столицу, любовь моя, — проговорил Рамон.
— Спасибо, mi corazon, — улыбнулась Химена, — но, не приди вы нам на помощь, я не уверена, выиграли бы мы сражение или нет.
— О, ты бы что-нибудь придумала, — улыбнулся ей в ответ Рамон.
Они взглянули друг другу в глаза, радуясь тому, что снова вместе. Рамон опустил голову, и губы супругов встретились в долгом поцелуе.
Наконец Химена вздохнула и положила голову на плечо мужа.
— Но завтра ты должен ехать вместе с королем?
— Должен, — кивнул Рамон. — Ринальдо считает, что не вправе бросить Алисанду на растерзание махди. А ведь я теперь его придворный чародей — по крайней мере на время этой кампании. Да и нам негоже оставлять нашу невестку без помощи.
Химена удивленно взглянула на мужа:
— Нам?
— Да, нам обоим, если ты не против, конечно. Я поговорил с Савлом, и он сказал мне, что с защитой замка теперь наверняка справится без тебя — ведь мавры почти разбиты.
— И ты не боишься брать меня с собой на такое рискованное дело?
— Никакого риска, особенно если ты будешь рядом со мной.
Химена улыбнулась и подарила мужу еще один нежный поцелуй.
— Все равно мавров пока втрое больше, чем воинов в наших двух войсках вместе взятых.
— Может, и так, — кивнул Рамон. — Но они быстро убедятся, что лицом к лицу встретились с такой мощью, какая им и не снилась.
И он рассказал жене о том, как Мэт задумал положить конец той силе, которая стояла за всей этой войной.
— Мы должны помочь ему, и немедленно! — воскликнула Химена.
Но Рамон покачал головой:
— Он наверняка выиграл свой бой, иначе бы нам ни за что не победить здесь.
— Но время! Оно ведь течет по-разному в двух мирах!
— Верно, — согласился Рамон. — Минула ночь в этом мире, а для Мэтью несколько недель с тех пор, как мы с ним расстались. Наш сын либо выиграл, либо проиграл.
Но если бы он проиграл, нам вряд ли бы удалось одолеть мавританскую магию.
— Пожалуй, ты прав, — кивнула Химена и задумалась.
— Кроме того, — добавил Рамон, — Мэту должна была помочь одна милая дама.
И он рассказал жене о Лакшми. Химена искоса поглядела на него.
— А эта джиннская красотка только в Мэта влюбилась?
— Похоже, она была не против и со мной пофлиртовать, — признался Рамон, но я объяснил ей, что она ошиблась адресом.
Подобные объяснения Химена Мэнтрел не раз слышала от своего супруга и раньше. Она довольно улыбнулась и, положив голову на плечо Рамона, обернулась и посмотрела на поле.
— Просто удивительно, сколько друзей здесь у нашего сына. Дома он такой популярностью никогда не пользовался.
— Он нашел для себя подходящий мир, — кивнул Рамон. — Да и для нас, пожалуй, тоже.
— Похоже, это так и есть, — согласилась Химена. — И его друзья замечательные люди.
— Превосходные, — не стал спорить Рамон. Он посмотрел жене в глаза и улыбнулся:
— И знаешь, по-моему, мы им тоже нравимся.
На следующий день чета Мэнтрелов покинула город. Рамон и Химена ехали верхом рядом с королем Ринальдо и сэром Ги. А Савл, стоя на городской стене, наблюдал за пленными, которые метались внутри невидимой стены.
На миг Савл пожалел о том, что столь галантно предложил Химене отправиться вместе с мужем.
— Ну, Жильбер, — вздохнул он, — теперь нам с тобой вдвоем тут управляться придется.
— Придется! — подхватил монкерианец, которого, судя по всему, эта мысль ничуть не огорчала. — Но сможешь ли ты с помощью волшебства прокормить всех пленных?
— Это-то я смогу, — кивнул Савл и задумчиво нахмурился. — Вот только, боюсь, это плоховато скажется на ценах на марокканском рынке...
* * *
Алисанда стояла в тени раскидистого дерева на вершине холма и наблюдала за тем, как вражеское войско переваливает через горы. С такого расстояния она не видела отдельных воинов — войско представало перед ней в виде струящегося разноцветного потока, чья поверхность поблескивала под лучами солнца. Картину можно было бы счесть удивительно красивой, если бы королева не знала, что это блестят стальные доспехи и оружие воинов махди.
— Когда, ваше величество? — нетерпеливо поинтересовался лорд Готье.
— Когда их авангард доберется до этой возвышенности, милорд, — отвечала Алисанда. Повернув голову, она услышала, как в роще под холмом взволнованно бьют копытами кони. — Прикажите оруженосцам позаботиться о том, чтобы лошади не ржали, когда приблизятся мавры.
Лорд Готье кивнул своему оруженосцу, и тот побежал передать приказ остальным.
Алисанда нахмурилась, заслонилась рукой от солнца и заморгала.
— Но что это за белое сияние вон на той высокой горе?
Орто пригляделся и пожал плечами.
— Там может стоять колдун, готовый прикрыть мавров своей магией, но я пока не вправе пользоваться волшебством, Дабы не выдать врагам нашего местонахождения.
— В таком случае не торопись, — распорядилась Алисанда. — Наша сила в неожиданном нападении.
Они нетерпеливо ждали, и по мере приближения мавров волнение становилось все сильнее. Тут и там на полях работали крестьяне. Время от времени они разгибали спины, опирались на мотыги и лопаты, оглядывали холмы и возвращались к прерванному труду. Человек смекалистый, завидев на полях такую массу крестьян, заподозрил бы подвох, однако такой человек должен был быть немало сведущ в особенностях сельского хозяйства в этой области Меровенса, а мавры, в том числе и сам махди, большей частью были пастухами, привыкшими к жизни в полупустынных местах. Кроме того, крестьяне выглядели точно такой же частью пейзажа, как кусты или пасущийся скот. Никто не обращал на них внимания, кроме других крестьян из состава мавританской армии, а разве командиры когда-нибудь прислушиваются к советам рядовых пехотинцев?
Когда наконец авангард мавров поравнялся с возвышенностью, Алисанда крикнула.
Она развернула коня и погнала его по дальнему склону к своим рыцарям. Ей было тоскливо от того, что рядом с пей нет сейчас мужа, однако она совладала с собой. Хочешь не хочешь, а сейчас она должна была как-то обойтись без его защитной магии.
Натянув поводья, Алисанда остановила коня перед рыцарями и крикнула:
— В бой! — Она решительным взмахом руки указала войску дорогу в объезд холма, пришпорила своего першерона, и тот заработал тяжелыми копытами, быстро перейдя с места в карьер.
За Алисандой двигалась фаланга рыцарей. Они пошикивали друг на дружку еще не время было разражаться боевым кличем.
Королева вылетела из-за холма, перевела своего скакуна в галоп и изготовила копье к бою.
— Королева совсем одна! — вскричал лорд Готье. — Быстро за ней! Нельзя дать ей в одиночку выйти к маврам!
Рыцари издали боевой клич и устремились следом за своей королевой. Они скакали во весь опор, изготовив копья к бою, готовые догнать королеву, биться рядом с ней — плечом к плечу, и защитить ее, если потребуется, своими телами.
Трудившиеся на полях крестьяне оглянулись и, завидев золотоволосую всадницу, тут же побросали мотыги и лопаты, сбросили куртки, похватали пики и алебарды, припрятанные в канавах, и в суровом молчании двинулись к передовой линии мавров — все точно так, как им приказала их королева.
Рыцарей-то мавры заметили, а вот на крестьян никакого внимания не обратили. Враги дико заулюлюкали и погнали своих коней вперед.
Глава 27
Мавры, облаченные в легкие доспехи и восседавшие на проворных скакунах, решили рассыпаться и объехать войско королевы с флангов, однако дорога по одну сторону обрывалась глубокой канавой, а по другую была закрыта крутым склоном холма. Оставшись на дороге, мавры в своих легких доспехах столкнулись с настоящими танками в людском обличье. Враги яростно вопили, злясь на то, что угодили в ловушку, но и не думали сдаваться.
Придержав коня футах в пятидесяти от полководца, Алисанда прокричала:
— За Господа, святого Монкера и святого Яго!
— За святого Монкера! — эхом откликнулся многоголосый хор рыцарей.
А мавры призвали на помощь Аллаха и пришпорили своих скакунов.
Два войска схлестнулись, забряцала сталь. Несколько рыцарей пали, сраженные врагами, но их товарищи крушили мавров сотнями, прижимали к холму, теснили к канаве, а оттуда валили толпой «крестьяне» и принимались добросовестно орудовать пиками. Мавританские воины гибли с именем Аллаха на устах. Крестьяне перебрались через канаву и вступили в бой. Мавры отчаянно сопротивлялись и довольно успешно орудовали алебардами и ятаганами.
Они не сразу распознали уловку, а когда распознали, было уже слишком поздно: вступив в схватку с «крестьянами», они оказались зажатыми со всех сторон и даже не могли как следует размахнуться своими кривыми мечами. Кто-то запел боевую песнь сэра Ги, с холма ему ответил дружный рев — это вступили в бой новые рыцари. Они ударили по врагам, и их тяжелые пики без труда пронзали кожаные нагрудники мавров.
Небо — край, земля же — дно,
Не теряйте веры!
Пейте галльское вино,
Пейте, кавалеры!
Ну а вы, отродье псов,
Мавры-недобитки,
Вместо вин глотайте кровь —
Лучше нет напитка!
Распевая эти строки, войско Алисанды пробивало себе путь сквозь ряды мавров.
Алисанда, оставаясь во главе войска, сражалась страстно и отчаянно, но рядом с ней все время держались лорд Готье и его рыцари, готовые прийти ей на выручку в любую минуту. Мавры, будь преимущество на их стороне, непременно взяли бы рыцарей в кольцо, но сейчас они были так плотно сбиты в кучу, что самое большее, на что были способны, — это отвечать ударом на удар в ближнем бою. Тяжелые мечи и топоры франкских рыцарей легко справлялись с доспехами мавров. Рыцари, оставляя за собой горы вражеских тел, прорывались к середине мавританского войска, к полководцу.
Неожиданно даже для них самих соратники Алисанды достигли цели. Тафа ибн Дауд сидел верхом на боевом коне, сжимая в одной руке небольшой круглый щит, а в другой — ятаган. Юноша приятной наружности в окружении седых, испытанных в боях ветеранов. Рыцари придержали коней, сраженные самообладанием юного полководца, тем ореолом, который, казалось, воочию венчал его фигуру.
Алисанда подъехала поближе. Королеву тоже поразила молодость противника.
Из вежливости королева откинула забрало своего шлема.
Тафа почтительно поклонился ей.
— Ваше величество, — сказал он, — наш час пробил.
— Ваш час мог бы и не пробить, — возразила Алисанда, содрогнувшись при мысли о том, что может погубить в схватке такого юного противника. — Мне противна мысль о том, чтобы убить тебя, мальчик.
Глаза Тафы оскорбление сверкнули — так еще никто не обращался к нему, однако он сохранил учтивость.
— А мне противна мысль о том, чтобы ударить женщину — в особенности такую красавицу, но, похоже, придется.
— Вовсе нет, — снова возразила Алисанда. — Ты еще можешь увести свое войско в Марокко.
Но Тафа покачал головой и отсалютовал Алисанде ятаганом.
— Я Тафа ибн Дауд, родом с гор Рифа, и я заклинаю тебя: склонись перед Аллахом, прежде чем жизнь покинет твое тело!
— Я Алисанда, родом из Меровенса, — откликнулась королева. — Я вверяю душу свою Господу Иисусу Христу и молю, дабы он пощадил тебя и был к тебе милосерден. Уверуй в него, покуда жив, и тогда душа твоя сегодня же будет в Раю.
Тафа вновь отвесил королеве учтивый поклон.
— Благодарю вас за добрые пожелания, ваше величество. А теперь защищайтесь!
В этот миг выше, в горах, колдун, призванный помогать Тафе, воздел руки к небесам и запел, но силы, которых он ожидал, не пришли к нему на помощь. Колдун злобно закричал.
А Тафа издал боевое, улюлюканье и, пустив коня в галоп, замахнулся ятаганом.
Кто-то вложил в руку Алисанды длинное тяжелое копье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50