— Наверное, охотиться тут бесполезно, как думаешь?
Рамон пожал плечами:
— Ну, всегда ведь можно...
И тут около их ног полукругом взметнулись крошечные фонтанчики пыли. Мэт изумленно уставился в землю.
— Что бы это могло быть?
— Вражеский обстрел! — воскликнул Рамон. — Ложись!
Для вящей убедительности он подставил Мэту подножку, и они вместе рухнули на землю — и как раз вовремя, поскольку в это мгновение пули взбили пыль позади них.
— Что это за злобное колдовство? — шепотом спросил Каллио, оторвав голову от земли.
— Такое заклинание. Быстрый огонь! — откликнулся Мэт.
— Надо укрыться в овраге. Катитесь по земле, быстро! — распорядился Рамон.
Так они и сделали. Они катились к краю овражка, а пули падали рядом с ними, позади них. Когда все трое наконец оказались на дне овражка, Каллио жалобно закричал.
— Дай-ка я посмотрю, что там у тебя. — Мэт наклонился, чтобы осмотреть руку воришки. Закатав рукав домотканой рубахи, он протянул:
— Только мышца задета. — Мэт оторвал полосу ткани с подола рубахи Каллио и перевязал бедняге руку. — Перевяжу получше, когда мы уйдем подальше от... вражеского колдуна. Сильно больно?
— Терпеть можно, — скрипнув зубами, отозвался Каллио. — Только... как же я теперь воровать-то буду, с одной рукой?
— Очень осторожно, — сказал Мэт и похлопал по здоровому плечу Каллио. — Не горюй. У всех свои недостатки. — Мэт отполз к отцу, по пути подумав о том, что теперь ему не грех бы проверять, на месте ли его кошелек, каждые пятнадцать минут.
Рамон нашел длинную палку и привязал к ней стебли камыша.
— Из чего в нас стреляли? — спросил Мэт.
— Из какого-то автоматического оружия, — ответил Рамон. Намотав на палку камыш — пучок получился размером с человеческую голову, — он выставил палку над краем овражка. Пули взметнули пыль вдоль берега. В конце концов пучок камышовых листьев разлетелся в клочья. Несколько секунд спустя послышалась новая очередь выстрелов. — Похоже на автомат — судя по звуку, — заключил Рамон. — И хотя нам угрожает не самый меткий стрелок на свете, он все же не так уж плох.
— А что такое в твоем понимании «не так уж плох»? Как ты это определяешь?
— По тому, жив я или нет, — угрюмо буркнул Рамон. — Вот не знал, что здесь уже изобрели порох.
— Не может этого быть, — покачал головой Мэт и нахмурился. — Что касается меня, то я тут никогда не пользовался порохом просто так, без заклинания.
— А с заклинанием получается?
— С заклинанием можно и из пустых патронов пострелять, — ответил Мэт и задумался. — А если подумать, так и без патронов можно...
— Научные изыскания оставь на потом, посоветовал ему отец. — Сейчас давай думать, как нам остановить этого сорви-голову.
И Рамон пополз по овражку.
— Погоди. — Мэт догнал отца и коснулся его плеча. — Давай сначала попробуем понять, с чем мы столкнулись. Если у него автомат, то надо прежде всего понять, как автомат попал в этот мир.
— Согласен — оружие несколько преждевременное для этого мира, — пробурчал Рамон. — Но, как только что заметил ты сам, это может быть и не настоящий автомат, а его магическая имитация.
— Но это все равно значит, что тот, кто его сотворил, копировал его с оружия, имеющегося в нашем мире, — возразил Мэт. — Получается, что масштабы вероятностей резко сужаются.
— Почему? Мы же знаем, что этот твой Найробус не сам делает грязную работу — он принуждает других делать ее за него. Почему бы ему не обучить какого-нибудь местного крестьянина как пользоваться автоматом?
— Тогда понятно, откуда взялась такая меткость, — согласился Мэт. — Даже если бы Найробус перенес сюда снайпера из Нью-Джерси, тот не слишком бы хорошо понимал, в кого ему стрелять, — ведь местность-то незнакома.
— Вот-вот, такой бы палил по всему, что движется, — кивнул Рамон. — Мне надо будет передвигаться очень осторожно, — и отвернулся.
Мэт схватил отца за руку.
— Стой! Это мой мир, и рисковать мне.
— Тебе жить больше моего осталось, — возразил Рамон.
— Тебе тоже еще пожить нужно и внуков понянчить. Папа, это мое дело: юность превыше красоты.
Рамон сдвинул брови:
— По-моему, ты не совсем верно процитировал.
— А по-моему, достаточно верно для того, чтобы обойти тебя, — буркнул Мэт и прополз мимо отца. Обернувшись, он предупредил возражения отца:
— И потом, ты мне очень поможешь, если отвлечешь на себя его внимание.
— Да? — нахмурился его отец. — А как?
— А как ты это делал, когда служил во флоте? Сделай так, чтобы он непрерывно стрелял, если это тебе ничем не будет грозить. Чем меньше у него останется патронов, тем лучше.
Мэт оставил отца обдумывать задачу, а сам пополз вниз по овражку. Понятия не имея о том, что же придумал отец, он между тем время от времени слышал очереди выстрелов. Мэт надеялся, что отец не просчитается, но все равно очень боялся за него — ветеран запросто мог пойти на риск. Утешая себя тем, что отец всегда отличался осторожностью, Мэт полз дальше.
Овражек — русло пересохшего ручья — расширялся в том месте, где соединялся с дренажной канавой. Там Мэт сел на корточки и задумался. По канаве он мог бы добраться до холмов, однако на это ушло бы столько времени, что стрелок мог запросто ретироваться, а Мэту вовсе не улыбалась такая возможность — оставить позади себя этого стрелка. С другой стороны, какая магия могла помочь ему самому оказаться позади стрелка, да еще и незамеченным?
И тут на дне овражка внезапно взметнулся маленький смерч. Мэт попятился и прошептал:
— Уймись!
Смерч утих и приобрел очертания крошечной очаровательной женской фигурки.
Перед Мэтом предстала миниатюрная Лакшми.
— Благодарю тебя за добрые мысли, чародей, но я уже сама поняла, что должна выказать покорность. Из ее уст это звучало не слишком ободряюще.
— Рад видеть тебя, — промямлил Мэт. — Прости, у меня сейчас нет времени разговаривать. Я должен кое-кого убить, прежде чем он убьет меня.
— Понятно, — кивнула Лакшми. — Рада буду отнести тебя к тому, кого ты ищешь, — за плату, разумеется.
Мэт догадывался, о какой плате идет речь.
— Спасибо, только мама меня учила не разговаривать с незнакомыми женщинами.
— О, меня ты уже хорошо знаешь, — возразила Лакшми.
— Я бы так не сказал... Ты — самая странная женщина на свете, — ответил Мэт и выставил перед собой руку. — Прости, я не хотел тебя обидеть... просто ты — первая джинна, с какой мне было суждено познакомиться, — не считая той, которую я видел по телевизору, а она была всего-навсего актрисой.
— Ак-три-сой? — недоуменно переспросила Лакшми. — Что это значит?
— Это значит, что она играла роль джинны. Ладно, ты уж извини, но у меня сейчас положительно нет времени влезать в долги. Я и так уже по уши увяз во всем этом.
— Пожалуй, я бы могла сделать тебе одолжение и уничтожить этого трусливого убийцу.
— Мысль недурна, — кивнул Мэт и изобразил подобие благодарной улыбки. — Но он мне нужен живым — хотя бы на время. Мне нужно задать ему несколько вопросов.
— Он тебе скорее ответит на твои вопросы, если перед ним предстану я, — процедила Лакшми, вновь превратилась в смерчик и исчезла так же мгновенно, как появилась.
Мэт с упавшим сердцем уставился на то место, где она только что стояла.
Через несколько минут он ползком вернулся к отцу. Откуда ни возьмись взлетела стая ворон и устремилась в ту сторону, где засел снайпер. «Кто бы их мог послать?» — подумал Мэт.
И тут раздалась истеричная автоматная очередь. Вороны, свирепо каркая, помчались обратно. Автомат умолк. Мэт вскочил на ноги и, пригнувшись, побежал.
Он догадывался о том, что могло произойти, и ему хотелось добраться до места раньше Лакшми.
— Мэтью! Ложись! — крикнул Рамон, увидев сына. Мэт мотнул головой. Едва он добежал до отца, как с неба, клубясь, опустился смерч и швырнул на землю черный узел. Смерч преобразился в десятифутового роста Лакшми, полыхающую гневом.
— Этот тупица имел дерзость стрелять в меня! — воскликнула она.
— А пули сквозь нее пролетели! — взвыл узел, не разворачиваясь. — Сквозь нее прошли, а она даже и не заметила ничегошеньки!
— О, еще как заметила! — фыркнула Лакшми. — И мне было очень больно, уверяю тебя! Надеюсь, ты поймешь меня — я отомстила ему.
Мэт нахмурился:
— Крови не вижу.
— У него нет ран. Я просто скрутила его мышцы в нескольких местах, — небрежно бросила Лакшми. — Хорошо, что я отправилась к нему вместо тебя, смертный, ибо он из гашишиннов. Опаснейший убийца.
— Убийца? — переспросил Мэт.
— Ну да. Он одурманен гашишем или чем-то вроде гашиша и послан, чтобы убить тебя, — тогда его господин даст ему еще.
— Спасибо, — проговорил Мэт, чувствуя себя не в своей тарелке. — Огромное тебе спасибо. Прости, что не могу выразить свою благодарность иначе, чем словами.
— Я сейчас не в настроении! Позовешь, если соскучишься! — воскликнула Лакшми, вновь завертелась смерчем и исчезла.
Мэт пнул черный узел ногой.
— Она ушла. Вставай давай.
— Че, правда? — Террорист осмелился развернуться и осторожно посмотреть по сторонам. — Правда, ушла?
Рамон выпучил глаза.
— Луко?!
* * *
Химена сидела в спальне и расчесывала волосы — медленно, неторопливо, напевая какую-то тягучую печальную мелодию. Печаль ее явно была показной.
Вдруг воздух рядом с ней засверкал мелкими искорками, превратился в марево, постепенно уплотнился и взорвался — мягко, негромко. Химена обернулась, широко открыв глаза. Сердце ее бешено стучало.
Глава 22
Колдун-главнокомандующий стоял в будуаре Химены, переодетый в белый шелковый балахон и лиловую накидку без рукавов. На голове его красовался тюрбан из золотой парчи. Он поклонился, коснулся лба кончиками пальцев и возгласил:
— Приветствую тебя, о Светлейшая из Светлых!
— Но я вовсе не светлая... у меня темные волосы, — несколько растерянно возразила Химена.
— О да, волосы твои подобны цвету воронова крыла, а глаза — словно глаза газели! — восторженно вымолвил колдун. — Я — Бейдизам, полководец войска, которое стоит у врат твоего города, — но это тебе ведомо.
Химена быстро поднялась и изящно махнула рукой, как бы повелевая незваному гостю удалиться.
— Что вы делаете в моих покоях, господин?
— О, чего может желать молодой мужчина в расцвете сил в покоях прекрасной женщины? — выдохнул Бейдизам.
— Господин! — вскричала Химена. — Вы оскорбляете меня!
— Я этого вовсе не хотел, — возразил Бейдизам, однако в его глазах сожаление смешалось со страстью. — Я жажду лишь восхвалить твою красоту, как она того заслуживает, и хочу, чтобы между нами установились дружеские отношения.
— Дружеские? — отшатнулась Химена. — Это при том, что ваше войско осаждает мой город?
— О да, мы враги, но мы могли бы поговорить, как добрые люди, — возразил Бейдизам. — Я подумал, что переговоры между предводителями двух войск могли бы оказаться весьма полезными для обеих сторон. — Колдун поднял руку, призывая Химену не возражать. — Не отрицай, не надо. Я ощутил твое внимание ко мне, когда сидел у костра и изучал мудрость древних греков. Я и сам видел тебя на крепостной стене, и мне ведомо, что моему войску чаще достается от тебя, чем от Знахаря или от Черного Рыцаря. Нечего этому дивиться: ведь эти чары исходят от женщины столь дивной красы!
— Я всего лишь одна из хранителей замка! — возразила Химена. — Я не могу отвечать за всех! Вы должны поговорить со всеми, господин, или не говорить ни с кем! — Химена надменно подняла брови. — Однако это вам наверняка понятно. Зачем вы нарушили мое одиночество?
— Какой мужчина не стал бы искать случая нарушить одиночество столь прекрасной женщины? — Бейдизам шагнул к Химене и сжал ее руку. — Ты — страстная женщина, пребывающая в разлуке с мужем. Мне многое ведомо о франках — они обожествляют своих женщин, и из-за этого женщины скучают и бросаются в чужие объятия. О, я многое знаю и о франкских женщинах, поверь мне.
И колдун поднес руку Химены к своим губам.
Химена резко отдернула руку.
— Вероятно, вам неизвестна верность франкских женщин, неизвестно, как мы преданны своим мужьям, неизвестна добродетельность, к которой нас призывает церковь!
— Так же, как тебе неведомы достоинства мусульманских мужчин, — сладострастно прошептал колдун. — Тебе неведомо, как хорошо мы знаем, что нужно женщине, какие услады сулит близость...
Его излияния прервал сильный, резкий удар. Глаза колдуна остекленели, и он повалился на пол без чувств.
Химена отошла от неподвижного тела Бейдизама и брезгливо вытерла руку о подол платья.
— Хвала Небесам, вы вовремя подоспели, сэр Ги! Много лет мне не встречался мужчина, способный вызвать у меня такое отвращение.
— Коврами можно воспользоваться по-разному, — усмехнулся сэр Ги. — И вы очень мудро поступили, что завладели его вниманием в то время, когда он стоял ко мне спиной. — Сэр Ги убрал дубинку за пояс и с отвращением посмотрел на Бейдизама. — Хоть я и не любитель наносить удары из-за спины, вынужден признаться: только так мы могли захватить в плен этого колдуна. Он слишком сильно желал воспользоваться вами и не оставлял вам возможность отказаться, так что стыдиться мне, пожалуй, нечего.
С этими словами сэр Ги вытащил из-за пояса моток веревки, опустился на колени и принялся связывать руки и ноги колдуна.
Химена взяла с туалетного столика муслиновый платок и подала сэру Ги.
— Заткните ему рот, сэр Ги, да покрепче. Он не должен говорить до тех пор, пока мы его сами об этом не попросим — ни за что, ни на каком языке.
* * *
— Помоги мне! — всхлипывал Луко. — У меня свело все тело!
— Ладно, только не вопи так, — брезгливо поморщился Мэт и, изобразив руками, будто развязывает узел, пропел:
Чтоб не смог ты нас убить
И хотя бы ранить,
Получи, чтоб не забыть,
Узелки на память!
Эка диво — узелок,
Не морской, старинный,
Но забыть ты все ж не смог
Про подарок джинны!
Позабудешь — вмиг поймешь:
Узел снова свяжется
А пока — ну ладно, что ж?
Пусть не слишком ты хорош,
Но сейчас окажется —
Нет узлов-то, все ты врешь!
Это только кажется!
Луко застонал и потянулся.
— Мог бы «спасибо» сказать, — буркнул Мэт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50