От голов практически ничего не осталось, а искать в броне слабые точки не имело смысла.
Зато я попытался найти какой-нибудь религиозный символ и облегченно вздохнул, не обнаружив такового, поскольку его отсутствие подсказало мне, как разделаться с этими сукиными детьми.
Я подождал появления мэра, он пришел, лишь убедившись на все сто процентов, что Пираты покинули планету, и потребовал два алмаза за убитых Пиратов. Мэр возразил, что я должен Офиру восемь алмазов за убитых охранников, так что с учетом двух, упомянутых мной, за мной должок в шесть алмазов.
— Чушь! — отмахнулся я. — Не забывай, что ты разговариваешь с Максом Три Ствола. Если не заплатишь мне положенного, я не скажу тебе, как победить Пиратов Зари.
— А ты знаешь как? — удивился он.
— Да, знаю, — кивнул я. — И, если хочешь, чтобы я поделился своими знаниями с тобой, гони алмазы.
Мэр и члены городского совета пошептались пару минут, потом повернулись ко мне.
— Приходи в мой кабинет через полчаса, и я отдам тебе твои алмазы.
— Отлично.
— А теперь… как нам убить Пиратов?
— Приходи в свой кабинет через полчаса, и тридцатью секундами позже я с радостью тебе все расскажу. При условии, что в промежутке ты со мной расплатишься.
Вот тут он решил, что ничто не мешает ему пойти в свой кабинет прямо сейчас, я последовал за ним и терпеливо подождал, пока он откроет сейф и достанет два очень неплохих алмаза.
— Вот. — Он протянул алмазы мне. — Тебе уплочено. Так как нам убить Пиратов Зари?
— Признав, что они — Пираты Зари, и спросив себя, почему?
— Я не понимаю, — покачал головой мэр.
— Значит, так, пусть пока удача не на нашей стороне, они знают, что мы можем их убить. Исходя из этого, они могли остановиться на одном из следующих вариантов. Атаковать ночью, когда увидеть их практически невозможно. Атаковать ясным днем, когда они могли бы перестрелять нас, как в тире. Однако они всегда атакуют на заре. Почему?
— Я не знаю.
— Я тоже не знал, — признал я. — Пока не обследовал убитых.
— И ты нашел причину? — спросил мэр.
— Да. Если б я обнаружил при них амулет, свидетельствующий о том, что они поклоняются солнцу или луне, то подумал бы, что именно этим объясняется их излюбленное время атаки. Но амулета не нашлось, следовательно, причина — в их огромных глазах. Они не могут нападать днем, потому что солнце их слепит.
— А что им мешает нападать ночью? — спросил мэр.
— У Офира нет луны, это единственная планета в вашей системе, до ближайшей звезды шестнадцать световых лет. Ночи у вас чернильно-черные, и даже Пираты Зари ничего не видят без источника света, который, конечно же, сразу выдаст их местонахождение.
— Это логично, — кивнул мэр. — Теперь понятно, почему они нападают только на заре. Но мне по-прежнему не ясно, как нам их победить.
Я печально покачал головой.
— Ты такой тупой, что мне стоило запросить двойное вознаграждение. Но сделка есть сделка. Дай мне десять человек, и мы подготовимся к их следующему прилету.
Мы подготовились. Они появились тридцать дней спустя, а мы поджидали их с самыми яркими прожекторами, которые можно купить за деньги. Включили их, когда Пираты приблизились на пятьдесят ярдов к зданию пробирной палаты, а потом, как в тире, перестреляли.
Одного оставили в живых, чтобы он мог вернуться к кораблю и сообщить другим Пиратам, что на Офире им ловить нечего. С того дня Пиратов Зари там больше не видели.
Что же касается меня, то я почти год жил, как король, пока не наткнулся на Ставлю-Планету О’Грейди, которому в один вечер и проиграл остаток алмазов.
* * *
— Об этом не грусти, — посоветовал О’Грейди Максу. — Не прошло и трех дней, как они перешли к Макнейру Каменное Лицо. — Он печально покачал головой. — Вот уж кто умел блефовать. Сделал меня на пятьдесят миллионов.
— Макнейр Каменное Лицо, — повторил Катастрофа Бейкер. — Я слышал о нем.
— Он был букмекером, — продолжил О’Грейди. — Помните поединок за чемпионский титул по свободному боксу в тяжелом весе между Спиноломом Барнсом и Пенджакским Малышом?
— Кто может его забыть? — вмешался Большой Рыжий. — Единственный бой в истории, в котором оба упали замертво на ринге.
— Правильно, — кивнул О’Грейди. — А поскольку оба не смогли подняться, букмекеры никому не заплатили. Старина Каменное Лицо собрал ставок на пятнадцать миллионов и решил, что хватит ему принимать ставки и пора ставить самому.
— Я однажды видел Пенджакского Малыша, — сказал Могильщик. — Всегда думал, что только два человека в галактике смогут справиться с ним, Катастрофа Бейкер и я, правда, насчет себя полной уверенности у меня не было.
— Насчет Малыша ничего сказать не могу, — подал голос Ураган Смит, — но я присутствовал на матче, когда Спинолом Барнс разобрался с Джимми Стальным Кулаком, и, думаю, я сумел бы взять над ним верх.
Ожил компьютер Большого Рыжего.
— Эйнштейн говорит, что вы все ошибаетесь, — сообщил им Большой Рыжий. — Только один человек мог побить Барнса или Малыша.
— Кто же он? — спросил Гейнс.
Большой Рыжий передал вопрос Эйнштейну, улыбнулся, прочитав ответ.
— Совсем и не он.
— Инопланетянин? — спросил Гейнс.
— Нет, — ответил Большой Рыжий. — Женщина.
— Я в это не верю! — пренебрежительно бросил Гейнс.
— Эйнштейн никогда не ошибается.
— На этот раз ошибся.
На экране появилось новое послание Эйнштейна.
— Он хочет знать, слышал ли кто о Киборге де Мило? — озвучил его Большой Рыжий.
— Киборг де Мило? — повторил Гейнс. — Он ее не выдумал?
— Нет, — от противоположной стены ответил ему Ахмед Альфардский. — Я ее знаю. Она существует.
— И ее зовут Киборг де Мило?
— Теперь да. Я ее знал как Венеру.
— Только не надо напрягать меня ее полным именем, — пробурчал Гейнс.
— Да кому нужно ее имя? — согласился с ним О’Грейди. — Лучше скажи нам, почему Эйнштейн думает, что она могла бы справиться и со Спиноломом Барнсом, и с Пенджакским Малышом?
— Он не думает, — поправил его Большой Рыжий. — Знает.
— И он прав, — кивнул Ахмед.
— И все же, почему?
КИБОРГ ДЕ МИЛО
Ее настоящее имя (начал Ахмед Альфардский), или, вернее, имя, которое ей дали при рождении, — Венера Дельмонико. В те стародавние времена, когда мы встретились, Венера, симпатичная, вежливая, воспитанная девушка, только-только сдала вступительный экзамен и собиралась вылететь на Аристотель, вы знаете, университетскую планету. Изучать она хотела что-то очень уж экзотическое, кажется, поэзию третьего столетия Галактической эры. К тому моменту Венера и так обладала энциклопедическими знаниями по этому предмету, и только два человека, оба профессора с Аристотеля, могли ее чему-то научить.
Но за три недели до отлета на Аристотель грабители ворвались в дом ее родителей. Отец попытался остановить их, и его убили. Мать попыталась убежать, зовя на помощь, и ее тоже убили. Потом, чтобы замести следы, грабители сожгли дом. В огне погибла и ее коллекция ценнейших раритетных томиков поэзии. Венера осталась жива только потому, что в это время занималась в местной библиотеке.
Я жил по соседству и стоял рядом с дымящимися развалинами, когда приехала Венера. Полиция сообщила ей о случившемся. Я думал, у нее начнется истерика, может, она упадет в обморок, но мои ожидания не оправдались. Ее лицо стало бесстрастным, голос смягчился, и она задавала вопросы следователю, пока не узнала от него все, что тот мог ей сказать.
Потом увидела меня, подошла, попросила связаться с Аристотелем и сообщить, что учиться не будет, ни в ближайшем семестре, ни в обозримом будущем.
— Но что ты собираешься делать? — спросил я. — Не можешь же ты из-за этой трагедии порвать все связи с обществом и уйти в себя?
— С обществом я не порву, — спокойно, холодно ответила она. — У меня есть дела.
— Будешь и дальше изучать поэзию?
Ее симпатичное личико перекосила гримаса презрения.
— Нет, Ахмед. Более важные дела. — Она бросила последний взгляд на пепелище, повернулась ко мне. — Я увижусь с тобой перед тем, как приступлю к ним.
И она ушла.
Исчезла почти на год. Я пытался навести справки, но никто не знал, что с ней сталось. Потом, безо всякого предупреждения, она объявилась в моем доме.
— Венера! — воскликнул я. — Где ты была?
— Готовилась, — ответила она, проходя в гостиную.
— Ты совершенно не изменилась. — Я оглядел ее с головы до ног.
Она хохотнула.
— Спасибо, Ахмед. С того дня как погибли мои родители, я смеюсь первый раз.
— А что такого забавного я сказал? — в недоумении спросил я.
— Ты и представить себе не можешь, как я изменилась.
Я вновь оглядел ее.
— Я ничего не вижу. Сомневаюсь, чтобы ты набрала или потеряла даже пару фунтов.
— Я потеряла больше двух фунтов. Я потеряла обе руки.
Я глянул на ее руки.
— Не понимаю.
Она постучала пальцами правой руки по левой. Послышались металлические щелчки.
— Я заменила обе руки протезами.
— Но зачем? — в изумлении воскликнул я.
— Потому что в обычных руках необходимость отпала. — Она вытянула руки перед собой. — Мне требовались такие.
— Для чего?
— Для моей работы.
— Я думал, твоя работа — изучение поэзии.
— Моя работа — убивать людей, которые заслужили смерть, — ответила она. Растопырила пальцы правой руки. — Этот палец стреляет лазерными лучами. Этот — звуковыми волнами. Вот этот — пульсатор. А этот стреляет пулями. — Она подняла левую руку. — Этот — огнемет, этот — атомный бур, этот выбрасывает нож, этот — прожектор, пробивающий не только темноту, но и туман.
Она постучала пальцем по своим прекрасным синим глазам. Раздался тот же звук.
— Мои глаза видят не только то, что видишь ты, но и в ультракрасном и ультрафиолетовом диапазонах. Левый, к тому же, телескоп, правый может использоваться как микроскоп.
— Господи! — воскликнул я. — Зачем ты все это сделала?
— Я сжала в один год миллионы поколений, которые потребовались бы эволюции для достижения такого же результата, и добилась максимальной эффективности своего тела. С этого дня я уже не Венера Дельмонико, а Киборг де Мило. Как Венера древних, я потеряла обе руки, но в отличие от нее нашла им достойную замену.
— У нас преступников ищет полиция, а в Пограничье этим занимаются профессиональные охотники за головами, вроде Могильщика Гейнса.
— Они работают за деньги, — ответила она. — Я — во имя справедливости.
— Но…
— Полиция год ищет убийц моих родителей. Результат есть?
— Не знаю, — признался я.
— А я знаю. Они не продвинулись ни на шаг.
— Что тебе сказать. — Я печально вздохнул. — У меня такое ощущение, что ты порушила свое будущее.
— Возможно, это ты порушил свое будущее, — предположила она, направляясь к двери, — не сделав всего, что в твоих силах, чтобы гарантировать себе это самое будущее.
Ей потребовалось три дня, чтобы разыскать убийц родителей. Я не знаю, что она с ними сделала, но слышал, что хоронить было нечего.
В звездной системе Альфард она задержалась еще на месяц. Перебив всех известных преступников, решила попробовать свои силы, схватившись с противником посерьезнее, и отправилась во Внутреннее Пограничье.
Время от времени я читал о ней или до меня доходили слухи о женщине-киборге, которая убивала людей, поединок с которыми не стал бы легкой прогулкой и для Катастрофы Бейкера, но не могу с уверенностью утверждать, что она до сих пор жива.
Если нет, я бы не хотел находиться в одной комнате, даже на одной планете, с человеком, который смог ее убить.
* * *
— Эйнштейн говорит, что она жива. — Большой Рыжий смотрел на экран. — В прошлом месяце он виделся с ней на Зеленом Лугу II.
— Зачем? — удивился Макс. — Что у них может быть общего?
— Само собой, ей требовался его совет, — ответил Большой Рыжий. — Зачем еще кому-либо хочется встретиться с Эйнштейном.
— Какой совет? — не унимался Макс.
— У нее оставались человеческие ноги. Она хотела посоветоваться с ним насчет их замены.
— Да она и так целый арсенал.
— Оружия ей хватает, — ответил Большой Рыжий. — Но сие не означает, что она не может повысить свою эффективность. Нужны ей ноги, на которых она сможет ходить при гравитации, в четыре раза больше стандартной? Которые позволят ей прыгать на сорок футов? С вакуумными присосками на стопах, чтобы ходить по стенам и потолку? С отделениями для запасных энергетических батарей? С холодильниками для хранения еды, если она окажется далеко от цивилизованного…
— Ладно, ладно, — раздраженно оборвал его Макс. — Я все понял.
— Знаете, — подал голос Могильщик, — а ведь я слышал о ней. Имени не знал, но некоторые из ее подвигов тянули на легенды. О женщине-киборге говорят уже многие годы, женщине, которой под силу все то, что, по словам Ахмеда, умеет Киборг Венера.
— Киборг де Мило, — поправил его Ахмед.
— Если она во Внутреннем Пограничье, почему ни разу не заглянула в «Аванпост»? — задал Макс более чем логичный вопрос.
— Может, ее не мучила жажда, — предположил Никодемий Мейфлауэр.
— А может, собиралась заглянуть на огонек, но флот или чужие разнесли ее корабль в клочья, — добавил Маленький Майк Пикассо. — На нас надвигается война, знаете ли.
— Если в нее кто-то выстрелил, мне не хочется думать о том, что с ним сталось в случае промаха, — заметил Ахмед.
— Давно она — киборг? — спросил Никодемий Мейфлауэр.
— Восемнадцать лет, — ответил Ахмед.
— Долгий срок, — вздохнул Ураган Смит. — Может, она уже мечтает о мужчине, который полюбит ее.
— Она не в твоем вкусе, — заметил Катастрофа Бейкер.
— Откуда ты знаешь?
— Она — человек.
Лангтри Лили зашипела на Смита.
— Это всего лишь теоретические рассуждения, дорогая моя, — быстро ответил он, готовясь уйти в сторону в случае очередного плевка.
Она злобно глянула на него, и он принялся поглаживать ее руку. Мгновение спустя она расслабилась и принялась добирать остатки меда из пластиковой бутылочки.
— Так или иначе, она — женщина крутая, — уверенно заявил Маленький Майк.
— Кто ж с этим спорит? — пожал плечами Могильщик. — Я-то думал, что встречался с самыми крутыми женщинами Пограничья, но, судя по всему, они не чета Киборгу де Мило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44