— Что ты делаешь? — подозрительно спросила она.
— Хочу заглянуть в твои глаза. Они такие синие и глубокие.
— Не надо.
— Но…
— Оставь маску в покое.
И тут я все понял: глаз у нее тоже нет. Должно быть, озвучил свою мысль, так как она ответила, что глаза у нее, конечно же, есть.
— Тогда дай мне на них взглянуть.
— Сейчас их нет.
— Кажется, я тебя не понимаю.
— Они охотятся.
Я почему-то решил, что этот разговор лучше продолжить, находясь у дальней стены, и быстренько оделся.
— Хорошо, для начала я хочу убедиться, что правильно тебя понял. Твои глаза не выпали, ты их не потеряла, их у тебя не украли. Они просто отправились на охоту.
— Совершенно верно.
— Извини за невежество, но за чем охотятся глаза?
— Естественно за завтраком.
С каждым таким вот бесстрастным ответом она все больше превращалась в инопланетянку.
— И где они охотятся за ним?
— Там, где смогут найти.
Я решил, что все-таки не хочу видеть ее без маски, да и с носом и ушами ей лучше, чем без оных. Как только я донес до нее эту мысль, она нащупала на тумбочке нос и уши и вернула на место. Потом прижала подушечки пальцев к поверхности тумбочки, и ногти скакнули куда положено.
Тут же до меня донесся странный звук. Повернув голову, я увидел пару катящихся по полу глаз. Добравшись до кровати, они принялись подпрыгивать, пока не забрались на одеяло. Тут же покатились к ее руке. Едва она их нащупала, как отвернулась от меня, сняла маску, вставила в глазницу один глаз, потом второй. После чего повернулась ко мне и улыбнулась.
— Так лучше? — спросила она.
— Гораздо.
Левый глаз рыгнул.
Я бочком двинулся к двери.
— Рад был познакомиться с тобой, Ветазия.
— Ты так быстро уходишь?
— Ну, уже поздно и у меня полно дел.
— Еще рано и делать тебе совершенно нечего.
— Найти какое-нибудь дело для меня — пустяк, — с жаром заверил я ее.
— Когда мы занимались любовью, моя компания была тебе очень даже приятна.
— Когда мы занимались любовью, я не знал, сколько у тебя съемных частей. — Я смотрел на нее с минуту, потом спросил: — Что еще ты можешь снять?
— Тебе не захочется это знать.
— Почему? Одним ночным кошмаром больше — одним меньше, велика ли разница?
— Ладно, — вздохнула она. — Я не хочу вести общее хозяйство с расистом, который ненавидит грилов.
— У меня нет ненависти к грилам, — возразил я. — Просто я не понимаю их куда больше, чем многое другое.
— Мы перепихнемся на дорожку, а потом разбежимся, — решила она.
— Никогда, — отрезал я.
Но, прежде чем я успел открыть дверь, меня окутал запах ее естественных духов и мы перепихнулись на дорожку.
— Прощай, Ураган Смит, — сказала она, когда я вновь оделся. — Позволь мне кое-что тебе дать, чтобы ты меня не забыл.
— Леди, я и так тебя не забуду, — отчеканил я.
— Ты уверен, что я могу не давать тебе сувенир?
— Мне придется нанять психоаналитика, чтобы избавиться от некоторых воспоминаний, связанных с тобой.
— Я могу заставить тебя остаться, знаешь ли.
— Знаю.
— И ты будешь наслаждаться каждой минутой.
— До тех пор, пока не простужусь и у меня не польет из носа.
Мой ответ показался ей забавным, ее затрясло от смеха, и я выскользнул за дверь до того, как от нее могло отделиться что-то совсем уж неожиданное. Минутой позже стоял на улице, гадая, в какой стороне космопорт. Рискнул вскинуть голову — и, конечно, она смотрела на меня через окно. Такая маленькая, одинокая, ранимая, что я, покинув ее, почувствовал себя последним подлецом.
А потом она подмигнула мне синим глазом, и я решил, что иной раз даже подлецы поступают правильно. Двадцать минут спустя покинул Карнавал, стараясь не вспоминать о тех чудесных минутах, которые провел с грилом.
* * *
— Не хочу наступать на больную мозоль, — первым заговорил Бейкер, — но ты мог бы избежать многих проблем, если бы держался женщин.
— Как ты — той нептунской наложницы? — раздраженно спросил Смит.
— Это случайность.
— Я, между прочим, не искал и не ищу инопланетных женщин.
Лангтри Лили зашипела.
— За исключением тебя, дорогая, — торопливо добавил он.
Внезапно Маленький Майк Пикассо вскочил и выглянул в окно.
— В чем дело? — спросил я.
— Что-то очень уж сильно рвануло, — ответил он. — То ли солнце превратилось в сверхновую, то ли стреляют совсем близко.
— Пятьдесят против одного, это война, — предложил поспорить Ставлю-Планету О’Грейди.
Желающих сделать ставку не нашлось.
— Любопытно, что это за инопланетяне? — задал риторический вопрос Бейкер.
— Кем бы они ни были, у меня предчувствие, что они — чужие, во всяком случае лишены сексуальной мотивации инопланетян, с которыми доводилось сталкиваться тебе и Урагану, — заметил Макс.
Никодемий Мейфлауэр повернулся к Катастрофе Бейкеру.
— Ты много кого повидал. Кто из них самый опасный?
— Женщины, — без запинки ответил Бейкер.
— Я про инопланетян.
— Я тоже. — Бейкер занялся проверкой своего арсенала.
— А что скажешь ты, Могильщик?
— Кто самый опасный — не знаю. Но домарианцы заставили меня попотеть больше других.
— Как так? — спросил Мейфлауэр.
— Двое из них разыскивались, вот я и полетел на Домар, чтобы посмотреть, не удастся ли получить вознаграждение. — Он помолчал, приложился к стакану. — Интересная планета — Домар. Ни автомобилей, ни поездов, ни самолетов, ни кораблей, ни тележек для гольфа, ни дорог. Одни домарианцы. Высотой в сорок футов, большая часть которых приходится на ноги. Ночь они ненавидят и всю жизнь ходят и ходят вокруг планеты, следуя за солнцем. Останавливаются только для того, чтобы убивать друг друга.
— Ты нашел тех, кого искал?
— Да, но потерял тридцать фунтов, гоняясь за ними.
— А что скажешь ты, Ураган? — Мейфлауэр повернулся к Смиту.
— С большинством инопланетян я живу мирно, — ответил он под взглядом Лангтри Лили.
— Большой Рыжий? — продолжил опрос Мейфлауэр.
— Вы должны понимать, что я смотрю на все это с другой колокольни, — ответил Большой Рыжий. — Я — спортсмен, не герой, не охотник за головами, даже не солдат. Я бы сказал, что самые крепкие инопланетяне, физически, торкилы. Роста в них двенадцать футов, сплошные мышцы, и в смертоболе им нет равных. Последний раз они выиграли у людей шестнадцать, пять, восемь и три.
— Никогда не видела, как играют в смертобол, — призналась Сахара дель Рио. — И что означает этот счет?
— Торкилы шестнадцать раз занесли мяч в «город», люди — пять. Торкилы убили восьмерых людей, люди — троих торкилов. — Большой Рыжий улыбнулся. — Это мужская игра, мэм.
— Значит, им нет равных? — уточнила Сахара.
— Физически.
— То есть?
— Про их ум я такого сказать не могу. Любой грумарит может проиграть в шахматы только другому грумариту. А есть еще квинталанцы, которые изобрели пятимерные шашки.
— И как в них играют? — спросил О’Грейди.
— Понятия не имею. Об этом надо спрашивать квинталанца, а они так заняты исследованиями других измерений, что могут и не ответить.
— Так ты говоришь, что торкилы самые крепкие, а грумариты и квинталанцы — самые умные? — спросил Мейфлауэр.
— Самые крепкие в спортивных состязаниях, — поправил его Большой Рыжий. — Лично я выставил бы против них Эйнштейна.
— Ты говоришь про грумаритов и квинталанцев?
— Я говорю про всех.
— Да перестань, — отмахнулся Мейфлауэр. — Как может слепой человек победить торкила?
— Он — Эйнштейн, — ответил Большой Рыжий. — И найдет способ.
— Я бы поставил на торкила, — встрял О’Грейди.
— И проиграл бы.
— Да? — хмыкнул О’Грейди. — Спроси его, как бы он выиграл.
Большой Рыжий отпечатал вопрос, дождался ответа, прочитал его на экране.
— Он говорит, что легко.
— Он говорит — как? — настаивал О’Грейди.
— Да. Он говорит, что Е равно МС квадрат.
— И что? Это всем известно.
— Справедливо… но только он знает, как это можно использовать.
— Ерунда.
Экран компьютера Большого Рыжего вновь ожил.
— Он говорит, что докажет это прямо сейчас, если ты поставишь пятьсот кредиток против его десяти.
Вот тут по лицу О’Грейди пробежала тень сомнения.
— Скажи ему, я не хочу брать его деньги.
Компьютеры обменялись посланиями.
— Он говорит, что можешь не волноваться… они тебе не достанутся.
— Как-нибудь в другой раз.
— Он говорит, что проанализировал ситуацию и, если война доберется сюда, второго шанса, возможно, не будет.
— Я это переживу, — ответил О’Грейди.
— Чертовски жаль, — вздохнул преподобный Билли Карма. — Люблю наблюдать, когда Добро и Зло сходятся в открытом бою.
— И кто из них был бы Добром? — спросил Макс.
— Естественно, победитель, — ответил Билли Карма. — Бог в таких делах не оставляет Злу ни единого шанса.
— Определенность — это хорошо, — усмехнулся Макс.
— Безусловно, — согласился с ним преподобный.
— А что скажешь ты, Макс? — спросил Никодемий Мейфлауэр.
— Насчет чего?
— Кто, по-твоему, самые опасные инопланетяне?
— Которые опаснее сверхагрессивных рыжеволосых девиц, вроде Телмы? — переспросил Макс. — Знаешь, история Урагана Смита о голодных глазах напомнила мне о них.
— Рыжеволосых девицах?
— Нет. Об опасных инопланетянах.
— У твоих тоже были голодные глаза? — поинтересовался Смит.
Макс покачал головой:
— Нет. Нет, но они все равно могли нагнать страха. Черт, если бы не я, они, возможно, захватили бы всю галактику.
— Возблагодарим Господа за маленькие радости, — саркастически пробормотал Маленький Майк Пикассо.
— Возблагодари кого-нибудь еще, — сурово ответил ему преподобный Билли Карма. — Общаться с небесами позволено только мне.
— Так что это были за инопланетяне? — спросил Большой Рыжий.
ПИРАТЫ ЗАРИ
Слышали когда-нибудь об Офире (начал Макс)? Это горнорудная планета во Внешнем Пограничье. Много алмазов, еще больше других драгоценных камней. Неплохое, кстати, местечко. С кислородом порядок, гравитация — восемьдесят процентов от стандартной. Там построили больницу для пациентов с болезнями сердца, потому что пониженная гравитация способствовала их выздоровлению.
Но у них возникла проблема. Какую и можно ожидать для планеты, богатой алмазами.
Шахты хорошо охранялись, так что контрабандой алмазы с Офира практически не вывозились. Пару раз крупные банды пытались поживиться алмазами, но у них ничего не вышло.
А потом появились Пираты Зари, и для Офира наступили черные дни.
* * *
— Почему их звали Пиратами Зари? — спросил Большой Рыжий.
— Я к этому подхожу, — раздраженно ответил Макс.
* * *
Они были инопланетянами (продолжил Макс). Никто не знал, откуда они появились. Они никогда не нападали днем, никогда не устраивали ночных рейдов. Сумерки их тоже не привлекали. Всегда являлись вместе с зарей, на восходе солнца, и сразу показали себя крутыми парнями. В первый же раз убили семнадцать охранников, а их улов составили драгоценные камни стоимостью в сорок миллионов кредиток. При этом они не потеряли ни единого человека.
(Конечно же, не человека. У них было по три ноги, так что бегали они не очень, зато никому не удавалось и сшибить их с ног. Собственно, у них было и по три руки, и по три больших круглых глаза, с каждой стороны соответственно треугольных тела и головы. Рот, правда, был один и он не всегда смотрел в ту сторону, куда шел Пират Зари.)
Атаковали они без предупреждения. Падали с неба, стреляя из пульсаторов. До этого самого дня никто не знает, почему их интересовали алмазы, но, думаю, они продавали их ренегатам-людям за оружие и космические корабли.
В первый год совершили семь набегов, и когда пыль рассеялась, стало ясно, что человеческая колония на Офире на грани банкротства, не говоря уж о том, что ее население значительно уменьшилось.
Я услышал про беды Офира, а поскольку дел у меня особых не было, как-то утром прилетел туда и предложил свои услуги. От отчаяния они даже не попытались сбить назначенную мною цену: по одному алмазу за каждого Пирата плюс премию в десять алмазов, если я перебью их всех или прогоню раз и навсегда. Я поселился в лучшем отеле города, «Необработанном Бриллианте», и стал ждать.
К сожалению, я ничего не мог планировать, не зная заранее об их появлении, а, как я уже и говорил, они всегда использовали фактор внезапности. Сваливались, как снег на голову, брали то, что хотели, и исчезали.
Я провел на Офире двадцать семь дней, прежде чем увидел их. Каждую ночь сидел в засаде, спать ложился в полдень, и вот наступило утро, когда пятнадцать Пиратов двинулись к вновь отстроенному зданию пробирной палаты, где хранились алмазы, подготовленные к отправке в Монархию. Некоторые из охранников открыли огонь, но Пираты не замедлили шаг. Сами же стреляли настолько точно, что через минуту восемь охранников лежали мертвыми.
Я внимательно разглядывал их. Знал, что одного удалось убить, то есть они смертны, но наше оружие, похоже, не причиняло им вреда. И тут до меня дошло, что их военная форма на самом деле бронекостюмы, которые каким-то образом отражают свет лучевиков и звуковые волны глушаков. Так что единственный способ убить Пирата — разнести ему голову, а с двухсот ярдов, с такого расстояния охранники открыли огонь, попасть в голову из ручного оружия — чистая случайность. У Пиратов оружие было куда точнее, а с такими большими глазами им не требовались оптические прицелы.
Я подождал, пока они войдут в пробирную палату. Затем подкрался к зданию и занял позицию за атомным утилизатором мусора, в тридцати ярдах от входа. Пять минут спустя они вышли из двери.
Я прицелился в голову первого, нажал на спусковой крючок и отправил его в мир иной. Успел разобраться со вторым, но остальные уже бежали, как крысы с тонущего корабля. Конечно, с тремя ногами большой скорости они набрать не могли, но на бегу все время вращались, так что я уже не смог попасть в голову.
А выходить из укрытия и преследовать их не хотел, поскольку зрение и оружие у них были лучше моего. Они благополучно скрылись вдали, чуть позже их корабль покинул планету и люди потянулись к убитым охранникам.
Что касается меня, то я первым делом обследовал тела убитых Пиратов, но без особой для себя пользы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44