Когда мы спускаемся в отверстие шахты, вс
е поднимают сомкнутые руки над головой Ч традиционный жест космонавто
в: «Удачи вам, удачи!»
В салоне «Бизона» с помощью орбитальных дежурных покидаем скафандры. Не
большое округлое помещение залито голубоватым «дневным» светом. Мерца
ют экраны и многоцветные светосигналы на панелях приборов, матовой бели
зной отсвечивают пульты, кресла, столы. Пластичность линий, спокойное из
ящество форм радуют глаз.
Командир орбитальной группы, подтянутый, официально строгий, рапортует
Шарову. Дежурные облачаются в скафандры, поднимают над головой сомкнуты
е руки: «Удачи вам, удачи!» Глухо звякает крышка люка. Тишина… Теперь мы од
ни на «Бизоне». Впрочем, нет, не совсем: на экране еще видна неподвижная «Ч
айка». Но вот и она зажигает стартовые огни. Дюзы моторов отбрасывают зел
еные языки пламени, и «Чайка» серебристой рыбкой соскальзывает с полукр
углого края голубоватого конуса.
По-комариному тонко пищит сигнал телетарного вызова. Шаров подходит к п
ульту и включает тонфоны:
Ч Командир «Бизона» слушает.
Ч Это я, старина, Ч отвечают динамики голосом Горина. Ч Только что прин
ял сообщение: Земля шлет вам привет и желает доброго пути. Там знают, что в
ам придется сделать то, что кажется почти невозможным.
Шаров трет рукой подбородок и долго молчит. Наконец отвечает:
Ч Кто-то должен быть первым…
Спинки наших кресел принимают горизонтальное положение. Сосредоточенн
о молчит Шаров, молча лежат Веншин и Акопян. Скорее бы услышать мерный отс
чет автомата-диспетчера: «Четыре… Три… Два… Один… Старт!»

Тридцать четвертые сутки полета. Тридцать четыре по двадцать четыре.
Это очень много, если напряженно чего-то ждешь и если ничего особенного н
е происходит.
Сегодня произошло. Случилось то, что предугадывал Веншин. Мы потеряли ра
диосвязь.
Меркурий молчал. Шаров, озабоченно поглаживая подбородок, мерил шагами с
алон. Каждый раз, когда он останавливался у пульта связи, Акопян снимал на
ушники и отрицательно качал головой:
Ч Ничего…
Веншин, навалясь грудью на стол, беззвучно шевелит губами. Он настолько п
оглощен работой, что не сразу замечает новые кассеты магнилатора, которы
е я разряжаю прямо перед ним на столе. Заметив, жадно сгребает диаграммы и
быстро раскладывает их по периодам. Я стараюсь не смотреть на его дрожащ
ие от нетерпения руки. Мне это почему-то неприятно.
Ч Великолепная запись, Алеша! Ты молодчина, Ч говорит он.
Я слышу только разрозненные слова: «Алеша. Запись. Молодчина…» До меня да
вно уже перестал доходить смысл его стереотипной похвалы.
Набиваю кассеты и произвожу настройку записывающей аппаратуры. Теперь,
когда мы так близко от Солнца, комплексная регистрация его могучего дыха
ния должна вестись непрерывно, и я отвечаю за это головой. Для Веншина эти
записи дороже жизни: я чувствую на своей спине его благодарный взгляд.
Ох, не люблю, когда он так смотрит…
А Шаров все ходит и ходит…
Не могу сказать почему, но потеря связи не слишком взволновала меня. Може
т быть, потому, что рядом Шаров? Мы все верили ему больше, чем себе. В том чис
ле и Веншин. Иначе чем объяснить его поразительное спокойствие?
Шаров вдруг останавливается и, обращаясь ко мне и Веншину, произносит:
Ч Отдыхать. А мы с Акопяном принимаем вахту. Попытаемся передать сообще
ние на Меркурий с помощью квантовых генераторов.
Ч Но я не успел сделать всего, что планировал на сегодня! Ч протестует В
еншин.
Шаров неумолим. Он имеет право быть неумолимым. Как командир он отвечает
за все: за связь, за людей, за судьбу экспедиции. Отвечает головой Ч и это у
же не просто метафора.
Ч Выполняйте приказ. Время…
Я молча отодвигаю полупрозрачную стенку своей спальной ниши. Шаров жест
ом задерживает меня и смотрит в глаза долгим испытующим взглядом.
Ч Ты спокоен, Алеша, Ч говорит он. Ч Это хорошо. Ну, иди.
Я захлопываю за собой звуконепроницаемую перегородку и падаю в мягкие о
бъятия пенопластового ложа. «Ты спокоен, Алеша…» Неправда! Каждым нервом
своим я ощущаю, куда мы летим… Ощупью нахожу кнопку «Электросна» и нажим
аю ее всей ладонью. Приближается момент выхода «Бизона» на корональную о
рбиту вокругСолнца.
Этого момента мы ожидали с необыкновенным волнением. Нам казалось, что м
ы переступаем грань, за которой нас ждет ошеломляющая неизвестность. С т
омительной медлительностью таяли последние сутки, последние часы и, нак
онец, минуты. Счет последним секундам вели наши сердца. Четыре резких тол
чка. Спинки кресел принимают обычное положение. Все?.. Легкое разочарован
ие. Спрашиваю себя: чего, собственно, хотел ты еще? С этой минуты «Бизон» ст
ал спутником исполинского сгустка звездного вещества, сгустка диаметр
ом в полтора миллиона километров. Мы первые, кто нарушил вечное табу огне
нного бога, кто посмел коснуться его пламенеющей короны…
Приборы без устали всасывают колоссальный поток информации, обрабатыв
ают его «прессом» электронных систем и выдают в виде своеобразных брике
тов, набитых уникальными записями астрофизических данных. Веншин стал п
охож на сумасшедшего. Я тоже. Теперь и у меня тряслись руки от возбуждения
, когда я, как выражался Акопян, «снимал соты» и набивал боксы хранилища ис
следовательским материалом. Шарову с трудом удавалось заставлять нас п
ридерживаться установленного режима сна, отдыха, еды.
Веншин все больше и больше втягивал меня в сферу своей работы. Изнемогая
от чрезмерной нагрузки, я чувствовал себя счастливым, потому что знал, чт
о нужен, полезен, необходим.
Ч Пришло время взглянуть на Солнце своими глазами, Ч сказал он однажды
, указывая На крышку люка смотровой шахты. Ч Я попросил бы тебя, Алеша, соп
ровождать меня. Разумеется, если ты не очень устал.
От Веншина можно ожидать чего угодно, даже галантности…
Надеваем полупрозрачные коконы полускафандров. Теперь мы похожи на ход
ячие колбы. Акопян приносит недостающую часть туалета Ч груду пустотел
ых рук и ног из эластичной пластмассы. Всех позабавила ошибка Веншина, вз
явшего мои «ноги».
Перебирая настенные скобы, легко плывем вдоль ствола шахты. Веншин впере
ди, я Ч за ним. Полная невесомость: во избежание гравитационных помех на в
ремя вылазки приостановлена работа генераторов искусственного тяготе
ния. Вдруг замечаю, что стало трудно дышать. Смотрю на кислородный указат
ель: ого, почти на нуле! Невероятно…
Развернуться в узком туннеле нельзя. Пытаюсь пятиться назад. «Ноги» попа
дают в скобу, и я трачу много лишних усилий, чтобы освободиться. По спине п
олзут ледяные мурашки, в ушах начинает звенеть. Наверняка не успею… Прок
лятье! Разъединить пластмассовый рукав? Глупо, в шахте аргоновая атмосфе
ра. Что же делать"? Звать на помощь Ч унизительно. Нащупываю за спиной реб
ристый диск предохранительного вентилятора. Закрыт! Ах, вот оно что! Акоп
яновская шутка! Как это сразу не пришло мне в голову?
Хлынула струя холодного воздуха. Захлебываясь, пью его досыта. Наушники
щелкают, и я слышу голос Шарова:
Ч А у тебя все в порядке, Алеша?
Ч Все в порядке.
Ч Ну-ну. Меня обеспокоило твое дыхание. Наверное, мне просто показалось…

Ч Благодарю за урок. Отныне я буду проверять скафандровое оснащение, ес
ли даже его готовит Акопян.
Ч И хорошо сделаешь, Алеша. Теперь ты застрахован от подобных случайнос
тей. Своего рода рефлекс.
Ч Ах, рефлекс!.. Что же, в конце концов у каждого свой метод воспитания.
Устремляюсь вдоль туннеля и скоро попадаю в смотровой отсек Ч приземис
тое куполообразное помещение. Вогнутые стены задрапированы черной вор
систой тканью, вместо пола Ч большой экран оптического модулятора, похо
жий на лужу зеленоватого студня. Полумрак и тишина давят на нервы. Веншин,
заключенный в прозрачную колбу, покачивается над черными раструбами ко
рректирующих установок. Руки его чем-то заняты под защитным козырьком п
ульта.
Ч Вам помочь, Глеб Александрович?
Он не слышит: рожки его антенн втянуты внутрь скафандра. Пришлось сомкну
ть штепсельные разъемы телефонных кабелей. Повторяю вопрос.
Ч Нет, благодарю… Все готово. Трудно дышать…
Ч Рефлекс… Ч объясняю я и выкручиваю вентиль до упора.
Он ничего не понимает. Ну и пусть. Иначе нашим «воспитателям» не поздоров
ится.
Веншин делает неловкое движение и переворачивается через голову. Ловлю
его за «ногу» и возвращаю на место.
Ч Смотри, Алеша! Ч машет он рукой в сторону экрана.
Я не в состоянии уследить за быстрой сменой световых полос и пятен.
Ч Антенны! Ч кричит мне Веншин. Ч Аппаратура невероятно чувствительн
а к помехам.
Втягиваю рожки своих антенн Ч и мелькание прекращается. Зачарованный, с
мотрю, как в глубине экрана разгорается пурпурное зарево. Постепенно изо
бражение приобретает глубину и резкость…
Эффект потрясающ! Словно в корпусе «Бизона» образовалась дыра, и мы, скло
нившись над этой дырой, заглядываем в огненную пучину клокочущей бездны
. Под нами волнуется необъятный океан раскаленной плазмы: из невообразим
о ярких пространств всплывают гребни титанических валов, и страшно смот
реть, как они тяжело оседают и гибнут в водоворотах пламенных вихрей. Нед
ра горнила бурлят, содрогаясь в термоядерных конвульсиях, выбрасывая мо
щные фонтаны протуберанцев Ч растерзанные останки горячих внутреннос
тей. Так вот оно какое, наше Солнце!.. Я смотрю и не могу насытиться неправдо
подобным зрелищем. Нет таких слов, чтобы описать его. Да и что такое обычны
е человеческие слова перед лицом пылающей вечности? Разводя руки, нельзя
показать размеры Вселенной, криком нельзя изобразить рев урагана. Так ж
е невозможно словами воспроизвести картину безумного разгула огненной
стихии. Это нужно увидеть самому, почувствовать, пережить…
Мне и раньше доводилось видеть фотографии Солнца, полученные в лучах кал
ьция, магния, натрия, железа: из любопытства я просматривал спектрогелио
граммы в астрофизическом отделе меркурианской службы Солнца. Все они в о
бщем похожи друг на друга, исключение, пожалуй, составляют только те из ни
х, которые сняты в лучах водорода. За время последних вахт мы с Веншиным ве
сьма основательно пополнили и без того богатую коллекцию солнечных «по
ртретов». С помощью оптического модулятора это было не трудно. Но все эти
снимки представляли собой лишь поверхностный обзор «физиономии» Солнц
а. Заманчиво, очень заманчиво было бы заглянуть в недра нашей звезды, под с
веркающее покрывало ее фотосферы и, быть может, увидеть загадочное ядро
сверхгорячей плазмы, если, конечно, оно существует… А рассказать об этом
могли бы только выходцы из тысячекилометровых звездных глубин Ч нейтр
ино-частицы. Те, кто создавал наш корабль, думали о такой возможности, и в р
езультате в носовом отсеке «Бизона» был смонтирован нейтриггер Ч слож
нейшее устройство для преобразования энергии нейтринных полей в квант
ы видимого спектра. Расчеты показали, что в околосолнечном пространстве
плотность нейтринного потока достаточна для срабатывания нейтриггерн
ых систем. Но практически… Практически все это выглядело иначе.
Мертвая синева заливала экран модулятора. Мы с Веншиным часами «болтали
сь» над ним, но, кроме мертвой синевы, не видели ничего.
Ч И не увидим, Ч однажды заявил Веншин.
Ч Почему? Ч спросил я, не скрывая разочарования.
Ч Все по тем же причинам, Алеша. Порог срабатывания системы сильно колеб
лется в зависимости от общего уровня помех.
Ч Но, согласно инструкции, мы вправе произвольно менять этот порог!..
Ч Путем изменения числа нейтриггерных трубок? В отсеке их Ч пять милли
онов, Алеша. Это почти то же самое, что сделать попытку вытащить на ощупь и
з пяти миллионов черных шаров один-единственный белый. Однако попробуем
…
Попробовали. Повиснув над пультом, мы перебирали десятки, сотни различны
х вариантов включений нейтриггерных элементов. На светящейся схеме воз
никали самые неожиданные конфигурации многоэтажных сот. На экране Ч ме
ртвая синева…
Ч Пустая трата времени, Ч не выдержал Веншин. Ч Шанс практически раве
н нулю.
Ч И все-таки он существует, Ч возразил я. Ч Я остаюсь.
Ч Похвальная настойчивость. Однако ты скоро убедишься в необоснованно
сти своих надежд.
Ч Или ты Ч в несостоятельности своих предсказаний.
Ч Меня устраивает любой исход, Ч заметил Веншин.
Стыдно признаться, но именно эта полушутливая перепалка на протяжении д
олгого времени подогревала мое упрямство. Каждый день я возвращался в см
отровой отсек и по нескольку часов подряд парил над злополучным пультом
. Вопреки здравому смыслу. Уж очень хотелось утереть нос Веншину.
Даже во сне я видел эту мертвую синеву. Просыпаясь, трепетал от возбужден
ия. Каждый раз мне казалось, что слепая пелена исчезнет именно сегодня. Ук
ладываясь спать, я подводил безрадостный итог…
Я перечитал десятки статей по нейтринной физике, детально изучил теорию
нейтриггерных систем и даже зримо представлял себе сложную цепочку физ
ических процессов, происходящих в проклятых трубках. Но мертвая синева д
ержалась стойко. Шаров, который с самого начала недоброжелательно относ
ился к моему увлечению, предпринял попытку положить конец бесплодным эк
спериментам. Неожиданно вмешался Веншин:
Ч Повремените, командир. Если случится чудо и Алексей заставит работат
ь нейтриггер, мы сможем получить потрясающий материал.
Ч Чудеса Ч есть продукт неуважительного отношения к реальности, Ч за
метил Акопян. Ч Алеша, дорогой, в каких ты отношениях с реальностью?
Ч В натянутых, Ч ответил я. Мне было не до шуток. Ч Помоги надеть скафан
др. Только без этих дурацких штучек с вентилями…
И чудо действительно произошло. Началось с того, что экран заметно погол
убел. При этом на схеме светились только верхние этажи ячеек нейтриггера
.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15