и я. Горин, конечно, прав. Отк
уда он мог знать, достоин ли Алексей Морозов стать плечом к плечу в один ря
д с бизоновцами? Наконец, знаю ли я это сам?.. Завтра стартуем. Стартуем в сто
рону Солнца. Все подготовительные работы окончены.
Сегодня Ч последний день на Меркурии. Последний раз проверяю свою внутр
еннюю готовность и с ужасом убеждаюсь, что в моих мыслях царит хаос. Нет, я
не жалею, что я стал участником опасного и трудного полета. Наоборот, я даж
е испытываю нечто вроде удовлетворения и гордости. Просто я не готов, точ
нее говоря, не совсем уверен в себе. А это отвратительное чувство, когда не
уверен…
Влезаю в скафандр, проверяю замки, герметичность. Я всегда иду куда-нибуд
ь пешком, если мне нужно о чем-то серьезно подумать. Меркурий, конечно, не З
емля, но все же… Завтра я буду лишен даже этого. Пылающий шар косматого Сол
нца висит прямо над головой. Я никогда не мог избавиться от ощущения, что д
о него можно достать камнем. Поднимаю камень и в самом деле что есть силы ш
выряю его вверх. Оглядываюсь: не заметил ли кто моей мальчишеской выходк
и? Показываю Солнцу кулак и хохочу, хохочу весело и дерзко, словно уже сижу
на нем верхом, вцепившись в огненную гриву. Я бы определенно ослеп, если б
ы не полутораметровый диск на шлеме, называемый здесь «сомбреро». Сквозь
его темно-зеленый слой Солнце выглядит мертвенно-бледным, веснушчатым
от собственных пятен. Да, мне суждено познакомиться с ним поближе. Где-то
там, на орбите спутника, плавает «Бизон»…
Я стою у самого края Желтого Плато. Вокруг разбросаны вулканические бомб
ы Ч лавовые глыбы чудовищных размеров. Одна из них так похожа на исполин
скую черепаху, мирно дремлющую на солнцепеке, что я не удержался и поглад
ил ее растрескавшийся панцирь. «Черепаха» словно ожила, качнулась и вдру
г покатилась с обрыва вниз, увлекая за собой лавину камней и пепла. Ноги пр
ивычно ощутили серию сильных толчков. Неприятно, конечно, но что поделае
шь Ч Меркурий…
Передо мной удивительный мир. Многие любят называть его «диким». Правиль
но ли это? Пожалуй, да. Ведь никому не приходило в голову называть «диким»,
скажем, полярное сияние. Вероятно потому, что это величественное явление
природы полностью соответствует нашим понятиям о красоте и гармонии. Ми
р, который передо мной, тоже достаточно величав и по-своему великолепен. Н
о здесь все необычно. Даже горы. Черные, крутые, с иззубренными вершинами,
разрезанные вдоль и поперек узкими, извилистыми коридорами ущелий, они в
здымаются к небу, неприступные, отчужденно-гордые… Самые отчаянные смел
ьчаки из группы альпинистов-исследователей признавались, что мрачные г
оры вселяли в них смутную тревогу и недоверие. И лишь один из них, Курт Хей
дель, оснастив электромеханического Паука-скалолаза, решился проникну
ть дальше всех, туда, где Меркурий ревниво скрывал свои тайны. Через месяц
Паук вернулся. Нет, он пришел не один, но все равно что один… Хейдель перес
тал быть Хейделем, которого мы знали. Он никого не узнавал, не отвечал на в
опросы, пугая людей неподвижным, как у змеи, взглядом. Видавшие виды врачи
разводили руками, а мои диагностические машины, исследовав психику Хейд
еля, либо отказывались выдавать заключение, либо несли такую несусветну
ю чушь, что у меня горели уши от стыда за своих «подчиненных». Днем позже Х
ейдель, вернее тот, кто когда-то был Хейделем, исчез. Он ушел снова в горы, у
неся с собой разгадку своего перевоплощения. Дежурный врач, в обязанност
и которого входило присматривать за больными, был найден в бессознатель
ном состоянии, с отпечатками пальцев на горле. В тот день впервые были зам
ечены торы, а поиски беглеца ни к чему не привели. Тогда вспомнили о Пауке,
точнее Ч о кассетах его съемочной аппаратуры. Я был в числе приглашенны
х на первый просмотр отснятых эпизодов. На экране по порядку возникали п
одробности этого нелегкого странствия. Сначала все шло хорошо, сопровож
дающий съемку голос Хейделя звучал уверенно и бодро. Кругорамные объект
ивы заставили нас долго блуждать в угрюмых дебрях окаменевшей бесконеч
ности. Мы с захватывающим интересом прослеживали путь смельчака, пролож
енный в лабиринтах ущелий среди отвесных стен, уходящих в туманные пропа
сти, внимательно слушали подробные описания и пояснения, улыбались остр
оумным замечаниям и репликам. Хейдель весело ругался, если обвал преграж
дал путь, смеялся от радости, если встречалось что-нибудь интересное, шут
ил, находя забавным пришпоривать Паука пятками в тот момент, когда лапы м
ашины скользили над пропастью, срывались, прогибаясь от тяжести. И мы пон
имали, что ему было страшно. Мне запомнилась его последняя реплика: «Пров
алиться мне на месте, если я не нашел вход в преисподнюю!..» Это относилось
к огромному провалу в скалах, откуда тяжело поднимались клубы желтовато
го пара. Развернутый зев провала окружали базальтовые столбы, похожие на
грубо высеченные фигуры великанов. Даже на нас, сидящих в просмотровом з
але, мрачная неподвижность каменных стражей произвела гнетущее впечат
ление.
Ч Иду вниз, Ч сообщил Хейдель, и начал головокружительный спуск.
Паук включил все свои прожекторы, и голубые лучи осветили неровные стены
расселины, покрытые пятнами странных натеков. Спуск продолжался очень,
очень долго, километры… Наконец расселина превратилась в исполинский к
аньон, дно которого уходило все дальше и дальше в недра планеты. Теперь Хе
йдель говорил лишь по необходимости, коротко и сухо. Видно, окружающая об
становка мало располагала к остротам: за каждым поворотом таились мрак и
неизвестность. Но что это? Перед нами открылась поразительно ровная, отс
вечивающая маслянистыми бликами поверхность. Неужели вода?! Меркуриоло
ги заволновались, они не верили своим глазам.
Ч Вода, Ч подтвердил голос Хейделя. Ч Температура у поверхности Ч тр
идцать два и восемь десятых по Цельсию.
В темной глубине вспыхивали бледно-зеленые огоньки. Прожекторы погасли
, и мы увидели хоровод слабофосфоресцирующих быстрых теней. По залу прош
ло движение, кто-то взволнованно кашлянул, кто-то крикнул, чтобы срочно п
озвали биологов. На крикуна нетерпеливо зашикали.
Ч Озеро, кажется, обитаемо, Ч проговорил Хейдель, Ч но я не знаю… не мог
у определить, что это такое.
Озер было много. Соединенные между собой проливами, речушками и водопада
ми, они тянулись до бесконечности, прозрачные и мутные, теплые и холодные.
Шум в зале нарастал, отовсюду слышался говор и шепот. Вода! Много воды! Теп
ерь наша станция не будет испытывать водяной голод. Вместе со всеми я тож
е находился в состоянии радостного возбуждения. Я слышал приглушенный с
мех и едкие замечания по адресу меркуриологов, и мне было чуточку жаль их:
они буквально на днях сделали окончательный вывод о том, что планета сов
ершенно лишена природных вод, и теперь, понятно, пребывали в положении пр
ороков, уличенных во лжи. Сидевший рядом со мной врач-психиатр Хайнц Фидл
ер тронул меня за рукав. Он догадался, что я ослабил внимание, и сделал пре
дупреждающий жест:
Ч У них свои проблемы, а у нас, медиков, свои. Советую не отвлекаться.
Да, да, конечно!.. На экране между тем происходило что-то интересное. Хейдел
ь слез с Паука и прошел метров на десять вперед. Теперь он был отлично виде
н во весь рост. Тяжелые башмаки его скафандра, подкованные острыми шипам
и, разбрызгивали жидкую грязь. Иногда он останавливался и долго глядел п
еред собой под ноги, словно разыскивая что-то, и, ничего не увидев, двигалс
я дальше вдоль грязевого потока. Но вот он быстро нагнулся, погрузил руки
в темную жижу и резко выпрямился. В его руках извивалось неведомое сущес
тво, похожее на длинного червя. К сожалению, хорошо разглядеть червя не уд
алось: Хейдель перебрасывал его из руки в руку, словно тот жег ему ладони,
и наконец отбросил в сторону.
Ч Горячий, Ч сказал он. Ч Горячий, как раскаленное железо.
«Странно, Ч подумал я. Ч Перчатки скафандра плохо пропускают тепло».
Ч Странно… Ч услышал я шепот Фидлера.
А Хейдель тем временем выходил на берег обширного грязевого озера, захла
мленного какими-то полусгнившими пнями. Черные космы обнаженных корней
на фоне мрачного пейзажа выглядели неприветливо, зловеще. Интересно, отк
уда на Меркурии могли появиться эти трухлявые останки деревьев?
Ч Здесь дьявольски жарко, Ч сказал Хейдель. Ч Я обливаюсь потом.
Фидлер многозначительно подтолкнул меня локтем.
Ч Сэм, выключи свет, Ч обратился Хейдель к Пауку, и тот послушно выполни
л приказ.
В темноте заиграло изумрудное сияние. Сначала я не мог разобраться в хао
се огней и пятен, но постепенно глаза стали различать подробности дикови
нного зрелища. Гнилушки сделались прозрачными, точно стеклянные глыбы: о
ни источали приятный зеленый свет и… двигались. Внутри каждого пня видне
лись большие гроздья изумрудных шариков. Шарики время от времени вспыхи
вали изумрудными огоньками, тускнели и вспыхивали вновь. И все это мерца
ло и ползало среди бесформенных пятен бледно-светящегося ила. Темный си
луэт скафандра придавал картине еще более фантастический вид. Хейдель н
еподвижно разглядывал неведомые существа, копошащиеся у его ног. Долго,
очень долго простоял он так, не двигаясь с места.
Ч Свет!.. Ч внезапно рявкнули стереофоны.
Зал дрогнул; в этом неожиданном крике Хейделя было что-то нечеловеческо
е. Вспыхнули голубые лучи, и зеленые призраки мгновенно исчезли. Все те же
корявые неподвижные пни… Но Хейдель… Что он собирается делать? В его рук
ах появилась коричневая груша… Он вывинтил предохранитель из грушевид
ного баллона и замахнулся… Фидлер привстал с кресла и подался вперед. Гр
охот, рваное пламя…
Ч Негодяй!.. Ч воскликнули сзади.
Я узнал голос биолога Тани Максимовой. Хейдель в забрызганном грязью ска
фандре молча стоял и смотрел на изуродованные взрывом коряги. Кое-где ра
сплывались оранжевые пятна. Уцелевшие «пни» быстро меняли окраску. Они с
ловно покрывались металлической чешуей, в гуще переплетенных «корней»
проскакивали искры. Шатаясь, точно пьяный, Хейдель направился вдоль бере
га. Он шел, пока не споткнулся о камень. Сел, обхватил голову руками.
О чем он думал?
Ч Grose Anzahl die Leichen… Ч тихо сказал он. Ч Die Toten konnen sehen!
Множество трупов… Мертвые могут смотреть! (
нем.)

Я опять почувствовал острый локоть Фидлера…
Поднявшись на ноги, Хейдель сдернул с плеча портативный «Килот», который
обычно служил меркуриологам как камнерез, и направил его короткий ствол
в сторону озера. Там, куда упиралась трасса голубых огоньков, темная жижа
бурлила в облаках испарений, несчастные «коряги» корчились в предсмерт
ной агонии. Расстреляв весь энергетический запас, Хейдель швырнул «Кило
т» в грязь…
Экран погас, и в зале включили освещение. Но никто не покинул кресел, насто
лько все были потрясены увиденным.
Ч Маленькая справка… Разрешите? Ч обратился к кому-то Фидлер.
Ч Да, пожалуйста.
Ч Скажите, шлем Хейделя был металлический?
Ч Нет, его скафандр типа «Цеброн», а следовательно Ч из стеклопластика.

Ч Благодарю вас, я так и думал…
Ч Вы полагаете?.. Ч я тронул Фидлера за рукав.
Ч Совершенно верно. Неизвестные нам существа подействовали на психику
Хейделя биоизлучениями колоссальной мощности. Будь на нем металлическ
ий шлем Ч этого бы наверняка не случилось.
Ч Уж не думаете ли вы, что мы столкнулись с разумными представителями не
известной нам биологической формации?..
Ч Нет, не думаю. Давайте сопоставим факты. О разумности «горячих червей»
, как вы понимаете, не может быть и речи. «Горячими» они были лишь потому, чт
о раздражали каким-то облучением нервные окончания в кожном покрове рук
и Хейделя, вызывая тем самым ощущение ожога. У грязевого облака Хейдель ж
аловался на жару в теплонепроницаемом скафандре Ч отсюда вывод: либо Ч
«коряги» и «горячие черви» Ч существа сходной природы, либо Ч что боле
е вероятно Ч «черви» представляют собой развивающееся потомство «кор
яг». Далее: обитатели озера не проявили ни малейшего интереса к появлени
ю человека, их единственная реакция на непривычно яркий свет была весьма
красноречива: полная неподвижность. Свет погас, раздражитель исчез Ч и
жизнь вернулась в свою колею. После того, что мы наблюдали, у нас есть все о
снования полагать, что жизнь эта не имеет ничего общего с деятельностью
разумных существ.
Ч Я согласен с вашими доводами. Но для меня остались совершенно необъяс
нимыми дальнейшие поступки Хейделя. Я так и не сумел определить границу,
откуда поведение его начинает обретать неустойчивый характер.
Ч Пожалуй, это не так уж сложно, как кажется на первый взгляд… Ч задумчи
во ответил Фидлер. Ч В самом деле, уставший, страдающий от ожогов человек
легко теряет контроль над собой. Вспомните, с какой злостью Хейдель выкр
икнул: «Свет!» Свет вспыхнул, и «коряги» замерли. Эта игра в прятки незадач
ливых, отталкивающего вида существ разъярила его еще больше. Раздражени
е Ч плохой советчик, и в ход пошла взрывчатка…
Ч Да, но потом мы с вами видели, как он переживал…
Ч Верно, Ч согласился Фидлер. Ч Он провел параллель между собственным
поступком и преступной воинственностью своих предков. Ведь не случайно
вырвалась у него эта ужасная фраза на родном языке.
Ч Почему вы считаете, что в этом виновато прошлое? Ч спросил я, заинтере
сованный неожиданным поворотом в рассуждениях Фидлера.
Ч Да потому, что под влиянием возросшей мощи биоизлучений потревоженны
х взрывом животных его расстроенная психика получила импульс к тому, что
накопленные из источников истории трагические картины стали как бы реа
льностью. Это явилось толчком к перестройке самосознания по схеме насле
дственной памяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15