Силы кончились, слишком
щедро он растратил себя, а ведь только начало... Нет, я не скисну, все
сделаю, сдохну, а сделаю, и никто никогда не узнает... никто. Никогда.
Бестолковыми, вялыми руками он сдирал с себя скафандр, и только
какая-то сумасшедшая, нелепая гордость удерживала его на ногах.
Продержусь, и никто не узнает. Никто. Никогда.
Они уже были в рубке. Майх молча толкнул Хэлана в кресло, торопливо,
почти грубо затянул ремни, рванул рычаг, и кресло повалилось, потащило в
свою вязкую мякоть. Сквозь туман в глазах он видел, как Майх торопливо
пристегнулся сам, как заметались по пульту его руки.
Тяжелый гул поднялся снизу, все ходило ходуном; это было уже рычание,
грохот; Майх что-то крикнул, он не расслышал, хотел переспросить - не
успел. Черная мягкая тяжесть легла на грудь, вдавила в кресло, оборвала
дыхание.
- Конец, - вяло подумал Хэлан и ушел в темноту.
Только это был совсем не конец, всего лишь передышка, черный просвет
в бесконечной трясине часов, когда перегрузки все ломали и ломали его
тело, и огромное сердце еле ворочалось в груди; и воздух был твердый, и
его нельзя было вдохнуть. А потом пришли тошнотворные часы невесомости и
бессилия, и тоска, и одиночество. Да, одиночество, потому что Майха с ним,
считай, не было.
Майх работал. Шесть дней в пилотском кресле, почти не отлучаясь.
Засыпал на полчасика, если мог себе позволить, а, когда нет, просто глотал
таблетки. Он и о Хэлане забывал, так забывал, что вскидывался, когда тот
совал ему в руки еду. Вернется на минутку, улыбнется виновато - и опять
ушел.
Хэлан уже знал его план. Залезть в астероидный пояс, затеряться, а
потом каким-то хитрым зигзагом вывернуть к Фаранелу. Знал - и помалкивал:
ничего это ему не говорило. Майху видней. Если честно, просто боялся
думать. Изменить ничего не изменишь, значит, терпи.
На седьмой день Майх объяснил, на какие приборы посматривать, в каком
случае разбудить и завалился спать.
И тут уже пришло такое одиночество... Хотя нет, не такое. На Тенаре
было страшней. Хэлан сидел себе в пилотском кресле, лениво поглядывал на
приборы, лениво подумывал о своем, а огромная тишина ватным коконом
окружала его. Вязли и таяли в ней какие-то привычные, незамечаемые звуки,
по секунде утекало время, и все это было не очень страшно, не страшней,
чем любая засада.
А потом все как-то вошло в колею, уложилось в привычный порядок: еда,
работа, сон по очереди в крохотной загородке за рубкой - и все это было
так, словно они просто движутся из пункта А в пункт Б, словно на Ктене их
ждут-не дождутся.
- Майх!
- Да, - отозвался тот из работы.
- Слышишь, Майх, ты вот был на Ктене...
- Ктен? Ну, по кометной идем, должны прорваться.
- А, черт! Что я, об этом? Майх!
Он поднял голову, наконец.
- Да, Хэл?
- Майх, - медленно и раздельно сказал Хэлан, - как по-твоему, что
такое Ктен?
- Четвертый из внешних спутников Фаранела. Ктен, Латен, Афар, Гварам.
Поперечник - 1100, масса - 1,200 от Сатлирской. А что?
- Я не об этом. Я спрашиваю: что такое Ктен?
- А! Вот ты о чем. Не знаю. Место странное, ты прав. А в чем дело?
- Думать пора. Мы можем добраться до Намрона напрямую?
- Нет. Если честно, не знаю, доберемся ли до Ктена. И так на
экономичном иду, видишь, каждый этап по три раза пересчитываю.
- Горючее?
- Да, главным образом. Ничего, Хэл, пробьемся.
- Ну, если пробьемся, давай я тебя поспрашиваю. Значит, ты был на
Ктене?
- Да.
- Прямой рейс?
- Нет. Рейс обычный: Авлар - Гават - Гварам.
- А Ктен?
- На Гвараме подвернулся груз. Понимаешь, это ведь идет, как
спецрейс, по особому тарифу. Наша компания от таких фрахтов не
отказывается!
- А почему именно вы?
- Глупей не нашлось. Рейс для самоубийц. Груза мало, а недогруженный
корабль... ну, понимаешь, при неправильной загрузке теряется точность
маневра. А навигация там дьявольская... Мы по кометной идем, и то будет
трудно. А уж от Гварама...
- Понятно. А груз?
- Обычный. Медикаменты, оборудование, запасные блоки и приборы.
- А оттуда?
- Почти ничего. Малые контейнеры и кассеты. Пленки с приборов, как я
понял.
- А почта? Туда, обратно?
- Никакой почты, Хэл. Мне это тоже показалось странным.
- Только это? Помнится, ты говорил, что ждали груз. А груза-то нет?
Сколько вы там торчали?
- Четыре дня. Догадываюсь, что ты спросишь. На станцию нас не
пустили. По карантину.
- Значит, теперь у них есть врач?
- Не знаю, Хэл. Не уверен.
- А карантин?
- Ну, это как раз нормально. На такие вот маленькие станции нашего
брата, жестяночника... ну, не любят пускать.
У ребят ведь всегда кое-что есть, ни один таможенник не отыщет.
- И на "Звезде"?
- Ну-у, у нас поменьше - Лийо в это не марался. Так, по мелочам.
Нельзя было пережимать, Хэл. При такой сволочной работе ребятам надо хоть
что-то с рейса иметь.
- Предположим. К вам кто-нибудь выбирался?
- Нет. Даже разгружались сами. Выгрузились, Лийо связался со
станцией, оттуда пришли и забрали груз.
- И наоборот?
- И наоборот. Понимаешь, Хэл, мы об этом не говорили. Перед рейсом,
на Гвараме, у нас была портовая инспекция. Проверяли линии связи. Чтоб ты
понял... на наших кораблях связь - это единственное, что всегда в порядке.
- А это тебе странным не показалось?
- Показалось. А еще показалось, что Лийо знает, в чем дело, только не
хочет говорить. А ты?
- Догадываюсь.
- Что?
- Думаю, тюрьма. Если б что-то секретное, черта с два вашу жестянку
туда бы пустили.
- Думаешь или уверен?
- Пока только думаю, малыш. Вот свалимся мы на Ктен... нам помощь
нужна?
- Почти нет. Достаточно, чтоб не мешали.
- Значит, нужна.
Майх усмехнулся.
- Тогда давай думать. Предположим, тюрьма. Вроде, пока сходится... по
намекам. А зачем? На Планете тюрем мало?
Нет, брат, хватает. С жильем туго, а тюрем хватает. А тут Ктен. Вези
черт-те куда, продукты ему, кислород... Это сколько же стоит человека на
такой станции содержать?
- Достаточно дорого.
- Вот видишь. Вроде глупо... а не глупо. Понимаешь, на Планете ведь
человека без следа не упрячешь. Хоть на превентивный, а бумага нужна.
- Ну и что?
- Бумага - это след, Майх. Раз бумага - значит, пойдет через бюро
регистрации, через картотеку. А это уже вторая бухгалтерия - электронная.
Информационная система, понимаешь? Тут уже никакой контроль не поможет...
есть такие способы. Кто с информационными сетями работает - как я - везде
концы найдет.
- Значит, если человек должен исчезнуть...
- Его просто убивают, Майх.
- А если его нельзя убивать?
- Убивать всех можно. Это не вопрос. Тут по-другому надо: а если его
невыгодно убивать?
- Кого и почему?
- Мгм. Вот уже вопрос. Это ты в точку. Кого невыгодно убивать? Кто
имеет цену сам по себе. Знает или умеет. Или... погоди, что-то такое... А!
Исчезновения. Помнишь, у Раса? Об ученых: "кое-кто исчезает"
- Нет, - сказал Майх. - Не помню.
- Был такой разговор. Что, мол, кое-кто из ученых исчезает. А что, не
торчит! И сразу "почему" получается.
Смотри: компания, в общем-то, тесная, и связями все проросло, как
грибница. Куда ты его не сунь, найдут, и возню поднимут - свой. А тут
запихал на Ктен и пусть работает... глядишь, окупится кислород, а?
- И возят туда не часто, - задумчиво сказал Майх. - Раз уже случайный
корабль послали. Похоже. Ну, и что?
- Думай, парень. За Намроном у нас дырка, между прочим.
- Подумаю, - сказал Майх.
Конец полета выдался не легче, чем начало. Снова любимые забавы: то
перегрузка, то невесомость - делать нечего: сиди, пристегнувшись, и пялься
на обзорный экран. Скучная картинка - темень, звезды, да багровый огонь
Фаранела.
Фаранел набухал на глазах; рос, расползался по экрану, раздвигал и
заглатывал звезды. Не фонарик, а круг - буро-желтый, нахальный. Он дрожал
в закрытых глазах, когда перегрузки размазывали тело, а когда наплывала
невесомость, то казалось: это он тянет в себя. Вот сейчас лопнут ремни, и
ухнешь прямиком в эту желтую муть.
Он сожрал уже четверть экрана, когда снизу мячиком выпрыгнул Ктен.
Просто светлая пустяковинка, но Хэлан сразу понял, что это Ктен.
- Дотянули! - сказал Майх и сверкнул зубами - очень белыми на
почерневшем лице. У него были совсем сумасшедшие глаза: радостные и злые.
- Дотянули, а, Хэл?
Хэлан промолчал. Ктен словно сам накатывался на них, выпячивался в
неправильный шарик. Приближался, наплывал, растягивался на весь экран.
Середина провалилась, это был уже не шар, а какая-то щербатая лоханка.
Рявкнул двигатель, вдавило в кресло; Ктен отъехал в сторону,
повернулся набок. Хэлан закрыл глаза. Что будет - то будет - не поможешь.
Их трясло и мотало; двигатель то ревел, то смолкал; и все длилось, и
длилось, и уже не было сил даже на страх, и пусть будет, что будет, лишь
бы уже конец, и...
И вдруг кончилось. Сразу. Совсем другая, прочная, тишина, и корабль
уже не трясет. Он надежно стоит посреди черно-белой равнины, и вокруг
колючий частокол горизонта.
Хэлан еле оторвался от экрана, чтобы глянуть на Майха. Майх спал.
Обвис на ремнях, и спал, как неживой.
- Майх!
Вскинулся, глянул на экран, шевельнул губами. Медленным, каким-то не
своим движением протянул руку, сделал что-то на пульте - и опять заснул.
- Вы очень здоровый человек, господин Керли, - сказал тот, кто
назвался врачом, и Хэлан усмехнулся. Не успел бы кое-чего глотнуть - спал
бы, как Майх.
- Как вы себя чувствуете?
- Отлично. Даже голова не болит.
- А она и не должна болеть, - спокойно ответил тот, и Хэлан посмотрел
на него с большим интересом. Никак не определялся у него этот человек, ни
в какую схему не укладывался. Внешность? Тощий, сутулый, ходит как-то
боком, локти прижимает, будто боится задеть кого невзначай. А повадка
доброго доктора из детской передачи. Сейчас вот по голове погладит и
лекарство даст. Уже дал! Вчера по такой дозе вколол, что и я отключился.
Тут, на Ктене, сразу все пошло наперекосяк. Вроде всякого ждал, но
чтоб вот так взяли и сунули в карантин... Вот прилетает корабль на
махонькую станцию, где сто лет чужих не было. Куда экипаж? В карантин,
куда еще? Надо только одну малость забыть: какая это станция и какой это
корабль.
А добренький доктор молчит, разглядывает. Надо думать обшарили
все-таки, пока спал. На интересные мысли их, должно быть, мои карманы
навели!
- Доктор, - спросил он, - а вы давно здесь?
- Как вам сказать? Некоторое время. А почему это вас интересует?
- Да так. Показалось, что вы не из старожилов.
Наклонил голову набок, приподнял брови. Внимание в глазах осталось, а
вот ласки как не бывало.
- Почему?
- Да вот сидите, ни о чем не спросите. Свежий человек все-таки.
- Вам очень хочется втянуть меня в разговор, господин Керли? - мягко
спросил врач. - Боюсь, я не могу себе этого позволить. Поговорим лучше о
вашем здоровье.
- Зачем? Сами же сказали: здоров. Ну, так давайте хоть познакомимся.
А то вы все "господин", а я просто "доктор". Как вас зовут?
- А вас? - так же мягко, спокойно, вроде и без угрозы.
- Хэлан Ктар, бывший сыщик уголовной полиции.
- Громкое имя. И вы можете его удостоверить?
- А как же. Вы в моих карманах рылись?
- К сожалению, да. И то, что там оказалось...
- Сувениры, доктор. Взял кое-что на память.
- О ком?
- О тех, кто нас ловил. Что, не очень убедительно?
- Нет, - сказал врач с сожалением.
- Ничего, придется поверить. Вы первый поверите.
- Почему же именно я?
- А я на Ктен по той же дорожке пришел, по авларской. Знаете такое
имя: Винал Стет?
- А с чего вы взяли, что я должен его знать?
- Потому, что вы - авларец, доктор. Понимаете, манеры вас выдают.
Речь, конечно, нет... а так чувствуется. То-то я вас никак не мог
определить. Вроде с одной стороны - ни частной школы, ни института... не
обструганы. А с другой - врач. И как смотрите, и как за пульс взялись. Да
и руки у вас вон какие шершавые, мытые-перемытые. И ногти под самый
корешок стрижете. Вот и выходит: врач без высшего, такое ж только на
Авларе возможно.
Тот очень внимательно посмотрел на свои руки, покачал головой.
- Кто мне еще поверит, как не вы? Знаете же, что это для нас: наша
единственная проклятая работа. Это у тех, - он кивнул куда-то назад - еще
что-то есть. Семья там, дети. У нас только она. Если уж мы ради чего-то ее
бросаем...
- Это очень трогательно, господин Ктар, только несколько не по
существу. Я верю, что вы любите свою работу, но это как раз причина, чтобы
не верить вам.
- Хорошо повернули! - сказал Хэлан. - Не ожидал! Дело не в работе, а
в том, ради чего я ее бросил и в бега ударился.
- Это, может быть, и неглупая провокация.
- Да нет, доктор, очень даже глупая. Вы что, меня за дурака считаете?
Да я бы это так обделал, что вы бы нас с Майхом обцеловали, пылинки б
снимали!
- Вот потому я и говорю, что неглупая. Мы бы недолго с вас пылинки
снимали, Ктар.
- А зачем? - спросил Хэлан. - Господи, да кому вы нужны? Ну,
перекинул к вам Лен одного-другого. Так ведь раз я Лена знаю, на кой мне к
вам втираться?
Врач улыбнулся. Мягко так, виновато, словно сейчас даст под дых. И
дал.
- Логика вашего заведения несколько отличается от общечеловеческой,
господин Ктар. Ктен неплохое тому доказательство. Если вы сочли, что он
убивает медленно и дорого, то ваше появление здесь вполне оправдано.
Ай да добренький доктор! Ну, на это и обидеться не грех!
- Что-то больно хорошо вы такую логику понимаете, доктор! Уж не в
следственном ли врачом работали? Помогали, значит, подешевле умереть?
- Как это?
Хэлан объяснил, как. Нарочно не выбирал выражений.
- Что, случалось, дорогой доктор, а?
- Вот что, господин Ктар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27