Наглый эльф поднялся и летящей походкой удалился к Эскалибуру, гнусно фыркая на ходу. Чересчур понятливый дракон тоже не остался в стороне, плавно спустил голову вниз и уставился на Тимофея в упор. С понимающей такой насмешечкой уставился.
Дамы дружно ухватили Леху с Тимофеем за руки и мощно поволокли в сторону темного и опасного леса.
— Эй-эй! — отчаянно воззвал Тимофей к их вниманию. — Нам-же туда нельзя! Нас там съедят!
— Берегите дыхание, Тимофей! — успокоил его сзади Вигала. — И не волнуйтесь так. Дыхание собьете, то, се. Драгоценные силы потратите, а вам это ни к чему. Сигвортам калаучи не страшны, у них против этих тварей есть мощнейшее средство.
— Какое-такое средство?! — возмутился Тимофей, отчаянно сопротивляясь попыткам выволочь его за пределы прозрачной стены.
— А они их едят! — добил его Вигала. — Так что где ходит сигворт, там калаучи разбегаются. С воем и слезами…
— У черт, — проникновенно прошептал Леха, сверкая глазами то ли испуганно, то ли заинтересованно. — Кто здесь кошка, а кто здесь мышка? И кто кого здесь уделает — то ли кошка мышку, то ли мышка кошку…
* * *
Ночь — как тысяча веков,
Ночь — как жизнь в полях за Летой,
Гасну в запахе цветов,
Сплю в воде, лучом согретой…
Тимофей проснулся на берегу зеленого водоемчика. Проснулся резко, как от толчка. И первыми в голове всплыли почему-то именно эти строки Валерия Брюсова. Полностью позабытые, смытые из памяти последними десятью годами взрослой жизни, той самой обычной и нормальной жизни, которая, как известно, бьет ключом — а попадает при этом исключительно по голове. Брюсова он почитывал еще «на заре туманной юности», как говаривал кто-то из великих. И память, крепкая в юношеские года, а потом сильно ослабевшая в плане романтической поэзии — и все в результате банальнейшей прозы жизни, вдруг взяла да и вынесла на поверхность аж целый стихотворный кусок…
Прочь! Оставь! — Иду одна Переулком опустелым. Сладко нежит тишина, С тишиной роднится тело. Стен воскресших белизна оттеняет пеплум белый…
«Стен воскресших» — значит, там, в стихотворении, тоже наступает утро. И там тоже кто-то возвращается после бурно проведенной ночи. Сходство ситуаций было несомненное, потому что небо над Тимофеем стремительно светлело, а стало быть, и там утро, и тут. Блекло-лиловый рассвет разгорался на полнеба почти так же быстро, как накануне подступала темнота. Первое утро, встречаемое им в этом мире лесов и рек…
Под боком кто-то всхрапнул. И почти тут же его несильно пихнули ногой в бок.
— Подъем. — Леха наклонился, бдительно заглядывая Тимофею в глаза. — Ты в порядке, браток? Вижу-вижу, моргаешь, ножки дергаются… Значит, еще живой. Хватит лежать, наша с тобой сказка Шахерезады уже закончилась. Пошли. Ночь отдохнули, теперь можно и Вигале помочь.
«Отдохнули?! Труд это был!» — взвыл мысленно Тимофей. Стенкой на одного… А Леха уже чапал по берегу вверх, к деревьям, приговаривая на ходу:
— Тетки сказали, что от нас теперь ими пахнет. Воняет даже… Так что никакие калаучи нас не тронут, можно идти спокойно. Так, а вот отсюда, по-моему, надо взять чуток поправее. Братан! Кончай лежать, давай поднимай свою драгоценную поясницу — как твой домовой выражается. Давай-давай, а то запашок выветрится, одни обычные человеческие газы останутся… А на них тут же калаучи прибегут, ну прямо как мухи на кое-что особое.
Тимофей с некоторым напряжением сил и ножных мускулов воздел себя на ноги. Постоял. Казалось, что целая вечность прошла с того момента, как он ступил в зеленоватую воду вслед за призрачно светящимися женскими телами. И вода сомкнулась над ним, и…
Он содрогнулся. Воспоминания о том, что происходило прошедшей ночью, балансировали на тонкой грани. Между прекрасным и еще чем-то…
В общем, он кое-как затолкал свои разномастные воспоминания поглубже и торопливо затрусил вслед за Лехой.
На месте, где они вчера оставили Вигалу в теплой компании с драконом Эскалибуром и домовым Трегубом, все было мирно. Эскалибур храпел в паровозных тональностях, вольготно растопырив громадные ноги-лапы по обе стороны от погасшего уже кострища. Трегуб притулился в складке между одной из гигантских лап и брюхом, тоже что-то свое насвистывая носом.
И только Вигалы на полянке не оказалось.
Леха кинулся вперед — подбирать оружие, и свое, и его. Тимофей добежал до сладко храпящего домового, не слишком нежно тряхнул его за плечо.
— Ну, чего там, — разнеженно пробормотал домовой. — Гликерья, душенька, тебя опять пощекотать надо? Сейчас-сейчас, вот только лапти скину…
— Вставай, Трегуб, труба зовет! — гаркнул Тимофей. — Где Вигала?
— У-у… ушел. Ах, Гликерья…
Трегуб развернулся, выдрав свое плечо из пальцев Тимофея. И снова уснул. Только теперь уже достаточно красноречиво развернувшись к Тимофею спиной.
— Куда он ушел?! — снова несдержанно рыкнул Тимофей, кровожадно разглядывая мирно спящего крошку-домового.
Трегуб молча махнул рукой, обозначив направление. На девять часов от Тимофея. Точно по левую руку.
Сзади подбежал Леха, заглянув через плечо, деловито сказал:
— Чуток припоздали к началу разборки. Ну да ничего, дорога ложка к обеду, а лишний ствол — к концу беседы. Особенно дружеской или деловой беседы. Пошли. Направление нам указано, а раз уж эти рыбки от него так страдают… то ихнее чудо-юдо наверняка живет поблизости от них.
— Думаешь?
Леха вздохнул, ухватил его за локоть и попер в указанном направлении. Мощно и быстро попер, ну прямо как танк на врагов отчизны.
— Думаю… Да наверняка! Я бы и сам на месте этого чуда-юда квартирку себе подобрал так, чтоб каждый день с дамочками локтями тереться. Можно, конечно, и не только локтями…
— А без пошлостей не можешь? — буркнул Тимофей, сдирая с Лехиного плеча свой пулемет.
— Ба, какие мы нежные стали…
Они молча пробежали по лесу километра два в указанном направлении. Местное солнышко уже успело слегка приподняться над горизонтом. Калаучей нигде не было видно. Гигантские стволы, мимо которых Тимофей с Лехой пролетали с разбегу, были чисты и пусты. Прямо-таки девственно пусты. То ли с восходом солнышка вся эта местная помесь клещей, вампиров и каннибалов пряталась в какие-то свои норы, то ли и вправду сигвортами воняло от них после прошедшей веселой ночки так, что бедные калаучи разбегались аж на три километра..
Они с топотом выскочили на пологий бережок, ломая прибрежные невысокие кустики. И увидели Вигалу.
Эльф стоял по колено в воде, выставив перед собой меч. То-то Тимофей замечал у него над левым плечом нечто крестообразное. Значит, это была рукоять меча. В заспинных ножнах.
Напротив Вигалы была только зеленоватая поверхность воды, посеребренная и позолоченная подступающим рассветным сиянием. И все. Слышно было, как где-то невдалеке то и дело всплескивает рыба.
А потом она всплеснула чуть сильнее. И еще сильнее.
Тимофей и Леха торопливо забрели в воду, встали по обе стороны от эльфа. Леха, фыркнув, чуть слышно пробормотал:
— Ах, какое перышко-то длинное… Я прямо тащусь. Он бы еще с зубочисткой на разборку приперся.
У самого Лехи в руках чернело что-то круглое, длинное и огнестрельное. Дюже страшное даже на вид.
Вода впереди мощно вспучилась и прогнулась в высокий горб.
Затем горб раздвоился, развалился на две части. И то, с чем им следовало разобраться, проклюнулось оттуда, как росток из почки.
Больше всего это походило на некую роботизированную тварь. В которой наблюдалась некая тараканообразность, что ли. Или тараканистость. Громадное вытянутое овальное тело, маленькая (по отношению ко всему остальному туловищу) головка сверху. Неподвижно торчащая из нее длинная пара усов. И согнутые, прижатые к брюху членистые тараканьи ножки — полупрозрачные, со стальным жирным блеском, густо усаженные на всем протяжении волосками. Или, принимая во внимание толщину «волосков», следовало сказать — шипами?
Поблескивали членистые соединения. В чудовище что-то мощно поскрипывало, металлически поскребывало. Оно подняло переднюю лапищу, покрытую то ли стальным, то ли хитиновым экзоскелетом, и попыталось достать ею Вигалу.
Эльф от души саданул мечом. На членистой лапе меч звякнул. И лапа после замаха вернулась к чудовищу абсолютно целой.
— Ага, — пробормотал Леха. — Вот ты как… Ты на нас с агрессией! А вот мы тебе сейчас тем же самым… и по тому же месту…
Он вскинул свое ужасающе мощное оружие на плечо. Выстрелил.
Струя белого дымного следа прорезала воздух. В твари образовался изъян — голова исчезла. Тимофей застыл, восхищенно озирая рваную дыру между покатых плеч.
И едва не пропустил тот момент, когда тварь снова ринулась в бой. Ринулась, несмотря на отсутствие головы.
Вигала с ревом вскинул меч. Леха что-то там такое передернул в своей базуке и снова вскинул ее на плечо.
Тварь без головы рванулась к ним через воду, поднимая высокие волны.
Тимофей, чувствовавший себя не совсем уверенно в компании с презентованным ему скромным «печенегом» (всего-то ручной пулемет в комплекте с пламегасителем и окуляром ночной видимости… скромно, если сравнивать, к примеру, с той чудовищной шайтан-трубой, что красовалась на могутном плече Лехи), тоже вскинул оружие. Выпустил очередь.
Чудищу это было как слону дробина. Мощные членистые лапы взбаламутили воду буквально в тридцати сантиметрах от Вигалы. Эльф отпрыгнул назад, злобно рыча, как рассерженная громадная кошка. Снова взмахнул мечом, рубанул членистый сустав. И снова безрезультатно. Леха в последний момент сумел как-то уклониться — на него тоже падала громадная скелетообразная лапа, падала прицельно, уверенно. И рассекла воду в том же самом месте, где только что стоял крутой братан.
Очередная лапа упала на него самого. Тимофей, занятый разглядыванием прыжков боевых сотоварищей по воде, заметил несущуюся откуда-то сверху лапу слишком поздно. Он не успевал вывернуться из-под грозной тени, никак не успевал…
Но все же крутанулся, прыгнул, упал в воду чуть поодаль. И, уже заглатывая горьковатую местную водичку, понял — пронесло.
Хотя просвистело до ужаса близко.
— Отвлеките его! — завопил Леха, делая руками красноречивые знаки — мол, вперед, братКи ! — Поскачите у него под носом, попрыгайте, что ли…
Вигала с ревом метнулся из воды, уцепившись рукой за одну из коленчатых волосатых лап. И попытался всадить лезвие длинного, серебристо сияющего меча в брюхо твари, метя под одно из членистых соединений, густо покрывающих могучее устрашающее чрево. Соединения были то ли продолжением громадных лап, то ли их креплениями к туловищу.
Меч со скрипом вошел. Чудовище дернулось и потянулось к Вигале всеми своими конечностями. Тимофей заорал, бросившись к твари. Выпустил длинную очередь, целясь в рваную рану на месте головы.
Пули, звонко цокая, срикошетировали от серых, маслянисто-прозрачных плит на груди твари. Гигантский таракан без головы задумчиво так застыл на месте. Похоже, лишенное головы туловище никак не могло сообразить, кого из троицы давить первым. Короче, кому быть, а кому не быть. У него явно наметились проблемы с мыслительной деятельностью. И неудивительно — одна голова хорошо, но вот что делать, если ее и вовсе нет?
К сожалению, других проблем у него не возникало. Лапки двигались, неизвестно как определяя местонахождение противников, атаковали. Даже туловище умудрялось сохранять равновесие и поворачиваться из стороны в сторону достаточно слаженно.
Может быть, все дело было в волосяных шипах, густо покрывавших конечности чудовища? Если они работают как эхолокаторы… или как сканеры инфракрасных лучей, скажем, находящие людей по излучаемому ими теплу… а мозг находится не только в голове — или, скажем, не столько в голове, сколько в груди или даже в брюхе… Тогда отсутствие головы твари не слишком-то повредит.
И во весь рост встает вопрос — а что ей тогда может повредить?
— Разойдись, братва! — мужественно завопил с берега Леха.
Вигала крутнулся на вытянутой руке и косым нырком ушел под воду. Тимофей прыгнул в сторону. Мимо во второй раз пронеслась пушистая струя белого дыма.
Снаряд из Лехиной базуки ударил в грудь обезглавленному туловищу.
Безголовый таракан покачнулся. И остался стоять.
Похоже, на груди броня сочленений была даже помощнее, чем на оторванной голове. Оно и верно — зачем защищать голову, когда есть такое брюхо? И такие лапки…
Тварь наконец-то определила для себя приоритетного врага. И крайне резво прыгнула на берег. Рванула прямо с места, как гигантская торпеда, по неизвестной причине поставленная на попа.
Леха заорал.
Тимофей ринулся на берег, по пути отшвырнув в сторону узкой береговой полоски совершенно бесполезный в данной ситуации ручной пулемет.
Бледный как смерть Леха отступал по топкому илистому бережку к лесу, отстреливаясь из пистолета. Базуки у него в руках уже не было, наверное, Леха ее просто отбросил за ненадобностью. Скорее всего, она была однозарядная… а времени для перезарядки у него уже не оставалось. Чудовище двигалось стремительно, даже чересчур стремительно…
Непонятно было только, зачем Леха оставил себе пистолет — толку от него все равно было не больше, чем от детского пугача.
Срочно следовало что-то предпринять. Но что? Слева из-под воды бесшумно вынырнул Вигала, стремительно и молча рванулся к берегу. Тимофей нагнал его.
Чудовище вдруг опустилось на все свои лапы. И еще сильнее начало походить на громадного таракана, по неизвестной причине лишившегося головы. Леха панически взвыл, развернулся, попутно оступившись, — и понесся в лес, петляя между громадных стволов, как заяц.
Некоторое время все так и бежали — Леха впереди, как Чапаев на белом коне, таракан за ним, как белогвардеец в радостном раже от собственной атаки. Вот только реки Урал нигде не наблюдалось…
Впрочем, река-то как раз осталась позади. Хоть одна радость на фоне всех здешних гадостей… Вигала и Тимофей ровно, чуть ли не плечо в плечо, неслись следом, замыкая процессию.
— Что делать будем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36