"Какую же славную песню сочинит Сума в честь меня " — думал в это время дон Карлос. И полковника мучил стыд, что он не позволил Суме спеть песню, сочиненную в честь Пэтси. Это выглядело мелочностью со стороны недостойного отца, которому хотелось загнать поглубже свою боль. Но ведь сочинитель — мудрый человек: он знает, что споет эту песню на похоронах дона Карлоса.
Если бы кто-нибудь из «Кабальерос» выжил! Но что может быть достойнее для командира, чем умереть, приняв на себя атаку врага, чтобы дать бойцам Семнадцатого полка возможность как следует укрепить тыл?
— Сожалею, — ответил он, — но я должен отклонить ваше столь любезное предложение. — И он нарочно вызывающе (чтобы ни у кого не осталось сомнений в его намерениях) поднял обе руки с дальнобойными лазерами. Ибо полковнику Камачо хотелось умереть так же достойно, как он старался жить.
Внезапно он заметил, как над ним воспарила какая-то тень. Полковник посмотрел наверх и сквозь верхний щиток нейрошлема обнаружил силуэт, в котором безошибочно узнал «Беркута», принадлежащего его сыну. «Беркут» парил над его головой. И спускался прямо на вражескую роту.
— Нет, Гавилан! — заорал дон Карлос. — Нет! Ты же невооружен!
Краснохвостый «Беркут» приземлился напротив него. Некоторое время он качался из стороны в сторону, затем быстро присел и прыгнул на робота Хэнсона.
«Призраки» открыли огонь. Почуяв раненую добычу, они полностью проигнорировали «Белого Великана» полковника и сосредоточили всю огневую мощь на «Беркуте».
Броня «Беркута» уже вся была искорежена ударами, полученными на улицах Мурасаки. И тут на какой-то миг дон Карлос увидел душераздирающее зрелище — робот Габби повис в воздухе, объятый пламенем, словно распятый.
Спустя секунду машина взорвалась и разлетелась на куски. Никто не видел, чтобы водитель катапультировался.
— Нет! — вновь пронзительно закричал дон Карлос. И на огромной скорости повел «Белого Великана» на врага.
Ему больше не хотелось умирать. Полковник уже не думал о том, погибнет он или останется в живых, ибо подобные мысли сейчас казались ему просто иррациональными.
Единственное, чего хотелось дону Карлосу, — убивать, убивать, убивать... Ведь прямо на глазах у всех геройски погиб его сын.
И он промоет свои глаза кровью проклятых Драконов!
Старший лейтенант Тереза де Авила Чавез, по прозвищу Гвадалупанка, погибла, когда повела бойцов на «Призраков», которые стремительным клином вторглись на территорию фабрик с фланга. И потом не меньше пяти «Кабальерос» клялись, что видели следующее: когда «Крестоносец» Терезы загорелся, вдруг откуда-то сверху спустились ангелы и, прикрыв израненную героиню нежными крылами, воспарили вместе с нею на небеса.
Внутри отеля стреляли, вспышки выстрелов особенно четко виднелись в полумраке вестибюля. Бежавший рядом с Кэсси Дике вдруг выругался, получив ранение в бок. Однако, несмотря на боль, он продолжал бежать. Сзади Кэсси услышала жалобный стон — видно, еще кому-то из ее товарищей не повезло...
Разведчица резко бросила гранату через разбитое стекло. Тут же все бойцы команды рухнули лицами вниз на пол. За взрывом последовали звон стекла, вспышка белого дыма и крики пострадавших. Снова быстро поднявшись на ноги, Кэсси вместе с отрядом двинулась вперед, стреляя на ходу. Пули уложили еще двоих часовых. Проблему, как попасть внутрь, можно было считать решенной. Правда, дверь с фотоэлементом и вращающаяся дверь оказались запертыми. Кэсси опасалась, что на взрыв этих чертовых замков уйдут драгоценные секунды — а она прекрасно знала, что каждая секунда, подаренная ею одетым в черное Драконам, весьма ощутимо уменьшала шансы на успех.
Она бежала, перепрыгивая через корчащихся в агонии и кричащих от боли одоновцев. Казалось, что каждая фигура посыпана мелкими светящимися звездочками.
Бойцы в тридцать первом столетии обычно использовали три типа гранат — осколочные, нервно-паралитические и слезоточивые, — которые не грозили смертельным исходом. И только олух-самоубийца мог выпустить наружу вещества, вызывающие слезы, рвоту и галлюцинации, когда вынужден был дышать ими сам. А костюмы сотрудников СНБ защищали их как от осколков, так и от нервно-паралитических и других вредоносных газов.
То, что использовала Кэсси, представляло собой банальную фосфорную шашку... или то, что по старой памяти называли дымовой шашкой более тысячи лет назад, когда она была изобретена. Белый фосфор выпускал целый лес тончайших струек белого дыма, которые практически не создавали темноты.
А истинное предназначение «Вилли Питера», как на жаргоне называлась фосфорная шашка, состояло в следующем: сотни тонких струек упрямо прилипали ко всему, к чему прикасались, загораясь при 400 градусах по Цельсию. И проникали сквозь ферроволокнистую броню, жадно проедая пуленепробиваемые жилеты одоновцев. И против того не было спасения.
Большинство членов ударной бригады, ожидающих ареста Чандрасехара Куриты, собралось в просторной аудитории и голотеатре, близ вестибюля отеля Великого Координатора. Звукоизоляция там была весьма эффективной, и поэтому, когда падали часовые, только несколько человек, стоящих ближе всех к выходу, могли слышать какой-то шум, не более того. А часовым сейчас приходилось скверно, ибо в данный момент они плясали мучительный танец смерти, а партнером в этой пляске был фосфор.
Но выстрелы, взрывы гранат и крики пострадавших услышали все и насторожились. Люди, одетые в черное, потекли к вестибюлю, когда туда ворвались разведчики с Кэсси во главе.
Ивонна Санчес в пуленепробиваемом жилете стремительно пронеслась мимо Кэсси, прижимая к груди взрывпакет, свободной рукой безжалостно поливая врагов из автоматического пистолета. Она выстрелила в одоновца, который в свою очередь обстреливал ее от двери аудитории. Пуля угодила девушке в руку, задев артерию. Кровь брызнула на пол, но Ивонна продолжала сражаться.
Она обстреливала десантников, пытавшихся преградить ей дорогу. Некоторые из обороняющихся отбросили в сторону автоматы и выхватили мечи, нанося Ивонне удары по рукам и лицу.
Разведчики громко орали Санчес, чтобы она отступала, а сами в это время обстреливали нападающих на нее одоновцев, стараясь не попасть в девушку. Кэсси устремилась к лифтам. Сейчас она не могла тратить время на раненых. А ведь бедняжка Ивонна умирала.
Покои Великого Координатора представляли собой полый цилиндр, который возвышался террасами вверх и завершался просторным атриумом, расположенным на высоте сотого этажа. Лифты — коконообразные кабины — поднимались по специальным рельсам прямо в атриум. Все освещалось лишь одной лампой, а вокруг зияла какая-то жуткая пустота, отчего подъемник напоминал некую сюрреалистическую шахту.
За спиной Кэсси раздавались выстрелы, вопли, а потом все здание потряс ужасающей силы взрыв. Санчес все же умудрилась добраться до аудитории и негнущимися кровоточащими пальцами дернула чеку взрывпакета, начиненного пятью килограммами взрывчатки.
Дике и еще пятеро разведчиков вскочили одновременно с Кэсси в ближайший к ним лифт и нажали на кнопку последнего этажа. Двери с легким шипением плавно сдвинулись. Лифт устремился вверх, и от ускорения всех прижало к полу кабины.
Через прозрачные стенки лифта Кэсси видела, как внизу, подобно каким-то фантастическим ярким цветам, распускаются яркие вспышки выстрелов. Это стреляли одоновцы.
Бум!!! Патрисьо схватился за бедро и медленно сполз на пол, оставляя за собой кровавое пятно на стене.
Сотрудников ОДОНа при поступлении на службу обучали боевому искусству. Поэтому они почти не пользовались коварными и изощренными методами Наверное, поэтому лифт уже находился на уровне шестидесятого этажа, когда кому-то в голову пришла мысль перерезать кабель, подающий питание к лифтам.
Красная лампочка — указатель этажей замигала, когда лифт достиг семидесятого этажа, а затем погасла. Потом отключилась лампа на потолке подъемника. Кабину лифта освещала теперь гирлянда светильников, подвешенная под атриумом.
Вскоре иссякла батарея постоянного питания, действующая в непредвиденных случаях. Кэсси посмотрела на пятерых разведчиков. Затем ее взгляд переместился на Патрисьо.
Молодой апач с Белой Горы отрицательно покачал головой.
Пока штурмовая бригада нетерпеливо дожидалась внизу, двадцать десантников Коммандос находились наверху. Не то чтобы Нинью ощущал необходимость в телохранителях; ибо если кому-нибудь и захотелось бы доставить ему неприятности, он сам с удовольствием отразил бы любое нападение с мечом в руке и улыбкой на губах, испещренных шрамами. Но его люди хотели охранять господина. И Нинью позволял им себя охранять. А они считали это за огромную честь.
Предупрежденные по коммуникатору о том, что их ожидает, пятеро агентов ОДОНа уже ожидали за лифтом, когда кабина наконец достигла восьмидесятого этажа. Двери лифта открылись. Все пятеро сотрудников ОДОНа тут же открыли прицельный огонь из автоматов.
Обоймы автоматов охранников опустели, прежде чем они поняли, что в кабине находился лишь один мужчина, который сидел на полу. Он был изрешечен пулями и, естественно, мертв. Чертами лица террорист напоминал японца.
Пятеро одоновцев столпились в кабине лифта, пристально оглядывая все вокруг, словно надеясь обнаружить в этом крошечном пространстве остальных диверсантов. Затем один из одоновцев указал на открытый люк над головой.
Вытянув шеи, охранники смотрели вверх, когда один из них задел ногой руку лежащего Патрисьо. И тут мертвые пальцы разжались и отпустили чеку фосфорной шашки, которую они сжимали.
XXXIX
Масамори Хашиман
Район Галедона, Империя Драконис
2 ноября 3056 г.
Разведчики стояли на крыше кабины, обнимая друг друга, как детеныши опоссума, пока лифт не остановился. Десантники верхнего этажа обнаружили их и тут же открыли огонь. Авессалом Слоат, охотник на диких зверей, который так и не привык к городу, соскользнул вниз и с отчаянным воплем исчез в бездонной пропасти.
Остальные быстро перескочили через металлический парапет и растворились в темноте коридоров.
Второй батальон «Кабальерос» на южной стороне фабричной территории вступил в бой у стены, выходящей к реке. Командир Бар-Кохба послал младшего лейтенанта Бодина за подмогой на «Дженнере». «Молот Войны» рабби и «Мародер» Марша Уэйтса загрохотали следом.
А тем временем «Дженнер» Бодина перепрыгивал через клены с опавшими листьями, которые обрамляли стройными стволами площадь перед цитаделью. Потом он перескочил через «Белого Великана» с оторванной левой рукой и сломанным актуатором левого колена. «Дикая Кошка» сражалась с четырьмя дымящимися роботами «Призраков». Водитель «Дикой Кошки» раньше управлял «Акулой» и теперь, разворачивая в разные стороны туловище робота, неповрежденной рукой наносил мощные удары противникам, окружавшим его, словно шакалы.
С помощью видеообзора на триста шестьдесят градусов водители роботов «Призраков» могли видеть то, что происходит у них сзади... словно имели глаза на затылке.
Боевым роботом нападающих, который шел позади всех, оказался одинокий и медлительный робот «Призраков» «Горожанин». И его водитель первым узнал о том, что силы наемников вышли из станции подземки «Сириван Курита Опера». А шесть минут спустя лазерные лучи, выпущенные ему в спину, испепелили несчастного «Горожанина» в желтом ионовом огне.
С прибытием сравнительно целого «Дженнера» Бодина и двоих крупных машин из второго батальона Бар-Кохбы и еще нескольких роботов «Кабальерос», вышедших из боя на западе, чтобы отравить новую угрозу, штурм Ямато очень быстро стал затихать. Трое легких роботов «Призраков» прорвались к фабричным зданиям на севере, возле ремонтной мастерской, чтобы продолжить бой, но их выбили оттуда. Остальные машины уже дымились.
Искореженный корпус «Белого Великана» развернулся с мучительным скрежетом нагретого добела металла, и полковник Карлос Камачо увидел «Молот Войны» Бар-Кохбы.
— Почему ты вмешиваешься, рабби? — тихо спросил полковник через коммутационную связь. — Мой сын мертв.
— Твоя печаль — моя печаль, — ответил Бар-Кохба. — Отец Монтойя отслужит мессу по твоему мальчику, а я прочитаю кадиш. Но мой долг сказать своему командиру, что полк нуждается в нем.
Дон Карлос тяжело вздохнул. Единственное, о чем он мечтал, — как следует выплакаться и зажечь свечи над телом покойного сына, а потом уснуть.
— Ты прав, — промолвил он. — У меня есть долг по отношению к единственной оставшейся у меня семье.
И Камачо переключился на другую волну. Хорошо поставленный баритон Сумы заполнил кабину песней «Камино Реаль де Гуанахуато».
— Сума, — проговорил полковник. — Прости меня, что я прерываю твою песню.
— Слушаю вас, мой полковник. Что вам угодно? Дон Карлос прерывисто дышал в микрофон. Затем дрожащим от волнения голосом ответил:
— Сума, спой песню о Пэтси. Пожалуйста.
Он с трудом сдерживался, чтобы не разрыдаться.
"Красный отблеск аварийного индикатора заполнил кабину «Боксера» тай-са Элеаноры Шимацу. Но красный отблеск шел не только от аварийной лампочки; она почувствовала запах своих волос, которые начали тлеть в жутком жаре, наполнившем кабину машины. Лейни вступила в бой с двумя тяжелыми роботами «Кабальерос», и единственное, что поддерживало ее робота на ногах, — это дикая ярость, овладевшая женщиной. Ярость, направленная против наемников, которые были ее друзьями.
Как бы мне хотелось увидеть Сумияму, который будет корчиться в огненной плазме. Однако босс якудзы с самодовольным видом, вероятнее всего, сидел в своей башне и, наблюдая за всем происходящим внизу, смеялся. Целый и невредимый, он был равнодушен ко всему.
Она уже понимала, что атака на реке захлебнулась. Предупреждающий крик, раздавшийся со стороны второго батальона «Призраков»: «Роботы гайчинов у нас в тылу!» — отдавался у нее в ушах, когда она услышала вызов Юнаги.
— Тай-са, — произнес водитель легкого робота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57