— Ты говоришь то же, что и отец Боб. Почему? Неужели вы думаете, что я превращусь в социопатку?
— Да, — ответила Кали, — боюсь, что ты можешь в нее превратиться.
— Прекрасно! Так предоставьте мне быть социопаткой! Это единственное, что может спасти всех нас.
— Кэсси, — спросила Макдугал, — когда же ты наконец поверишь в себя?
— О чем, черт побери, ты толкуешь? У меня нет времени для подобных разговоров!
— Мастерство, которого ты достигла, Кэсси, останется с тобой. Ты лучший разведчик во Внутренней Сфере, на самом деле — ты, а не какая-то... машина, робот. Оставайся человеком, не теряя при этом профессиональных навыков, которые достались тебе тяжелым трудом.
Кэсси уставилась на Кали, и в какой-то момент показалось, что она вот-вот вцепится подруге зубами в горло.
— Я не верю тебе!
— Тогда поверь этому. — Высокая женщина положила руку ей на плечо. — Я знаю, что с тобой произошло. Но здесь нет твоей вины.
Кэсси чувствовала себя так, словно Кали вонзила ей что-то острое в желудок. Дыхание прервалось, колени подогнулись. В глазах стояла какая-то серая пелена.
— То же случилось и со мной, Кэсси, — продолжила Кали. — Мой отец... ладно, детали не имеют значения, во всяком случае, не сейчас. Мы поговорим об этом, когда все закончится, если хочешь. Главное в том, что ты не грязная, не виноватая, не плохая. Потому что ты не сделала ничего плохого.
Кэсси испытывала такое чувство, словно она была сделана из фарфора, а теперь упала на пол и разбилась на мелкие кусочки.
— Почему ты говоришь мне об этом сейчас? — прошептала девушка. — Ты убиваешь меня.
Кали прикоснулась кончиком затянутого в перчатку пальца к солнечному сплетению Кэсси.
— Оно сидит вот здесь. Что-то внутри влечет тебя к саморазрушению, потому что жить дальше в страхе прошлого невозможно. Это страх, что ты что-то сделал не так, страх перед неизбежным наказанием. Ты устала ждать, когда же опустится молот, когда наказание настигнет тебя. Но его не будет, Кэсси, потому что ты не сделала ничего плохого.
Не видя ничего от слез, Кэсси отвернулась и побежала прочь.
— С чувством безграничной боли, Элеанор, — произнес Кацуо Сумияма печально, — должен сообщить, насколько я в тебе разочаровался.
Лейни стояла в кабинете главы якудзы. Из-за прозрачных стен и притушенного света казалось, что она висит в воздухе, окруженная мраком и мигающим светом от небоскребов. Поток эвакуируемых протекал далеко внизу, в ночных каньонах улиц. Ей нечего было сказать, и она молчала.
Сумияма покачал морщинистой черепашьей головой.
— Они, гайчины... чужаки. Более того, они наемники. И ты все же предпочитаешь водить с ними компанию, несмотря на неоднократно выражаемое мной неодобрение.
«Я теперь не твоя пленная шлюха, — хотела крикнуть ему Лейни. — Я вообще не одна из вас. Я солдат Дракона». Не то время и не то место, чтобы произносить подобные слова. Потому что сейчас Сумияма мог сделать так, что она никогда не выйдет из этого кабинета живой. А уж если ее полк пойдет в сражение против «Кабальерос», она дожна быть уверена, что никто другой не встанет во главе «Призраков».
— Даже в нашей самурайской среде долг должен взять верх над чувствами, — произнес глава якудзы. — Мы высоко чтим наши традиции.
«Ты, сладкоречивый старый мошенник, — подумала она. — Как ты посмел назвать самураев своими братьями? Если честно покопаться в истории якудзы, то их корни уходят в мачи-якко, отряды самообороны, в которые собирались соседи и которые сражались против самураев. Теперь ты и такие, как ты, прикрываетесь традициями своих древних врагов. Врагов, считающих нас по-прежнему не более чем изгоями, отбросами и собирателями отбросов».
— Мои «Призраки» никому не уступят в вопросах чести, — сдерживаясь, произнесла она.
— Да, но тебе необходимо научиться уступать, дитя мое. В этом все проблемы с вами, молодыми: думаете, что знаете все, и всегда недовольны старшими. — Он пожал плечами. — И посмотри, что происходит. Ты заставила якудзу потерять лицо, общаясь с этими наемными убийцами.
Лейни не сочла нужным обратить внимание на иронию, прозвучавшую в словах Сумиямы, который назвал Семнадцатый полк «наемными убийцами». Она знала, что последует за этим.
— Я опечален, — со значением произнес оябун. — Мне стыдно. Твое поведение навлекло на меня этот стыд.
Она почувствовала, как Эмма и Саттон вдруг приблизились, смыкая кольцо окружения. Она сглотнула. Горло вдруг пересохло.
— Я уверен, что ты последуешь требованиям чинджи. Она с трудом разлепила пересохшие губы:
— Я сделаю то, что обязана сделать.
Сумияма кивнул. Открыв ящик письменного стола, он достал четыре танто в черных ножнах из змеиной кожи.
Саттон нагнулся, чтобы разостлать на столе белое полотенце. Ухмыляясь, он подал Лейни полоску белой ткани.
Она приняла ее и обернула вокруг левой руки. Затянула потуже, чтобы прекратить циркуляцию крови, насколько это возможно.
Она подняла кинжал вверх, к глазам, и вынула его из ножен. Свою левую ладонь она положила на полотенце, широко растопырив пальцы, и склонилась над ней.
— Своими действиями я навлекла позор и бесчестье на моего оябуна, — проговорила она, стиснув зубы. Лейни прижала острие кинжала к основанию левого мизинца. — Так я искуплю мою вину.
Она нажала на кинжал быстрым, решительным движением. Сумияма, захлопав глазами, отскочил прочь, когда кровь из мизинца брызнула ему в лицо и на костюм.
Саттон подал еще один бинт, которым она быстро завязала кровоточащую руку. Сумияма широко улыбнулся ей:
— Приятно видеть, что ты проявляешь должное уважение.
Лейни кивнула на отрезанный палец, лежащий на окровавленном полотенце.
— Положите его в сухой лед. — Она заскрипела зубами от боли.
Сумияма восхищенно рассмеялся.
— Так я и сделаю. — Он самодовольно поглядел на остолбеневших слуг. — Прекрасная мысль, не так ли? А когда ты искупишь свою вину, разгромив бывших приятелей, сможешь получить его назад. Ты заслужишь это, я уверен.
— Так и будет, — сказала Лейни Шимацу и повторила: — Так и будет!
Кэсси плакала в темноте своей комнатки, прижимая мягкого медвежонка к груди. Ей и раньше частенько доводилось плакать в одиночестве, в темноте, но никогда так горько. Словно горе выплескивалось из нее под тяжестью гидравлического пресса. Девушке казалось, что кто-то засунул поглубже в глотку огромный стальной крючок и при помощи мощной лебедки вытаскивал ее несчастье на свет Божий. Кэсси стонала, корчилась от боли, источая потоки слез, как пожарный гидрант.
В какой-то момент девушка отключилась, полностью опустошенная. Когда через два часа рядовой разведывательного взвода пришел будить ее, Кэсси проснулась, чувствуя себя освеженной и преисполненной важностью предстоящего задания.

Часть пятая. ДЕНЬ МЕРТВЕЦОВ
XXXIV
Масамори, Хашиман
Район Галедона, Империя Драконис
2 ноября 3056 г.
Последние ночные звезды спрятались за низко нависшими зловещими тучами. Зима напала на Масамори неожиданно, словно кланы, и воздух стал хрупким и резким, как осколки стекла.
Немногие снежинки опустились вниз между бронзовыми башнями, припорошив головы и плечи роботов, выстроившихся вдоль пустынного проспекта. «Боксер» Элеанор Шимацу встал у фонтана, расположенного посредине площади, где на проспект Далтона выходили еще несколько улиц. Вокруг Лейни собрался первый батальон, готовясь к штурму.
Состоящие из членов якудзы полки «Призраков», напоминавшие старинных изгоев — ниндзя, лишь в одном имели преимущество перед самураями: они могли сражаться, используя любые, даже самые грязные методы войны, не опасаясь нанести урон собственной чести, так как сами в глазах самураев не значили ровным счетом ничего.
Все знали, но умалчивали о том, что именно по этой причине Теодор Курита сформировал полк «Призраков». Хотя кодекс чести самураев был менее жестким, нежели принятый в кланах, существовали вещи, на которые силы Дракона не имели права пойти, не переступив через совесть. И хотя долг всегда брал верх над чувствами, по крайней мере теоретически, конфликт между долгом и убеждениями мог привести к смертельно опасным в бою колебаниям.
Лейни состроила гримасу. У нее имелся собственный кодекс. Долг велел сражаться, но действовать она будет по своим правилам.
Шимацу настроила коммуникатор на обычную частоту, используемую защитниками ХТЭ.
— Внимание, мужчины и женщины Семнадцатого разведывательного, — произнесла она по-английски. — Говорит тай-са Элеанор Шимацу, командир Девятого полка «Призраков».
Она сделала паузу. Искалеченная рука в толстой защитной перчатке сильно пульсировала, но она не обращала на это внимания. Забывать о боли для Лейни не было в новинку. Гораздо труднее было произнести следующие слова:
— Если вы не сложите оружия, немедленно не покинете всех роботов, защищаемые позиции и не капитулируете, нам придется атаковать и разбить вас.
— Здесь полковник Камачо, — прозвучал голос человека, преждевременно состарившегося от забот, потерь и боли.
— Полковник, я приветствую вас. Сейчас я обязана предложить вам капитуляцию, которая будет принята со всеми подобающими почестями.
— Вы можете гарантировать это, тай-са?
Лейни стиснула зубы. «Нет, не могу. Так как здесь этот чертов Нинью». Она сожалела, что ее «Призраки» держались на некоторой высокомерной дистанции от уличных собратьев-якудза, подчинявшихся Сумияме. Только сейчас Лейни довелось узнать то, о чем оябуну было известно уже несколько недель: наследник Улыбающегося прилетел на Масамори и играет самую активную роль в этом смертельном фарсе.
— Ваше замешательство красноречиво, тай-са, — произнес Камачо. — Но это не имеет значения. У нас есть определенные обязательства перед лордом Куритой, и поэтому мы будем защищать его до конца или умрем в бою.
После этих слов Лейни полагалось заявить, что задача «Призраков» — освободить Чандрасехара Куриту. «К черту, — решила она. — Что они могут со мной сделать? Пристрелить»?
— Я не испытываю никакой неприязни лично к вам, полковник, — официально заявила она. — Все вы, по моему мнению, люди чести. Но долг обязывает нас сражаться.
— Благодарю за вежливые слова, — ответил дон Карлос. — И приступим к делу.
Он прервал связь. Лейни переключилась на основную частоту «Призраков».
— Всем «Призракам», — произнесла она. — Говорит Рыжая Ведьма. Наступило время для «чи но мацури» — праздника крови.
Взвыли сервомоторы, раздалась тяжелая шаркающая поступь металлических ног, и роботы полка «Призраков» пошли в атаку.
— Змеи пошли в наступление, Кассиопея, — сказал полковник Камачо. — Начинается сражение. Тебе самое время уходить.
Они были наедине в кабинете полковника. Кэсси слышала переговоры с огненно-рыжей предводительницей «Призраков».
Снабженцы мирзы собрали все, что могло пригодиться отборному отряду разведчиков, который должен был сопровождать Кэсси в этой вылазке, включая пуленепробиваемые жилеты и защитные костюмы с металло-керамическим наполнением, способные остановить почти любую пулю не слишком большого калибра. Кэсси Садорн предпочла отказаться от этого снаряжения, ограничившись лишь необходимым минимумом одежды.
По ее мнению, основой жизни разведчика является подвижность, а все остальное лишь представляет собой смертельно опасную иллюзию. Сегодня относительно чистый воздух Масамори обещал быть необычайно загрязненным и опасным для здоровья — главным образом из-за быстро двигающихся металлических громад, взрывающихся гранат и осколков снарядов, — девушка согласилась надеть простенький пуленепробиваемый жилет поверх черной шерстяной водолазки. Потертые черные штаны и черные спортивные тапочки завершили это незатейливое снаряжение. В качестве последнего штриха Кэсси повязала черную шелковую ленточку вокруг лба, которую многие из противников сегодня наденут, но она воспользовалась повязкой только потому, что она ей нравилась.
Кэсси также захватила патронташ со множеством карманчиков, предназначенных для запасных обойм и других полезных штучек. «Кровопийца» висел поперек ее груди, рукояткой вниз и вправо, именно так Бешеные Лисы носили положенные им по уставу ножи. Справа под мышкой у нее висел маленький автоматический пистолет, а слева — большой. Оба были заряжены одинаковыми десятимиллиметровыми пулями. На спине Кэсси укрепила крохотный рюкзачок, в котором лежали столь важный диск с записью и проигрыватель с усилителем и со всеми полагающимися к нему деталями. В результате Кэсси стала походить на девочку, приготовившуюся сыграть роль террористки на костюмированном балу.
Дон Карлос протянул ей руки:
— Подойди ко мне.
Когда они обнялись, полковник сказал, глядя поверх ее плеча:
— Ты мне как дочь, Кассиопея. Будь осторожна. Странные времена настали во Внутренней Сфере. Полк нуждается в тебе, а сейчас более чем когда-либо...
Они разомкнули объятья. Кэсси нахмурилась:
— Звучит так, словно вы не намерены пережить эту битву, патрон.
Полковник отвел от нее глаза и посмотрел куда-то вдаль:
— Я подвел «Кабальерос» во время атаки террористов. Бобби Бигэй и другие — Бэйрд, Зазнайка, Мари-соль — все они правы. Мое время ушло.
— Если вы чувствуете это, почему не возвращаетесь на гасиенду, ведь именно так вы и собирались поступить?
Он покачал головой:
— Это нехорошо.
— Что такое? Вы не хотите уезжать отсюда, чтобы позволить себя убить?
— Я погубил свою дочь, — тихо сказал полковник. — И не могу дольше нести тяжесть этой вины.
— Сьерра Фокстрот, с чего вы это взяли? Пэтси погубила ее собственная глупость!
На мгновение жизнь вновь мелькнула в глазах полковника Камачо вспышкой гнева. Он занес руку для удара, а Кэсси подставила лицо, чтобы принять пощечину.
Бессильно уронив руку, он вздохнул:
— Я заставил ее так поступить. Она хотела угодить мне, но чем больше делала для этого, тем хуже получалось, потому что тем хуже выглядел по сравнению с ней родной брат. Я не мог смириться с тем, что она великолепный водитель робота:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57