Небось самим не нужна просто. А Козловы! Тоже хороши. Зачем они подарили детские игрушки? Кому они сейчас нужны? Нет чтобы деньгами отдать… А вот этот сервизик я, пожалуй, себе оставлю… Ты не против, Мариночка?— Нет…— Он вам сейчас все равно не нужен. Куда вам в общежитие такой сервиз? Пусть лучше тут в серванте для красоты постоит. А вы встанете на ноги, потом сами себе выберете что понравится… Вот эту вазочку можете забрать себе, нам она ни к чему. А вот тут денег немножко, пусть у нас пока останутся. Мы с Николаем так потратились на свадьбу…Маринка согласно кивала головой, вполуха слушая бормотание матери. Ей было все равно: вазочка ли, сервизик или вообще ничего. Она для себя уже приняла решение, осталось только воплотить его в жизнь.Июнь прошел в разъездах. Маринка сдавала экзамены, у нее был повод бывать в Петровском очень редко. Ноги ее туда после свадьбы просто не несли. Так, заезжала на несколько часов — и торопилась назад в Серпухов, хотя никакой серьезной потребности в этом не было. Маринка сама никому не говорила о свадьбе, но невесть каким образом через несколько дней все знакомые в училище уже знали об этом. Мало кто поздравлял ее с браком, больше было тех, кто сожалел о том, что партия не столь блестяща, как заслуживала бы эта красивая, веселая и талантливая девушка. Все удивлялись скоропалительности поступка Смирновой, зная ее рассудительность и неприступность. Но жизнь продолжалась, и после замужества число Маринкиных воздыхателей только увеличилось: семейный статус привлекательной дамы дразнит иногда мужчин посильнее любых других женских завлекаловок.Поэтому, когда Маринка бродила вечерами по серпуховским узким улочкам, ей казалось, что все произошедшее с ней и Алексеем — только неприятный сон, видение, которое скоро растает. Она все еще не осознавала до конца серьезности своего шага. Ей вдруг снова захотелось в Москву, в театральное училище, чтобы разом изменить все в жизни, исправить, начать сначала. Она ощутила всем сердцем свою молодость, безграничность жизненных возможностей, простиравшихся перед ней.Именно тогда у Маринки явственно проявилось легкое грызущее ощущение совершенной ею ошибки, но оно не стало еще фатальным, изнуряющим. Казалось, ей стоит только принять решение — и все наладится, изменится, придет в нормальную, успешную колею. И все же что-то удерживало ее от этого решения, что-то, через что она никак не могла перешагнуть. И это «что-то» включало в себя не только заботы о матери, не только попытки удержать воспоминания детства, но и весьма конкретный персонаж, имя которому было Алексей Нехристенко и который с некоторых пор являлся ее законным мужем…После того как отгуляли выпускной бал в училище, никаких поводов оставаться дольше в Серпухове не было. Протянув там у подружки под разными поводами еще недельку, Маринка наконец скрепя сердце вернулась в Петровское. Было очень непривычно идти с автовокзала не к себе домой, а в общежитие. Там ее уже с нетерпением дожидался Алексей. За время ее отсутствия он на славу потрудился над устройством их семейного гнездышка: в общежитской комнатенке был сделан косметический ремонт, привезена нехитрая мебелишка.— Вот, мама твоя и занавесочки сшила, — смущаясь, похвастался Алексей. — Так уютней будет. А я у соседей столик по дешевке купил… Я так скучал по тебе!Супруг двинулся к Маринке с раскрытыми объятиями. Она сделала вид, что не заметила этого порыва, ловко ушла от его рук. В тесной комнатенке, несмотря на недавно сделанный ремонт, висел тягучий запах чужого коммунального жилья, сантехника была в ужасном состоянии.— Я устала, Алексей! Давай спать! — сказала Маринка тихо. — Ты давай спи на диване, а я себе на полу постелю.— Какой пол, Марина, что ты говоришь? Мы с тобой разве не муж и жена?Алексей снова попробовал обнять девушку, но она вырвалась и посмотрела на него холодно, почти зло:— Ну так где спишь — на диване или на полу? Алексей, вздохнув, взял покрывало и начал стелить себе на полу. Потом неторопливо разделся, обнажив крепкую, загорелую грудь. Маринка даже не посмотрела в его сторону.— Спокойной ночи! — сказала она, выключила свет и, не раздеваясь, нырнула под одеяло. И долго еще не могла заснуть, слыша, как на полу ворочается и кряхтит Алексей. Обоим было не по себе.Кое-как перебившись вместе с Алексеем одну ночь, Маринка отправилась устраиваться на работу, а заодно — подыскивать себе другое, отдельное от мужа, жилье. Именно к такой мысли она пришла уже на третий день после свадьбы, обдумывая свое предстоящее житье-бытье. Алексею о своих планах она, конечно, ничего не сказала.Работать Маринка устроилась сразу в два места: в школу — вести продленку с сентября у начальных классов, и параллельно, на полставки, в райком комсомола в сектор культмассовой работы — отвечать за организацию детских праздников в школах и детсадах. В райкоме работал отец Борьки Смелова, он и помог устроиться. Почему помог — Маринка так и не поняла толком. После той истории с днем рождения Борькин отец долго даже не здоровался с одноклассницей сына. А потом как-то в один момент все изменилось. Видно, не перевелись у нас еще добрые люди, думала про себя она.Работы в райкоме никакой фактически не было — несколько раз в квартал надо было помогать организовывать какие-то отчетные мероприятия и встречать редких визитеров из Москвы, вот и все. А деньги пусть небольшие, но платили исправно. Это было немаловажным обстоятельством: после свадьбы и съема квартиры ей грозил финансовый кризис, из которого надо было как-то выходить. Еще ведь есть и мать, и Алексей, который еле-еле устроился на работу электриком в Николаев автопарк.Конечно, она мечтала бы вернуться на работу к себе в школу, но двери в родную школу были для нее явно закрыты, по крайней мере сейчас. Слухи о ее с Димкой приключениях стали чуть ли не местной легендой. Хорошо, что у Кристинки была фамилия Николая, иначе бы и ее везде поедом ели.Надо сказать, что даже в школе на окраине Петровского, куда в конечном счете пришла Маринка, тоже не были в восторге от перспективы ее трудоустройства. Дважды Смирнову вызывала к себе суровая, подозрительная директриса и по нескольку часов нудно разговаривала с ней, внимательно приглядываясь. Но теперь Маринка не была уже той растерянной восьмиклассницей, как когда-то: у нее был диплом о блестящем окончании училища, рекомендации преподавателей, она была замужем и вообще производила очень благоприятное впечатление. И в конце концов после некоторых колебаний ей предложили вести группу продленного дня у учеников младших классов. Конечно, на фоне тех предложений, которые были у Маринки в Серпухове, это выглядело смешным, даже обидным, но она все равно была рада. Это только начало, дальше все будет по-другому, главное — хорошо зарекомендовать себя, и все пойдет.Впереди были еще два летних месяца, когда можно было нормально совмещать неутомительную работу в райкоме с репетиторскими занятиями с ребятишками. Или просто няней с кем-то сидеть… Летом часто бывают нужны няни. Так что духом Смирнова не падала и к борьбе была готова.А тут еще негаданно повезло с квартирой: Маринка нашла ее на удивление быстро. Какая-то бабулька с окраины повесила на дверях общежития объявление, по которому Смирнова и сняла себе в первый же день поисков крошечное жилье — всего-то двадцать пять метров, вместе с углом для кухоньки и сидячей ванной. Квартира находилась на первом этаже, прямо под окнами росли тополя. Света в комнатке было маловато, но даже это не расстроило Маринку. Ничего страшного, будет чаще зажигать свет!Бабулька-одуванчик, хозяйка этого чуда, переезжала к детям в Москву, а квартирку продать не решалась — вот и просила Маринку содержать ее в чистоте, порядке, поливать цветы и ухаживать за черной сиамской кошкой Серафимой, которую родственники отказались брать наотрез. Деньги за квартиру бабулька просила просто смешные, девушка заплатила вперед сразу за три месяца, а дальше обязалась регулярно высылать деньги почтовыми переводами. Бабулька к Маринке очень расположилась.— Ты здешняя ли, девушка? — спросила она, поглядывая на нее через толстые стекла очков.— Здешняя, бабушка. Учительницей буду работать.— Это хорошо, хорошо, — удовлетворенно закивала бабка. — А мужа у тебя нет, что ли?— Есть муж, — подумав, ответила Маринка. — Но он на Севере, в долгой командировке. Да вы не думайте, водить никого не буду!— Я вижу, что ты не такая… — снова кивнула бабка. — Что ж, живи! Когда переехать-то сможешь?— Да хоть сегодня!— Сегодня? — Бабка немного подумала. — Что ж, переезжай! Заодно поможешь мне собраться. А то старая я, тяжело мне.— Конечно!Маринка была просто счастлива. Надо же, как легко решилась ее проблема. О том, как к такому ее решению отнесется Алексей, она в этот момент просто не думала.А вечером ее ждал серьезный, неприятный разговор.— Ты куда это собираешься? — удивленно спросил Маринку Алексей, глядя, как жена торопливо упаковывает в сумку свои вещи, которые он совсем недавно любовно разложил в шкафчике.— Что? — Вопрос вывел Маринку из состояния легкого оцепенения.— Куда идешь, говорю? Объяснишь, может? Ночь скоро. Алексей встал и, поигрывая мышцами, подошел к жене,взял ее за руку. Маринка отстранилась.— Леша, я хочу тебе сказать… У меня было время подумать. В общем… Я считаю, что наш брак скоропалителен… Я была к нему не готова, все произошло как будто без моего участия. Я вот что думаю: давай пока поживем отдельно…— Да что ты несешь? — Алексей от удивления опустился на диван. — Мы женаты уже полтора месяца, а до сих пор вместе толком не были, и ты снова куда-то уходишь…— Ты хотел остаться под Москвой? Вот и остался. И радуйся. — Она старалась не смотреть на него, но, похоже, слова, которые ей было так тяжко произнести, вовсе его не обижали. И она осмелела еще больше. — А насчет того, что мы муж и жена… Просто я не готова еще жить вместе, понимаешь? Мне нужно время, чтобы осознать как-то, привыкнуть к тебе. Потом все будет хорошо, но сейчас нам надо еще пожить раздельно.— А где ты жить собираешься? — вполне миролюбиво протянул Алексей. — У матери, что ли? Так они тебя там не ждут.— Я знаю. Сняла квартирку небольшую, буду ночевать там, а к тебе сюда приходить. Ты не думай, я буду все стирать и готовить, как нормальная жена, только ночевать буду в другом месте…— А-а-а… — протянул обалдевший супруг, а потом даже привстал, обнадеженный внезапной мыслью. — Но люди-то что скажут? Мать твоя, Николай? А другие? Ведь все же знают, что мы поженились…Тон Алексея был настолько жалостным, что Маринка, переборов себя, подошла к мужу и присела рядом, взяв его за руку. Он притих и засопел как маленький.— А ты не говори никому, и я не буду. Пусть все думают, что мы живем вместе и у нас все хорошо! Так действительно и будет. Просто надо привыкнуть, подождать…Маринка, смутившись фальши этих слов, решительно встала:— Ну ладно, мне пора. Там старушка, хозяйка, еще просила помочь ей собраться — она переезжает в Москву, а квартиру мне сдает… Ты тут не скучай! Я пойду.Расстроенный Алексей не препятствовал. Маринка подхватила сумку, махнула мужу рукой и с чувством глубокого облегчения, чуть ли не бегом, вылетела из комнаты. Кажется, со школьных времен не шла она по улицам своего городка с такой радостью…По осени жизнь приобрела размеренный, привычный ритм. Маринка работала в школе, вела у малышей продленку, иногда занималась другой внеклассной деятельностью. С ее подачи после уроков дети не только делали домашние задания и играли во дворе, но и разучивали стихи, песенки, танцевали вместе с ней. С утра Маринка занималась тем же самым, но с «домашними» детьми: спрос на нее как на няньку рос с каждым днем. Сначала родители побаивались доверять ей детишек, а потом телефон обрывали — только посиди с их чадами! На душе у Маринки полегчало — любимое дело словно заслонило душевные проблемы.Да и с Алексеем тоже вроде бы как-то устаканилось. То есть не совсем, конечно, тут Маринка не была склонна обманывать себя. Несколько раз в неделю она забегала к мужу, стирала ему рубашки, мыла комнатенку, убиралась. Заботилась, чтобы он покупал себе еду и необходимые вещи. Она предпочитала приходить днем, когда Алексей был на работе. С первой зарплаты она купила стиральную машинку «Малютка», потом взяла в райкоме большой кредит под телевизор… По выходным они вместе ходили в гости к Лидии Ивановне. Там Алексей в любой момент все норовил прижаться к Маринке, демонстративно обнять ее за талию, ущипнуть или чмокнуть в щеку. Девушка, естественно, пыталась увернуться. Мать переводила все в шутку и умилялась их отношениям. Она жила в иллюзиях, что ее материнский долг выполнен, старшая дочь устроена, пора заниматься младшей. Поэтому однажды, заглянув в общежитие вечером по пути из гостей и не застав там дочь, она не на шутку обеспокоилась:— Ты где вчера была? Я вечером зашла, а тебя нет. Алексей лежит один, спит, телевизор работает…— И что он тебе сказал?— А ничего, дочь. По-моему, он слегка выпивши был. Но это бывает после рабочего дня. Так где ты была?— С детишками сидела, — соврала Маринка.Мать успокоилась, а она крепко задумалась. Слова матери — затронули то, что ее саму сильно тревожило в последнее время.Маринка вдруг стала замечать, что Алексей серьезно выпивает. Несколько раз, когда она приходила к нему убираться, она заставала его дома — Алексей спал после очередной выпивки и, похоже, работу прогуливал.— Так нельзя, — попробовала отчитать его Маринка, — тебя же с работы выгонят. Что мы тогда делать будем?— Ну и выгонят, и что с того? Ты же работаешь, не пропадем… К тому же какое твое дело? Мы что, муж с женой, что ли? Мы врозь живем, а не как люди. Так что лучше не надо.Кроме того, у Алексее появились и другие неприятные черты, которые Маринке понравиться никак не могли. Оказалось, что он может быть неоправданно грубым, может легко сорваться по любому пустяку и нахамить в ответ, если что-то ему не по нраву. Когда они в последний раз шли от Лидии Ивановны, он пнул мирно сидевшую у дороги рыжую кошку так, что бедное животное завизжало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52