https://wodolei.ru/catalog/accessories/polotencederzhateli/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

– А танки-то тут откуда? – обескуражено спросил Аркадий, разглядывая приземистый танк с пулеметом на башне. Худой парень с волосами, собранными на затылке в конский хвост, – поставив ногу на высокий бордюр, он завязывал шнурок, – ответил, не оборачиваясь:– Это наши… Из Таманской дивизии… Перешли на сторону Бельцина…У Аркадия удивленно вскинулись брови. Он наклонился, пытаясь заглянуть парню в лицо и спросил недоверчиво:– Илюха?… Ты, что ли?Парень оглянулся. Это, действительно, был Илья. Увидев старых знакомых, он ощерился в радостной улыбке:– О-о!… А, говорят, – гора с горой…Игорь с Аркадием в изумлении уставились товарища. Вид у Ильи, и вправду, был странный – его, словно, недавно вытащили из Москвы-реки. Черная полотняная куртка топорщилась мокрыми складками, потертые джинсы прилипли к тонким икрам, а над бровью алым пятном пламенела свежая ссадина.Игорь, недоуменно оглядев товарища, спросил:– Илюха, ты откуда ж такой?Илья окинул быстрым взглядом свой непрезентабельный вид и смущенно переступил с ноги на ногу. Замшевые, синие, адидассовские кроссовки его при этом жалобно хлюпнули.– Да вот, на Манежной площади был… – сказал он.На лицах Игоря и Аркадия отразилось недоумение, потому что ответ Ильи ясности не добавил. Тогда Илья с беззаботным видом махнул рукой:– Там тоже сначала митинг был… Потом приехали эти уроды с пожарными водометами и начали всех разгонять. Тогда я сюда пришел…– Митинг? – Резман озадаченно шмыгнул носом. – Что за митинг?– Да… Так… Выступали от разных партий… Подогнали грузовик – залезай, кто хочет! Сначала было даже скучно… А потом один козел забрался и давай кричать… Долой КЧС! Ну все, конечно, – "Долой! Ура!!!" Он опять – "Долой КПСС!". Все снова – "Ура!" А потом как заорет – "Долой СССР…"– Ну? – нетерпеливо дернул подбородком Аркадий.Илья бесстрастно пожал плечами.– Ну, чего… Стащили с машины и морду набили!При этом вид у него был столь невозмутимо невинный, – как у младенца, с картин эпохи Возрождения, что Игорь с Аркадием, утробно хрюкнув, рассмеялись.– Тоже поучаствовал? – спросил его Игорь, кивнув на свежую ссадину над бровью.– Так… Немножко… – Илья скромно опустил пушистые ресницы, а потом провел тонкой пятерней по влажным вьющимся волосам. На безымянном пальце при этом у него мутно блеснул тоненький ободок. Аркадий, заметив этот непривычный блеск, подозрительно сузил взгляд:– Илюха, ты что, женился что ли?Илья смущенно отвел взгляд в сторону и расплылся в плутоватой улыбке, став неуловимо похожим на юного Мефистофеля. Быстро сунув руку в карман мокрой куртки, сказал коротко:– Ага… Женился…Аркадий возмущенно посмотрел на Игоря.– Нет! Ну, ты видел? – сказал он. – Во, жучара! Не то, чтобы нас на свадьбу пригласить, – даже не сказал!Кроссовки Ильи издали протяжный виноватый хлюп.– Да не было никакой свадьбы, мужики… Какая свадьба… Ленка уже на девятом месяце была, когда расписывались… Так, только, посидели с её родителями…– А почему только с её? – в глазах у Аркадия промелькнуло короткое недоумение.– Да, она с моими сошлась… Они считают, что Ленка меня ради московской прописки охмурила. В общем, не нравится она им… Я из-за этого из дому ушел… Живем теперь с ней в общаге Гнесинки… Хорошо ей там комнату дали, – родители-то у нее в Саратове… Сейчас, правда теща сюда приехала… Нормальная тетка, но я с ней больше двух часов не выдерживаю… Поэтому вот – погулять вышел!И в глазах у Ильи снова запрыгали шаловливые чертенята.– Та-ак! – удивленно протянул Аркадий. – Значит, ты теперь у нас папа! И кто у тебя?Чертики в карих глазах Ильи враз потухли и в них появилась мягкая поволока, как у лошади которой протянули краюху хлеба.– Дочка… Иришкой назвали, – сказал он с какой-то затаенной теплотой, а потом вдруг часто зашмыгал бледным носом:– Слушайте-ка, мужики, а у вас пожрать ничего нет?Игорь с Аркадием недоуменно переглянулись.– Нет! Нету…– Жаль! – разочаровано произнес Илья и зябко поежился. – А то у меня в организме калории кончились…
В Крыму в этот день было жарко…Полуденное солнце, набрав силу, пробивалось косыми лучами сквозь тяжелые листья магнолий, падало яркими бликами в комнату президентского кабинета. Желтые пятна солнечных зайчиков утомленно ворочались на узорчатом паркете и нежно терлись об изогнутые ножки стола.За столом сидел президент. Он работал, – писал книгу о своем крымском заточении. У широкого квадрата окна, отодвинув в сторону тяжелую бархатную штору, стояла Нина Максимовна, – смотрела, как под окном, изнывая от жары, прохаживаются двое охранников. Один из них часто доставал из кармана платок и смахивал со лба липкий пот.Невдалеке, над ярко голубым морем, на одном уровне с широким окном сильно взмахивая крыльями пролетела пара больших серых чаек. Нина Максимовна отпустила портьеру и взглянула на мужа.– Тебе нужно алиби, – произнесла она негромко.Михайлов оторвался от своих мемуаров и рассеянно взглянул на супругу.– Моё алиби, это то, что я здесь, – ответил он и снова опустил взгляд, собираясь продолжить работу.Нина Максимовна отошла от окна – по паркету легко застучали ее пробковые каблучки, – остановилась, карие глаза требовательно уперлись в склоненную голову мужа.– Это не алиби, Алексей! – сказала она строго. – Человеческие поступки определяют не только человека, но и картину событий. Ты – лидер! Ты – лидер великой державы и должен оставаться лидером при любых обстоятельствах! Сальвадор Альенде, как ты помнишь, погиб на своем посту, но дал право потом утверждать, что в Чили был совершен государственный переворот! А если ты будешь спокойно сидеть здесь и ждать пока тебя освободят, то это не алиби!Михайлов удивленно посмотрел на жену из-под узких стекол очков и отложил в сторону "Паркер" с золотым пером. Уголок его рта скептически пополз вверх.– Так что ж мне теперь умереть? Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я умер? – спросил он.Но Нина Максимовна не приняла легковесного тона супруга.– Не время для шуток, Алексей! – сердито обронила она. – По твоим поступкам потом будут судить и о тебе, и о том, что это был за путч! А, если ты будешь сидеть и писать тут свои мемуары, то путч потом назовут фарсом… Сейчас ты должен доказать, что не смотря на обстоятельства, ты оставался Президентом! Поэтому… Во-первых, потребуй, чтобы тебе восстановили правительственную связь… Во-вторых, чтобы дали самолет для возвращения в Москву…Михайлов, продолжая слушать жену, недовольно снял очки и положил их на стол. "Какой смысл в требованиях, которые никто не собирается выполнять?" – с досадой думал он, стараясь не смотреть на супругу. Он попробовал откинуться на высокую спинку стула, но боль острым шилом вонзилась в поясницу и тут же заставила распрямиться. Стянув болезненные складки вокруг рта, Михайлов выдавил через силу:– Это ерунда, Нина… Это не на кого не подействует…Но Нина Максимовна тряхнула головой так, что ее короткие каштановые волосы разлетелись густым, пышным всполохом и решительно заявила:– Не подействует? Пусть! Но нельзя показывать, что ты сдался! Завтра потребуй, чтобы тебе прислали журналистов! Советских и иностранных… Потом, чтобы обеспечили телефонный разговор с американским президентом… Послезавтра – чтобы устроили встречу с Председателем Верховного Совета… И так каждый день! По нарастающей… Пусть они чувствуют, что ты не сломлен, что ты по-прежнему – президент Советского Союза!Михайлов отодвинул на край стола исписанные листы и посмотрел на супругу долгим испытывающим взглядом. Ему сейчас вдруг показалось, что эта маленькая, хрупкая женщина гораздо мудрее и сильнее его. А ещё он подумал… Нет, даже не подумал, а скорее ощутил, какое непостижимо огромное бремя она на себя взвалила. Через нервное перенапряжение, заглушая в себе страх и сомнение, она продолжала оставаться не просто женщиной, любящей и заботливой супругой, она продолжала оставаться женой президента, – первой Леди Страны! И тут Михайлов опять (в который раз!) подивился тому, какой прекрасный подарок преподнесла ему жизнь, подарив встречу с этой удивительной женщиной. Натужно сопя, он снова нацепил на нос очки и заражаясь энергичностью супруги, произнес:– Наверное ты права… Нужно будет написать заявление о моем отношении к перевороту… А затем постараться передать его в Москву…Он хотел сказать ещё что-то, но в этот момент на лестнице, ведущей на второй этаж, послышались нетерпеливые шаги. Михайлов и Нина Максимовна одновременно обернулись к двери. Широкая дверь отворилась, и в дверном проеме показался сын Сергей. За ним в кабинет вошла сноха – Ирина, – она держала на руках четырехлетнюю дочь. Увидев Михайлова, девочка соскользнула с рук матери и с радостным воплем бросилась к деду.– Деда!– Подожди, Даша! Дедушка болеет… – Сергей цепко ухватил за руку дочь и отдал ее обратно в руки супруги. Он обернулся и посмотрел на замершего за столом отца. – Папа, что происходит? Я пробую включить телевизор – не работает! Пробую позвонить – все телефоны отключены! Потом узнаю от охранника, что здесь, оказывается, уже побывали Петров с Вязовым. Зачем они прилетали? Ты что, подписал отставку?Михайлов, недовольно нахмурив высокий лоб, окинул сына угрюмым взглядом.– Во-первых, доброе утро, – произнес он бесцветным голосом. – Присаживайтесь… Я думаю, разговор будет серьёзный…Сноха беспокойно подошла к большому мягкому креслу и усадив к себе дочь на колени, прижала ее к животу, обхватив обеими руками. Девочка неудобно заерзала и, вскинув на мать узкое личико, спросила:– А можно я к дедушке? Я тихонечко… Правда, дедушка?– Нет, нельзя, Даша! – непреклонным голосом ответил Сергей. – Посиди с мамой!Сам он уселся на высоком стуле, нервно закинув ногу на ногу, и выжидательно уставился на отца. Михайлов механически вытянулся за столом, думая с чего начать. "Что сказать? Что им вообще можно сказать? – думал он, настороженно подперев рукой мелкий подбородок и смотря остановившимся взглядом на стол. – Всего он им, конечно, не скажет… Незачем Сергею, тем более Ирине вникать во все их политические дрязги и интриги… Это слишком грязно и дурно пахнет… Но успокоить он их должен… Как старший, как отец, в конце концов… Хотя… Как тут успокоишь? Как бы ему ни хотелось, они не могут оставаться вне политики, вне того, что сейчас происходит… На них, на самых близких для президента людей, всегда будет падать и тень его положения, и тень его ответственности… Значит, видимо, придется говорить, все как есть… – понял он. – Пусть это будет жестоко, но они должны понимать, в какой ситуации оказались…" Посмотрев на сына, Михайлов произнес:– В стране произошел государственный переворот, Сергей… Меня незаконно отстранили от власти…– Тебя отстранили? – сын упрямо мотнул головой. – Кто? Вот эти? Которые приезжали?Взгляд его больших карих глаз – таких же как у матери, с бескомпромиссной жестокостью уперся в отца. Михайлов склонил широкое темя с багровой отметиной и произнес с горечью:– К сожалению в число заговорщиков попали люди, которым я доверял… – рот у него презрительно скривился и по темному, болезненному лицу пробежали тонкие морщинки. – Они хотели, чтобы я подал в отставку и передал власть Линаеву… Я этого, конечно, не сделал! Поэтому никаких законных оснований именовать себя властью у них нет… Все, что они сейчас делают – это авантюра… И безучастным к этому я не останусь…В этот момент Нина Максимовна, до сих пор молча стоящая у стола, поднесла маленькую ладошку ко рту и разморено зевнула.– Что-то здесь душно! – усталым голосом сказала она. – Пойдемте-ка лучше на воздух…Михайлов бросил на нее удивленный взгляд, а Нина Максимовна выразительно стрельнула глазами в сторону телефона, стоящего на столе, потом ещё для убедительности приложила палец к губам. Михайлов нахмурился:– Хорошо, – согласился он. – Пойдемте…Не разговаривая, они вышли из дома и спустились вниз по мраморной лестнице к небольшому пляжу с привозным, белым, как снег, песком. Подойдя к широкому полосатому тенту, тихо полоскавшемуся под легким бризом недалеко от кромки прибоя, они, не раздеваясь, расселись на расставленные под тентом высокие плетеные шезлонги.Море уже проснулось – накатывало на берег редкими пенистыми бурунами. Ленивые барашки, цепляясь за прибрежные камни пузырчатой шерстью, тут же исчезали в коротких зеленых водорослях. Мелкие крабы, прячась в узких расщелинах валунов, испуганно таращили глаза на перемены, произошедшие на берегу… А перемены, действительно, были, – их просто невозможно было не заметить… Вдоль берега через каждые пятьдесят-семьдесят метров, по двое, по трое стояли пограничники. Некоторые из них держали на толстых кожаных поводках овчарок. До сегодняшнего дня они обычно старались не докучать своим видом ни президенту, ни его семье, оставаясь на расстоянии, в тени, за деревьями, за скалами… Но сегодня у них, видимо, была совсем другая задача… А кроме того около президентского санатория произошли и другие неприятные изменения… На рейде, недалеко от берега курсировали несколько небольших военных кораблей. Один из них подошел совсем близко – хорошо было видно, как с его серого борта пристально наблюдают за берегом несколько человек в темной военной форме, – не смущаясь, они целили на президентский пляж мощные морские бинокли. От такого повышенного внимания становилось не по себе. Нина Максимовна невольно передернула плечами, понимая, что им придется мириться с назойливым надзором, как с атрибутом их нового положения. Алексей Сергеевич снял себя легонькую шерстяную кофту и повязал её рукавами вокруг пояса.– Что теперь ? – настороженно спросил его Сергей.– Теперь? – Михайлов тонко прищурился, и негромко, почти не раскрывая бледного рта, произнес. – Сергей, мне понадобится твоя видеокамера… Нужно будет записать мое заявление и постараться передать его через надежных людей в Москву…Сергей откинулся на плетеную спинку шезлонга и, сдвинув на переносице брови, принялся нервно покусывать губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74


А-П

П-Я