https://wodolei.ru/catalog/unitazy/IDO/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

И вторая… Необходимо срочно вывести вас из-под удара… Понятно, что основная цель заговорщиков – это я! Им нужно влиять на президента, необходимо подчинить меня своей воле… Но добровольно я на это никогда не пойду и они это понимают… И вот тут … (Михайлов внимательно посмотрел на сидевшего напротив Плешакова.) Тут у них остается только одна возможность… Сделать это через вас, Юрий Алексеевич…. Здесь у них лишь два пути… Либо сделать вас своим союзником… Либо, – Михайлов выдержал короткую паузу, – вас устранить …Он замолчал, осторожно поглядывая Плешакова, и Плешаков почувствовал, как жесткий воротничок накрахмаленной рубашки неприятно впивается ему в шею – только тут он, наконец, осознал, насколько сильно он увяз в этой непростой, можно даже сказать поганой ситуации, и насколько крепко держит его за горло Михайлов. Чтобы успокоиться, он взял со столика чашечку с остывающим кофе и мелкими глотками допил его. Михайлов заметил, как у Плешакова нервно подрагивает рука. Он усмехнулся – понял, что его слова достигли цели.– Не знаю каким способом, может это будет не физическое устранение, – добавил он как можно невозмутимей, – но определенные меры в отношении вас они обязаны будут предпринять… Если их, конечно, не упредить, Юрий Алексеевич… Как, вы думаете, что может быть для них достаточно веской причиной, чтобы они могли вам полностью доверять?Несколько секунд Плешаков хмуро молчал. Михайлов тоже молчал, но при этом он внимательно наблюдал за Плешаковым. Наконец, Плешаков произнес:– Думаю я должен предоставить какие-нибудь сведения… Например, какой-нибудь компромат на вас…– Ну… Совсем не обязательно… – раздосадованно протянул Михайлов. – Это вполне может быть и информация, которая ставит под угрозу их план… А что, если, скажем, вы, Юрий Алексеевич, предоставите им информацию о составе будущего кабинета министров? Например, запись моего разговора с Бельциным? Бельцина ведь трудно заподозрить инсценировке… Кстати, он будет участвовать в церемонии в Волгограде и мы вполне могли бы с ним встретиться и обсудить кандидатуры членов будущего правительства, которые бы устроили бы российское руководство… Уверен, что ни Крюкова, ни Тугго, ни Вязова среди них не будет… Как вы на это смотрите?Плешаков неудобно повел побагровевшей шеей.– Опасно, конечно… Но можно попробовать, – без особого энтузиазма согласился он.– Нужно попробовать, Юрий Алексеевич! – поправил его Михайлов. – Нужно!
Когда через пятнадцать минут после этого Плешаков покидал президентский дом, он крепко сжимаял в руке коробочку кассеты с видеозаписью их разговора."Вы думаете вы самые умные? – думал он со злорадством. – Нет! Никуда вы теперь не денетесь… Тут моё и алиби, и индульгенция, и гарантии на будущее! Вот вы у меня где…"И он довольно потряс зажатой в руке кассетой и саркастично усмехнулся.
Через несколько дней делегации начали прибывать в Волгоград. Здесь были и руководители союзных республик, и члены Верховного Совета, и некоторые союзные министры, представители армии и флота. Вереницы черных правительственных лимузинов двигались из аэропорта в направлении города. Проезжая через громадину Волжской ГЭС можно было видеть, как внизу, там, где неистовый, сверкающий поток обрушивался вниз на отсвечивающую солнцем водную гладь и замирал в утомленном бессилии, из воды выпрыгивали почти двухметровые осетры и с шумом бухались обратно в воду.Сталинград!Это слово знают во всех уголках мира. Китаец и австралиец, аргентинец и американец, никогда не бывавшие в Советском Союзе, не зная, что этот город давно сменил своё прежнее название, тем не менее хорошо знали это слово. И наверное, в Советском Союзе мало было других таких мест, где бы одновременно так остро чувствовались и величие, и трагизм тех военных лет…Мамаев курган встречал прибывающих поражающим воображение гигантским колоссом, вздыбившимся в своем немом и гордом порыве.Телевидение вело прямую трансляцию – начиналась торжественная церемония возложения венков к вечному огню. Михайлов в строгом темно-сером костюме и в тон подобранном ему темно-синем галстуке, стоял во главе правительственной делегации, дожидаясь, пока двое кремлевских курсантов чеканным шагом подойдут к вечному огню и установят там лавровый венок. Когда они неподвижно застыли неподалеку от рвущегося на ветру пламени, Михайлов отделился от делегации, подошел к венку и поправил на нем пурпурно-алую ленту. Распрямившись, он посмотрел на величественный монумент Родины-матери."Интересно, – подумал он, – что двигало людьми, погибавшими в той жуткой мясорубке, на той войне? Ведь погибали десятками, сотнями тысяч – узбеки и казахи, русские и евреи… Что заставляло их считать эту землю своей и драться за неё до последнего вздоха вне зависимости, где они родились и какой были национальности? Неужели только коммунистическая пропаганда, да пулеметы заградотрядов позади последней линии окопов?"Нет! Он знал ответ на этот вопрос! Знал наверняка, потому что сам вырос с мыслью о большой и сильной стране… Да, несовершенной! Да, зная все её пороки и недостатки, он тем не менее привык считать её своей Родиной! И казахские степи, и сибирскую тайгу, и разухабистую Одессу и скалистый Кавказ – всё это с самого детства слилось у него в сознании с одним понятием – Родина. Его Родина! Почему же теперь внуки тех, кто столь обильно поливал эту землю своей кровью, так торопятся разбежаться, отгородиться друг от друга колючей проволокой пограничных столбов? Что такое должно было страшно и бесповоротно перевернуться в их сознании, чтобы они перестали чувствовать братские узы, пронизывающие десятки поколений их предков и уходящие сквозь столетия кровеносными сосудами вглубь единого организма державы? Неужели им снова нужна большая беда, чтобы почувствовать, насколько они нужны друг другу?Михайлов представил, как сотни тысяч глаз пристально наблюдают сейчас за ним сквозь экраны телевизоров…"Теперь я за все это в ответе!" – вдруг отчетливо понял он. Теперь только от его решений зависит насколько будет сохранено то, что было оплачено такой дорогой ценой. Михайлов прервал размышления и медленным шагом вернулся к поджидавшей его делегации.– Алексей Сергеевич! – прорвавшись сквозь плотный строй охранников, судорожно протягивал к нему микрофон, известный журналист Юрий Теплов. – Скажите… На ваш взгляд, насколько, символична сегодняшняя дата? И оглядываясь на прошлое, что вы считаете главным уроком истории?– Сегодняшняя дата? – Михайлов краем глаза заметил, как Бельцин, тоже прибывший на церемонию, направляется к вечному огню. Несколько секунд Михайлов молчал, оценивая ситуацию, а затем, делая продолжительные паузы, как будто это помогало слушателям лучше его понять, произнес:– Я так отвечу… Сегодняшняя дата не просто символична… Она является той трагической вехой, которая заставляет нас ощутить общую ответственность за судьбу нашей страны… Вся наша история учит нас тому, что через все испытания можем пройти только вместе… Думаю, за то время, пока мы живем в единой стране, в едином государстве мы не раз это доказали… Сейчас кое-кто хочет вбить клин между нашими народами, спровоцировать взаимную неприязнь, разрушить взаимопонимание между руководителями республик и союзным руководством… Хочется ответить… Не получится! Это искусственные процессы и они никогда не будут поддержаны нашими народами! Лучшим подтверждением этого является то, что сегодня тут находятся руководители практически всех республик… Сегодня вечером мы соберемся и будем обсуждать наши общие проблемы, – союзный договор, обустройство страны… Не скрою, – ситуация в стране непростая, но наша сегодняшняя встреча показывает, что мы настроены на серьезный диалог… Вот здесь находится президент России Владимир Николаевич Бельцин… Думаю, он согласится со мною… Владимир Николаевич! – Михайлов гортанно окликнул возвращающегося от вечного огня Бельцина и телекамеры, как по мановению волшебной палочки, повернулись к президенту России. Бельцин, увидев нацеленные на него темные зрачки объективов, замедлил шаг и остановился.– Владимир Николаевич! – уже не столь громко повторил Михайлов и сделал радушный жест, подзывая его ближе. – Тут у меня спрашивают по поводу уроков истории… Так я сказал, что у нас с российским руководством единая точка зрения…Бельцин на какое-то мгновение замер, но быстро сориентировавшись, твердым шагом направился в сторону Михайлова. Когда он подошел, телекамеры взяли в кадр обоих президентов. Михайлов понял, что снова находится в ракурсе, приподнято произнес:– Главное, я считаю, что у нас нет принципиальных разногласий с российским руководством… Нам надо сохранять основные наши завоевания – социалистический выбор, гласность и уважение к правам и свободам граждан! Думаю, Владимир Николаевич меня поддержит…Он выжидательно посмотрел на Бельцина, но Бельцин, почувствовав ловушку, недовольно поджал губы.– У российского руководства тоже нет сомнений, что надо продолжать реформы…– с мрачным выражением произнес он. – Основная наша задача – сделать жизнь людей достойной, максимально раскрыть возможности каждого человека, раскрепостить чувство собственного достоинства… Поэтому не поддерживая тех, кто сегодня призывает к немедленному выходу из Союза, мы, тем не менее, будем выступать за предельную самостоятельность республик в составе Союза… Как и было запланировано Лениным в 1922 году…Михайлов успел растерянно подумать: "Куда его понесло?", но вовремя спохватился, и произнес суетливо:– Я хочу добавить… Хотя у нас с Владимиром Николаевичем иногда бывают разные точки зрения, но мы всегда находим взаимоприемлемое решение. Могу только повторить… Нет разногласий между союзным и российским руководством… Конструктивного диалога требует от нас наши народы, этого ждет от нас вся страна… По принципиальным вопросам мы единомышленники. Правильно, Владимир Николаевич?Он повернулся к Бельцину.– Да, – хмуро согласился Бельцин.Под щелканье фотоаппаратов они с Михайловым пожали друг другу руки.Дождавшись, пока перестанут сверкать фотовспышки, Михайлов негромко спросил:– Ну, что, Владимир Николаевич, жду вас к шести часам в Волгоградском обкоме?Но Бельцин вдруг презрительно скривил лицо и на губах его запрыгала издевательская усмешка:– А мне в обкомах больше делать нечего, Алексей Сергеевич! Я больше не принадлежу к партийной номенклатуре…Михайлов непонимающе заморгал.– Подождите, Владимир Николаевич… – пробормотал он растерянно. – Все же согласовано… Существует определенный протокол поездки, предприняты необходимые меры безопасности…– В обком не поеду, – упрямо повторил Бельцин. – Будем встречаться в здании профсоюзов! Кстати, зачем такие меры безопасности? Чего боятся всенародно избранным президентам? Неужели собственного народа?И замер, – высокий, непреклонный, как гора. Михайлов опасливо покосился назад – позади продолжали толпиться журналисты с телекамерами и фотоаппаратами. Михайлов явственно представил, как назавтра газеты запестрят сообщениями, что у российского и союзного руководителей опять начались трения, переходящие в конфронтацию. Всё это тут же появится в западных СМИ и страна опять будет разрываться между высшими должностными лицами Союза и России!– Ну, хорошо, хорошо, – быстро произнес он. – Значит, встречаемся в здании профсоюзов…Бельцин сухо кивнул и направился к поджидавшему его черному правительственному ЗИЛу."Сволочь поганая! – мстительно подумал ему вслед Михайлов. – Ещё и Ленина приплел, только бы замаскировать свою гнилую мыслишку… Правильно сказала Нина! Он мой главный враг! Тут и думать нечего… Ну что ж… Тем хуже для него… Значит, он сам для себя все выбрал!"
Ближе к вечеру кавалькады правительственных машин подъезжали к областному зданию профсоюзов, оцепленному усиленными нарядами охраны милиции и внутренних войск.Президенты республик выходили из своих автомобилей и поднимались на второй этаж в небольшой зал приемов. В зале, наскоро переоборудованном для заседания, уже стоял длинный стол, застеленный зеленым сукном. На нем были расставлены таблички с надписями республик, а между ними стояли бутылки "боржоми" и тонкие фужеры. Широкий гобелен, висевший на стене и изображавший панораму Сталинградской битвы, был привезен сюда из здания обкома. Он и расставленные вдоль стены высокие узкие вазы с декоративными цветами создавали некое чувство обустроенности и презентабельности. В остальном помещение не отличалось какими-то особенными изысками, характерными для встреч такого ранга. Только рядом с председательским местом были экстренно установлены телефоны правительственной связи, чьи длинные черные кабели тянулись тонкими нитями вдоль стен и уходили в щель под дверью.Михайлов на правах устроителя сам встречал прибывающих. Последним появился Бельцин.– Итак, все в сборе! – убедившись, что все наконец-то собрались, произнес Михайлов приподнятым тоном. – Давайте начнем… Товарищи, я просил Вас собраться, потому, что пора начать обсуждать новое устройство страны… С момента образования СССР мы проделали определенный путь… Ясно, что старая государственная система во многом себя исчерпала… Сейчас необходимы новые принципы отношений между республиками, включая и их взаимоотношения с союзным центром…Михайлов знал, что его слова никого не удивили, – собравшиеся выслушали его равнодушно, но и прекрасно понимал, чем можно заинтересовать президентов, почувствовавших вкус собственной самостоятельности (считай бесконтрольности!). Упоминание об этой самостоятельности действовало на них, как запах теплой крови на изголодавшегося волка. Поэтому быстро закончив со вступлением, Михайлов перешел к главному.– Мне кажется, что правовой базой существования такого Союза должен являться Союзный договор, – произнес он с апломбом. – В нем должно быть зафиксировано, что республики, входящие в новый Союз, вступают в него, как суверенные образования… Новый Союз будет федеративным государством с самыми широкими полномочиями для республик…Он обвел взглядом присутствующих, с удовлетворением отмечая устремленные на него заинтересованные взгляды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74


А-П

П-Я