— Какая разница — где?Катрич и тут понял, в чем дело. Спросил напрямую:— Кто она?Андрей недовольно скривился:— Биографию в письменном виде или как?— Не валяй дурака. — Катрич шуточного тона не принял. — Если тебя повязали, наша бочка где-то течет...Андрей насторожился. Мысль о том, что кто-то заранее предугадал его действия и подстерег у подъезда Наташи, как-то ему раньше не приходила в голову.— Почему ты решил, что есть течь? — спросил он удивленно.— За тобой следили?— В тот раз вроде нет.— Вот видишь! А меня беспокоят два факта. Первый — это появление у тебя адвоката с деньгами. Второй — засада там, где ты ее не ждал. Так ведь было?— Если это, — сказал Андрей с облегчением, — то мою знакомую подозревать бессмысленно.— И все же, кто она?— Дочь Кострова. Михаила Васильевича...Нетрудно было заметить, как сразу иссяк охотничий азарт Катрича.— Ладно, — произнес он уныло. — О ней потом. Теперь сюрприз. Ты знаешь, что приехал твой брат?— Николка? Где он?— Укатил на дачу. Там, я думаю, ему будет чуть спокойней. Обещал ему, что как только ты объявишься, сразу заберу его оттуда.— Он в курсе?— Да, конечно. Я не счел возможным от него скрывать правду.— Надо срочно ехать за ним. Если меня станут искать, то верняком доберутся и до дачи.— Едем вдвоем.— Нет. Справлюсь один. — Андрею не хотелось признаваться, что его машина так и осталась возле дома Наташи и ему за ней надо ехать туда. «Машину перегоню потом», — решил Андрей.— Как хочешь, — с неожиданной легкостью согласился Катрич. — Только будь осторожен.Зазвонил телефон. Андрей порывисто снял трубку, приложил к уху, но, увидев, что Катрич прижал палец к губам, не произнес ни слова.— Андрюша, это ты? — раздался знакомый взволнованный голос.— Да! — ответил он с радостью.— Я очень беспокоилась. Ты так внезапно исчез. Что случилось?— Ничего особенного. Обычные дела.— Ты можешь приехать? — Он уловил в ее голосе умоляющие нотки. Заколебался, но, взглянув на хмурого Катрича, ответил уклончиво:— Не сейчас. Мне срочно нужно на дачу. Там брат, Николка. вернусь в город.— Это не опасно, Андрюша? — Голос Наташи звенел тревожно.— Почему ты так решила?— Я боюсь за тебя. Где ваша дача?— Не волнуйся. Это в Никандровке. Место там людное. Да, кстати, дядя Миша не появился?— Все в порядке. Он дома. — Ее голос дрогнул. — Спасибо тебе за тот вечер...Андрей ощутил, как в приятной истоме зашлось сердце. Сдерживая трепет, сказал: «Я позвоню» — и повесил трубку.— Едешь? Тогда держи. — Катрич достал пистолет и протянул Андрею. — Патрон в патроннике.— Лучше перебдеть, чем недобдеть, — язвительно заметил Андрей. — Так, что ли?— Ничего формулировочка! — усмехнулся Катрич. — Отучила власть господ офицеров иметь при себе оружие. Отучила!— Ладно тебе, сегодня все готовы на армию бочку катить. Давай, двинулись.— Я иду первым, — предупредил Катрич. — Оценю обстановку. Если тихо — махну рукой.Андрей взглянул на него скептически:— Думаешь, они уже здесь? Мало верю.Тем не менее Катрич вышел первым, миновал двор и уже на улице, остановившись под фонарем, поднял руку, предупреждая, что все чисто.Сунув руки в карманы, Андрей быстро вышел из подъезда, свернул за угол дома и направился к трамваю. Пересекая Некрасовский переулок, он понял — «хвост» все же есть. На этот раз за ним следовал массивный, рано начавший лысеть парень. Его лобастая голова в свете уличных фонарей блестела как стекло.На остановке толпились поздние пассажиры. Сумерки маскировали грязь и запущенность улиц, все выглядело, как в недалеком прошлом, будто не случалось перестройки, не царствовали вокруг беспредел и разруха.Подошел трамвай. Скрипя, распахнулись двери. Андрей вскочил в вагон с передней площадки. Лобастый последовал за ним через заднюю дверь. Работал он погано, и «срисовать» его не составляли труда. Подумав, Андрей стал протискиваться через вагон. «Простите, простите», — говорил он, раздвигая плечами толпившихся пассажиров, и шел в конец вагона. Лобастая голова с большими залысинами торчала в углу задней площадки, возвышаясь над остальными. Выбравшись к двери, Андрей вплотную приблизился к лобастому. Взглянул в водянистые глаза под белесыми бровями и вдруг громко на весь вагон сказал:— Миха! Кого я вижу?! Давно из зоны? Лобастый, растерявшись, недовольно буркнул: — Мужик, ты ошибся!Тем не менее на площадке сразу стало свободней. При упоминании о зоне просвещенная публика предпочла перебраться в вагон. И тут, не давая возможности лобастому что-либо предпринять, Андрей со словами «Да брось ты, Миха!» нанес ему мощный удар в солнечное сплетение. Лобастый согнулся, как переломленная ветка, открыл рот, беззвучно глотая воздух, будто окунь, выброшенный на песок. Андрей еще раз врезал ему под дых и левой прихватил осевшее тело, не давая упасть. Прижал коленом к стенке. Быстро обстукал бока, вынул из правого кармана нож с выкидным лезвием. Поднес к самому носу лобастого, нажал на предохранительную кнопку. Клинок высверкнул наружу бесшумно и быстро.— Так ты меня не узнаешь? — спросил Андрей, играя ножичком у носа.— Нет, мужик, ты ошибся, — промямлил лобастый и сел на пол.— Тогда бывай! — сказал Андрей и выскочил в открывшуюся дверь.В вагоне за все время никто не счел возможным высказать своего отношения к происходившему. Да и где было набраться смелости обывателям, у которых из-под носа украли страну, их Родину, а они и рот не открыли, чтобы хоть со стороны и в спину бросить ворам ругательство?
За два года, которые Андрей не видел Николку, брат вытянулся, раздался в плечах, возмужал. Его взгляды на жизнь обрели четкость и логическую определенность. Убийство отца наложилось на катастрофу, в которую государство ввергла перестройка, приведшая к распаду старых связей. В одночасье рухнуло все: уверенность в завтрашнем дне, надежда на возможное благополучие, вера в силу закона, в могущество армии, в офицерскую честь и гордость. Но это не сломило юношу, он лишь укрепился во мнении, что обрести и утвердить свои права можно только в борьбе за них. Всякий, кто не принимал этой мысли, по его мнению, не заслуживал уважения. Об этом Андрей был поставлен в известность без особых предисловий.— Вы, господа офицеры, — сказал Николка, когда они возвращались в город, — можно считать, Россию профурыкали. Это всем вам публично навалили на макушки дерьма и прикрыли форменным маршалом Шапошниковым. Порядок вроде бы соблюден, а пахнет от вас сильно.— Круто судишь, курсант, — без особых эмоций оценил выпад брата Андрей. — При чем тут мы, офицеры? Что может сделать Ванька-взводный, если колонна под руководством генералов поперла не в ту степь?— Ванька-взводный многое может, — возразил Николка. — Важно только почувствовать себя на острие. Пересвет никогда взводным не был, а с его подачи началась Куликовская битва. Битва за Русь.— Что предлагаешь?— Начать.— Что именно?— Если наше государство не в состоянии решить по закону отцовское дело, давай поставим в нем точку сами.— Я этим в последние дни только и занимаюсь.— Пока не поставлена точка, твоим стараниям грош цена.— В такой игре, как эта, на кону двоеточие. И решит все тот, кто поставит свою точку первым: я или они.— Почему «я»? Ты не один.Андрей притормозил у светофора. Не поворачивая головы к брату, негромко, будто боясь, что его подслушают, сказал:— Тронусь, ты незаметно обернись. Мне показалось — за нами «хвост».Минут через пять Николка сделал вывод:— Очень похоже. Главное, жмет без огней.— Хорошо, я покручу по переулкам. А ты глаз с него не спускай. У следующего перекрестка, не обозначая маневра мигалкой, Андрей свернул направо. Промчался два квартала, сделал левый поворот в Путейский переулок и снова выскочил на шоссе. Те же маневры, хотя и с некоторым опозданием, проделал преследователь.— Точно, — сказал Николка. — Это за нами.— Хорошо бы выяснить, сколько их в машине.— Один, — доложил Николка уверенно. — Водила.— Опустись пониже и не маячь, — распорядился Андрей. — Попробуем разыграть комбинацию. Въедем во двор, я уйду, а ты останься в машине. Приляг, чтобы не было видно. Вот тебе пистолет. Держи наготове.— Ты думаешь?— Уверен. Я запру дверцу, поднимусь домой и зажгу свет. Если кто-то полезет в машину, пистолет к затылку...— А если?..— Нажми курок. Патрон в патроннике.— Но...— Не выстрелишь — выстрелят в тебя. Три дня назад я бы и в ум не взял такое, сейчас не имею сомнений.— А ты?— Зажгу свет и сразу спущусь.Николке пришлось ждать минут десять. Это ему порядком надоело, тем более что устроился в засаде он не очень удобно. В один из моментов хотел привстать, чтобы посмотреть, что там снаружи, как вдруг чья-то тень заслонила стекло левой передней дверцы. Николка замер, инстинктивно передвинув палец со скобы на спусковой крючок. Послышалось царапанье ключа в замочной прорези. Должно быть, делом занимался человек исключительно опытный. Ему не потребовалось и минуты, чтобы открыть дверцу. Не влезая в машину, он присел перед ней на корточки. Николка резко поднялся, перегнулся через спинку переднего кресла и уперся стволом пистолета в стриженую макушку.— Сидеть!Из подъезда выскочил Андрей. Подбежал к машине.— Вставай! Давай, давай, подонок!— Руки на капот! — приказал Николка, вылезший наружу, и воткнул пистолет между лопаток неизвестного.— Что это? — спросил Андрей, носком ботинка указывая на небольшую упаковку, лежавшую на асфальте возле открытой дверцы.— Э, осторожно! — прохрипел задержанный, впервые за это время подавший голос.Андрей поднял упаковку к свету.— Мина, — бросив на нее взгляд, определил Николка. — Противопехотная, нажимная.— Куда собирался ставить? — спросил Андрей и тряхнул боевика за плечи. Тот не издал ни звука.— Мог куда угодно воткнуть, — высказал мнение Николка. — Под коврик в салон, под педаль акселератора. В любом месте рвануло бы дай бог как.Боевик молчал.— Андрей, — попросил Николка, — я сейчас чеку выну, а мину ему в штаны суну, а?— Отставить! — прикрикнул Андрей. — Я бы его и сам шлепнул. Прямо здесь...Примериваясь, он приставил пистолет ко лбу боевика. Придавил так, что тот откинул голову. Его смуглое лицо стало мучнисто-бледным.— Жаль, это в мои планы не входит.Андрей отнял пистолет, и на бледной коже отпечатался кружок ствола. Не скрывая облегчения, боевик глубоко вздохнул.— Обыщи его! — приказал Андрей Николке.В нагрудном кармане оказался маленький «жилетный» пистолет «фроммер-лилипут», а в заднем брючном — документы на имя Гранта Шагеновича Барояна. Все это Андрей забрал себе. Потом ухватил боевика за грудки и сильно тряхнул, давая выход ярости.— Сейчас я тебя отпущу, могитхан! Найдешь дружков, передай им:я их осудил и приговорил к исключительной мере. Всех. В том числе и тебя. Так что не радуйся. Бегать осталось недолго. Теперь иди! 28 апреля. Воскресенье. пос. Куреневка Акоп Галустян—Траншея — кипел злостью. Удачно начатое дело трещало по швам. И не потому, что проснулось вдруг и обрело дееспособность великое государство. Как многое на Руси, все на себя взвалила русская самодеятельность, и получалось у нее неплохо. Трудно сказать, какие еще результаты даст сделка с майором Мудраком, а уже потеряно то, что с таким трудом было наработано раньше. В конце концов, можно было смириться с ущербом, если бы речь шла только об имуществе АСАО, но вместе с ним на складе сгорело и то, что сулило немалую прибыль самому Галустяну. И прибыль не в рублях, а в заветных зеленых бумажках. Но и это, судя по обстановке, не все. Теперь приходилось опасаться даже за свою дачу, на которой, к несчастью, побывал Андрей Бураков. Галустян не сомневался, что этот офицер сумеет отыскать дорогу сюда и явится обязательно. А кто во всем виноват? Конечно же этот тупой полковник Радамес. Должно быть, не зря в свое время русские командиры поперли его взашей из военной школы.Галустян свирепствовал. В светлой гостиной, насквозь пронизанной ярким утренним солнцем, перед ним, вытянув руки по швам, повинно опустив голову, стоял Радамес.Размахивая руками, будто дирижируя оркестром, Галустян изрыгал проклятия на неудачливого полковника.— То, что этот русский подонок сбежал, — полдела. Страшно, что он нанес нашему делу миллионный ущерб. Ни у тебя, ни у твоей родни, полковник, не хватит жизни, чтобы возместить убыток.— Мелик, — попытался вставить слово Радамес, — я предлагал пристукнуть его, а ты приказал оставить в живых...— Свою вину хочешь переложить на меня? Я приказал его отпустить, да? Какой ты, к черту, полковник! Какой ты, к черту, армянин! Дешевый грузин с тбилисского рынка в Сабуртало! Эдуард Шеварднадзе, вот кто ты!— Мелик! Такие слова оскорбляют мое достоинство.— Ва! — вознес руки к небу Акоп. — Он еще помнит о достоинстве! Да за тот ущерб, который случился по твоей вине, тебя положено сейчас же отдать под суд. Чтобы кровью смыл вину...— Мелик!— Я освобождаю тебя от должности, Радамес! Командовать группой будет Погосян. Капитан!— Да, Мелик, — густым басом откликнулся Погосян, стоявший за спиной Радамеса, и сделал шаг вперед, чтобы оказаться поближе к начальнику. — Я готов!Внешне Погосян напоминал бегемота — огромный, тучный, с тяжелым, неповоротливым задом, с лицом багрово-пламенным — то ли от постоянных возлияний, то ли от повышенного давления, определить мог только врач. Ходил Погосян косолапо, при каждом шаге его тело переваливалось с ноги на ногу. Как ни удивительно, но в этой нелепой с виду фигуре заключалась огромная взрывная сила. Разъярясь, Погосян превращался в тупой, разрушающий таран, не знающий страха и преград. Позже, успокоившись, он просил товарищей рассказать ему, что он делал и как вел себя, потому что сам ничего не помнил и объяснить своего поведения не мог. Именно необузданная взрывчатость не раз ставила Погосяна в конфликты с милицией и в конце концов обратила его в стойкого правонарушителя. По достоинству оценив эту могучую, темную мощь, Акоп приветил громилу и сделал его в своей группе главной ударной силой налетов и террористических актов. Наконец, добился присвоения боевику звания капитана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17