Бородатый мужчина в кожаном пальто и темных очках вызывал у всех чувство необъяснимого ужаса. Все понимали, что с этим человеком шутки плохи. От него исходила некая аура могущества и уверенности.
Сделано все было за считанные минуты. Перед уходом длинный, продолжая улыбаться, ударил охранника в висок рукояткой пистолета, и тот мешком рухнул около двери.
Вся троица, словно призраки, исчезла за дверью. И только тогда дрожащая от страха сотрудница банка, всхлипывая, нажала кнопку сигнализации.
- Господи, какой кошмар! Как в кино, - проговорила старушка, лежащая на холодном полу.
- Вот так надо деньги зарабатывать, - нашел в себе силы пошутить мужчина в кепке и куртке, поднимаясь с пола. - А вы говорите, коммунальные услуги подорожали. Ну, молодцы, не то, что мы, вкалываем на это государство за гроши...
- Сволочи! Сволочи! - истерически кричала молоденькая кассирша. - И зачем я сюда пошла работать? Говорили мне!!! Пропади пропадом такая работа!
- Заткнись! - крикнула ей пожилая сотрудница. - Возьми себя в руки. Их поймают через двадцать минут.
- Да вы знаете, сколько они взяли?! Вы знаете?! Это же... За полчаса до инкассации!!!
В сбербанке недавно открылся обменный пункт валюты, и взяли грабители не много, не мало, а около ста пятидесяти тысяч долларов, не считая рублей.
Милиция приехала быстро. Но никаких следов грабителей обнаружено не было. Опросы свидетелей ни к чему не привели. Никто ничего не видел - ни людей, ни машин. Лишь продавщица из киоска видела, как от сбербанка отходил крепкий мужчина в кожаном пальто, без бороды и очков, с портфелем в руках. Шел тихо, спокойно, потом завернул за угол. А больше никого не было.
В течение месяца таким же образом было ограблено ещё четыре сбербанка в Москве и области и два обменных пункта валюты. И никаких следов грабителей обнаружено не было. И по описанию свидетелей везде орудовали совершенно разные люди - то кавказцы, то иностранцы, то какие-то колхозники в ватниках. Кто-то видел светлый "Жигуленок" неподалеку от места ограбления, в другой раз приметили черную "Волгу", запомнив даже её номер. Но и это ничего не дало.
Была поднята на ноги вся московская милиция. Но неожиданно все ограбления резко прекратились. А в начале февраля 1993 года на окраине Москвы был обнаружен труп человека. Около него валялся кейс. Человек был убит выстрелом в голову. А в кейсе было ровно пятьдесят тысяч долларов.
В убитом узнали недавно освободившегося из мест заключения вора-рецидивиста Григория Варнавского по кличке Варнак. Он снимал неподалеку квартиру, в которой было обнаружено ещё более трехсот тысяч долларов. Номера банкнот совпали с украденными из одного обменного пункта. Сотрудники банков и обменных пунктов опознали в Варнавском одного из грабителей - эта мерзкая улыбка не сходила даже с уст покойника, опознать его было нетрудно, несмотря на разный облик, который он приобретал при каждом из налетов. Следствие пошло по старым связям Варнака, но постепенно зашло в тупик. Ни денег, ни сообщников найти не удалось.
... Только самые близкие из знакомых семьи Мырдиных были в курсе, что в феврале 1993 года была похищена жена бизнесмена. Ее схватили вечером около их загородного дома, сунули в черную "Волгу" и увезли неизвестно куда. Отсутствовала она не менее недели. Толстый и суетливый Мырдин очень любил свою жену, и все посвященные в эту историю, видели, как он тает на глазах. Обращаться в милицию он категорически отказывался. Жена Мырдина появилась в загородном поселке так же неожиданно, как и исчезла. И никто не знал, что бизнесмен Андрей Андреевич Мырдин за эту неделю похудел на десять килограммов и обеднел на двести пятьдесят тысяч долларов.
... Летом 1993 года в другом престижном поселке по Киевской дороге стал строиться кирпичный особняк. Строился добротно, на славу. Приезжали какие-то люди, зорко следили за строительством. Хозяин появлялся редко. Он приезжал на черной "Волге", был очень мрачен и малоразговорчив. Ничего его не радовало, а если, по его мнению, что-то делалось не так, он площадными отборными словами ругал строителей, и те помалкивали, понимая, что этому человеку лучше не возражать. Переделывали, перестраивали, хозяин денег не жалел, но требовал, чтобы все было, как надо. Дом рос не по дням, а по часам, потихоньку добрел и хозяин... И в вальяжном хозяине особняка уже трудно было узнать молчаливого водилу Помидора, из которого за целый день было трудно вытянуть хоть одно слово.
Этим же летом в Москве на Мосфильмовской улице Дмитрий Степанович Рыщинский купил трехкомнатную квартиру в сталинском доме. Сделал в ней дорогой ремонт, обставил её новой мебелью и перевез туда свою дорогую Ларису и ненаглядного Павлика. Вскоре он купил себе "БМВ-520" и гараж во дворе дома. Изредка, от нечего делать подрабатывал по старой привычке частным извозом. Для души, так сказать...
Еще весной состоялся суд над Жабиным Эдуардом Николаевичем по кличке Рыжий. Прокурор вменял ему сто вторую статью - убийство, совершенное с особой жестокостью. Но ловкий опытный адвокат сумел отклонить это обвинение, и осудили Рыжего по сто четвертой статье - убийство, совершенное в состоянии сильного душевного волнения. Получил, правда, по ней Рыжий, как ранее судимый, четыре года, большего адвокату добиться не удалось. Но Рыжий был доволен и этим. Только вот Люську было очень жалко.
В мае 1993 года рейсом на Амстердам летел плотный мужчина, с усами, слегка вьющимися волосами, в роговых затемненных очках. В кармане его лежал загранпаспорт на имя Жукова Олега Борисовича. Летел Олег Борисович в недельную туристическую поездку. Первый день по прибытии Олег Борисович ходил вместе со всеми, посетил алмазную фабрику, музей Ван Гога, покатался по каналам Амстердама, а потом сказал туристам, что пойдет посмотреть Розовый квартал, загадочно подмигнув. После этого никто из туристов его больше не видел. Все поиски ни к чему не привели. Туристов к их большому удовольствию задержали в Амстердаме ещё на двое суток. А потом они без Жукова так и улетели обратно в Москву. А Жуков и не думал возвращаться на далекую родину. В Розовом квартале он встретился, с кем надо, ему передали деньги, которые он сюда заранее переправил по дипломатическим каналам, и он растворился в огромном свободном мире, всегда гостеприимном для тех, кто имеет деньги. И никому не интересно, откуда он их имеет.
Олег Борисович Жуков сидел в уютном ресторанчике на улице Дам Рак, пил вкусное холодное пиво "Амстел", кушал мягчайшее мясо по-аргентински со свежей зеленью и думал, думал, думал. Вот он здесь, в Амстердаме, он добился всего, чего хотел. Так почему же он не ощущает счастья? Почему ему так тоскливо и муторно на душе? И ему в голову пришла странная мысль - если бы сейчас рядом с ним была Катя, то он был бы самым счастливым человеком на Земле. Ибо, разумеется, Жуковым Олегом Борисовичем был не кто иной, как Ворон. Ворон, выполнивший все свои планы. Кроме одного.
Ворон пил пиво, курил сигарету за сигаретой, ему одновременно было и радостно и тоскливо. Он добился, чего хотел, он оторвался от того мира, который ненавидел всей душой. У него были деньги, были сила, ум, ловкость. Но он был бесконечно одинок в этом мире, его тревожили призраки прошлого, он боялся задумываться, когда думал о прошлом, ему казалось, что он проваливается в какую-то бездну. Нет, нет, не надо об этом. Нет никакого прошлого, есть только настоящее в этом прекрасном фантастическом городе, красивее которого он ничего за свои сорок семь лет не видел. Есть эти каналы, эти особняки над каналами, эти набережные, огни рекламы, шикарные лимузины и люди на бесконечных велосипедах. Есть свобода и радость от победы над убогой нелепой жизнью. Есть будущее - праздничное, яркое. Но как же ему чего-то не хватает, каким неполноценным человеком чувствует он себя. И он понял - только одно живое существо могло принести ему счастье. Это была Катя, дочь Маши, которая не пожелала выслушать его, говорящего правду единственный раз в жизни, не пожелала поехать с ним в его страшную, яркую, тревожную жизнь. Она вернулась в свой убогий серый мир. Но ничего, он вытащит её оттуда... Живую или мертвую...
16.
Ранней весной у одной из могил на Новокунцевском кладбище в Москве стояли высокий худощавый мужчина с непокрытой головой и девушка с черными распущенными волосами в длинном бежевом пальто. Мужчина был в черном пальто, он опирался на палку. Его совершенно седые волосы развевались на холодном весеннем ветру. Бледное лицо пересекал длинный глубокий шрам.
- Мама! Мамочка! - плакала девушка, не вытирая слез с лица. - Что же ты... Где ты теперь?
Мужчина молчал, сжав зубы, потом вытащил сигарету и закурил.
- Удивительно, Катюша, - произнес, наконец, он. - Нас тут уже с неделю не было, пока я болел, а могила такая прибранная. Мне кажется, что сюда ходит ещё кто-то, кроме нас.
- Может быть, дядя Леня, - всхлипывая, проговорила Катя.
- Да нет, он слишком занят. Да, ведь его и вообще в Москве нет, вспомнил Аркадий. - А тетя Женя без него ходить не станет. Бабушка в больнице. А могила такая, как будто кто-то вчера здесь был. Или даже сегодня.
Постояли, поплакали и пошли восвояси. Все равно, ушедшего навсегда не вернешь. Надо уходить... Навстречу им шла уборщица кладбища.
- Здравствуйте, - сказал Аркадий. - Вы вот возьмите деньги, приберите нашу могилу, ну, знаете - Полевицкий Ростислав Петрович и Корнилова Мария Ростиславовна. Я очень вас прошу, следите за ней. Я часто болею, а дочка учится.
- Конечно, дорогой, конечно, - отвечала уборщица, взяв деньги и положив в карман халата. - Только вы знаете, я вот что вам скажу - сюда почти каждый день один мужчина ходит. Такой невзрачный из себя, худой, как скелет. Каждый раз, как приходит, так сидит здесь подолгу и плачет. А могилу чуть ли не языком вылизывает, такой аккуратный. Мы его все тут знаем. Он, правда, одно время не ходил, а потом приехал на такси, в новом пальто, в дорогой шапке, с цветами такими красивыми, а вскоре опять стал ходить во всем старом и грязном. И водкой от него за версту разит. Он и с собой приносит, тут пьет, прямо на могиле. Но не безобразит, этого нет наоборот. Все уберет, подметет, а недавно, как снег растаял, он цветочки тут посадил. Так аккуратно сажал, поливал. Я ему говорю - рано сажаешь, ведь все померзнет, не примется даже. А они - ничего, мол, я ещё посажу. Ох, чудной, вроде как бы ненормальный... Вы не знаете его? Может, родственник вам?
Аркадий пристально посмотрел на Катю, а та сделала вид, что понятия не имеет, кто это. Разумеется, оба они прекрасно узнали незнакомца по описаниям уборщицы. Но между ними со времени их встречи после известных событий установился некий заговор молчания - Аркадий ничего не говорил дочери о своей тайне, а Катя ничего не рассказывала ему о своем приключении и своих странных и страшных встречах с призраками. Аркадию вообще ничего не рассказывали об исчезновении Кати, щадили его. Он и без того вышел из больницы совсем другим человеком, седым, с изуродованным лицом, потерявшим всякий интерес к жизни, постаревшим лет на двадцать. Дело о розыске Кати было прекращено, родственникам она коротко сообщила, что её похитили друзья и что это была нелепая шутка, а потом она с ними разругалась и вернулась домой. После этого Леонид Петрович с женой перестали общаться с Катей, а бабушка надолго слегла в больницу. И только Андрей Зорич упорно добивался от неё хоть какой-то информации. Но это было совершенно бесполезно. Андрей поражался происшедшим с ней переменам. За несколько дней своего отсутствия с ней произошло нечто поразительное. Это была совершенно другая Катя, чем та девочка, которая так искренне предавалась с ним любви в Ленинграде. Это была суровая и неприступная женщина, которая не подпускала его близко ни к телу, ни к душе.
- Это был сон, Андрюша, только сон, - произнесла Катя с какой-то лунной улыбкой, от которой у него мороз прошел по коже.
- Что сон-то? Что именно ты называешь сном? - пытался достучаться до её души Андрей. - То, что было между нами или то, что потом? - Ему пришла в голову мысль, что она может находиться под влиянием то ли наркотика, то ли гипноза. Что же с ней там произошло? Что они с ней сделали? Почему так изменились её глаза?
- Все, - продолжала так же жутко улыбаться она. - И то, и... другое. Андрюша, я ничего тебе не расскажу, ничего, понял? - Тут она улыбнулась уже как-то иначе, приветливо, хотя голос оставался жестким, непреклонным. - Мы будем с тобой друзьями, если ты не будешь приставать ко мне с вопросами. А тебе надо бы помириться с Юлей. Она очень любит тебя... Я вижу это. Нельзя терять людей, которые нас любят. Их мало, Андрюша.
- Но я же люблю тебя, а ты меня теряешь! - крикнул Андрей, совершенно путаясь в её загадочных словах.
- И я люблю тебя, Андрюша. Только как товарища, как друга. Н е и н а ч е...
- Но все же было по-другому! Что же такое с тобой произошло?! Почему ты так изменилась?!
- Я не могу тебе ответить на этот вопрос. Тебе самому лучше этого не знать. Поверь мне, - коротко ответила Катя, снова улыбаясь этой страшной улыбкой, и отошла. Зорич остался стоять с открытым ртом и похолодевшими руками и ногами. Ему было жутко от всего этого. Он чувствовал, что стал бояться её.
Аркадий Юрьевич Корнилов, оправившись от болезни, устроился работать преподавателем французского языка в Пединститут. Работа ему нравилась, он , общаясь с молодежью, оттаивал душой, и ездить на работу было недалеко. Ездил он теперь только на метро и автобусах. О том, чтобы купить новую машину, снова сесть за руль, даже не думал. С Катей же он избегал откровенных разговоров и, казалось бы, не обращал никакого внимания на происшедшие с ней перемены. Иногда он внимательно глядел на нее, и ей было очень неуютно от этого проницательного взгляда, ей казалось, что отец за что-то осуждает её. Она ничего не рассказывала ему, но порой ей чудилось, что он видит все насквозь, что он знает в мельчайших подробностях о её приключениях и в Ленинграде, и в другом месте, словно бы он сам там присутствовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55