Аркадий брал в поликлинике бюллетень за бюллетенем, а вскоре сам написал заявление, отказываясь от предстоящей загранкомандировки, ссылаясь на состояние здоровья и семейные обстоятельства. С подобными заявлениями их начальство сталкивалось крайне редко, и заявление было принято более, чем холодно. Дело пахло скандалом и служебным несоответствием. Аркадий почувствовал, что на работе все как-то переменились к нему. То сочувственные многозначительные взгляды, то холодные колкие реплики, но в целом всеобщее выражение недоумения. "Сволочи", - думал Аркадий. - "В этом кругу главное, чтобы все было шито-крыто, чтоб, не дай Бог, не было никаких проблем."
Как-то Катя пришла домой из школы, напуганная и удивленная. Она почувствовала, что за ней кто-то следит. Она шла из школы по узким переулкам, и все это время за ней следовали бежевые "Жигули". Поначалу она не придала этому никакого значения, ибо не могла представить себе, что такое может относиться к ней, но преследование было настолько очевидным, что не заметить его было невозможно. Медленно и назойливо двигался за ней автомобиль, а, когда она остановилась, так же внезапно остановилась и машина. Катя оглянулась. В машине сидело двое мужчин. Они мгновенно пригнулись, и лиц их не стало видно. Ей стало страшно. Она быстро побежала и нырнула в подворотню, где машина проехать не могла. Но самое интересное, что, когда она подходила к своему подъезду, она с ужасом заметила, подъезжающие с другой стороны бежевые "Жигули". Сидящий рядом с водителем был в темных очках, это единственное, что смогла заметить она.
Катя рассказала о происшедшем родителям. Слушая это, Аркадий почувствовал страшно отчаяние - круг замыкался, ведь если бы они преследовали именно Катю, как видную красивую девушку, они бы вылезли из машины и попытались что-то сделать с ней. А тут... Он чувствовал, что ветер дует снова с той стороны. Незнакомец, преследующий его, не один. У него есть сообщники. История эта стала выходить на новый виток. Что-то затевалось против них, против всей их семьи... Надо было что-то делать, что-то срочно делать...
Может быть, надо было обстоятельно переговорить с давешним незнакомцем, предложить ему денег. У Аркадия была довольно приличная сумма денег на сберкнижке, была и наличная валюта, он мог бы просто осчастливить незнакомца в обмен на покой. Но, с другой стороны, предложить ему денег, это значило признаться в своей вине, в том, что тот рассказал, было правдой, а это в свою очередь было опасно. Может быть, у того и доказательств-то никаких не было, один блеф, а тут было бы полное признание, тут уж вовек не отмыться. К тому же, как видно, все не так просто, раз у него есть сообщники. И проявить перед ними свою слабость, означало попасть в вечную зависимость от них.
С большой неохотой рассказал Аркадий Маше о своем разговоре с неизвестным. Но после случая с Катей рассказывать надо было все - дело принимало опасный оборот.
Маша почти сразу припомнила приятеля своего детства, жившего неподалеку от их дачного поселка. Звали его, вроде бы, Колей. Действительно, он защищал её от хулиганов и был когда-то влюблен в нее, но теперь он так переменился, что узнать его было просто невозможно. Маша решила сама переговорить с ним и все выяснить. Ей представлялось, что ради нее, ради их старой дружбы и его чувства к ней, незнакомец, то есть Коля, прекратит преследовать Аркадия. Но того пока на горизонте не было.
... Аркадий же стал чувствовать себя все хуже и хуже и, наконец, подал заявление об уходе с работы по состоянию здоровья. Это уже мало кого удивило. Сослуживцы видели, что Аркадий Юрьевич вроде бы как свихнулся. Никто, разумеется, предположить не мог, отчего это произошло, да в целом никого из них это не интересовало. Этих людей вообще ничего не интересовало, кроме собственного благополучия и карьеры. Пока был Корнилов в нормальном состоянии, можно было с ним вполне культурно общаться, приглашать в гости, приходить к нему, но как только он заболел и сильно изменился, так и черт с ним, его, как говорится, проблемы. "Крыша поехала" , - пожимали плечами сослуживцы со снисходительной улыбкой. У него же, не у них... Кто-то был даже весьма благодарен Аркадию за то, что вместо него едет за границу, кто-то за то, что попадает на прекрасное вакантное место в отделе. Маша тоже понимала, что работать Аркадий больше не может и не препятствовала его решению. Катя с удивлением смотрела на родителей, между ней и ними установилось прочное тягостное непонимание. Впрочем, у Кати в ту пору были и свои, свойственные её юному возрасту проблемы, и она не особенно вникала в дела родителей до той поры, пока эти проблемы не сплелись в единый причудливый клубок и не стали решаться по какому-то дьявольскому сценарию, который никто из них троих ни в каком страшном сне не мог себе предположить.
Пока же Катя была совершенно спокойна. Слежка за ней больше не возобновлялась, и Маша убедила себя в том, что за Катей просто следили как за красивой девушкой. Катя же ничего не понимала в причинах странного поведения родителей в последнее время, их нервозности, болезни отца и, наконец, его уходу с такой хорошей престижной работы. Аркадий и Маша сумели-таки держать её под стеклянным колпаком, и, видимо, в той ситуации, это было единственно правильным решением.
Аркадий же был абсолютно уверен, что слежка эта имеет к происшедшему два десятилетия назад самое прямое отношение. Он ждал от жизни только худшего. Аркадий стал похаживать по различным врачебным кабинетам, там ему ставились разнообразные диагнозы, назначались разнообразные препараты, но ему ничего не помогало, депрессия увеличивалась и увеличивалась. Просто, он желал угодить Маше, делая вид, что раз ходит по врачам, значит, на что-то надеется и старается преодолеть кризис.
Однажды утром Аркадий выглянул из окна и внизу увидел незнакомца Колю, но не одного, а в компании двух мужчин довольно крепкого телосложения. Один был в спортивной куртке синего цвета и в темных очках, сверху хорошо была видна его лысина, другой - в модном длинном сером плаще, с густыми, с проседью, волосами. Коля показывал пальцем в сторону их подъезда и оживленно жестикулировал, его собеседники понимающе кивали головами, спокойно покуривая. А неподалеку стоял бежевый "Жигуленок" шестой модели с забрызганным грязью номером. Маши и Кати в это время дома не было. Аркадий, не отрываясь, смотрел с восьмого этажа вниз, и такое вдруг у него появилось дикое желание броситься вниз на мостовую и разом закончить все это безрадостное и тревожное существование, что лишь брезгливость к крови, к переломанным костям, к собственному искалеченному отвратительному трупу, который будет через минуту лежать на асфальте, удержала его от этого прыжка. Но как же хотелось все закончить, швырнуть свой труп под ноги этим мерзавцам, как кусок мяса голодным псам. Ведь тогда проблемы решены, все убивал он, Маша и Катя не при чем, не было бы его, не было бы и проблемы.
Он продолжал пристально смотреть на стоящих внизу мужчин. Он не мог разглядеть лиц спутников незнакомца Коли, слишком уж высоко было, и он видел только их затылки, но вдруг ему почему-то показалось, что он где-то видел того лысоватого в темно-синей спортивной куртке и темных очках. Почему ему так показалось? Ведь лица его совершенно не было видно.
Затем Коля зашагал в сторону, а двое сели в машину, причем, тот, который в плаще, за руль, а лысоватый - рядом. Машина уехала, а минут через двадцать - тридцать вошла Маша.
- Я видела е г о, - тихо произнесла она. - Говорила с ним.
- Он был один? - монотонным обреченным голосом спросил Аркадий.
- Да.
- Я недавно видел его с какими-то двумя. На бежевых "Жигулях".
- Нет, он был один. Я встретила его за углом. Он спешил куда-то.
- Ну и что?
- Растрогался, между прочим, от нашей встречи, - усмехнулась Маша. Сказал, что никогда не забывал, как катался со мной на велосипеде и защищал меня от мальчишек. По-моему, он до сих пор в меня влюблен.
- Ну и каков же результат вашего разговора?
- Он сказал, что мне давно надо было с ним поговорить. И тем не менее, он ничем не смог бы помочь. И сейчас не может. Темнит страшно. Я совершенно не понимаю, что он имеет в виду. По-моему, он просто ненормальный. Или цену себе набивает. Я, кстати, предложила ему денег.
- Ну и что?
- Он с таким презрением на меня посмотрел. Такими гордыми глазами. И спросил: "За э т о вы предлагаете деньги?" Я тогда сказала, что пусть оставит нас в покое ради его отношения ко мне, ради нашей старой дружбы.
- Ну и что он?
- Он сказал, что лично против тебя и тем более против меня и моей дочери он ничего не имеет. Напротив, ему очень дороги воспоминания о нашем детстве - это единственный счастливый период его жизни, все остальное мрак и ужас. Но он опять повторяет одну и ту же фразу, что ничем не может помочь, что дело не в нем, и уже поздно. А что, собственно говоря, поздно-то? Дело против тебя не может быть возбуждено, истек срок давности. Я все это точно узнала у опытного юриста, так что насчет этого ты зря волновался.
- Правда? - вдруг оживился Аркадий при этих словах. И впрямь, все на свете относительно, порой не так уж много человеку надо для счастья. А, собственно, чего теперь ему бояться? Он боялся неприятностей по службе, так с этим все - с работы он уходит, нет больше ни службы, ни надменных начальников, ни подхалимствующих сослуживцев. А раз посадить его не могут, значит, он может быть спокоен. Только вот эти странные люди, следящие за ними... Эти загадочные слова незнакомца Коли... Да выяснится все, в конце концов, чего все время бояться, мужчина же он, в конце концов...
Прошло ещё два дня. Во второй половине дня раздался телефонный звонок. Подошел Аркадий.
- Аркадий Юрьевич, - раздался в трубке вежливый мужской голос. Аркадий сразу же узнал незнакомца Колю. - Будьте так любезны, попросите к телефону Марию Ростиславовну.
- Здравствуйте. А не могли бы вы сказать все, что хотели, мне. Я бы ей все передал.
- Извините, Аркадий Юрьевич. Я могу говорить только с Марией Ростиславовной. Попросите её, пожалуйста, к телефону. Это очень важный разговор. Поверьте мне.
Аркадий, пораженный исключительно благожелательным и вежливым тоном Коли, позвал бы, разумеется, Машу к телефону, но её как раз не было дома.
- А где она, Аркадий Юрьевич? Вы не представляете, как она мне нужна, как многое зависит от этого разговора!
- Я не знаю, она полчаса назад пошла в магазин, в парикмахерскую, ну, по своим женским делам.
- А вы не могли бы её поискать? Мне необходимо срочно с ней увидеться и переговорить.
- Ну я попробую. Перезвоните через полчасика или оставьте свой номер телефона.
- Нет, я звоню из автомата. Ладно, я перезвоню через полчаса. Только уж вы её найдите. Обязательно найдите.
Аркадий, пораженный этим разговором, накинул куртку и ринулся на улицу. Забежал в парикмахерскую за углом - там Маши не было, пробежался по близлежащим магазинам - там тоже... Так и прошли эти полчаса, в беготне и поисках. Запыхавшийся, даже вспотевший на ноябрьском холоде, вбежал Аркадий домой. И как раз раздался звонок.
- Ну как? - только и спросил Коля.
- Да нет её нигде, - выдохнул Аркадий. - Да скажите же мне, наконец, в чем дело?
- Я не могу, Аркадий Юрьевич. Да, ладно, успеется, вы не беспокойтесь. Я буду позванивать время от времени. Ничего страшного не произошло. Есть время, мы ещё поговорим. Я не желаю вам зла... Аркадий... Просто я люблю её, Машу, вот и все, и я сделаю так, чтобы все было у неё хорошо... Чтобы ее... вас... оставили в покое, - тут голос его задрожал от волнения. - Ведь Маша - это все, что у меня в жизни есть. Ладно, до свидания, я перезвоню. Вы не беспокойтесь, вы только запомните то, что я сказал - все в порядке, все... Вам не о чем беспокоиться...
- Да что вы имеете в виду? - Таинственные слова Коли пугали Аркадия, хоть тот и успокаивал его.
- Большего я сказать не могу. Жаль, что Марии Ростиславовны не оказалось дома. Я перезвоню. Я и так сказал вам слишком много. До свидания...
Трубка была положена, и буквально через две - три минуты в квартиру вошла Маша. С новой прической, помолодевшая, похорошевшая, с покупками в руках.
- Машенька, где ты была? - спросил Аркадий, невольно любуясь ей.
- А что такое? - улыбалась Маша. - Ты лучше посмотри, какая я красивая!
- Слишком даже. - Аркадий тоже слегка улыбнулся и поцеловал её в душистую, холодную с мороза щеку. - Только тебя тут твой воздыхатель ищет.
Он рассказал про звонки. Маша была озадачена.
- Что же он такое хочет сообщить? Интересно... А ты знаешь, Аркаша, я ему верю, он не врет, он желает нам добра. Ведь детские воспоминания самые светлые, их не предают. Ничего, скоро он позвонит и все мне расскажет. А сейчас, давай-ка, попьем чайку, я замерзла.
Но ни в тот день, ни на следующий звонков не было. Только на третий день раздался долгожданный звонок. На сей раз подошла Маша. Но Коля категорическим тоном потребовал к телефону Аркадия Юрьевича. С Машей говорить отказался.
- Здравствуйте, - сказал Аркадий, беря трубку и пожимая плечами в ответ на недоуменные взгляды Маши. - Странно вы себя ведете. То вы только с Машей хотите говорить, то только со мной...
- Слушайте меня внимательно, Аркадий Юрьевич, - каким-то странным голосом говорил Коля. - Приезжайте в субботу к себе на дачу. Я вас буду там ждать. Ровно в полдень. В двенадцать часов. Вы все узнаете. Только у меня одно условие - непременное. Вы должны быть один, без Марии Ростиславовны. Только один. Иначе никакого разговора не состоится. А сообщить мне вас есть что, поверьте. О ч е н ь важные для вас сведения. О ч е н ь..
- Но почему? Вы же сами хотели...
- Никаких вопросов. Если приедет Мария Ростиславовна, вы меня просто там не увидите. Я исчезну. И вы ничего не узнаете. А вам очень нужно узнать то, что я вам сообщу. Все.
Коля положил трубку, а Аркадий так и остался сидеть с трубкой у лица и открытым от удивления ртом.
Затем он передал содержание разговора Маше.
- А вот ему! - сверкнула глазами Маша, сделав неприличную комбинацию пальцами. - Чтобы я тебя бросила в такой момент?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55