Ц Она понимала, что тольк
о так может помешать мне убить его, и сознательно пошла на это"
Ада даже не вскрикнула. Видимо, она была уже мертва, когда падала из окна.
Я не мог сдвинуться с места, словно она пригвоздила меня.
Снизу донесся глухой удар.
Я выбежал из комнаты, к...

СТИВ ДЖЕКСОН

Я только что прочитал первые фразы написанного заранее текста, как футах
в тридцати Ц пятидесяти от меня упало что-то тяжелое. "Вот оно! Ц подумал
я. Ц Все-таки они пытаются разделаться со мной..."
И вдруг я увидел впереди себя нечто белое и бесформенное и сразу узнал ее.
Напрасно я старался внушить себе, что ошибаюсь, что этого не может быть. Я
увидел золотистые волосы и с ужасающей отчетливостью понял: это она, Ада.

Я склонился над ней; к нам уже спешили люди.

РОБЕРТ ЯНСИ

Кабина лифта оказалась на месте, и я спустился на свой этаж. Никого не встр
етив, я забежал в уборную, повесил пальто и шляпу и тщательно вымыл руки. В
зглянув в зеркало, я обнаружил на щеках несколько кровоточащих царапин.
Четыре на одной щеке, три на другой.
Я умылся, но царапины не смывались, они вспухли, стали краснее и безобразн
ее.
Положение осложнялось.
Если я попытаюсь бежать, меня схватят.
Если заметят царапины и произведут анализ мельчайших частичек кожи, ост
авшихся у Ады под ногтями, Ц моя песенка спета.
Оставалось ждать. Ждать, надеясь, что никому в голову не придет производи
ть такой анализ.
Однако и отсиживаться в кабинете я не мог. По долгу службы я должен был пой
ти туда. Но если я пойду, меня схватят.
Все же я вошел в кабинет, стараясь при входе отвернуть лицо. В ящике у меня
был йод, я попытался замазать царапины, но ничего не получилось.
Я сидел за столом, опустив голову.
Я не мог выйти, не мог сидеть на месте! Что делать? Что делать, черт побери?
Сидеть, ждать и надеяться.
Пэкстон заметил мои царапины, подбежал ко мне и заорал. Именно заорал:
Ц Господин генерал, что с вами?
Ц Ничего особенного. Упал и ударился о батарею отопления.
Возможно, мне удалось бы выкрутиться, кое-какие шансы сохранялись, если б
ы в кабинет без стука не ворвался этот сукин сын Джексон. Если бы только он
сначала постучал и дал мне возможность спрятаться! Так нет, влетел в каби
нет и уставился прямо в лицо.
Глаза его широко раскрылись, и я понял, что все кончено.

СТИВ ДЖЕКСОН

Все это я вспоминал, пока ехал в Батон-Руж, а передо мной под мрачным дождл
ивым небом, нависшим над зеленой долиной, разворачивалась темная лента ш
оссе.
По специальному решению законодательного собрания Аду хоронили на тер
ритории Капитолия. Ее могила оказалась всего в нескольких футах от бронз
овой статуи Хьюи Лонга. В черном были стоявшие на ступенях белой лестниц
ы священнослужители и те, кто понесет гроб, а собравшаяся на зеленой лужа
йке безразличная к соблюдению ритуала толпа была разодета в самые пестр
ые тона.
В сочной зеленой траве уже темнел аккуратный овал могилы с горкой земли
у изножья. Возле него, явно гордясь своей работой, красовались два могиль
щика. Завтра могилу укроют дерном, а потом положат плиту из белого камня, и
туристы, прочитав надпись, по пути в Капитолий, будут говорить друг другу
: "Ада Даллас? Та самая, помните?" И уезжая в Новый Орлеан на фиесту, ради чего,
собственно, они и являлись в Луизиану, может, да, а может, и нет, еще раз взгл
янут на могилу.
На похоронах присутствовало много священников Ц представителей разли
чных вероисповеданий, хор и мы Ц те, кому предстояло нести гроб туда, куда
обычно несут гробы. Стоя вместе с остальными, я увидел в толпе лицо Томми
Далласа. Он постарел, посуровел, словно с него сняли прозрачный чехол. Он к
ивнул мне и пошевелил губами, видимо, говоря: "Привет, Стив!"
Пел хор, священники читали молитвы и проповеди, но я ничего не слышал. Я см
отрел на серебряный гроб и жалел, что он закрыт и я не могу в последний раз
увидеть Аду.
Я заставил себя прислушаться к тому, что говорит очередной священник Ц
не знаю, уж какую церковь он представлял, Ц и услыхал:
Ц ...ее благородная и бескорыстная преданность народу Луизианы...
Вот это да!
Ц ...выполняя свой гражданский долг, она не только не жалела своих сил и эн
ергии, но и пожертвовала своей жизнью...
Ну и ну!
Ц ...эта великая женщина...
А вот это факт, только вовсе не в том смысле, в каком говорил священник.
Я больше не слушал панихиду. Я снова спустился на парашюте памяти в тот де
нь, куда мне хотелось попасть. В тот день, когда море из синего стало темны
м, когда дул ветер и лил дождь.
"Я хочу заставить мир признать, что я существую. Я хочу заставить его сказа
ть: "Да, ты есть, и никакие удары судьбы не смогли этому помешать. И если я пр
ичинял тебе что-либо дурное, то и ты отплатила мне сполна"".
Да, это правда, подумал я.
"Я хочу заставить мир признать, что я существовала, и сделать так, чтобы ми
р не мог не признать, что я существовала".
Не сможет, сказал я ей.
"Я отплачу каждому негодяю. Каждому, кто когда-либо обидел меня или осудил
. Я всем им отплачу. Я хочу, чтобы они знали, кто я и на что я способна. Я раздав
лю их, как вот эту медузу".
Ты почти сумела это сделать.
Что она сумела сделать?
Почти все.
Она сумела сделать почти все, что хотела, она наметила себе цель и неуклон
но шла к ней, но не поняла, что сама же может стать жертвой на пути осуществ
ления своих замыслов.
Она оставила свой след на земле. Начав с нуля, с ничего, но, сообразив, что уд
ача идет к ней в руки, она заставила мир признать, что существовала. Счастл
ивый случай вывел ее на орбиту, а на землю она упала вовсе не потому, что ее
покинуло счастье. Нет, просто она отдала свою жизнь ради меня.
В этом и была ее ошибка. В том, что она любила меня. До самого конца в ней ост
авалось нечто человеческое, чего она не сумела вытравить из себя. Отсюда
и ее обреченность. И Ц если верить религии Ц в этом ее спасение.
Она была личностью. При всей ее безнравственности и коррупции, при том, чт
о за ее спиной стояли темные силы, она была человеком незаурядным, хотя не
заурядность эта, наверное, целиком состояла из ее жизнеспособности. Но и
жизнеспособность не существует вечно, и она превращается в ничто.
Большой ценой заплатила она за признание, с тем чтобы в конце жизни отказ
аться от него. Кто знает, может, в один прекрасный день она поняла, чего все
это стоит.
Я очнулся. Панихида уже кончилась; могильщики бросали на могилу последни
е лопаты земли.
Притихшая, словно парализованная, толпа постояла еще немного на зеленой
лужайке под тусклым небом, потом Ц сперва медленно, затем все быстрее Ц
начала расходиться.
Я постоял еще немного. Пошел дождь. Кто-то тронул меня за плечо.
Это был Томми Даллас.
Ц Стив!
Меня удивило такое обращение Ц мы же, в сущности, едва были знакомы.
Ц Да?
Ц У вас найдется минута? Мне надо поговорить с вами.
Ц Только не сейчас, Ц сказал я.
Он посмотрел мне прямо в глаза, и я невольно обратил внимание на его осуну
вшееся лицо.
Ц Что ж... Впереди еще много времени.
"Смотря для чего, Ц про себя возразил я. Ц Будущее становится прошлым, по
ка ловишь уходящую из крана воду, которая и есть настоящее".
Ц Правильно. Времени еще много.
Томми ушел. По-видимому, понял, что надо уйти. Я спросил себя: чувствовал ли
он что-нибудь к Аде раньше и чувствует ли что-нибудь сейчас? Трудно сказа
ть.
Падали последние комья земли Ц уходили минуты, часы, годы.
Я повернулся и стал спускаться с лестницы.

ТОММИ ДАЛЛАС

Мне было жаль Аду. Да, да, жаль. Я больше не считал ее виновной в злосчастной
аварии, едва не стоившей мне жизни. Может, она и не хотела этого, может, вооб
ще не знала. Во всяком случае, теперь это уже не имело значения, тем более ч
то все кончилось для меня благополучно.
Это сделало меня свободным человеком. Кстати, нечто подобное Ц такое же
чувство освобождения Ц я ощутил снова после смерти Ады. Конечно, мне был
о жаль, что порвалась еще одна ниточка (я даже не подозревал о ее существов
ании), связывавшая меня с прошлым, но все же я опять пережил это ощущение с
вободы. Правда, вместе с тем я что-то и утратил, потерял какую-то частицу са
мого себя. Не знаю уж почему, но именно это чувство примешивалось ко всем о
стальным.
Я жалел Аду, однако особой грусти не испытывал. Теперь, когда я уже переста
л ее ненавидеть, я мог трезво обозревать всю ее жизнь и убедиться, что Ада
многое взяла от нее. Не все, что хотела, но кто же может взять от жизни все, ч
то хочет?
Не собираюсь утверждать, что Ада стремилась умереть. Никто не хочет умир
ать. И все же рано или поздно каждый уходит из жизни, и если перед своим кон
цом он успел сделать большую часть того, чего хотел, Ц значит, он что-то пр
едставлял собой. Таким человеком и была Ада.
Таким надеялся со временем стать и я. Я решил вновь стать губернатором и н
е ограничиться одной лишь победой на выборах с тем, чтобы почивать затем
на лаврах, а быть во всем достойным своего высокого поста. До выборов оста
валось два года, но я уже начал предвыборную кампанию Ц подбирал нужных
людей и вообще действовал так, как действовал бы в подобной обстановке С
ильвестр. Я выступал со своим ансамблем и пел под аккомпанемент гитары, п
олагая, что если подобные методы оказались небесполезными для Сильвест
ра, тем более полезными они окажутся для меня. Возможно, это выглядело глу
по, однако никому не вредило. Если с помощью гитары и своего сомнительног
о артистического таланта я смогу стать губернатором, то почему бы не поп
робовать?
Я не стремился к победе только ради губернаторского кресла. Мне уже дове
лось однажды быть губернатором, но, признаться, я не ударил на этом посту п
алец о палец, как и раньше на посту шерифа. Нет, теперь я хотел стать губерн
атором без чьей-либо помощи. Кстати, я не хотел, чтобы меня называли и муже
м покойной Ады Даллас, тем более что, как помнили избиратели, мы давно разо
шлись.
После своего вторичного избрания шерифом я постарался навести порядок
в своем округе. Теперь меня привлекала мысль проделать то же самое в гора
здо большем масштабе.

РОБЕРТ ЯНСИ

В окружной тюрьме, где я сидел, не было специального помещения для смертн
иков. Всего две камеры отделяли меня от той комнаты, где в случае надобнос
ти устанавливался электрический стул. (В штате он был единственным, его д
оставляли в ту тюрьму, где возникала в нем необходимость.) Но все равно две
-три самые дальние камеры назывались камерами смертников. В соседнем по
мещении ждал своей участи другой смертник Ц Джордж Джонсон, прикончивш
ий полицейского. Ну, а поскольку я убил губернатора, мы оба считались особ
о важными заключенными.
После смерти Ады прошло около года. Только этого года отсрочки и смогли д
обиться для меня лучшие адвокаты, которых я сумел нанять. Собственно, на б
ольшее нечего было и рассчитывать с того момента, как Стив Джексон увиде
л на моем лице смазанные иодом кровоточащие царапины. Он заставил полице
йских арестовать меня, что они и сделали с тысячей извинений. ("Мы задержим
вас только на ночь, господин генерал. Завтра вы можете возбудить против Д
жексона дело по обвинению в клевете".) Однако именно "завтра" медицинские э
ксперты установили, что клетки кожи, найденные под ногтями Ады, принадле
жат мне. С подобным заключением, да еще свежими царапинами на лице, наивно
было бы ожидать, что Пэкстон и Бьюсан выполнят наш договор. Они показали, ч
то я на несколько минут выходил из кабинета в уборную и что до этого царап
ин у меня на лице не было. Винить их я не мог, речь шла и об их шкуре тоже.
Улики были косвенными, но их собралось слишком уж много. Во время судебно
го разбирательства мои адвокаты не решились даже допрашивать меня и пос
тупили логично. Разумеется, я отказался отвечать на вопросы перед детект
ором лжи.
Таким образом, у меня, по существу, не оставалось шансов выпутаться. Я мог
лишь надеяться, что, поскольку улики имеют косвенный характер, меня могу
т признать виновным, однако не заслуживающим смертной казни. Увы, напрас
ная надежда. Присяжные совещались час двадцать одну минуту и признали ме
ня полностью виновным, после чего судья вынес мне смертный приговор.
Это потрясло меня так, как я всегда и предполагал. Колени у меня ослабели,
но я удержался на ногах и в обморок не упал.
Должно быть, подсознательно я всегда знал, что именно такой конец меня ож
идает.
Как все это несправедливо! Я не убивал Аду. Она сама убила себя. Если бы мен
я приговорили к смертной казни за убийство старухи, это было бы отчасти с
праведливо. Вот и пришла последняя "посылка". Та, которую я столько ждал. Но
не в том виде, что я думал. Я не собирался убивать Аду.
В камере смертников я сидел уже четвертый месяц. Дважды удавалось добить
ся отсрочки казни.
Ц Последний месяц, Ц предупредил меня мой главный адвокат, пожилой, лыс
ый человек. Ц Сделано все, что можно. Большего я не в состоянии обещать.
Ц Что ж, вы и так сделали много, Ц заметил я, выписывая очередной чек, сно
ва на крупную сумму. Ц Все же продолжайте ваши попытки. За деньгами я не п
остою.
Ц Будем продолжать. Но чудес не бывает.
Это было месяц назад. В моем распоряжении оставался месяц.
Забранное железной решеткой окно камеры выходит на восток. Каждое утро,
когда я просыпаюсь, сквозь него просачивается серый рассвет, а цементный
пол изрешечен огромными черными тенями. Когда же небо из темного делает
ся бледным, я подхожу к окну и через переплеты решетки наблюдаю, как из-за
домов появляется солнце. Небо становится то серым, то розовым, то оранжев
ым, над красной крышей одного из домов разгорается пламя, которое подним
ается все выше и выше, и вот уже в небе висит чистый огненный шар. Сквозь кв
адраты решетки мне видна белая башня Капитолия, остроконечной стрелой у
ходящая в розовое небо. Кто виноват в том, что случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52