Если мы согласны воздействовать на "С
вободную прессу", они выходят из игры. Вот их предложение. Нам предстоит ре
шить. Какое решение мы примем, значения для нас не имеет. Если они выходят
из игры, мы побеждаем. Не выходят, история получает огласку, мы побеждаем.
Для них: куда ни кинь Ц везде клин. Ц Он молчал, глядя на Аду, в его черных г
лазах таилось что-то неуловимое. Ц Я предоставляю решение этого вопрос
а вам, моя дорогая. Ваш план, значит, и победа ваша. Вы заслужили право решат
ь. Так что же? Жизнь? Ц И он поднял большой палец правой руки. Ц Или смерть?

Они не сводили друг с друга глаз и улыбались. Кончиком языка Ада провела п
о губам, медленно подняла большой палец правой руки, секунду смотрела на
него, а потом, описав им дугу и улыбаясь еще шире, опустила вниз. Затем тихо
и отчетливо сказала:
Ц Смерть.
Сильвестр не сводил с нее глаз, какая-то тайная мысль владела ими обоими.

Ц Решение окончательное? Ц спросил он.
Ц Да.
Не отрывая от нее взгляда, он набрал номер телефона.
В эту минуту я ненавидел ее. Я знал, что ради достижения своей цели она гот
ова на все средства, но никогда не думал, что она так жестока. Совсем как Си
львестр. Нет, хуже, чем Сильвестр. Никогда больше у меня не появится желани
е дотронуться до нее.
Но спустя час, когда она ложилась спать, торжество победы исчезло с ее лиц
а. Выражение жестокости уступило место усталости и печали, и я вздохнул с
радостью. Нет, она совсем не такая, как он.
Ц Почему бы тебе... Ц начал я и замолчал.
Ц О чем ты говоришь? Ц взглянув на меня, спросила она.
Ц Почему бы тебе не принять аспирин? Ц спросил я.
Ц У меня ничего не болит, Ц ответила она и потушила свет.
Я же хотел сказать: "Почему бы тебе не переменить решение? Позвони Сильвес
тру и скажи ему, что ты передумала".
Но я не сказал этого. И поэтому считаю себя виновным в том, что произошло с
Адой. Да, я знаю, что виновен. Предоставив событиям развиваться своим чере
дом, я стал их невольным участником.
Я лежал и с отвращением думал о том, что она наделала. Еще минут двадцать о
на возилась в темноте, потом выключатель щелкнул, зажегся свет, и она прош
ла в гостиную.
Я слышал, как она позвонила в комнату Сильвестра и сказала:
Ц Вы можете зайти к нам? Это очень важно.
Я встал и, накинув халат, вышел в гостиную. Ада выглядела усталой, но явно ч
увствовала себя лучше, чем полчаса назад.
Ц Я трусишка, Ц робко усмехнулась она мне. Ц Зайчишка-трусишка. Не могу
выдержать, придется отпустить ее на все четыре стороны.
Я обнял ее.
Вошел Сильвестр. Он был в темно-лиловом халате, его седые волосы тщательн
о причесаны, словно он и не ложился спать.
Ц Ну? Ц совсем тихо спросил он, посмотрев поочередно на каждого из нас.

Потом они посмотрели друг на друга, но совсем не так как полчаса назад.
Ц Я передумала, Ц сказала она. Ц Давайте предоставим ему возможность
выйти из игры.
Несколько секунд он изучал ее лицо.
Ц Ваше право, Ц пожав плечами, сказал он. Ц Вам и решать. Надеюсь, еще не п
оздно.
Он поднял трубку и набрал номер.
Ц Мистер Ланкастер? Мы пересмотрели наше решение и готовы согласиться
на ваше предложение. Ц Он замолчал и я увидел, как менялось его лицо, пока
голос в трубке быстро и сердито что-то ему выговаривал. Различить слов я н
е мог. Наконец Сильвестр чересчур вежливо сказал: Ц Он не снимет свою кан
дидатуру? Что же, в таком случае мы вынуждены действовать, как намеревали
сь.
Он бросил трубку на рычаг и поднял на Аду взгляд, в котором, мне показалось
, светилось любопытство:
Ц Мы несколько опоздали. Не очень, но тем не менее опоздали. Ленуар не вый
дет из игры. Дело в том, Ц он помедлил, и его темные глаза вонзились в лицо
Ады, как будто он хотел на нем что-то отыскать, Ц что пятнадцать минут наз
ад Марианн Ленуар пустила себе пулю в висок.
Смертельно побледнев, Ада широко открытыми непонимающими глазами смот
рела на него.
Ц Боже мой! Ц охнула она и, выбежав в соседнюю комнату, захлопнула за соб
ой дверь.
С минуту царило молчание. Потом из-за двери донеслись всхлипывания Ц пе
рвый и последний раз в нашей совместной жизни я слышал, как она плачет.
"Свободная пресса" рассказала всю историю, вынуждены были повторить ее и
другие крупные газеты.
Мы одержали победу большинством в 127 000 голосов.

СТИВ ДЖЕКСОН

Люди запрудили улицы; навалившись на украшенные яркими флажками канаты,
они застыли в покорном ожидании и с любопытством вглядывались в даль в н
адежде увидеть Томми и Аду Даллас. А над городом стоял гул толпы Ц так пор
ой гудит ветер в высокой траве или, пожалуй, в листве деревьев. Нет, этот гу
л был похож только на гул застывшей в ожидании толпы.
Мой микрофон был установлен напротив главного входа в Капитолий на Лафа
йет-стрит. Длинный провод шел от него к фургону, на крыше которого размеща
лись две цветные телевизионные камеры. Я вел репортаж.
Ц Огромная красочная толпа замерла в ожидании нового губернатора и его
очаровательной супруги, Ц сказал я в микрофон. Ц Процессия вот-вот дви
нется в путь. Все ее участники уже сидят в машинах. Мы ждем только, когда гу
бернатор, прошу прощения, он станет губернатором через несколько минут,
когда мистер и миссис Даллас займут свои места в губернаторском "кадилла
ке", и тогда мы тронемся.
Длинная вереница разноцветных машин с откидным верхом, битком набитых т
ак называемыми "уважаемыми гражданами штата", стояла на мостовой между к
анатами. Наконец из здания выскочил изящный человек с черными усиками в
большой белого фетра шляпе Ц официальный распорядитель церемонии. Лиц
о его было озабоченно-важным. Четыре полицейских, по два с каждой стороны
, в отполированных до блеска сапогах и заутюженных до острия ножа бриджа
х стояли возле веревок на тот случай, если толпа вдруг рванется внутрь. Но
полицейским нечего было делать, потому что это была, как я уже сказал, заст
ывшая в покорном ожидании толпа.
Ц Где же Томми? Ц наконец выкрикнул кто-то, а потом несколько голосов за
вопили: Ц Ада! Ада!
Сколько времени прошло с тех пор, как я ждал в тот последний раз Аду? Один в
пустой комнате, в старом, стоявшем на ветру отеле, на берегу покрытого шап
ками белой пены океана. Время мчится из прошлого в будущее, настоящего у н
его нет. Прошлое в десять секунд Ц это то же самое, что прошлое в десять ле
т. Вот и то ожидание в пустой комнате отеля могло быть и вчера, и два десяти
летия назад. А в действительности с тех пор прошло два года.
Сейчас, наверное, она получила все, что хотела.
Я посмотрел на машину, в которую ей предстояло сесть. (Было объявлено, что
не в пример прежним губернаторшам, она будет сопровождать своего мужа. П
рочитав это сообщение, я почему-то вспомнил записанный на ленту разгово
р Ады с Сильвестром Марином.) Это был золотистый "кадиллак" с откидным верх
ом, украшенный лилово-золотыми лентами Ц цвета штата, Ц с черной обивко
й внутри.
Ц В губернаторской машине, дожидаясь мистера и миссис Даллас, уже сидит
бывший губернатор штата, Ц сказал я в микрофон.
Я взглянул на него: он тяжело откинулся на черные кожаные подушки и явно с
ердился, что его заставляют ждать. Я видел густые пыльно-серые волосы, вто
рой подбородок, опущенные в горькой гримасе углы рта, когда он забывал ул
ыбаться и помахать рукой приветствующей его толпе.
Отставка была явно ему не по душе. Словно голый под дождем. То был самым бо
льшим человеком в штате, законным боссом четырех миллионов людей, а чере
з несколько минут, как только другой дотронется до Библии, произнесет сл
ова присяги и пожмет кому-то руку, снова превратится в провинциального а
двоката с конторой на Мейн-стрит. Вот у кого будет сосать под ложечкой.
Кому понравится, когда у него забирают его величие? Черт побери, и мне бы о
т этого было кисло. Но у меня никогда не будет возможности испытать такую
утрату.
Ц За рулем машины стоит сам начальник полиции штата, полковник Роберт Я
нси.
И я посмотрел на полковника Роберта Янси.
Глава полиции штата Луизиана, герой войны, второй человек в штате по коли
честву орденов, он в тридцать лет стал полковником и был награжден за выд
ающиеся заслуги перед родиной высшим военным крестом. Признанный лидер,
он славился отвагой и решительностью.
Он вдруг поднял голову Ц черный лакированный козырек его фуражки блесн
ул на солнце Ц и улыбнулся. Он, несомненно, был красив: гладкое загорелое
лицо, жестокий, но вместе с тем чувственный рот, темно-русые волосы. У него
была дружелюбная улыбка. Он очень напоминал мне хауптштурмфюрера СС, кот
орого наши ребята захватили в плен в 1944 году.
Ц А пока мы ждем, Ц сказал я, Ц давайте заглянем на стадион "Тайгер", где с
остоится церемония принятия присяги. Передаю слово Джиму Кини на стадио
не.
Я выключил микрофон и, вздохнув с облегчением, посмотрел на толпу, моноли
тную и вместе с тем состоящую из отдельных пятен, как листы на кусте. Перед
о мной маячили темные лица креолов над рубашками из шотландки; кирпично-
красные физиономии над рубашками цвета хаки (давно исчезнувшими); лица п
родавщиц и секретарш, клерков и чиновников. Среди них не было владельцев
бриллиантовых булавок в галстуках, шляп стоимостью в сорок долларов или
расписанных от руки галстуков. Эти одновременно и важные и униженные в с
воем верноподданничестве персоны собрались вокруг Сильвестра Марина в
излюбленном им углу в вестибюле отеля два часа назад. Для них церемония и
наугурации началась рукопожатиями и обменом любезностями в баре и прод
олжалась всю ночь в душистом дыме марочных сигар и восхищении Сильвестр
ом. Эти люди пребывали в отличном расположении духа и готовы были провес
ти еще одну ночь в душистом аромате сигар или уплыть в черном лимузине в о
бществе перезрелой блондинки обратно туда, откуда они возникли. Их не бы
ло возле канатов. Не видел я и Сильвестра Марина.
Ада все еще не появлялась. Я смотрел на дверь, ждал Аду и думал: вот она и пол
учила то, что хотела. Большой белый дом, первая леди штата и все прочее.
Потом я перевел взгляд на белую башню, уходящую в синее небо, но в ту же сек
унду услышал: "А вот и они!"
По толпе словно пробежал огонь, и я увидел, как из вращающихся дверей отел
я появилась и, выпрямившись, ступила на тротуар улыбающаяся Ада, в белом п
латье. Позади нее шел Томми Даллас в голубом костюме и серой шляпе.
Толпа зашумела. Я снова включил микрофон и начал репортаж. Ада и Томми сто
яли на тротуаре. Они улыбались и махали толпе. Томми одной рукой обнял ее,
а в другой держал шляпу. Она смотрела на него с любовью, с нежностью, а я исп
ытал боль, словно от удара.
Они направились к машине, пройдя от меня в двух шагах. Ада посмотрела мне п
рямо в лицо.
Ц Здравствуй, Стив, Ц тихо сказала она.
Я продолжал, не запинаясь, говорить в микрофон... Наши взгляды не отрывалис
ь, наверно, секунды две. Чуть улыбнувшись, она села в машину в сопровождени
и нового Ц через несколько минут он станет им Ц губернатора Луизианы.
Парад начался.


2

РОБЕРТ ЯНСИ

На похоронах меня, разумеется, не было.
Я посмотрел на часы: три минуты двенадцатого. Наверное, уже началось. Свящ
енник прочтет молитву, споет хор, и мягкие комья земли застучат по крышке
гроба. А когда-нибудь вырастет трава, и мраморная плита будет белым пятно
м на фоне сочной зелени неподалеку, вероятно, от памятника Хьюи.
Кто в этом виноват? Я?
Не только я. Клянусь, не только я.
Будь у меня возможность действовать, как я хотел, все получилось бы по-дру
гому. Совсем по-другому.
Но этой возможности мне не дали.
Во время войны такая возможность у меня была. Тогда я знал, на что способен
.
Я знал, что могу проползти под огнем противника, слыша треск пулеметов вп
ереди, свист пуль над самым ухом, видя и не замечая желтые вспышки и крошеч
ные взрывы вокруг. Почему они не попадают в меня, я не понимал, но знал, что м
огу вползти в этот ад и вынести оттуда раненого. Я обнаружил, что могу, про
бираясь ощупью, ползти на животе во главе взвода разведчиков. Могу, чуть л
и не кидаясь под гусеницы танка, метать гранаты и даже посылать на смерть
одного человека ради спасения жизни десяти других. И это последнее было
самым трудным.
Я выполнял все это и многое-многое другое, а однажды, уже в самом конце вой
ны, я не выполнил приказа и не расстрелял трех немцев, которые считались с
аботажниками, а в действительности были людьми совершенно безвредными,
да и война, каждому дураку было видно, уже шла к концу. (Я об этом давно не вс
поминал, а теперь почему-то думаю больше, чем о чем-нибудь другом. Я предст
авляю себе их лица Ц старика, сына и невестки, Ц когда они узнали, что им н
е суждено умереть, и вношу это событие в графу "приход" в итоговом балансе
моей жизни.)
Я знал, на что способен, и мне было легко. Человек Ц это то, на что он способ
ен. Чтобы быть живым, нужно что-то делать, действовать.
У меня была возможность действовать, я действовал и чувствовал, что живу.

Но все это кончилось. Я не мог действовать. Я не сделался другим; чтобы быт
ь живым, мне по-прежнему нужно действовать, но возможности этой у меня не
стало. И вся та энергия, которая выплескивалась наружу, когда я действова
л, копилась во мне, копилась, пока взрывом не снесло то, что было когда-то мн
е дорого. Но взрыв этот должен был произойти. Иначе я не был бы самим собой,
я стал бы другим.
Я говорю это не ради извинения. Мне нет прощения. Я просто объясняю. Самому
себе.

* * *

День, когда я впервые увидел Аду, был похож на день высадки на Омаха-Бич. Я с
нова испытал чувство свершения того, чего ждал.
Всю жизнь мне суждено было ждать. Сам не знаю чего. Но я знал, что что-то бол
ьшое должно со мной случиться. Вся моя жизнь была обещанием этого. Просто
мне надо было подождать.
Я ждал в Иструмской средней школе Ц я вышел из семьи рабочего нефтеочис
тительного завода, Ц где считался отличным защитником в футбольной ком
анде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52