— Здесь тоже создалась крайне странная ситуация.Организация этой корпорации происходила по шаблону. Было дано разрешение продавать акции по их стоимости, предполагая пятнадцать процентов комиссионных для продавца. Однако подразумевалось, что весь баланс денег непременно попадет в казначейство корпорации, и не должны выплачиваться никакие суммы, пока вновь не возникнут необходимые предпосылки в деле расширения работ.— Откуда же брали деньги для расширения работ?— Специальная комиссия корпорации решила, что продажа акций будет проводиться самим синдикатом и пятнадцать процентов вместе с вложениями, сделанными в форме займа самими организаторами, будут идти на расширение этих работ.— Так что держатели акций были вольны делать что они пожелают?— Можно сказать, что так.— Это было сделано. Корпорации было разрешено сделать на выпущенных векселях, подписанных Джорджем Бишопом, банковскую передаточную подпись, предполагающую, что все полученные от этого деньги пойдут в казначейство корпорации.— Куда же девались деньги из казначейства корпорации?— Они тратились на расширение работ. Теперь послушайте, мистер Лэм, мне очень не хочется более глубоко вдаваться в подробности всего этого, потому что, если подобные детали станут известны публике, это станет началом нашего конца.— Почему?— Через свои каналы банк провел очень интересное расследование, которое недоступно обычным следователям и в отношении которого я не хотел бы делать каких-либо заявлений.— Хорошо, и каковы же были результаты вашего расследования?— Руду доставляли железнодорожными платформами на плавильные заводы корпорации, принадлежащей Джорджу Т. Бишопу.— Что же происходило потом?— А потом происходило нечто самое невероятное во всем этом деле, — сказал Биллингс. — Руду там дробили и использовали для мощения дорог, в иных случаях — как наполнитель в качестве балласта.— Вы хотите сказать, что руда добывалась в горах, транспортировалась по железной дороге лишь для того, чтобы быть потом раздробленной на мелкие кусочки?— Совершенно точно.— Где-то, возможно, произошла какая-то ошибка?— Ошибки не было. Мы обнаружили, что такая же процедура происходила практически на каждой шахте и руднике, где разрабатывались копи. Руда доставлялась на сталеплавильные и обогатительные фабрики, и там, на этих фабриках, она превращалась в дорожный балласт.— Другими словами, Бишоп был обыкновенным мошенником?— Я не могу делать такого категорического обвинения. Безусловно, происходило что-то… Что-то совершенно далекое от нормального процесса развития делового предпринимательства.— Сколько же платили сталеплавильные компании за эту руду, которая вместо металла превращалась в дорожный балласт?— Различные суммы, пока рудодобывающая корпорация получала достаточно денег, чтобы выплатить взятый в банке заем. После этого она прекращала свою деловую активность, больше не посылались транспорты с рудой: заем оплатили, и компания как бы растворилась, исчезла, а всем держателям акций предоставлено право выбора специальными уполномоченными корпораций: или забрать всю сумму денег, которую они вложили в акции, или держать акции на хранении в банке.— Вы, конечно, мистер Биллингс, отправились к уполномоченному корпорации?— Нет, сэр, я этого не сделал.— Почему же?— Потому что до определенных пределов наш банк участвовал в урегулировании спора. Возможно, нам следовало более подробно изучить варианты афер этих корпораций; но ведь обычно мистер Бишоп держал в нашем банке очень большие суммы денег на многих счетах, которые не лежали пассивно — они работали. Нам приходилось с этим считаться.— Но когда вы обнаружили… что тогда сделали вы?— Мы потребовали от мистера Бишопа объяснений.— Вы рассказали ему о том, что выяснилось при расследовании?— Большую часть этого мы выяснили уже после… слишком поздно. Но Бишоп знал о проводящемся нами расследовании.— Вы хотите сказать, что многое из этого вы обнаружили до прошлого вторника?— Да, к прошлому вторнику мы знали достаточно, чтобы уже быть начеку, чтобы… заподозрить его.— И вы попросили Бишопа о встрече с вами, чтобы он кое-что вам объяснил?— Да.— Когда вы попросили о встрече?Биллингс закашлялся.— Так когда же?— В тот вторник, вечером.— Где?— У меня дома.— Хорошо. А теперь вернемся опять к вашей яхте.Ваш сын нашел тело Бишопа там, на полу… Что он сделал после этого? Как поступил?— Сын понимал, что практически никто не знал о том, что он находится в клубе на своей яхте.— В какое время все происходило?— После того, как стемнело.— И что же он сделал?— Он разделся. У каждого из нас на яхте есть своя каюта и в ней стенной шкаф, полный разной одежды. Таким образом, Джон мог полностью изменить свой внешний вид и остаться никем не замеченным.— Что он сделал потом?— Надел плавки, положив в карман ключи от машины, закрыл яхту на замок и, тихо соскользнув с ее борта в воду, поплыл к каналу. Прямо по каналу он обогнул территорию яхт-клуба и незамеченный, достигнув пляжа, вышел на берег. Он производил впечатление человека, решившего просто поплавать перед сном. Он прошел мимо нескольких парочек, сидевших в машинах и любовавшихся игрой волн, направившись к тому месту, где он оставил свой автомобиль. Он сел в машину, повернул ключ зажигания и поехал домой, где принял душ, насухо вытерся, высушил плавки и переоделся.— Что же было потом?— К сожалению, меня в тот час не было дома: деловое совещание заняло весь вечер, и ему пришлось меня долго ждать, пока я не вернулся. Было почти одиннадцать, когда я приехал домой.— И что вы сделали?— Мой сын рассказал мне о том, что произошло. Я без обиняков высказал ему свое недовольство тем, как он повел себя, что ему надо было сразу сообщить о происшествии в полицию.— Полагаю, вы сами позвонили?— Да, но не в полицию… Я решил, что будет лучше, если тело Бишопа обнаружит кто-то из сторожей яхт-клуба. Поэтому позвонил в яхт-клуб ночному охраннику и попросил его пойти на мою яхту, взять там оставленный мной в главной каюте чемоданчик с деловыми бумагами и прислать его мне с таксистом.— Что же произошло дальше?— Я полагал, что когда он попадет на яхту, то сразу обнаружит тело и сообщит в полицию.— И что, он этого не сделал?— Нет, просто… тела там не оказалось.— Откуда вы об этом узнали?— Ночной охранник прислал мне чемоданчик с бумагами, как я просил, с таксистом, и я очень расстроился. Тут же детально расспросил сына еще раз, даже предположил, что, может быть, он перепутал яхты или ему просто все случившееся приснилось. На следующее утро я отправился на яхту сам и внимательно ее осмотрел.— Вы обнаружили там что-нибудь?— Я не нашел ничего, что бы говорило о том, что здесь лежало тело убитого. Все вещи стояли на своих местах, там, где я их оставил.— Как ночной сторож попал на вашу яхту?— У него хранится запасной ключ. Правила яхт-клуба не требуют, чтобы владелец яхты обязательно оставлял от нее ключи охранникам, но многие предпочитают это делать на случай пожара или какой-то срочной необходимости: сторож может взойти на борт яхты и в случае надобности даже передвинуть ее.— Что было потом?— Мой сын волновался, так как не понимал, что произошло. Поэтому решил, что ему не помешало бы на всякий случай надежное алиби на ночь вторника.— А у вас, мистер Биллингс, оно есть?— Да, конечно. Я ведь был на конференции со своими деловыми партнерами. Один из них — директор нашего банка.— Дайте мне его имя и адрес.— Конечно, мистер Лэм. Надеюсь, вы не сомневаетесь…— Я не сомневаюсь. Я расследую. Как его имя? Его адрес?— Вальдо В. Джефферсон. Его офис находится в здании нашего банка.— К вам на яхту приходили гости? Они как-нибудь регистрируются при этом?— Нет, гости не должны регистрироваться, только владельцы яхт. Но количество гостей фиксируется — один, два, трое, четверо…— Хорошо, вернемся к яхте. Поедем сейчас туда, и вы запишете меня как своего гостя.— Но ведь я уже тщательно осмотрел ее, мистер Лэм.Там ничего нет.— Может быть, вы не обнаружили никаких улик, но если тело мертвого человека находилось на яхте и полиция будет иметь все причины подозревать вас, то, поверьте мне, они найдут множество улик, о которых вы даже и не подозреваете.Выражение довольства собой появилось на лице Биллингса-старшего.— Там нет никаких улик, мистер Лэм, уверяю вас.— Возможно, и нет.— Что вы все-таки собираетесь там найти, мистер Лэм? Что вы будете там искать?— Знаете, однажды я посетил семинар известного Френсиса Г. Ли о расследовании убийств…— Мне казалось, у вас достаточно высокая профессиональная квалификация, мистер Лэм. Однако я не вижу причин, почему мы сейчас должны это обсуждать…Я продолжал рассказывать, будто не слышал, как меня пытался одернуть Биллингс:— На семинаре предложили кому-нибудь из нас помочь следствию. Согласившемуся закатали рукав и измазали руку и ладонь человеческой кровью.— На моих руках не было никаких брызг крови! — оскорбленно воскликнул Биллингс.— После этого, — как ни в чем не бывало продолжал я, — ему предложили помыть руки с мылом горячей водой, потереть их щеткой — словом, сделать все, чтобы смыть следы крови.— Она сразу отмылась?— Конечно.— И что потом? — спросил Биллингс.— Ничего.— Что вы имеете в виду, говоря «ничего»?— Он ушел вместе со всем классом.— Вы хотите сказать, что они брызнули кровью ему на руки, заставили потом ее смыть — и это все?— На следующий день его спросили на семинаре, принимал ли он дома душ, и он ответил, что принимал, причем особенно тщательно тер щеткой руки в тех местах, куда попала кровь.— И что же потом?— Ничего, говорю я вам.— Лэм, вы шутите?— Нет. На третий день его опять спросили, принимал ли он ванну и тер ли он с мылом руки?— Лэм, я не понимаю, к чему вы клоните?— После этих расспросов ему закатали рукав и смазали реактивом те места, где была прежде кровь. И знаете, что случилось? Везде, где два дня назад на руках и ладонях алела кровь, выступили темно-синие пятна.Джон Карвер Биллингс неподвижно застыл в кресле, как застывает иногда мышь на полке в кладовой при виде внезапно открывающейся двери… Я видел, как он переваривает только что полученную информацию, и она ему совсем была не по душе.Внезапно он выпрямился и произнес своим спокойным, уверенным голосом опытного банкира:— Хорошо, мистер Лэм, а сейчас мы отправимся с вами на нашу яхту. Глава 13 Плавающие дворцы из красного дерева и тика, сверкающие лаком и глянцем, начищенной до блеска бронзой, спокойно поднимались и опускались на волнах, терпеливо дожидаясь уик-энда, когда их владельцы возьмут их на несколько часов отдыха на воды залива или в открытый океан, кативший свои бесконечные волны. Некоторые яхты были таких огромных размеров, что для управления ими требовалась целая команда. Другие имели на своем борту новейшее навигационное управление, что позволяло владельцу в случае необходимости вести яхту одному в открытом море.Все было так, как мне рассказал Биллингс-отец. Яхт-клуб принимал только своих членов. Высокая стена из стальной сетки с тремя рядами колючей проволоки окружала территорию клуба, и в воротах стояла специальная платформа, при вступлении на которую раздавался сигнал, а ночной охранник уважительно поздоровался с Биллингсом, пожелав ему доброго вечера и протянув специальную книгу, в которой Биллингс расписался, а в отдельную колонку сделал запись: «Один гость». Охранник посмотрел на часы, проверив время нашего прибытия. Он хотел, как мне показалось, сказать еще что-то Биллингсу, но тот оборвал его:— В другой раз, Боб.Взяв мою руку, он повел меня по длинной дорожке к яхте. Пока мы шли, нас сопровождал приятный звук плескавшейся воды и игра световых бликов на ее поверхности. Вокруг царила какая-то мрачная, зловещая атмосфера. Ни он, ни я не произнесли ни слова. Мы подошли к белой яхте, палубы которой были сделаны из тикового дерева; кругом в свете луны сверкали бронзой начищенные поручни и ручки. В верхней кабине окна были квадратными, с тяжелыми непробиваемыми стеклами. В нижней — круглые небольшие иллюминаторы.— Это здесь, — остановился Биллингс. — Пожалуйста, наступайте не на палубу, а на ковер. Я сейчас отопру каюту.Мы взошли на борт. Биллингс вставил ключ в замок.Скользящая панель отъехала в сторону, и мы очутились в залитой светом каюте: Биллингс успел, входя, щелкнуть выключателем.— Это произошло здесь, — произнес он.Я впитывал атмосферу, царящую тут. Вокруг все дышало роскошью и богатством. Мои ноги утопали в толстом ворсистом ковре, и казалось, я иду по мху в глубине нетронутого леса. Цветовая гамма интерьера в кабине подбиралась тщательно. Дорогие шторы прикрывали окна от любопытных взглядов внешнего мира. Кресла, стулья, классный радиоприемник — все здесь создавало комфорт в миниатюре.— Где лежало тело? — спросил я.— Как я понял из рассказа моего сына, оно лежало здесь. Вы видите, на ковре нет ни единого следа.Я опустился на четвереньки.— Вы можете этого не делать, — предостерег Биллингс. — Здесь, на ковре, вы не найдете и крохотного пятнышка, — повторил он.Я продолжал ползать на коленях, замечая краем глаза, что Биллингс начал раздражаться.— Ни одного, ни малейшего… — согласился я с ним.— Уж можете поверить мне на слово, — повторил он.— На ковре нет ни пятнышка, потому что он совершенно новый и только недавно был заменен.— О чем, черт возьми, вы толкуете? — потребовал ответа Биллингс. — Этот ковер лежит здесь с тех пор, как…Я покачал головой и сдвинул в сторону одно из кресел. Там, где от его ножек должны были остаться глубокие вмятины, лишь слегка примялся ворс.— Ковер лежит здесь с тех пор, как сюда были поставлены кресла, — констатировал я.— Это очень дорогой ковер. Его ворс не в состоянии придавить даже самая тяжелая мебель — он сразу принимает прежнее положение, едва вы убираете ее.— Знаю, мистер Биллингс, об этом, но невозможно полностью уничтожить следы от ножек постоянно стоящей мебели. Вы забыли и об этой вот фотографии, — я кивнул на стену, — где вы сидите и читаете в этой каюте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25