В щелке снова показалась фигура полненькой девушки, ладони прижаты к лицу, плачет. Руки Дадли обнимают ее, но она отталкивает его кулачками. Дадли что-то ласково шепчет ей. Мал спускается вниз, садится в машину и ждет. Его партнер появляется через пять минут:
— Стук, стук, кого там несет? Красные, берегись, Дадли Смит идет. Сынок, внушим мы мистеру Натану Айслеру, что наше дело правое?
Последний известный адрес Айслера был Преси-дио-стрит, 11681, неподалеку от общежития колледжа. Дорогой Дадли напевал мелодии из разных шоу. Мал вызывал в памяти его руки, готовые ударить племянницу, и то, как она пытается увернуться от радушных объятий дяди. Номер 11681 оказался розовым сборным домиком, последним в квартале таких же стандартных построек. Дадли запарковался паралел-льно другой машине. Мал мысленно собрал воедино нужные факты из доклада Саттерли.
Натан Айслер. Сорок девять лет. Немецкий еврей, бежавший в 34-м от Гитлера и компании; член компартии с 36-го по 40-й, затем член полудюжины прокоммунистических организаций. Напарник-сценарист Чаза Майнира по серии прорусских фильмов. Играет в покер в компании с Мортоном Зифкином и Рейнольдсом Лофтисом. Писал под псевдонимом, чтобы сохранить свое авторство в тайне. Ускользнул от следователей Комиссии Конгресса. В настоящее время живет под именем Майкла Кокенена — так звали главного героя в кинофильме «Буря над Ленинградом». Продолжает писать сценарии для вестернов студии РКО под другим именем. Работу проталкивает с помощью политически благонадежного и заурядного автора, которому идет тридцать пять процентов гонорара. Дружит с Ленни Рольффом, таким же писателем-эмигрантом; он сегодня будет допрошен вторым.
Бывший любовник Клэр де Хейвен.
Они прошли к крыльцу по дорожке, на которой валялись детские игрушки. Через стеклянную дверь Мал заглянул в опрятную гостиную: пластиковая мебель, линолеум на полу, стены оклеены гладкими розовыми обоями. Изнутри слышались детские голоса. Дадли нажал на кнопку звонка.
К двери подошел высокий небритый человек в сопровождении маленького карапуза и девочки. Мальчонка сунул в рот большой палец. Мал сказал:
— Мистер Кокенен, мы из окружной прокуратуры, хотели бы поговорить с вами. Наедине, если вы не возражаете.
Детишки прижались к ногам отца. Мал видел испуг в их раскосых глазах — маленькие полукровки в оцепенении смотрели на двух больших и страшных дядей.
Айслер-Кокенен крикнул:
— Мичико!
Появилась японка и увела детей. Дадли без приглашения открыл дверь. Айслер сказал:
— Вы опоздали на три года.
Мал идет следом за Дадли, пораженный бедностью обстановки в доме человека, зарабатывавшего в годы Депрессии по три тысячи в неделю, — белый пластиковый хлам. За тонкими, как вафли, стенками слышится детский плач. Неужели он продолжает сочинять то же «красное» дерьмецо, думает Мал. Вряд ли, тогда, видимо, играли роль партийные принципы комми. Дадли говорит:
— Очаровательный дом у вас, мистер Кокенен. Особенно цветовая гамма.
Айслер-Кокенен ничего не ответил и указал на дверь, ведшую из гостиной. Мал вошел в крошечную квадратную комнатку, теплую и уютную. От пола до потолка — книги, вокруг изящного журнального столика стулья и громоздкий письменный стол, в центре которого возвышалась большая пишущая машинка. Мал сел подальше от писка детских голосов, Дадли — напротив. Айслер прикрыл дверь и сказал:
— Меня зовут Натан Айслер, впрочем, вы это и так знаете.
Мал подумал: нет, играть в хорошего парня сейчас не время. Никаких: «Мне понравился ваш фильм „Клеймо"». А вслух сказал:
— Значит, вы понимаете, почему мы здесь. Айслер закрыл дверь на ключ и сел на стул.
— У суки снова течка, хотя сообщалось, что у нее был выкидыш.
— Вы никому не должны рассказывать о нашей беседе, — сказал Дадли. — В противном случае это будет иметь для вас самые тяжелые последствия.
— Какого рода, герр… Мал не дал ему договорить:
— Морт Зифкин, Рейнольде Лофтис и Клэр де Хейвен. Нас интересует их деятельность, а не ваша. Если вы пойдете на полное сотрудничество с нами, то сможете ограничиться письменными показаниями под присягой. Открытого суда не будет, видимо, практически не будет и освещения в печати. Вам удалось выйти сухим из воды в 47-м, сейчас это тоже возможно. — Мал замолчал и подумал о Стефане, ушедшем с безумной матерью и ее ухажером. — Но нам нужны точные факты: имена, даты, места и связи. Будете сотрудничать — вам ничего не грозит. Не будете — вызов в суд и открытое судебное заседание. И вопросы будет задавать уже окружной прокурор. Такого я никому не пожелаю. Выбирайте.
Айслер слегка отодвинулся. Опустив глаза, он сказал:
— Я уже несколько лет не видел этих людей.
— Нам это известно. Нас интересует их деятельность в прошлом.
— И вас интересуют только эти люди? Мал подумал о Ленни Рольффе — и солгал:
— Да. Только они.
— А о каких последствиях вы говорили? Мал барабанит по столу:
— Открытое судебное заседание. Ваша фотография в…
— Мистер Айслер, — вступил в разговор Дадли Смит, — если вы откажетесь с нами сотрудничать, я сообщу Говарду Хьюзу, что вы — создатель фильмов JPKO, авторство которого приписывается другому. Этот человек, которого вы пристроили на доходную работу, будет немедленно уволен. Я также проинформирую иммиграционную службу о вашем отказе сотрудничать со следственными органами, расследующими государственную измену, и попрошу следственный отдел изучить вашу подрывную деятельность для вашей депортации как враждебного элемента и депортации вашей жены и детей как потенциальных врагов. Вы — немец, ваша жена — японка, и, поскольку обе нации несут ответственность за вовлечение нас в военный конфликт, мне кажется, иммиграционная служба с готовностью проследит, чтобы каждый из вас вернулся на свою родину.
Натан Айслер сгорбился, положил локти на колени, опустил голову, обхватил лицо руками. По щекам покатились слезы. Дадли хрустнул пальцами и добавил:
— Достаточно сказать только «да» или «нет». Айслер кивнул, Дадли сказал:
— Прекрасно.
Мал вытащил авторучку и блокнот:
— Я знаю ответ, но все-таки скажите сами: вы состоите сейчас или состояли в прошлом членом Коммунистической партии США?
Айслер снова кивнул. Мал сказал:
— Отвечайте «да» или «нет». Это заносится в протокол.
Слабый голос: — Да.
— Хорошо. Где размещалось отделение или ячейка вашей партии?
— Я… я ходил на собрание в Беверли-Хиллз, Восточный Лос-Анджелес или в Голливуд. Мы… мы собирались в домах разных членов партии.
Мал, как стенографист, дословно записывает ответы.
— В какие годы вы были членом компартии?
— С апреля 36-го до того момента, когда стало ясно, что Сталин…
— Не оправдывайтесь, а просто отвечайте, — прервал его Дадли.
Айслер вынул из кармана рубашки бумажную салфетку и вытер нос.
— До начала 40-го.
— Я зачитаю вам несколько имен, — сказал Мал. — Скажите, кто из названных лиц известен вам как член компартии: Клэр де Хейвен, Рейнольде Лофтис, Чаз Майнир, Мортон Зифкин, Армандо Лопес, Самуэль Бенавидес и Хуан Дуарте.
—Все.
Дети с шумом пробежали через гостиную. Мал повысил голос:
— Вы с Чазом Майниром писали сценарии фильмов «Рассвет справедливости», «Восточный фронт», «Буря над Ленинградом» и «Герои Якутска». Все эти картины проникнуты русскими националистическими настроениями. Эту прорусскую пропаганду вы вели по указанию руководства компартии?
— Это наивный вопрос, — сказал Айслер. Дадли хлопнул рукой по столику:
— Не надо комментариев, просто отвечайте. Айслер подвинулся ближе к Малу:
— Нет, нет. Мне никто ничего не указывал.
Мал показал Дадли двумя пальцами на свой галстук — условный знак: он мой.
— Мистер Айслер, вы отрицаете, что эти фильмы содержат прорусскую пропаганду?
— Нет.
— Распространять эту пропаганду вы с Чазом Майниром решили самостоятельно?
Айслер заерзал на стуле.
— Чаз высказывал идею, а я ее излагал так, чтобы его идея была яснее выражена.
— У нас есть копии сценариев и комментарий к явно пропагандистским местам. Далее нам нужно будет, чтобы вы подтвердили свои слова, приписывающие распространение пропаганды Майниру.
Молчание. Мал продолжает:
— Мистер Айлер, у вас хорошая память?
— Да, пожалуй.
— Над сценариями вы с Майниром работали в одной и той же комнате?
— Да.
— Случалось, что он говорил: «Это хорошая пропаганда» или «Это для нашей партии»?
Айслер продолжал ерзать на стуле, не находил места рукам, перебирал ногами.
— Да, но он это говорил с иронией, подшучивал. Он не…
Дадли рявкнул:
— Не истолковывайте, а просто отвечайте. Айслер тоже перешел на крик:
— Да! Да! Да! Черт бы вас побрал, да!
Мал дал партнеру сигнал не вмешиваться и продолжал спрашивать самым спокойным тоном:
— Мистер Айслер, вы вели дневник во время совместной работы с Майниром?
Айслер ломал руки, салфетка превратилась в клочья, пальцы побелели.
— Да.
— Там содержатся записи, относящиеся к вашему участию в деятельности компартии и к работе с Ча-зом Майниром?
— О господи, да.
Мал вспомнил об отчетах, полученных от людей Саттерли: у Айслера была связь с Клэр де Хейвен в период 39-40-х годов.
— И записи личного характера?
— О, майн готт… да, да!
— И дневник этот цел? Молчание. Потом:
— Не знаю.
Мал стукнул ладонью по столику:
— Нет, знаете и должны нам его показать. В официальные документы буду включены только записи, относящиеся к политике.
Натан Айслер тихо всхлипывал.
— Вы дадите нам этот дневник, — сказал Дадли, — иначе мы истребуем его повесткой, после чего, боюсь, полицейские в форме разнесут в щепу ваше тихое гнездышко и сильно огорчат вашу милую семейку.
Айслер резко кивнул, выражая согласие. Дадли откинулся на спинку, и ножки стула заскрипели под его тяжестью. Мал увидел на окне коробку бумажных салфеток, взял ее и поставил на колени Айслера. Тот прижал коробку к себе, а Мал сказал:
— Дневник мы возьмем с собой и пока Майнира трогать не будем. Следующий вопрос: вы когда-нибудь слышали, чтобы кто-то из перечисленных ранее людей говорил о вооруженном свержении правительства Соединенных Штатов?
Айслер дважды отрицательно покачал низко опущенной головой. Мал добавил:
— Не в форме открытого заявления, а в виде пожелания.
— Все говорили об этом в гневе, но это были пустые слова.
— Это решит большое жюри. Уточним. Кто говорил и когда?
Айслер обтер лицо.
— Клэр говорила на собрании: «Цель оправдывает средства», а Рейнольде Лофтис говорил, что хотя он против насилия, но когда придется выступить против боссов, он первый возьмет в руки дубинку. Молодые мексиканцы говорили это множество раз, особенно во время эпопеи Сонной Лагуны. Морт Зифкин не раз заявлял об этом открыто. Он вообще был человек смелый.
Мал стенографирует и думает о УАЕС и киностудиях.
— Что скажете об УАЕС? Как профсоюз связан с компартией и другими прокоммунистическими группами, к которым вы принадлежали?
— УАЕС создавался, когда я был за границей. Те три мексиканца устроились рабочими сцены и вербовали членов. То же делала Клэр де Хейвен. Ее отец был юрисконсультом акционеров, и она говорила, что намерена использовать это и… и…
У Мала в голове зашумело.
— И что?! Говорите! Айслер сжал кулаки.
— Говорите же! Использовать и что?
— Соблазнять! Она выросла в кинематографической среде, знала там многих, в том числе актеров, кому она нравилась, когда еще была девчонкой! Она соблазняла их, они становились основателями союза, и требовала, чтобы они за это вербовали новых членов! Она говорила, что это ее расплата за то, что ее не вызывали на допрос в Комиссию Конгресса!
Вот это улов!
Мал спрашивает нарочито-равнодушно, как это делает Дадли:
— Кого конкретно она соблазняла?
Айслер безотчетно вынимает из коробки и рвет бумажные салфетки.
— Не знаю, не знаю, честное слово, не знаю.
— Многих, пару-тройку, сколько всего?
— Не знаю я. Думаю, только некоторых влиятельных актеров и техников, которые могли бы помочь ее союзу.
— Кто еще помогал вербовать в союз? Майнир? Лофтис?
— Рейнольде тогда был в Европе, насчет Чаза — не знаю.
— Что обсуждалось на первых собраниях УАЕС? Разрабатывали там что-нибудь вроде устава или политической платформы?
Коробка из-под бумажных салфеток превратилась в груду рваного картона; Айслер смахнул ее с колен:
— Я никогда не присутствовал на их собраниях.
— Нам это известно, но нам нужно знать, кто помимо руководства там присутствовал и что там обсуждали.
— Не знаю я этого!
Мал зашел с другой стороны:
— Айслер, вы все еще увлечены Клэр? Выгораживаете ее? А вы знаете, что она выходит замуж за Лоф-тиса? Вам это все равно?
Айслер откинул голову назад и рассмеялся.
— Наша связь была короткой, а красавчик Лофтис, мне кажется, предпочитает молоденьких мальчиков.
— Чаз Майнир не молоденький мальчик.
— У них с Рейнольдсом это ненадолго.
— Чудесные у вас друзья, товарищ.
Смех Айслера стал глуше, гортаннее — так смеются немцы.
— Их я предпочитаю вам, оберштурмбанфюрер. Мал, взглянув на Дадли, сдержался. Тот подал ему знак: надо закругляться.
— Из уважения к вашему решению сотрудничать с нами мы оставим без внимания ваше последнее замечание. Можете считать наш разговор вашим первым интервью. Мы с коллегой просмотрим ваши ответы, сверим их с имеющимися у нас материалами и пришлем вам длинный список вопросов, детализирующих вашу деятельность в коммунистическом движении и деятельность членов УАЕС, о которых мы говорили. Вам их доставит судебный исполнитель городского суда, а стенографист запишет ваши показания под присягой. После этого интервью, если вы ответите еще на ряд наших вопросов и позволите воспользоваться вашим дневником, вы получаете статус дружественного свидетеля и полный иммунитет от судебного преследования.
Айслер встал, шатаясь подошел к столу и отпер нижний ящик. Порылся в нем и вынул толстую тетрадь в кожаном переплете, вернулся с ней и положил на столик.
— Задавайте ваши вопросы и уходите.
Дадли сделал предостерегающий жест:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65