– Давайте посмотрим. Прежде всего, если вы скажите мне ваше фамильное имя, того, возможно, уже из него я смогу догадаться о цели, с которой мы можем начать.
– То есть вы хотите, чтобы я сказал вам его сейчас?
– Если вы будете так добры.
– Извольте. Имя моего отца было Ролландар, и –
– Ролландар?
– Да, это оно и мое –
– Ролландар э'Дриен?
Маролан поглядел на леди Телдру, которая, что совершенно против обычаев Иссол, прервала его, и даже сделала это дважды, а сейчас глядела на него с выражением величайшего удивления на лице.
– Да, мое фамильное имя, насколько я помню, Ролландар э'Дриен. Но скажите мне, так как мне очень интересно, почему это имя оказалось настолько удивительным для вас, что, как я заметил, вы даже вздрогнули.
– Я действительно сделала это, и немедленно скажу почему.
– Тогда я весь внимание.
– Вот: Я в точности знаю, кем был ваш отец и, более того –
– Да? Более того?
– Я знаю, где находятся ваши наследственные земли.
– А! У меня есть наследственные земли?
– Да, вы ими владелеете.
– И они далеко отсюда?
– Скорее да, чем нет. Надо пересечь горы, спуститься вниз по длинной реке и сделать еще сотню лиг до великого города Адриланки, который лежит у Южной Границы того, что когда-то было Империей.
– Звучит, как очень долгий путь, – заметил Маролан.
– Да, это не короткая поездка.
Маролан повернулся лицом на запад, и рукой прикрыл свои глаза от Топки ( Солнца ), которое на Востоке сверкает настолько ярко, что приводит в ярость каждого, глядящего прямо на него.
– Да, – сказала Телдра, будто прочитав его мысли. – Запад – вот место, где судьба ждет нас.
Маролан кивнул и продолжал смотреть. Через какое-то время он повернулся к Леди Телдре и спросил, – Что еще вы знаете о моей семье?
– По меньшей мере одну вещь, которая, я думаю, поставит вас в тупик.
– Ну, не думаю, что хоть что-нибудь сможет сбить меня с толку.
– Если вы так думаете, я расскажу ее вам.
– Будьте так добры.
– Вот она: Ваше имя, Маролан, означает Темная Звезда на языке Силитов, которые жили в этой области много много лет назад и на чьем языке некоторые все-еще говорят.
– Да, и что с того?
– Ваш отец тоже взял себе имя из того же самого языка, и оно означает «Звезда, которая никогда не падает».
– А. Замечательно. Совпадение, вы думаете?
– Нет, – вмешалась Арра, – не бывает совпадений там, где действует богиня.
– Да, но это имя дал мне именно здесь мой добрый друг Миска.
Они взглянули на Миску, который в ответ только пожал плечами.
– «Звезда, которая никогда не падает», – повторил Маролан. – Да, но он пал?
– Лично я думаю, глядя на вас, милорд, – сказала Телдра, – что нет, он не исчез без следа.
Маролан кивнул.
– И теперь? – спросила Арра.
Маролан пожал плечами. – Вы, Арра, должны поговорить с нашим Кругом. Скажите им, куда мы направляемся, и что они должны встретить нас там, и что они должны там оказаться как можно быстрее, хотя, конечно, у каждого своя скорость, и что пускай они передадут слово всем ведьмам и колдунам, которых встретят. Мы соберем Круг там.
– Я так и сделаю.
– Однажды мы вернемся, однако; здесь остался долг, который я не заплатил. – И он послал мрачный взгляд на северо-восток.
– Итак, мы уезжаем? – сказала Арра.
– Да. И если вы хотите сопровождать нас, Леди Телдра, мы бы не желали ничего лучше.
Телдра поклонилась и сказала. – Вы оказываете мне честь, милорд.
– А ты, мой добрый Миска?
– Я? Нет, мой дорогой Темная Звезда. Я думаю, что должен вернуться в собственную страну, после того, как отвезу Леди в ее.
– Как хочешь. Но не постесняйся позвать меня, как только я тебе потребуюсь.
Миска пожал плечами, как будто хотел сказать, что, за исключением его любимого напитка, есть мало чего такого, что ему нужно.
Маролан кивнул и опять поглядел на запад. – Мы уезжаем на рассвете, – сказал он.

Восьмая Глава
Как начало своё существование «Общество Свиной Кочерги» и как прошло её последнее собрание

Был День Фермера середины зимы 246-ого года Междуцарствия, когда Общество Свиной Кочерги собралось в последний раз. Число членов Общества уже уменьшилось, причем разными способами: во первых, когда Стагвуд, Тсалмот, ушел бродить по дорогам, уступая своему желанию стать бардом; во вторых когда Флют, из Дома Ястреба, поссорился с некоторыми другими членами и оборвал всякие связи с Обществом; и самым последним был исход Майланд, из Дома Лиорна, которая вышла замуж и уехала жить вместе со своим мужем в центр по добыче железа, Лоттстаун, который находится далеко на Востоке. После этих дезертирств, более или менее оправданных, их осталось только четверо.
Всем членам Общества было от ста до трехсот лет – иными словами они все были в возрасте, когда перед глазами маячит зрелость и требует покончить с детсткими забавами, но, тем не менее, энтузиазм юности еще не утрачен. Если бы Империя еще существовала, они, без всякого сомнения, давно бы уже рассеялись в разные стороны и выбрали бы свой путь в жизни, подходящий их склонностям и устремлениям, или, по меньшей мере, жили бы в своем собственном поместье; но одним из феноменов Междуцарствования, помимо всего прочего, было то, что члены одной семьи старались держаться вместе, как бы давая друг другу дополнительную защиту против дикого мира, бушевавшего за пределами фамильного замка. Хотя имена всех четырех, безусловно, почти ничего не значат для нашего читателя, наш долг, долг историка, требует, чтобы мы ввели их в наш рассказ именно сейчас в надежде, что, в последствии, они будут значить больше, и пробудят в сердце и уме читателя чувства любви или презрения по мере развертывания нашей истории. Вот они: Льючин, Шант, Пиро и Зивра.
Льючин, единственная дочь Маркизы из Дома Иссола, сто девяносто или двести лет отроду, высокая, темноволосая, на вид слабая и даже болезненная; она выделялась изысканной речью и еще более изысканными манерами, которые всегда отличают тех, кто принадлежал ее дому. Она жила вместе с Шантом, которому было почти столько же лет, сколько и ей.
Шант был старшим сыном некоего Дзурлорда; хотя он и Льючин не могли пожениться, так как принадлежали разным Домам, тем не менее они жили вместе, как муж и жена, как это делали многие в тот период морального и материального разложения, который называется Междуцарствием. Для Дзурлорда Шант был сравнительно невысок и коренаст, и выделялся зелеными глазами и вьющимися волосами, которые у него всегда были всклокочены и открывали его благородный профиль.
Третьим членом была Зивра, которая была сплошной загадкой. На первый взгляд она была Драконом, так как она одевалась как леди-дракон, и ее опекуны были настоящими Драконлордами. У нее были белые волосы, чрезвычайная редкость в этом Доме, и гладкая кожа; но, самое главное, она постоянно демонстрировала холодный, ровный характер и спокойствие, что заставляло думать о Лиорне. По форме ее ушей и носа легко можно было заключить, что ее предками были Драконы, и, тем не менее, опять чертам ее лица не хватало резкости, которую невольно ожидаешь от Дракона; вместо этого ее лицо имело форму, напоминавшую сердечко, губы были излишне тонкими, нос мал, а ее блестящие живые глаза далеко отстояли друг от друга. Современный наблюдатель мог бы заподозрить, что она была полукровкой, тем не менее было в ней не поддающееся объяснению достоинство, которое отрицало любое подобное предположение. Она говорила мягко, негромко и спокойно, но никогда не колебалась в оценке людей или событий, и, более того, всегда глядела вперед, как если бы кто-то издалека – или из будущего – разговаривал с ней. Она была самой старшей из всей компании, где-то между двухсот сорока и двухсот пятидесятью годами, и если она все еще жила с опекунами, а не завела собственного имения, то только потому, что ее опекуны – не имея собственных детей – сделали ее наследницей и, будучи очень старыми, постоянно просили ее помощи в домашних и хозяйственных делах.
Оставшийся член Общества, Пиро, был Виконтом Адриланки, и, более того, тем по кому названа эта история. Его матерью была Даро, Графиня Уайткрест, его отцом был Кааврен, который был Капитаном Гвардии Феникса в то время, когда последний Император был убит и город Драгейра превратился в море аморфии; и которого, мы надеемся, читатель не забыл, так как он сыграл немалую роль в наших более ранних рассказах. Поэтому Пиро, конечно, принадлежал Дому Тиаса, что он постоянно подчеркивал, нося голубые и белые цвета; он легко улыбался, имел веселые умные глаза, стройную фигуру и длинные нервные руки. В это время ему было не больше ста лет, и он был самым молодым членом Общества.
Кратко обрисовав эти персонажи, мы, с разрешения читателя, кратко опишем историю самого Общества, прежде чем перейдем к событиям его последнего заседания. Оно было основано где-то сорок или сорок пять лет назад, когда некоторые из его основателей были еще почти детьми. Его члены, как и нескольких других, дружили долгие годы; на самом деле совершенно естественно, что группа детей одного социального уровня, живущих рядом друг с другом, оказывается связанной узами взаимной симпатии. Они часто составляли команды для игры и удовольствий, бегали или скакали по лугам и полям, охотились в джунглях за пределами Адриланки, вместе ловили рыбу или просто сидели и разговаривали, как это делают дети, а позже, как молодые взрослые.
Как-то раз, гуляя по Щедрому Лесу около развалин Павильона Барлена на западной стороне города, они потревожили дикого кабана, который запаниковал и бросился на них, сопя и фыркая. Так получилось, что у Шанта с собой был меч, который он недавно приобрел – весьма плохо сделанный меч, будьте уверены, тем не менее у него было острие, и раньше, чем он сообразил что происходит, он вытащил его и встал между кабаном и друзьями. Кабан, оказавшийся на удивление умным, затормозил перед этим чудовищным препятствием, и пока он стоял, ворча и фыркая, Шант сделал мгновенный выпад, слегка оцарапав кожу кабана, а эта царапина, в свою очередь, заставила животное стремительно убежать обратно в лес.
Когда опасность миновала друзья, избавившись от напряжения и страха, разразились бурей смеха – что случается достаточно часто – особенно если страх, как в этом случае, оказался беспочвенным. Шант был объявлен героем, на что он, между приступами дикого смеха, ответил, подняв меч вверх и заявив, «Я стал рыцарем Свиной Кочерги». Друзья немедленно поклялись в вечной лояльности Обществу Свиной Кочерги, имени, которое заняло такое большое место в их жизни в последующие годы. Мы, кстати, не знаем, кто из членов Общества был в этот момент на поляне, так как эта история часто рассказывалась как теми, кто никак не мог быть там, так и теми, кто наверняка был, а также теми, кто видел ее в своем воображении, так что все постепенно забыли, кто на самом деле находился там – проишествие стало общим достоянием всего Общества.
Один за другим члены уходили, из-за изменившися интересов, браков или переездов. Шант прибрел новый меч, получше, а Свиную Кочергу повесил на цепях на стене гостиной своего дома в Адриланке, в котором он впоследствии жил вместе с Льючин. Так что именно здесь, в маленькой но уютной гостиной фамильного дома Шанта в Адриланке, Общество в последний раз встретилось со Свиной Кочергой – за которую, соглано обычаю, они торжественно провозглашали первый тост – и которая висела на стене над ними.
После поднятия тоста все уселись и начался общий разговор, как это чаще всего и происходило раньше. – Ну, – сказал Шант, – может ли кто-нибудь из вас сообщить что-нибудь такое, что касается всего Общества? То есть случилось ли с кем-нибудь из членов Общества что-нибудь интересное с тех пор, как мы собирались в последний раз? Я, со своей стороны, могу сказать, что прошлая неделя была достаточно приятной, но не случилось ничего такого, о чем стоило бы рассказать. – На самом деле очень и очень редко с кем-нибудь из них что-то «случалось», тем не менее любое, самое маленькое событие служило эффективной затравкой к началу разговора, который являлся хлебом и мясом встреч Общества.
В этом случае Зивра задвигалась на своем стуле, как если бы хотела что-то сказать, но промолчала. Льючин заметила ее движение, но решила, что, если Зивра препочитает подождать и не высказывать сразу свои новости, то она, Льючин, должна уважать ее выбор. Пиро, со своей стороны, сказал, – Я не знаю, имеет ли это какое-нибудь значение, но могу сообщить Обществу, что прибыл гонец и привел все наше поместье в волнение.
– Как, в волнение? – спросила Льючин.
– Да, именно, в волнение, хотя и не слишком сильное.
– А что такое в точности, – поинтересовался Шант, – не слишком сильное волнение? Как вы знаете, я всегда хочу знать точное значение всех вещей.
– Я опишу вам его самым лучщим способом, каким только смогу, – ответил Пиро.
– С нетерпением жду вашего описания, – сказал Шант.
– Вот оно: Гонец прибыл четыре дня назад, то есть через день после нашей последней встречи.
– Ну и? – спросила Льючин. – Откуда он прибыл?
– Этого я не могу сказать, только-
– Да?
– Он был Теклой, и носил ливрею Дома Дракона.
– Я этом нет ничего особенного, – заметил Шант. – Драконлорды часто посылают своих крестьян с разными поручениями, и, совершенно естественно, что в таких случаях те надевают ливрею драконов.
– О, согласен, ничего особенного в этом нет. Вот только-
– Ну?
– Его послание.
– О чем оно?
– Уверяю вас, что знаю об этом меньше всего на свете.
– Как, – удивилась Зивра, – вы не знаете?
– Ничего, клянусь честью.
– И? – сказал Шант.
– Вот все, что я знаю: Какое-то время гонец говорил с Графом, моим отцом, и с Графиней, моей матерью, а потом уехал, и после этого-
– Ну же, – сказал Шант, – После того, как он уехал?
– В поведении Графа и Графини появились безошибочные признаки волнения.
– И все-таки, – сказала Льючин, – они не сообщили о причинах своего волнения?
– Точно. Более того, они не только ничего не сказали, но и вообще сделали попытку скрыть его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54