Холод в кончиках пальцев, которые успело лизнуть холодное пламя. Сколько же времени понадобится ему, чтобы со всем управиться? Как ему догадаться, в какой миг следует рискнуть нанести удар? Шанс выпадет только один, и если он ошибется в расчетах… Нет, об этом лучше не думать.— Хессет сама погубила себя, решив участвовать в путешествии, — невозмутимо возразил Таррант. Он отхлебнул из кубка; на этом были выиграны еще несколько драгоценных секунд. — Миссия с самого начала была ошибочной, и вам обоим следовало бы понять это заранее.Принц совсем отвернулся от Дэмьена. Возможно, лишь затем, чтобы отдать какое-нибудь распоряжение; возможно, затем, чтобы отойти от наскучившего ему пленника. Вот оно, мгновение, понял Дэмьен. Сейчас или никогда.Он резко рванул наручники на себя. Взмолившись, как он не молился еще ни разу в жизни, о том, чтобы холодное пламя справилось со своей работой и чтобы цепь разорвалась прежде, чем лейб-гвардейцы успеют среагировать на его жест. Краем глаза он увидел, как метнулся к нему, встревожившись, ракх, а Принц уже стоял спиной к нему…И тут раздался звук, подобный треску лопнувшего стекла, и руки священника оказались свободными, хотя сразу же их обожгло под градом частых ударов, а цепь замороженной шрапнелью брызнула на шелковый ковер, а ракх уже был совсем рядом, а Принц отпрянул, а нож превратился в дугу серебряного пламени, устремившись к единственно возможной мишени, и расстояние до нее составляло всего какой-то дюйм…И сталь, войдя в плоть, взметнулась снопом ледяных искр. Дэмьен ударил столь стремительно, что хотя Принц своевременно поднял руку, чтобы отразить нападение, перехватить удар ему не удалось, — острие ножа впилось ему в шею, скользнуло внутрь, рассекло сонную артерию, поставляющую кровь и, следовательно, жизнь в мозг. Кровь густой и темной струей брызнула из раны, когда Дэмьен выдернул из нее нож; следовало лишь молиться о том, чтобы Принц в свои последние мгновения не смог припасть к Фэа. Потому что если ему удастся совершить Творение, если удастся закрыть и залечить рану… тогда они все мертвы — и он, и Таррант, и Йенсени, и миллионы жителей Севера, которых Принц вознамерился истребить. А выживи он, так истребит непременно.Тело Принца судорожно изогнулось — и это движение оказалось настолько внезапным, что Дэмьен выронил нож. Он увидел, как лезвие, искрясь, полетело на ковер, а потом пропало из виду, затерявшись среди узоров, пока Принц опускался на колени. Но нож священнику был уже ни к чему. Вслед за истекающим кровью Принцем он бросился на пол, готовый разорвать колдуна, если понадобится, на части собственными руками. И в какой-то миг ему почудилось, будто рваная рана и впрямь начала закрываться. Он услышал голоса, шум шагов, лязг извлекаемого из ножен оружия. В любое мгновение на него могли наброситься, убить, но мысль о смерти волновала его лишь в той степени, в которой дело его рук осталось бы незавершенным.Тем временем алый поток становился все тоньше и тоньше, а лицо Принца все бледнее и бледнее. Оставалось всего несколько секунд — и тогда колдуна уже ничто не сможет спасти. Всего несколько секунд.Именно в этот миг и закричала Йенсени.Ужас, горе и чувство неизбывной вины обрушились на душу Дэмьена, но повернуться в сторону девочки он не посмел. Ведь если бы Принцу удалось оправиться в это одно-единственное возможное мгновение, на которое его бы предоставили самому себе, то умерла бы не только Йенсени, но и все, во спасение которых она помогала ему бороться. А священник не мог допустить этого.— Прости меня, — прошептал он, глядя, как замирает последний жизненный пульс Принца. Зная при этом, что, даже если она и простит его, он никогда не простит себя сам.Но вот все было кончено.И наступила тишина.И что-то во всем этом показалось Дэмьену настолько чудовищно неверным, что он даже ощутил вкус горечи во рту.Почему никак не проявили себя лейб-гвардейцы? Почему никто ничего не предпринял? Священник осмелился, наконец, поглядеть в ту сторону, где стояла Йенсени, и увидел, что она стоит жива и невредима, правда, оцепенев от страха, — не изранена, не убита, а именно парализована ужасом. И взгляд ее прикован к тому, кто в это мгновение подходил к бездыханному телу Принца, закрывая своей тенью лужу крови, разлившуюся по ковру.Катасах.Дэмьен быстро отпрянул от тела, ожидая, что на него сейчас нападут. Однако этого не произошло.— Идиот! — выдохнул ракх.Его голос изменился. Глаза стали другими. По-прежнему ракханские, по-прежнему зеленые… но что-то новое появилось в их глубинах, и это напугало и потрясло Дэмьена. Уж больно знакомым показалось ему это нечто.— А вы… — обратился ракх к Тарранту. — Вы — предатель.И тут в глазах Охотника вспыхнуло понимание; он стремительно вскочил на ноги, потянулся к своему мечу с его чудодейственными возможностями. Быстро, но недостаточно быстро. Едва заговоренная сталь блеснула на полдороге из ножен, как ракх поднял руку в жесте Творения — и изо всех стен, из пола и с потолка, из каждой хрустальной грани в этом обширном зале брызнул свет. Свет столь же ослепительный, как сам солнечный, отраженный и усиленный тысячекратно в этом особом помещении и наполнивший его целиком, словно прямо здесь внезапно вспыхнула заря. С диким криком Таррант отпрянул и повалился на спину, споткнувшись о кресло, в котором только что сидел; меч с грохотом упал на пол. Дэмьен рванулся было к посвященному, но ракх грубо схватил его за руку и, вывернув ее, заставил его упасть на колени. К тому времени как священнику удалось вновь подняться на ноги, Охотник уже обмяк, раздавленный совокупной мощью колдовского света, а его заговоренная сталь дымилась прямо на ковре. Дэмьену показалось, что и кожа Тарранта задымилась тоже. Как это ни странно, девушка, которую Охотник мучил и истязал, сейчас хлопотала над ним, пытаясь помочь; в конце концов одному из лейб-гвардейцев пришлось оттащить ее в сторону, чтобы полностью подставить тело Тарранта лучам убийственного для него света.Гвардейцы удерживали Дэмьена, пока ракх, он же Принц, подходил к телу посвященного. Охотник лежал, защищая лицо от света рукой, ракх ногой отпихнул вялую руку.— Не вы один, знаете ли, в состоянии аккумулировать энергию. — Он повернулся к одному из гвардейцев: — Поместите его на вершину восточной башни. Там все приготовлено. И проследите за тем, чтобы он хорошенько прожарился.Вздрогнув, Дэмьен увидел, как обезображенное тело Тарранта подхватили на руки и унесли прочь. Судя по тому, что Охотник не оказывал никакого сопротивления, он уже вполне мог умереть. «Я привел тебя из огня в полымя», — подумал священник. Теперь ракх повернулся к Дэмьену, и гвардейцы швырнули его на колени перед своим господином.— Вы не можете убить меня, — бесстрастно сообщил Принц. — Ни ножами, ни вашими Творениями. Единственное, на что вы способны, — это заставить меня взять себе другое тело, пока я сам к этому полностью не готов и, следовательно, почувствую определенную боль. Но страдания быстро кончаются, уверяю вас, а затем вам придется ответить за доставленное мне неудобство.Дэмьен огляделся в поисках Йенсени и обнаружил ее всего в каких-то десяти футах от себя: она скорчилась и дрожала, как испуганный зверек. Быть может, Видение дало ей возможность заранее осмыслить происходящее? Какая дикая, впрочем, мысль.— А что случилось с настоящим Катасахом? — осведомился он.— Ах вот вы о ком! Он по-прежнему пребывает в собственном теле. Только… на время утратил контроль над ним. — Принц оправил форму, с удовольствием прикоснувшись к позументам. — Это его, конечно, не слишком радует, но тут уж ничего не поделаешь. Проще войти в тело, когда хорошо знаешь его хозяина, а времени у меня на этот раз было в обрез. Но он поймет. — Кивком он велел гвардейцам поставить Дэмьена на ноги. — Вы уничтожили Терата, — обвиняюще произнес он. — Мой питомник, от которого я зависел в плане собственного омоложения. Вы уничтожили их, как раз когда я уже подыскал себе подходящий экземпляр… Поэтому мне кажется только справедливым, что вы займете его место.Принц протянул к Дэмьену руку, и, хотя священник инстинктивно отпрянул, гвардейцы удержали его, и острые когти прошлись ему по лицу, словно проверяя его кожу на прочность.— Вы старше, чем мне того хотелось бы; не пройдет и десяти лет, как начнется процесс старения… но посмотрите на это с позиций, так сказать, оптимистических. Через десять лет вы от меня освободитесь. Вам не придется более жить в теле, которое будет двигаться вопреки вашей воле, и не придется смотреть на мир глазами другого человека… к тому времени вы будете благодарны мне и за то, что я вам оставлю, священник. Я вам это гарантирую.— Нет! — вскричала Йенсени. — Нет! — Она бросилась к ракху, но недостаточно стремительно, один из стражников грубо повалил ее на пол. — Не делайте этого!— А ваша маленькая подружка вам верна, — заметил ракх. — Но не бойтесь, вас ожидает и кое-какая компенсация. На протяжении целого десятилетия вы будете смотреть на мир глазами посвященного; есть люди, готовые пойти на убийство, лишь бы прожить так хотя бы год. Хотя, должен признаться, некоторые потом так и не могут смириться с пропажей Видения.— Не берите его! — закричала девочка. — Возьмите вместо него меня! Я согласна.Ракх холодно улыбнулся:— Я взял однажды женское тело. И прожил в нем почти сорок лет. А когда покинул ее, она спятила. Судя по всему, перемена пола в сочетании с утратой адаптивности оказалась для нее непосильной нагрузкой. — Он насмешливо поклонился Йенсени. — Так что, малышка, благодарю покорно за предложение. Но на этот раз мне хочется остаться самцом. И человеком, а не ракхом.Он повернулся к Дэмьену, собираясь что-то сказать.— Но тогда вы сможете видеть то, что вижу я, — закричала девочка.Дэмьен мгновенно понял, что она имеет в виду и что она собирается сделать.— Нет, Йенсени!Ракх пристально посмотрел на него, затем вновь повернулся к девочке:— А что ты имеешь в виду, малышка?— Не надо, — взмолился Дэмьен. Тщетно пытаясь вырваться из чужих рук и добраться до нее. — Не говори ему!Но она не слышала или не хотела слышать.— Я вижу приливное Фэа! — гордо объявила она.— Что? — изумился ракх.— Я вижу приливное Фэа, — повторила она умоляющим голосом. — Мало того. Я немного умею Творить с этой силой. Хессет хотела научить меня Творить с нею как следует, только у нас не хватило времени… — Одновременно с произнесением последних слов на девочку нахлынули воспоминания, и она потупилась. — А потом ее не стало, — закончила она шепотом.— Это правда, — в свою очередь прошептал ракх.И Дэмьен понял, что это был не столько вопрос, сколько начало Творения, ведущего к Познанию. Он почувствовал, как Фэа собирается вокруг ракха, давая ему возможность проверить истинность слов девочки.— Силы небесные, — прошептал ракх. — Так оно и есть.Он подошел к Йенсени, опустился перед ней на колени, положил руку ей на щеку. И хотя в глазах у девочки застыл страх, она не отпрянула. Его пальцы пробежались по ее заплаканной щеке, а затем он убрал руку.— Но почему? — требовательно спросил он.— Йенсени… — начал было Дэмьен, но сильный удар одного из гвардейцев заставил его умолкнуть.— Мне не хочется оставаться одной, — призналась девочка. — И не хочется бояться. Я устала спасаться бегством. Мне хочется, чтобы у меня появился дом и чтобы замолчали голоса. Мне кажется, вы знаете, как заставить их замолчать. Разве не правда?— Возможно, — ответил ракх. — А ты знаешь, что я собираюсь сделать? Ты понимаешь это?— А разве это имеет значение, — вмешался лежавший на полу Дэмьен. Его ударили еще раз, потом еще, один из ударов пришелся в пах, и боль практически ослепила его.— Я видела, как вы вошли в это тело, — сообщила Йенсени ракху. — И я вижу, что он по-прежнему находится там. Вы делите тело на двоих, верно? Вы с ним. И я так тоже смогу. Вы сможете воспользоваться моими глазами, чтобы увидеть приливное Фэа… а я больше не буду одна. — Она выдохнула эти слова, и боль, прозвучавшая в ее голосе, заставила Дэмьена содрогнуться от сострадания. — Никогда больше не буду одна, — прошептала девочка.Ракх встал во весь рост. И долгое время рассматривал девочку, оценивая ситуацию.— Властвовать, пребывая в таком теле, будет трудновато, — пробормотал он в конце концов. — Но видеть приливное Фэа! Но подвергать эту стихию Творению! Ради такого можно пойти на некоторые неудобства.Он повернулся к задыхающемуся Дэмьену, все еще лежавшему на ковре.— В подземелье обоих, — распорядился ракх. — Мне надо подумать. Мне надо…— Не уводите меня с ним, — закричала девочка. — Он попытается остановить меня, он попытается отговорить меня… Он меня, может быть, даже убьет, только бы я не помогла вам. Прошу вас, не уводите меня с ним!«Ох, Йенсени. — Глаза Дэмьена закрылись, а душой овладело невыразимое отчаяние. — Пожалуйста, не делай этого. Он причинит тебе такую боль, как никто другой, и ты никогда не сможешь избавиться от него. Никогда».— Хорошо, — согласился ракх. И, обратившись к гвардейцам, приказал: — Отведите ее в западный флигель и глаз с нее не спускайте. А священник пусть посидит в подземелье, пока у меня не дойдут до него руки.И злоба, прозвучавшая в его последних словах, не оставляла сомнений относительно грядущей судьбы Дэмьена.Сильные руки подхватили пленника и грубо поставили на ноги; все его тело отчаянно болело, к горлу подступала тошнота, стоять — даже просто стоять — было чрезвычайно трудно. С каждым шагом в левый бок как будто впивались раскаленные копья, а ноги сами собой подкашивались. Как сильно они его изуродовали? Сколько он протянет, если не сумеет провести самоИсцеление?Его поволокли вниз — глубоко вниз — под землю. В подземелье под хрустальным дворцом, стены которого все еще пламенели убийственным светом. На целую милю ниже того места, куда поместили Тарранта, подставив тело посвященного смертельным лучам восходящего солнца. В непроглядные и беспросветные глубины, где Фэа практически отсутствует и надежды не существует, где единственной его спутницей останется боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43