Левин не знал и ответил, что не знает.
Ц Он нам так и немца-летчика доставит, Ц сказал командующий, Ц немец-т
о за трос первым схватится, еще нашего оттолкнет. Привезете немца, доктор?
Или это нынче негуманно с точки зрения международного Красного Креста? Н
ынче что-то там сломалось вовсе в этом Красном Кресте, ничего не понять, в
ерно ведь?
Ц Верно, Ц улыбаясь, ответил Левин.
Зина принесла ему с кухни свежих сухариков, и он грыз их еще молодыми, ровн
ыми, белыми зубами. А командующий и Петров говорили о том человеке, которы
й должен управлять будущим спасательным воздушным кораблем.
Ц Вы о ком-нибудь персонально думали? Ц спросил командующий. Ц Курочк
а ведь тоже знает ваших людей. Толковали с ним?
Левин ответил, что они с Курочкой не раз обсуждали кандидатуру Боброва и
что пришли к выводу Ц плохой пилот погубит идею, идея будет дискредитир
ована.
И, размахивая в воздухе карандашом, принялся объяснять, каким, с его точки
зрения, будет хорошее начало. Объяснял он долго и подробно, и по тому, как о
н остаавливался на случайностях, возможных в таком деле, было видно, скол
ько вложено в эту идею сил и труда.
Командующий и Петров слушали молча, не перебивая. В стаканах остывал чай.

Пощелкивало в радиаторах парового отопления. Несколько раз входил и что
-то докладывал на ухо командующему оперативный дежурный. Василий Мефоди
евич кивал головой, задумчиво соглашаясь, помешивал ложечкой остывший ч
ай. Петров курил.
Зина, стоя на своем всегдашнем месте у самоварного столика, тоже слушала
Левина и от усталости за день то и дело засыпала. Во сне она видела огромны
й самолет над студеным морем, видела, как в самолете сидят доктора в халат
ах с инструментами, как эти доктора смотрят в окна и вдруг самолет опуска
ется, опускается и садится на быстро бегущие волны. И из самолета выходит
какая-то веревка, веревка волочится за ним по волнам, В пилот в это время к
ричит в трубу, потому что воют моторы и шумит море и совершенно ничего не с
лышно. А летчик в капке, обожженный и раненый, как когда-то генерал Петров,
из последних сил плывет к самолету. В небе же в это время продолжается сра
жение, сражаются друг с другом наши и фашистские самолеты, и вдруг один не
мец увидел нашу спасательную машину. Обрадовавшись, он камнем ринулся вн
из, но не тут-то было!
Ц Не тут-то было! Ц сказал Александр Маркович, Ц Вот вам наше вооружени
е. И вот вам сила огня и пулеметного и пушечного, впрочем, это, разумеется, п
риблизительно, я тут не совсем уверен…
Ц Боюсь, что вы путаете, Ц сказал командующий, Ц не поднять вам такое во
оружение. Да и какой смысл? Мы нам лучше истребителей будем давать с допол
ните льными бачками…
Ц Но это же не очень важно Ц путаю я или нет. Важно то, что покуда я или дру
гой военврач оказывает помощь спасенному из воды, машина готовится к взл
ету. И вот, пожалуйста, мы стартуем и ложимся на обратный курс. В случае есл
и мы получаем сообщение еще о таких! происшествиях, мы возвращаемся и про
изводим посадку вновь, но на положении первых спасенных это никак не отр
ажается. Спасенные уже находятся в условиях, близких к стационарным. Пер
вая помощь любого типа ими уже получена. Обогревание и прочие процедуры,
выполненные квалифицированным персоналом, закончены. Как я себе предст
авляю, состояние нервного подъема уже покинуло спасенных, они спят сладк
им сном, обстоятельства дальнейшего рейса им неизвестны и непонятны…
Ц Зинаида, чаю! Ц сказал командующий.
Ц И мне, Зинуша, Ц попросил Петров.
Зина, покачиваясь спросонья, принесла горячего чаю. Командующий посмотр
ел на нее и засмеялся.
Ц Смотрите, спит! Ц сказал он. Ц Как пехотинец на марше.
И, повернувшись всем туловищем к Левину, сказал все еще веселым и звонким
голосом:
Ц Ну, что ж, одобрим, Петров? А? На мой взгляд, отличная идея. И если все пойде
т благополучно, создателей самолета от имени нашего Советского правите
льства наградим, а?
Наградим, Петров? Как ты считаешь?
Петров молча улыбался глазами.
Ц Создателей наградим, Ц уже серьезно и даже раздраженно повторил ком
андующий, Ц ну, а тех, которые мешали, не помогали, разных там Шереметов, те
х накажем. Понимаете, подполковник? Сурово накажем, чтобы работать не меш
али.
Потом они оба проводили его до приемной и долго еще, стоя, разговаривали о
спасательном самолете. Тут же в стороне, вытянувшись, стоял вызванный к к
омандующему Шеремет. И Левин спиною чувствовал, как выглядит Шеремет, ка
ким привычно восторженным взглядом он смотрит на командующего и какой о
н весь образцово-показательный в своем роскошном кителе, в наутюженных
брюках, в начищенных до зеркального глянца ботинках.
Ц Ну, добро, Ц сказал командующий, Ц вопрос о Боброве мы завтра же оконч
ательно решим с начальником штаба. До свиданья, подполковник. Рад, что заг
лянули.
Вдвоем с Петровым он ушел к себе в кабинет, адъютант нырнул туда же, и тотч
ас Шеремет спросил:
Ц Зачем меня вызывают?
Ц Не знаю, Ц сказал Левин.
Ц Но обо мне была речь?
Ц Была.
Ц И что же?
Ц Я изложил свое мнение, Ц сказал Левин. Ц Оно сводится к тому, что вы пл
охой работник. Впрочем, я это говорил вам в глаза.
Шеремет сжал губы. Выражение бравой независимости и старательности сме
нилось выражением, которого Левин раньше никогда не видел на лице Шереме
та: тупой страх как бы оледенил лицо начсана.
Ц Вас, наверное, снимут с должности, Ц сказал Левин, Ц и это будет хорош
о нам всем. И санитаркам, и сестрам, и докторицам, и докторам. Мы устали от ва
с и от шума, который вы производите. До свиданья.

Дорогая Наталия Федоровна!

Сейчас довольно поздно, но мне что-то не спится. Был я у своего начал
ьства и порадовался на человеческие качества некоторых товарищей. Мне, к
ак Вам известно, много лет, и повидал я в жизни разного Ц худого, разумеет
ся, куда больше, нежели хорошего, и, может быть, поэтому настоящие люди, люд
и нашего времени, чистота их и благородство неустанно вызывают во мне во
схищение и желание быть не хуже, чем они. Простите меня за несколько выспр
енний слог, я вообще нынче что-то пребываю в чувствительном состоянии, на
верное это от лежания и от ничегонеделания. Лежа в своей шестой палате, до
читал «Палату № 6» А. П. Чехова. И, боже мой, как это опять перевернуло мне душ
у, как почувствовал я разницу между тем временем и нынешним, между тем гос
ударственным устройством и нашим. Та палата No 6 была реальной повседневно
стью, нормой, а нынче ведь нас бы за это судили, и как еще судили, не говоря о
том, что Андрей Ефимович не смог бы прожить и месяца среди нас. Кстати, чех
овская палата № 6 существует и на моей памяти Ц я в шестнадцатом году вид
ел буквально такую больницу и местечке Большие Гусищи. Помните, у Чехова:
«В отчетном году было обмануто 12.000 человек; все больничное дело, как и 20 лет
назад, построено на воровстве, дрязгах, сплетнях, кумовстве, на грубом шар
латанстве, и больница по-прежнему представляет из себя учреждение безнр
авственное из высшей степени вредное для здоровья жителей». Так думает А
ндрей Ефимович о своей больнице, и думает совершенно справедливо. Можем
ли мы сейчас представить себе хоть одного врача, который бы на мгновение
так подумал о своей деятельности? Нет, это решительно невозможно, немысл
имо.
Невыносимо грустно было читать. Помните? «Пришли мужики, взяли его
за руки и за ноги и отнесли в часовню. Там он лежал на столе с открытыми гла
зами, и луна освещала его». Стоит ли так жить?
Нет, так немыслимо, невозможно жить. И умирать так нельзя. Впрочем, на
м еще рано об этом размышлять,Нам дела еще много осталось.
Кстати, я совершенно потрясен: ваш Виктор женится? Выходит, мы уже ст
арые люди?
Будьте здоровы и не скучайте. О Н. И. опять слышалЦ делает удивитель
ные дела.
Впрочем, я не удивляюсь Ц я всегда верил в его характер, в его талант
.
Ваш А. Левин

12

Пока все проходило благополучно. Командующий спрашивал, Шеремет отвеча
л. Почему же и не спрашивать командующему, это его право. И, ободрившись, Ше
ремет пустился в рассуждения.
Он даже рассказал анекдот к случаю. У него всегда были анекдоты к случаю, о
н тщательно их собирал и никогда не забывал.
Но ни командующий, ни Петров не улыбнулись.
Это Шеремету не понравилось.
Ц Да, вот еще что, полковник! Ц сказал командующий и помолчал, как бы соби
раясь с мыслями.
Шеремет изобразил на своем широком лице внимание и заинтересованность.

Ц Давеча был я в бане!
"Начинается", Ц подумал Шеремет. И тотчас же лицо его приняло покорное и в
иноватое выражение.
Ц Черт знает что вы там устроили, Ц говорил командующий, холодно и зло г
лядя в подбородок Шеремету. Ц Бумажные цветы понаставили, ковер из Дома
флота притащили, одеяла из госпиталя, простыни, квас сварен из казенных с
ухарей. И, говорят, баню для командного состава закрыли на два часа раньше
. Верно это?
Ц Так точно, виноват, Ц сказал Шеремет.
Ц Стыдно, полковник, стыдно, Ц вставая с места, брезгливо, почти с отвращ
ением сказал командующий, Ц стыдно и подло.
При слове «подло» Шеремет порозовел от страха. Он стоял по стойке «смирн
о» Ц руки по швам, живот втянут, подбородок вперед, покорное и виноватое л
ицо, но сейчас это ничему не помогало. Сейчас заговорил Петров. Петров ход
ил за спиною Шеремета и говорил негромко, совершенно не стесняясь в выра
жениях.
Ц Вы чужой человек в авиации, Ц вдруг сказал Петров, Ц понимаете? Вот Ле
вин не летчик и не техник, однако он свой человек в нашей семье, а вы только
едок Ц вы с ложкой, когда мы с сошкой.
"Повернуться к нему или не повернуться? Ц думал Шеремет. Ц Если я поверн
усь к нему, то буду спиной к командующему. А если не повернусь, тоже будет п
лохо, Э, да что там, все равно хуже не бывает".
Ц Почему вы так топали ногами на Варварушкину? Ц спросил командующий.

Ц И насчет бани доложите подробно, для чего это вы все затеяли! Ц сказал
Петров.
Вопросы посыпались на него градом. Он не успевал отвечать. И каждый его от
вет сопровождался репликами, от которых у него подкашивались ноги. Он уж
е не понимал, кто бросает эти уничтожающие реплики, он только поводил сво
ей большой головой, и тупой, тяжелый страх все больше и больше сковывал ег
о жирное тело.
"Надо молчать, Ц решил он, Ц пусть будет что будет. Надо молчать и надо бо
яться.
Начальство любит, чтобы его боялись".
По и здесь он ошибся: это он любил, чтобы его боялись, чтобы хоть немножко т
репетали, входя к нему в кабинет, а они Ц ни командующий, ни Петров Ц терп
еть не могли испуганных подчиненных. Одно дело, если человек осознал сво
ю неправоту, понял, что ошибся, совсем другое дело, если он просто боится. И
так как Шеремет боялся Ц он стал им обоим неприятен.
Поэтому, переглянувшись, они оба сурово помолчали, и погодя командующий
сказал Шеремету, что тот может быть свободен.
Ц Есть! Ц ответил Шеремет.
Ц Доложите начсанупру флота, Ц сказал командующий, Ц что я накладываю
на вас взыскание и прошу генерала мне позвонить, как только он прибудет и
з города.
Ц Есть! Ц повторил Шеремет, еще не понимая сути слов командующего, но уж
е чувствуя на спине холодок и все еще не уходя.
Ц Так вот Ц можете быть свободным! Ц еще раз произнес командующий и ки
внул.
Петров тоже кивнул и отвернулся.
"Плохо! Ц подумал Шеремет. Ц Но не слишком. Могло быть хуже. Впрочем, ниче
го особенного: маленько перестарался, но ведь я хотел сделать как лучше. Н
у что же Ц ошибся: если бы я был командующим, мне бы лично нравилось, что мн
е так подготовили баню.
Должен же быт командующего, отношение к нему, чуткость, Ц должно же это в
се отличаться от того, как мы все относимся к рядовым летчикам. Ах, глупост
ь какая, надо же так не угадать…"
Из кабинета он вышел еще бодрясь, но на лестнице вдруг совсем испугался
Ц до того, что заныло под ложечкой: "Накладываю взыскание, пусть позвонит
генерал!" Для чего звонить генералу? Для какого-то особого разговора? Для
секретного? Может быть, они еще чего-нибудь проведали?
И ему вдруг припомнился недавний и громкий скандал в терапевтическом от
делении госпиталя, когда он, Шеремет, приказал очистить палату для забол
евшего гриппом нужного и полезного майора из интендантства. Вспомнился
капитан-фронтовик, пожилой человек, в прошлом директор сельской школы, з
аболевший на переднем крае острым суставным ревматизмом, и вспомнились
все те слова, которые произнес тогда этот капитан. Капитан был прав во все
м, но Шеремет страшно обиделся, потому что решил для себя (так было. удобне
е), что интендантский майор нужен вовсе не ему самому лично, а нужен госпит
алям. В какой-то мере это было верно, но только в малой мере, и теперь Шереме
ту показалось, что и командующий и Петров знают все то, что тогда сказал ка
питан. Так как сам Шеремет вечерами, на досуге не раз занимался писанием р
апортов и докладных записок, попахивающих доносами, то и про других люде
й он всегда думал, что они тайно пишут "на него". И теперь. он твердо решил, чт
о на него "много написано писанины" и что он пропал. Конечно, пишут все Ц Ле
вин, и этот капитан, и Варварушкина, и разные другие, нe все ли равно кто, ког
да теперь все вдруг зашаталось, завтрашний день стал сомнительным, а о по
слезавтрашнем не стоит даже и думать. Произошло нечто ужасное, остановит
ь ничего немыслимо, начсан полковник Шеремет сейчас, может быть, вовсе и н
е начсан и даже не полковник, он Ц просто Шеремет, а просто Шеремет, без зв
ания и должности, Ц это пар, ноль, ничто. Разумеется, он Ц врач, но кого он л
ечил в последний раз и когда, кто знает врача Шеремета? Никто. Его знали ка
к начальника врачей Ц вот и все, как заведующего, и иногда он еще читал ле
кции Ц он ведь хороший общественник и лекции читал недурно, Ц что-то о г
игиене на производстве, об охране материнства и младенчества…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29