Руки девушек оставались свободными, но длинный кожаный ремень, завязанный у каждой из них за ошейник с именем владельца, соединял всех в третий небольшой невольничий караван.Я наблюдал за приближающейся процессией. По моим сведениям, сегодня лагерь тиросцев и возведенный вокруг него частокол собирались разрушить. Тогда забудется и все, что произошло четыре дня назад в этом лагере.Да, минуло уже четыре дня с той ночи, когда меня ранили в лагере тиросцев, а я до сих пор не могу пошевелить левой рукой. Вся левая часть тела словно одеревенела. Эти дни я пролежал в бреду в своей каюте в задней части «Терсефоры». Лихорадка иногда отпускала, и тогда я, словно во сне, видел ухаживающую за мной Ширу, успокаивающую меня и влажным полотенцем вытирающую мне со лба пот. Мне казалось, будто я кричал, пытался вскочить — или это было на самом деле? — а крепкие руки Римма и Арна удерживали меня на койке.— Велла! — отчаянно звал я, но эти двое только мешали мне.И все же я сумел вырваться. Вырваться и убежать в Белые горы, в Нью-Хэмпшир. Мне просто хотелось побыть одному.И не здесь, не в бескрайних пустынях Тарны! Не среди этих песков, где требовалось столько усилий, чтобы удержать в ярме Крона, норовящего поддеть меня под ребра изогнутыми железными рогами. Ему это удалось. Удар оказался настолько силен, что, казалось, мог бы сдвинуть с места даже гору.В голове у меня зазвенело.Сквозь окутавшую сознание пелену прорвались женские крики.Я знал, что это разбойницы Хуры. Я потянулся к мечу, но верный клинок исчез. Рука моя схватила пустоту.В лицо мне расхохотался Па-Кур. Его пронзительные глаза остановили на мне немигающий взгляд, словно пытаясь проникнуть в мое сознание, вонзиться мне в сердце подобно арбалетной стреле.— Но ведь ты мертв! — воскликнул я. — Мертв!— Турнок! — закричал во мне голос Ширы.Его тут же заглушил рев беснующейся в шторме Тассы. Нет, это не Тасса. Это тысячи болельщиков на Стадионе Тарное, в Аре.— Лети, Гладиус с Коса! — в один голос кричат они. — Лети!— Давай, Убар Небес! — кричу я в ответ. — Жми!— Пожалуйста, капитан! — Это голос Турнока. Он плачет.Я повернулся к нему. Нет, это не Турнок. С чего я взял? Это же Лара. Как всегда, удивительно красивая. И рядом с ней Миск. Его громадные выпуклые глаза обращены ко мне, а гибкие золотистые антенны склонились к самому моему лицу. Я протянул руку и осторожно коснулся ладонью покрывающих его усики-антенны чувствительнейших волосков.— Пусть между нами будет только правда. Пусть будет дружба.Кто это сказал: я или он? Я снова хотел коснуться ладонью усиков-антенн, но Миск очень деликатно отвел мою руку в сторону и тут же словно растворился в пустоте. Мне стало обидно.— Велла! — позвал я. — Велла!Я бы все равно не распечатал голубой конверт. Я не должен был его вскрывать. Да и некогда мне этим заниматься.Земля задрожала под ногами идущих бесчисленными ордами народа фургонов.— Беги, чужеземец, беги!— Спасайся, они идут!— Дай ему глоток паги, — сказал Турнок.И Сандра в усыпанной драгоценными каменьями прозрачной накидке несет мне из глубины таверны в центре Порт-Кара кубок с пагой. Я сделал небольшой глоток.— Да здравствует Боск, адмирал Порт-Кара! — ворвался в мое сознание многоголосый крик толпы. — Слава Боску! Слава адмиралу Порт-Кара!В голове у меня все плыло от хмельных паров, ноги не слушались. Я с трудом поднялся, держась за спинку кресла.Где же Мидис? Почему она не пришла разделить со мной мой триумф? И Велла, ее тоже нигде нет.— Велла! — позвал я.— Выпейте это, капитан, — прозвучал где-то над головой голос Арна.Я проглотил какую-то жидкость.Как холодно!Это все из-за ветра. Здесь, на крыше Цилиндра Правосудия Ара, нигде не спрятаться от этого ветра.А-а! Вот и маленький Торм в своем голубом одеянии книжника тоже поднял кубок в честь красавицы Талены!— Тебе отказано в хлебе, воде и очаге, — сурово произнес Марленус. — До захода солнца ты обязан покинуть Ар!— Победа за нами! — прервали его гребцы, подбрасывая в воздух свои шапки.— Давайте лучше поохотимся, — предложил Камчак. — Я устал от государственных дел.Гарольд уже ожидал его, сидя в седле.Я натянул поводья, и мой верный Убар Небес устремился в небо, поднимаясь все выше и выше, к самым облакам.Как все же холодно здесь, на крыше Цилиндра Правосудия Ара. Это отсюда сорвался Па-Кур.Я посмотрел вниз: у подножия здания бурлила толпа народа.Тела главаря убийц так и не нашли. Его, очевидно, разорвала в клочья обезумевшая толпа. Он не допрыгнул до площадки для взлета тарнов и сорвался вниз.Теперь он мертв.— А тело его нашли? — спросил Камчак.— Нет, — ответил я, — не нашли. Но это не имеет значения.— Для тачаков имеет, — сказал Камчак.Я запрокинул голову и рассмеялся. А рядом кто-то голосом Ширы заплакал.— Закутайте его в шкуры, — произнес Арн. — Держите его в тепле.Мне вспомнилась Элизабет Кардуэл. Тот, кто на Земле обследовал ее на пригодность носить ошейник здесь, на Горе, сильно напугал девушку. Она рассказывала, что одежда сидела на нем мешковато, словно была с чужого плеча. Незнакомец говорил со странным акцентом; и еще она запомнила серое, землистого оттенка лицо и выпуклые, ничего не выражающие глаза.Это описание довольно точно совпадало с тем, которое дал мне Сафрар, торговец с Тироса, во время нашей встречи в Турий. Он говорил о человеке, проводившем, как утверждали, вербовку от лица тех, кто борется против Царствующих Жрецов за обладание этим миром. Комплекция того человека тоже выглядела странной для землянина или жителя Гора. Кожа его имела пепельный оттенок, а глаза казались какими-то остекленевшими, лишенными всякого выражения. Как сейчас у Па-Кура, который снова уставился на меня неподвижным взглядом. Я услышал щелчок арбалетной пружины.— Па-Кур жив! — закричал я, предупреждая всех об опасности, вскакивая с постели и сбрасывая с себя наброшенные шкуры. — Он жив! Он не погиб!Чьи-то руки схватили меня за плечи и придавили к кровати. Неужели они не понимают?!— Успокойтесь, капитан. Отдохните. — Это снова голос Турнока.Я открыл глаза. Окружавшая меня плотная дымка начала приобретать очертания стен каюты, а то, что я до сих пор принимал за старающееся выбраться из-за темных туч солнце, превратилось в обычный корабельный фонарь, висящий на вделанном в потолок каюты металлическом кольце.— Где Велла? — превозмогая слабость, спросил я.— Кризис миновал, — тихо сказала Шира, прикоснувшись прохладной ладонью к моему воспаленному лбу. Девушка поправила у меня на груди теплые шкуры. Я заметил слезы у нее на глазах. Странно, а я думал, что она убежала.— Отдохните, дорогой Боск, — тихим голосом произнесла Шира. — Постарайтесь уснуть.— Отдохните, капитан, — прошептал сидящий рядом Турнок.Я закрыл глаза и тут же уснул.— Приветствую тебя, Боск из Порт-Кара, — поздоровался Марленус.Он стоял передо мной, а чуть поодаль остановились его охотники. Убар облачился в желтую тунику тиросского воина, его плечи покрывал плащ, на скорую руку сделанный из шкур лесных пантер. На груди красовался кожаный шнурок с нанизанными на него когтями и клыками, отобранный у женщин-пантер. Он держался с обычным для себя высокомерием.— Приветствую вас, Марленус, убар Ара, — ответил я.Мы одновременно повернулись лицами к лесу. Через мгновение из-за деревьев появилась Хура. Руки у нее были связаны за спиной ее собственными густыми длинными волосами. Она с трудом поднялась на огромный гладкий валун, лежащий на берегу, и, устало спустившись с него, медленно побрела к нам. Следом за ней, с золотыми серьгами в ушах, с самодельным копьем в руке, гордо шагала Вьерна. Подойдя к нам, Хура упала на колени и низко опустила голову. Убежать предводительнице разбойниц не удалось.— Я отыскала эту рабыню в лесу, — сказала Вьерна. Горло ее все еще стягивал ошейник, надетый Марленусом.Великий убар посмотрел на девушку. Вьерна бесстрашно встретила его взгляд. Она держала себя скорее как свободная женщина, сбросившая скрывающий убор, нежели как обычная рабыня.Выяснилось, что Вьерна поймала Хуру еще вчера, но не спешила вести ее в лагерь. Она предпочла продержать свою пленницу всю ночь в лесу, чтобы сегодня встретиться с нами пусть и в ошейнике, но на равных.Я посмотрел на Хуру. Некогда гордая до высокомерия предводительница разбойниц превратилась в самую обычную рабыню, не осмеливающуюся поднять глаза.— Значит, эта рабыня пыталась бежать, — уточнил Марленус.— Пожалуйста, не наказывайте меня плетьми, — едва слышно пробормотала Хура.Очевидно, первое знакомство с плетью, устроенное ей людьми Саруса, оказало на нее глубокое воздействие. Впрочем, у каждой женщины это знакомство остается в памяти надолго.Марленус хозяйским жестом поднял девушку на ноги и внимательно осмотрел ее со всех сторон от макушки до пят.— Ну что ж, эта рабыня мне нравится, — заключил он и, мельком взглянув на Хуру, резко бросил: — На колени!Едва сдерживая дрожь во всем теле, Хура поспешно опустилась на колени.— Где вторая пытавшаяся бежать рабыня? — спросил Марленус.К нам вытолкнули Миру со связанными за спиной руками. На лице ее застыл испуг.Шира стояла рядом со мной. Она тихонько прикоснулась щекой к моему плечу. Они с Вьерной, как Хура с Мирой, тоже исчезали из лагеря. Чтобы поймать Миру, Шире потребовалось меньше ана. Еще не рассвело, когда она, держа связанную пленницу за волосы, доставила ее моим людям. Мира после этого сидела в трюме «Терсефоры», закованная в цепи, и только сегодня утром с нее сняли кандалы и вместо этого связали кожаными ремнями, чтобы отвести на берег и выставить на всеобщее обозрение.Марленус хмуро наблюдал за обеими разбойницами. Мира подняла ко мне умоляющий взгляд. В ее глазах стояли слезы.— Вспомните, хозяин, — давясь рыданиями, пробормотала она, — ведь я ваша рабыня. Именно вам я принесла в лесу клятву покорности и послушания!Я отвернулся от нее и перевел взгляд на широкие просторы Тассы, туда, где покачивались, стоя на якоре, «Рьода» и «Терсефора».Я продрог. Холодный утренний воздух настойчиво забирался под шерстяные покрывала. Вся левая часть словно онемела, я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой: они не хотели слушаться. Я был зол. Все это напрасно. Я посмотрел на Саруса, кажущегося в цепях жалким и беспомощным, и на его понуро опустивших головы воинов. Их было десятеро, но двое тяжелораненых пока избежали кандалов. А сколько пленников сейчас лежат в трюмах «Рьоды» и «Терсефоры» из числа тех тиросцев, что управляли кораблями во время их движения к назначенному месту встречи? Кроме того, в верхнем трюме «Терсефоры» у меня содержались все доставшиеся в ходе экспедиции рабыни. Все, за исключением лишь одной бывшей разбойницы из банды Хуры по имени Руисса, той, что осталась охранять своих отравленных наркотиком подруг в лагере Саруса. Я надел на нее не цепи, а ошейник и ножной браслет с подвязанными к нему колокольчиками. Она находилась на попечении Илены, носившей сейчас не шелковую прозрачную накидку, а, как и Шира, белую шерстяную тунику. Едва девушка оказалась у нее в подчинении, Илена не преминула продемонстрировать свою власть, и не успел я отойти, как она придралась к какой-то мелочи в поведении подопечной и ударила ее плетью. Руисса, я заметил, сдерживая готовые хлынуть слезы, гордо подняла голову и взглянула ей в глаза.Даже отсюда, с берега, я хорошо мог различить Кару, положившую голову на плечо стоящего рядом с ней Римма. Она все еще носила белую шерстяную тунику, но ошейника на ней уже не было. Я подарил свободу этой хорошенькой ласковой рабыне. Она ее достойна. Отношений свободного спутничества в Порт-Каре не существовало, но я знал, что девушка последует за Риммом в наш город. Он нежно поцеловал ее в плечо, и Кара радостно потянулась к нему губами. — Я не рабыня, — заявила Вьерна Марленусу из Ара, хотя и носила его ошейник.Долгое время они смотрели друг другу в глаза. В последнем лагере тиросцев она спасла ему жизнь, заслонив убара своим телом от Саруса. Через мгновение арбалет в ее руках был направлен в сердце Марленуса, и никто из нас не сумел бы ее остановить, реши она выстрелить. В это мгновение убар полностью находился в ее власти. Он бросил ей вызов.— Стреляй! — сказал он ей, но она не нажала на спуск. Она отдала арбалет одному из стоящих рядом воинов Ара.— Я не хочу вас убивать, — сказала она.Вчера она сама, по собственной воле, вернулась из леса на берег и привела с собой пойманную женщину-пантеру по имени Хура.— Снимите с нее ошейник, — приказал Марленус и хриплым голосом добавил: — Она не рабыня.В вещах великого у бара, принесенных его охотниками в лагерь Саруса, нашли ключ и отперли им замок на ошейнике. Полосу металла с именем владельца сняли с шеи Вьерны, женщины-пантеры из северных лесов. Она не мигая смотрела в лицо великому убару.— А теперь отпустите на волю моих девушек, — сказала Вьерна.Марленус обернулся к своим людям.— Освободите их, — приказал он.С изумленных, не верящих своим глазам разбойниц сняли стягивающие руки кожаные ремни. Они оторопело стояли на этом диком песчаном берегу, потирая затекшие запястья, и обменивались недоумевающими взглядами. Одну за другой обошли их охотники Марленуса и сняли с них ошейники.— Я очень недовольна вами, — сказала разбойницам Вьерна. — Вы насмехались надо мной, когда я стояла на коленях, как рабыня, и носила шелковую накидку, надетую на меня мужчинами. Вы насмехались, видя эти серьги у меня в ушах. — Она окинула разбойниц суровым взглядом. — Время насмешек прошло. Найдется среди вас хоть одна, кто пожелала бы сразиться со мной, сразиться насмерть?Разбойницы единодушно покачали головами. Вьерна повернулась ко мне.— Проколите им уши, — попросила она, — и наденьте на них шелковые накидки.— Вьерна! — взмолилась одна из девушек.— Ты хочешь сразиться со мной? — спросила Вьерна.— Нет, — ответила та.— Сделайте все, как она просит, — сказал я Турноку.Меньше чем через ан разбойницы покорно стояли перед Вьерной, опустившись на колени. Все они были в прозрачных шелковых накидках, и в ушах каждой из них покачивались небольшие сережки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49