Все для ванной, здесь
Конечно, в Лаурисе вообще могли быть невысокие расценки на нанимаемых рабынь; этому я мог бы поверить. Вопрос в другом: неужели они могли стоить так немного?Рука моя сама потянулась к луку. Я остановился, вытащил из колчана стрелу и приложил ее к тетиве. У меня мороз пробежал по коже, я был вне себя от бешенства. Какие мы глупцы! Мой мозг пронзила безжалостная мысль, быстрая и неожиданная, как гром среди ясного неба: мне вспомнилось, что этот Церкитус, владелец пага-таверны в Лаурисе, по собственной инициативе пообещал прислать в мой лагерь вместе с девушками и несколько бутылок вина!Я застонал от ярости. Это люди Тироса! А я, как последний глупец, бросился на выручку Талены, совершенно слепой ко всему, что меня окружает.Я приближался к своему лагерю с величайшей осторожностью — всего лишь одна из многочисленных теней, скользящих между деревьями.Частокол, воздвигнутый вокруг лагеря, был сломан и валялся на земле. Повсюду виднелись остатки мусора и обгоревшие головешки от костров. Во многих местах песок носил на себе следы борьбы. Глубокий отпечаток киля «Терсефоры» на песке вел к воде.Лагерь был пуст. Мои люди, рабы и сама «Терсефора» исчезли.Я невольно сжал кулаки и со стоном прижался лбом к стволу ближайшего дерева. 13Я СНОВА ВХОЖУ В ЛЕС
Я разжал кулаки и оторвал голову от дерева. Все происшедшее мне крайне не нравилось. Где-то поблизости, несомненно, должны находиться люди Тироса, поджидающие каждого, кто мог бы вернуться в лагерь. Мне бы очень хотелось с ними встретиться. Но при этом не стоять к ним спиной. Я спрятался в густой листве и стал ждать.Поздно вечером я увидел их — одиннадцать человек, двигающихся по направлению к лагерю со стороны Лауриса. Они держались довольно нагло. Глупцы.Я подошел к своему лагерю бесшумно как тень. А эти глупцы даже не выставили часовых. Один из них Держал в руках бутылку. Они слишком плохо знали леса. В этом их несчастье. Я заметил с ними четырех девушек. Рабынь сковали в единый караван цепью, тянувшейся от ошейника к ошейнику, а их руки связали за спиной. Девушки весело переговаривались между собой и шутили с мужчинами. Они были одеты в желтые шелковые накидки. Несомненно, именно этих девушек и прислали в лагерь из пага-таверны Лауриса. И несомненно, именно они явились средством неожиданного захвата моего лагеря. Им, конечно, приказали проследить за тем, чтобы все мужчины в лагере отведали вина, доставленного вместе с ними из Лидиуса. Девицы не могли не знать о заговоре, они являлись его частью. Теперь они шли с чувством выполненного долга, сопровождаемые насмешками и шутками со стороны сопровождавших их мужчин.Мне не терпелось с ними встретиться. Я вышел из своего укрытия и остановился на обломках лагеря лицом к приближающимся. На мгновение они застыли на месте, оторопело глядя на меня, спокойно стоящего в ста пятидесяти ярдах от них. Женщин тут же отодвинули в сторону. Мужчины выхватили мечи и бросились ко мне. Нет, они все же безнадежные глупцы.Металлический наконечник легкой прочной стрелы из тем-древесины насквозь пробивает балку в четыре дюйма толщиной. Выпущенная с двух сотен ярдов, она способна пригвоздить к стене человека, а с четырех сотен ярдов наповал убивает огромного толстокожего боска. Скорострельность длинного лука составляет девятнадцать стрел за один ен, приблизительно равняющийся восьмидесяти земным секундам, причем для умелого лучника не составляет большого труда выпустить все эти стрелы в мишень размером с человеческую фигуру, расположенную на расстоянии двухсот пятидесяти ярдов.С воинственными криками, размахивая обнаженными мечами, тиросцы со всех ног бежали ко мне. Эти люди были знакомы только с арбалетом. Они бежали ко мне напрямик, по самому берегу реки, именно так, как мне того хотелось.До меня долетели обрывки команд, указывающих на то, что тиросцы собираются окружить меня. Они до сих пор не поняли, кто здесь на кого охотится.Ноги мои напружинились, бедра и плечи очутились на одной линии с выбранной целью, вес тела я перенес на правую ногу, а голову развернул к левому плечу. Я вытащил из колчана первую стрелу, наложил ее на тетиву и натянул тугие, переплетенные с шелком пеньковые волокна так, что оперение стрелы почти касалось моего подбородка.— Окружай его! — крикнул предводитель тиросцев, остановившийся от меня в каких-нибудь двадцати футах.Он был у меня на мушке. Он знал, что я могу убить его в любое мгновение.— Нас слишком много! — крикнул он мне. — Бросай оружие!Вместо этого я прицелился ему прямо в сердце.— Нет! — воскликнул он и обернулся к своим людям: — Вперед! Убейте его! — И снова повернулся ко мне. Лицо его стало белым как мел.Тиросцы рассыпались по всему берегу. Команды послушался только один из них.При охоте зачастую первым стараются выбить животное, идущее последним, затем — предпоследнее и так далее, оставляя к концу обстрела наиболее легкую мишень, животное, возглавляющее ход стада, прицелиться в которое не составляет труда. К тому же при таком порядке отстрела животные не подозревают о гибели сородичей, а люди, когда речь идет о людях, об опасности, которой подвергаются.Вскоре предводитель тиросцев стоял передо мной в полном одиночестве. Смертельно бледный, он бросил меч на землю.— Защищайся, — сказал я ему.— Нет, — покачал он головой.— Может, сразимся на мечах? — предложил я.— Ты — Боск, — едва слышно произнес он. — Боск из Порт-Кара!— Верно, — согласился я.— Нет, на мечах сражаться не будем.— На ножах?— Нет… Нет! — Голос его перешел на крик.— Тогда тебе остается только перебираться на тот берег реки, — кивнул я в сторону Лаурии. — Только там ты будешь в безопасности.— Но ведь там акулы! — воскликнул он. — Тарларионы!Я пожал плечами.Не сводя с меня испуганного взгляда, он попятился, а затем побежал к реке. Я смотрел ему вслед. На этот раз удача ему изменила. В нескольких ярдах от берега я заметил протянувшийся по поверхности воды след от плавника акулы, а через мгновение увидел ее узкую, взметнувшуюся над водой голову с разинутой пастью, усеянной хищно сверкнувшими зубами.Я обернулся и посмотрел на берег, туда, где стояли пага-рабыни. Скованные за ошейники одной длинной цепью, с руками, связанными за спиной, они застыли от ужаса, пораженные увиденным. Я направился к ним. Девицы разразились истошными воплями и, путаясь в цепях, попытались спастись бегством. Пробежать им удалось ярдов двадцать — именно столько понадобилось, чтобы окончательно запутаться в ветвях.Я взялся за цепь, сковывающую их ошейники, и повел рабынь назад, к берегу. Остановились мы на том месте, где предводитель тиросцев вошел в воду. Акулы еще вертелись недалеко от берега, завершая свое кровавое пиршество.— На колени! — приказал я.Они послушно опустились на колени. Я направился к распростертым на песке телам тиросцев, чтобы собрать свои стрелы и сбросить трупы в воду. Стрелы с узкими наконечниками легко извлекались из тела; мне не приходилось проталкивать стрелу насквозь, чтобы освободить ее, как делали тачаки, вытаскивая из жертв свои стрелы с широким зазубренным наконечником. Я вычистил стрелы и, сложив их в колчан, вернулся к оставленным у воды девушкам. Они встретили меня испуганными взглядами. Им было чего бояться: они стали тем инструментом, который помог противнику проникнуть в наш лагерь; они являлись частью заговора, без них бы план противника не удался. И рабыни, вне всякого сомнения, знали о планируемой операции.Пришло время им поделиться и со мной своими сведениями.— Расскажите обо всем, что произошло в этом лагере, — потребовал я, — и все, что вам известно о планах и намерениях людей с Тироса.— Мы ничего не знаем, — ответила одна из девушек. — Мы всего лишь рабыни.Я не поверил. Даже наливая пагу в таверне, они ухитряются быть в курсе многих событий.— Вам придется стать поразговорчивее, — сказал я. Глаза мои не сулили молчуньям ничего хорошего.— Нам нельзя говорить! — воскликнула одна из девушек. — Мы не можем!— Вы полагаете, что люди с Тироса защитят вас? — спросил я.Они озабоченно переглянулись. Рабыни стояли на коленях, выпрямив спины, и я без труда сбросил с них желтые шелковые накидки. Затем, к их немалому изумлению, развязал им руки. Девушки остались соединены за ошейники длинной цепью.— Встаньте, — сказал я. Они поднялись на ноги.Я закинул лук за плечо и вытащил из ножен меч. Красноречивым жестом я указал им обнаженным клинком на реку.Глаза их наполнились ужасом.— В воду! — приказал я. — Плывите!— Нет! Нет! — в один голос закричали рабыни падая передо мной на колени и покрывая своими волосами мои сандалии.— Мы женщины! — кричала одна из них. — Всего лишь женщины!— Пощадите! — голосила вторая. — Мы только рабыни!— Умоляем вас, хозяин, — рыдала третья. — Не убивайте нас!— Мы ведь только женщины, и к тому же рабыни! — взмолилась четвертая. — Отнеситесь к нам как к женщинам и рабыням!— Подчиняйтесь! — потребовал я.Все четверо стояли на коленях, низко склонив головы и протянув ко мне руки, скрещенные в запястьях, словно для сковывания наручниками.— Я подчиняюсь вам, хозяин, — по очереди произнесли все они.Мне не нужно было даже их связывать, не нужно было надевать на них свой ошейник или требовать от них каких-то клятв: сама их поза, поза беспрекословной покорности, свидетельствовала о том, что они действительно признают себя моими рабынями.— Ты, — указал я на стоящую первой в шеренге темноволосую девушку. — Говори!— Да, хозяин, — пробормотала она сквозь рыдания. — Мы пага-рабыни из таверны Церкитуса из Лауриса. У нашего хозяина были какие-то дела с Сарусом, капитаном «Рьоды» с Тироса. Нас сдали внаем в лагерь Боска из Порт-Кара. Обязали прислуживать его людям, наливать им вино. А потом на лагерь должны были напасть тиросцы.— Хватит, — распорядился я и, переведя взгляд на вторую рабыню, приказал: — Продолжай!— Все шло, как они задумали, — рассказывала вторая девушка. — Мы налили всем вина и даже тайком матросов угостили находившихся в лагере рабынь. Через ан весь лагерь был без сознания.— Достаточно. Теперь ты, — кивнул я третьей девушке, рыжеволосой.— Вскоре лагерь захватили, — торопливо заговорила она, проглатывая слова. — Всех мужчин и женщин без труда связали и заковали в цепи. А потом частокол сломали, а лагерь разрушили.— Достаточно, — приказал я.Необходимость расспрашивать четвертую девушку отпала. Все и так стало ясно, даже то, о чем они не рассказали. Не требовалось большой проницательности, чтобы догадаться, что «Рьода» из Тироса пришла из Лидиуса и поднялась вверх по течению до самого Лауриса не только для того, чтобы захватить Боска из Порт-Кара и его матросов. Это галера среднего класса, длина киля которой достигает ста десяти германских футов, а ширина бимса никак не меньше двенадцати футов. Она способна нести на борту до девяноста гребцов, причем все это свободные матросы, поскольку «Рьода» является боевым кораблем-тараном. Только в состав команды входит десять человек, не считая офицеров. А сколько людей может скрываться на нижних палубах «Рьоды», я вообще не брался гадать. Хотя, судя по предположениям, которые напрашивались сами, думаю, на нижних палубах судна находится никак не меньше сотни человек, несомненно, отлично обученных воинов.Уверен, что пленение Боска, адмирала Порт-Кара, конечно, входило в планы «Рьоды», проделавшей столь долгий путь, но вовсе не являлось ее основной задачей. Здесь, в лесах, идет крупная игра. Тирос и Ар — враги давние и непримиримые. Боюсь, на этот раз Марленус, возможно, впервые в жизни просчитался.Я повернулся к четвертой девушке, черноволосой светлокожей красавице.— Будешь отвечать на вопросы быстро и четко, — приказал я.— Да, хозяин, — прошептала она.— Сколько у тиросцев людей?По телу девушки пробежала крупная дрожь. Она разрыдалась.— Точно я не знаю.— Человек двести?— Да, наверное.— Корабль, что находился здесь, «Терсефора», был захвачен, спущен на воду и уведен вниз по реке?— Да, хозяин.— Сколько тиросцев на нем осталось?— Думаю, человек пятьдесят.На «Терсефоре» сорок весел. Значит, на каждое весло посадили по человеку. Ну что ж, людей у них хватает.— Что случилось с моими матросами и рабынями?— Всех матросов, кроме того, у которого на голове осталась выбритая женщинами-пантерами полоса, заковали в цепи и бросили в трюм «Терсефоры», а четверых рабынь и человека с отметиной на голове увели в лес.— Куда направилась «Терсефора»?— Пожалуйста, не заставляйте меня говорить! — взмолилась она.Я начал отстегивать с ее ошейника цепь, связывающую несчастную с остальными девушками.— Пожалуйста! — разрыдалась девица.Я поднял ее на руки и стал заходить в воду.— Нет! — закричала она. — Я скажу! Скажу!Я опустил рабыню в реку, стоя у нее за спиной и держа ее за плечи. Вода доходила мне до пояса, а ей несколько выше.Через мгновение я заметил прочертивший поверхность воды черный плавник. Обычно речная акула не любит заходить на мелководье, но, отведав недавно мяса и чувствуя близкую добычу, она может легко изменить своим привычкам. Акула начала описывать перед нами круги, постепенно подходя все ближе. Я крепко держал девушку за плечи. Она истошно кричала.— Куда направилась «Терсефора»? — снова спросил я.Акула совсем осмелела.— В Лаурис! — крикнула девушка. — Она пошла в Лаурис!— И куда потом?Акула постепенно замедлила кружение и застыла на одном месте, взяв курс на девушку. Боковые плавники и хвост продолжали медленно двигаться, а длинное хищное тело изогнулось и замерло, как взведенная пружина, готовясь к молниеносному броску.Девушка разразилась душераздирающим воплем, рванулась в моих руках, вспенила воду ногами и отогнала акулу, но через секунду хищница снова была готова к атаке.— В Лаурисе она присоединится к «Рьоде»! — закричала девушка.Акула рванулась вперед. Я сделал вид, будто не удержал в руках дернувшуюся в сторону девушку, а на самом деле дал ей возможность уклониться от распахнутой пасти хищника.Плавники акулы ударили девушку по ногам.— В следующий раз она не промахнется, — заверил я трепещущую в моих руках жертву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Я разжал кулаки и оторвал голову от дерева. Все происшедшее мне крайне не нравилось. Где-то поблизости, несомненно, должны находиться люди Тироса, поджидающие каждого, кто мог бы вернуться в лагерь. Мне бы очень хотелось с ними встретиться. Но при этом не стоять к ним спиной. Я спрятался в густой листве и стал ждать.Поздно вечером я увидел их — одиннадцать человек, двигающихся по направлению к лагерю со стороны Лауриса. Они держались довольно нагло. Глупцы.Я подошел к своему лагерю бесшумно как тень. А эти глупцы даже не выставили часовых. Один из них Держал в руках бутылку. Они слишком плохо знали леса. В этом их несчастье. Я заметил с ними четырех девушек. Рабынь сковали в единый караван цепью, тянувшейся от ошейника к ошейнику, а их руки связали за спиной. Девушки весело переговаривались между собой и шутили с мужчинами. Они были одеты в желтые шелковые накидки. Несомненно, именно этих девушек и прислали в лагерь из пага-таверны Лауриса. И несомненно, именно они явились средством неожиданного захвата моего лагеря. Им, конечно, приказали проследить за тем, чтобы все мужчины в лагере отведали вина, доставленного вместе с ними из Лидиуса. Девицы не могли не знать о заговоре, они являлись его частью. Теперь они шли с чувством выполненного долга, сопровождаемые насмешками и шутками со стороны сопровождавших их мужчин.Мне не терпелось с ними встретиться. Я вышел из своего укрытия и остановился на обломках лагеря лицом к приближающимся. На мгновение они застыли на месте, оторопело глядя на меня, спокойно стоящего в ста пятидесяти ярдах от них. Женщин тут же отодвинули в сторону. Мужчины выхватили мечи и бросились ко мне. Нет, они все же безнадежные глупцы.Металлический наконечник легкой прочной стрелы из тем-древесины насквозь пробивает балку в четыре дюйма толщиной. Выпущенная с двух сотен ярдов, она способна пригвоздить к стене человека, а с четырех сотен ярдов наповал убивает огромного толстокожего боска. Скорострельность длинного лука составляет девятнадцать стрел за один ен, приблизительно равняющийся восьмидесяти земным секундам, причем для умелого лучника не составляет большого труда выпустить все эти стрелы в мишень размером с человеческую фигуру, расположенную на расстоянии двухсот пятидесяти ярдов.С воинственными криками, размахивая обнаженными мечами, тиросцы со всех ног бежали ко мне. Эти люди были знакомы только с арбалетом. Они бежали ко мне напрямик, по самому берегу реки, именно так, как мне того хотелось.До меня долетели обрывки команд, указывающих на то, что тиросцы собираются окружить меня. Они до сих пор не поняли, кто здесь на кого охотится.Ноги мои напружинились, бедра и плечи очутились на одной линии с выбранной целью, вес тела я перенес на правую ногу, а голову развернул к левому плечу. Я вытащил из колчана первую стрелу, наложил ее на тетиву и натянул тугие, переплетенные с шелком пеньковые волокна так, что оперение стрелы почти касалось моего подбородка.— Окружай его! — крикнул предводитель тиросцев, остановившийся от меня в каких-нибудь двадцати футах.Он был у меня на мушке. Он знал, что я могу убить его в любое мгновение.— Нас слишком много! — крикнул он мне. — Бросай оружие!Вместо этого я прицелился ему прямо в сердце.— Нет! — воскликнул он и обернулся к своим людям: — Вперед! Убейте его! — И снова повернулся ко мне. Лицо его стало белым как мел.Тиросцы рассыпались по всему берегу. Команды послушался только один из них.При охоте зачастую первым стараются выбить животное, идущее последним, затем — предпоследнее и так далее, оставляя к концу обстрела наиболее легкую мишень, животное, возглавляющее ход стада, прицелиться в которое не составляет труда. К тому же при таком порядке отстрела животные не подозревают о гибели сородичей, а люди, когда речь идет о людях, об опасности, которой подвергаются.Вскоре предводитель тиросцев стоял передо мной в полном одиночестве. Смертельно бледный, он бросил меч на землю.— Защищайся, — сказал я ему.— Нет, — покачал он головой.— Может, сразимся на мечах? — предложил я.— Ты — Боск, — едва слышно произнес он. — Боск из Порт-Кара!— Верно, — согласился я.— Нет, на мечах сражаться не будем.— На ножах?— Нет… Нет! — Голос его перешел на крик.— Тогда тебе остается только перебираться на тот берег реки, — кивнул я в сторону Лаурии. — Только там ты будешь в безопасности.— Но ведь там акулы! — воскликнул он. — Тарларионы!Я пожал плечами.Не сводя с меня испуганного взгляда, он попятился, а затем побежал к реке. Я смотрел ему вслед. На этот раз удача ему изменила. В нескольких ярдах от берега я заметил протянувшийся по поверхности воды след от плавника акулы, а через мгновение увидел ее узкую, взметнувшуюся над водой голову с разинутой пастью, усеянной хищно сверкнувшими зубами.Я обернулся и посмотрел на берег, туда, где стояли пага-рабыни. Скованные за ошейники одной длинной цепью, с руками, связанными за спиной, они застыли от ужаса, пораженные увиденным. Я направился к ним. Девицы разразились истошными воплями и, путаясь в цепях, попытались спастись бегством. Пробежать им удалось ярдов двадцать — именно столько понадобилось, чтобы окончательно запутаться в ветвях.Я взялся за цепь, сковывающую их ошейники, и повел рабынь назад, к берегу. Остановились мы на том месте, где предводитель тиросцев вошел в воду. Акулы еще вертелись недалеко от берега, завершая свое кровавое пиршество.— На колени! — приказал я.Они послушно опустились на колени. Я направился к распростертым на песке телам тиросцев, чтобы собрать свои стрелы и сбросить трупы в воду. Стрелы с узкими наконечниками легко извлекались из тела; мне не приходилось проталкивать стрелу насквозь, чтобы освободить ее, как делали тачаки, вытаскивая из жертв свои стрелы с широким зазубренным наконечником. Я вычистил стрелы и, сложив их в колчан, вернулся к оставленным у воды девушкам. Они встретили меня испуганными взглядами. Им было чего бояться: они стали тем инструментом, который помог противнику проникнуть в наш лагерь; они являлись частью заговора, без них бы план противника не удался. И рабыни, вне всякого сомнения, знали о планируемой операции.Пришло время им поделиться и со мной своими сведениями.— Расскажите обо всем, что произошло в этом лагере, — потребовал я, — и все, что вам известно о планах и намерениях людей с Тироса.— Мы ничего не знаем, — ответила одна из девушек. — Мы всего лишь рабыни.Я не поверил. Даже наливая пагу в таверне, они ухитряются быть в курсе многих событий.— Вам придется стать поразговорчивее, — сказал я. Глаза мои не сулили молчуньям ничего хорошего.— Нам нельзя говорить! — воскликнула одна из девушек. — Мы не можем!— Вы полагаете, что люди с Тироса защитят вас? — спросил я.Они озабоченно переглянулись. Рабыни стояли на коленях, выпрямив спины, и я без труда сбросил с них желтые шелковые накидки. Затем, к их немалому изумлению, развязал им руки. Девушки остались соединены за ошейники длинной цепью.— Встаньте, — сказал я. Они поднялись на ноги.Я закинул лук за плечо и вытащил из ножен меч. Красноречивым жестом я указал им обнаженным клинком на реку.Глаза их наполнились ужасом.— В воду! — приказал я. — Плывите!— Нет! Нет! — в один голос закричали рабыни падая передо мной на колени и покрывая своими волосами мои сандалии.— Мы женщины! — кричала одна из них. — Всего лишь женщины!— Пощадите! — голосила вторая. — Мы только рабыни!— Умоляем вас, хозяин, — рыдала третья. — Не убивайте нас!— Мы ведь только женщины, и к тому же рабыни! — взмолилась четвертая. — Отнеситесь к нам как к женщинам и рабыням!— Подчиняйтесь! — потребовал я.Все четверо стояли на коленях, низко склонив головы и протянув ко мне руки, скрещенные в запястьях, словно для сковывания наручниками.— Я подчиняюсь вам, хозяин, — по очереди произнесли все они.Мне не нужно было даже их связывать, не нужно было надевать на них свой ошейник или требовать от них каких-то клятв: сама их поза, поза беспрекословной покорности, свидетельствовала о том, что они действительно признают себя моими рабынями.— Ты, — указал я на стоящую первой в шеренге темноволосую девушку. — Говори!— Да, хозяин, — пробормотала она сквозь рыдания. — Мы пага-рабыни из таверны Церкитуса из Лауриса. У нашего хозяина были какие-то дела с Сарусом, капитаном «Рьоды» с Тироса. Нас сдали внаем в лагерь Боска из Порт-Кара. Обязали прислуживать его людям, наливать им вино. А потом на лагерь должны были напасть тиросцы.— Хватит, — распорядился я и, переведя взгляд на вторую рабыню, приказал: — Продолжай!— Все шло, как они задумали, — рассказывала вторая девушка. — Мы налили всем вина и даже тайком матросов угостили находившихся в лагере рабынь. Через ан весь лагерь был без сознания.— Достаточно. Теперь ты, — кивнул я третьей девушке, рыжеволосой.— Вскоре лагерь захватили, — торопливо заговорила она, проглатывая слова. — Всех мужчин и женщин без труда связали и заковали в цепи. А потом частокол сломали, а лагерь разрушили.— Достаточно, — приказал я.Необходимость расспрашивать четвертую девушку отпала. Все и так стало ясно, даже то, о чем они не рассказали. Не требовалось большой проницательности, чтобы догадаться, что «Рьода» из Тироса пришла из Лидиуса и поднялась вверх по течению до самого Лауриса не только для того, чтобы захватить Боска из Порт-Кара и его матросов. Это галера среднего класса, длина киля которой достигает ста десяти германских футов, а ширина бимса никак не меньше двенадцати футов. Она способна нести на борту до девяноста гребцов, причем все это свободные матросы, поскольку «Рьода» является боевым кораблем-тараном. Только в состав команды входит десять человек, не считая офицеров. А сколько людей может скрываться на нижних палубах «Рьоды», я вообще не брался гадать. Хотя, судя по предположениям, которые напрашивались сами, думаю, на нижних палубах судна находится никак не меньше сотни человек, несомненно, отлично обученных воинов.Уверен, что пленение Боска, адмирала Порт-Кара, конечно, входило в планы «Рьоды», проделавшей столь долгий путь, но вовсе не являлось ее основной задачей. Здесь, в лесах, идет крупная игра. Тирос и Ар — враги давние и непримиримые. Боюсь, на этот раз Марленус, возможно, впервые в жизни просчитался.Я повернулся к четвертой девушке, черноволосой светлокожей красавице.— Будешь отвечать на вопросы быстро и четко, — приказал я.— Да, хозяин, — прошептала она.— Сколько у тиросцев людей?По телу девушки пробежала крупная дрожь. Она разрыдалась.— Точно я не знаю.— Человек двести?— Да, наверное.— Корабль, что находился здесь, «Терсефора», был захвачен, спущен на воду и уведен вниз по реке?— Да, хозяин.— Сколько тиросцев на нем осталось?— Думаю, человек пятьдесят.На «Терсефоре» сорок весел. Значит, на каждое весло посадили по человеку. Ну что ж, людей у них хватает.— Что случилось с моими матросами и рабынями?— Всех матросов, кроме того, у которого на голове осталась выбритая женщинами-пантерами полоса, заковали в цепи и бросили в трюм «Терсефоры», а четверых рабынь и человека с отметиной на голове увели в лес.— Куда направилась «Терсефора»?— Пожалуйста, не заставляйте меня говорить! — взмолилась она.Я начал отстегивать с ее ошейника цепь, связывающую несчастную с остальными девушками.— Пожалуйста! — разрыдалась девица.Я поднял ее на руки и стал заходить в воду.— Нет! — закричала она. — Я скажу! Скажу!Я опустил рабыню в реку, стоя у нее за спиной и держа ее за плечи. Вода доходила мне до пояса, а ей несколько выше.Через мгновение я заметил прочертивший поверхность воды черный плавник. Обычно речная акула не любит заходить на мелководье, но, отведав недавно мяса и чувствуя близкую добычу, она может легко изменить своим привычкам. Акула начала описывать перед нами круги, постепенно подходя все ближе. Я крепко держал девушку за плечи. Она истошно кричала.— Куда направилась «Терсефора»? — снова спросил я.Акула совсем осмелела.— В Лаурис! — крикнула девушка. — Она пошла в Лаурис!— И куда потом?Акула постепенно замедлила кружение и застыла на одном месте, взяв курс на девушку. Боковые плавники и хвост продолжали медленно двигаться, а длинное хищное тело изогнулось и замерло, как взведенная пружина, готовясь к молниеносному броску.Девушка разразилась душераздирающим воплем, рванулась в моих руках, вспенила воду ногами и отогнала акулу, но через секунду хищница снова была готова к атаке.— В Лаурисе она присоединится к «Рьоде»! — закричала девушка.Акула рванулась вперед. Я сделал вид, будто не удержал в руках дернувшуюся в сторону девушку, а на самом деле дал ей возможность уклониться от распахнутой пасти хищника.Плавники акулы ударили девушку по ногам.— В следующий раз она не промахнется, — заверил я трепещущую в моих руках жертву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49