Рука ее непроизвольно скользнула к лицу.— Простите, хозяин, — пробормотала она и поспешно отступила от меня на несколько шагов. Голова ее была низко опущена, а все тело напряглось в ожидании: отдам я или нет распоряжение рыжеволосой наказать ее? Она забыла, что германской рабыне не положено идти рядом со свободным мужчиной. Она действительно не так давно на Горе.Я отвернулся и пошел дальше. За спиной у меня послышались сдавленные рыдания. Да, мужчине пока так и не удалось полностью ее завоевать. Ничего, скоро она будет к этому готова. Я чувствовал эту нарастающую готовность во всем ее теле, в каждом ее жесте. Возможно, из Илены получится неплохая рабыня. Надеюсь, будущий владелец останется ею доволен. Полностью подчиненная, она сможет взволновать его кровь.Она заслужила эту участь, пытаясь утаить от меня важные сведения.Чуть поодаль слышался глухой мерный звон цепей моего невольничьего каравана. Женщины-пантеры с гарлскими браслетами на левой щиколотке двигались в ногу, как хорошо обученные воины.Я оглянулся.Они были красивы, мои пленницы. Поклажа, которую они несли на голове, придавала их походке грациозность и почти царственное величие.Я стал владельцем превосходной команды рабынь. И не менее прелестной рыжеволосой надсмотрщицы.Я стоял на толстой ветви дерева, надежно скрытый его густой листвой. Подо мной медленно двигалась длинная колонна закованных в цепи пленников, с обеих сторон сопровождаемая вооруженными тиросцами. Я насчитал в колонне девяносто шесть человек, каждый из которых был прикован к идущему впереди и сзади него соседу не только кандалами, защелкнутыми на левой ноге, но и цепями, соединенными с надетыми на них ошейниками. Руки пленников сковали за спиной.Колонну возглавлял Марленус. За ним шел Римм, пойманный после его возвращения на «Терсефору». Следующими в караване стояли Арн и те восемь человек из моей команды, которых взяли в плен при захвате лагеря Марленуса. За ними следовала партия из двадцати четырех рабынь.Мужчины сгибались под тяжестью нагруженной им на плечи поклажи. Тиросцы побоялись освободить им руки. Я не мог обвинить их в трусости: люди, которых они сопровождали, действительно были опасны. Я заметил, что часть груза несли и некоторые из тиросских воинов, а более легкую поклажу даже кое-кто из женщин-пантер.Восемь тиросцев безостановочно подгоняли мужчин хлыстами; от них не отставали и четверо разбойниц, занятых стимулированием женской части каравана.В первых рядах тиросцев я заметил Саруса, их предводителя, а рядом — Хуру и ее верную помощницу Миру, сначала предавшую Вьерну, а затем и Марленуса. Я усмехнулся. Она предаст и Хуру, об этом я позабочусь.В десятке ярдов по обеим сторонам колонны двигались выставленные тиросцами и женщинами-пантерами разведчицы. Правда, справедливости ради следует заметить, что двое из них — те, с которыми мне довелось встретиться, — уже не двигались: они стояли надежно привязанные к дереву, с кляпами во ртах.Я терпеливо ожидал, когда вся колонна невольников минует дерево, на котором я прятался: за тиросцами также должны двигаться прикрывающие их разведчики.Они действительно шли ярдах в пятидесяти от колонны, поминутно обеспокоенно оглядываясь назад. Их было двое. Назад они оглядывались, но вверх, конечно, не смотрели, поэтому взять их оказалось не сложно. Связанных по рукам и ногам, с кляпами во ртах, я оставил разведчиц прямо на дороге, чтобы позже без труда отыскать их.Итак, задняя часть колонны осталась незащищенной. Теперь следовало подумать о флангах.У меня с собой было семь колчанов со стрелами, позаимствованными у захваченных мною разбойниц. Конечно, их стрелы, как, впрочем, и луки, были несколько меньше, чем длинный крестьянский лук, но в данных обстоятельствах они меня вполне устраивали. При стрельбе с близкого расстояния, например в лесу, для нанесения смертельной раны нет необходимости натягивать лук с полной силой.В арьергарде тиросцев шли вытянувшиеся в колонну шестнадцать воинов. Я хорошо помнил основной принцип охоты из засады: первым убей идущего последним, затем предпоследнего и так далее, оставляя на самый конец идущего первым, если, конечно, тебе удастся до него добраться. К тому моменту, когда оглянувшаяся назад женщина-пантера истеричным воплем подняла тревогу, четырнадцать шедших позади колонны тиросцев уже были мертвы. Надеюсь, каждый теперь хорошенько подумает, прежде чем отважится идти в арьергарде.Я преспокойно вернулся и отыскал оставленных вдоль дороги разбойниц, мою дневную добычу. Я освободил им ноги, привязал их друг к другу кожаным ремнем за шею и, не теряя времени, погнал в лагерь. Здесь у меня с рук на руки приняли их мои темненькая и светловолосая помощницы и без лишних слов гарлскими браслетами пристегнули их к нашему постепенно растущему каравану, насчитывающему уже двадцать пять невольниц.После этого пага-рабыни поставили перед каждой пленницей похлебку из размоченных в воде зерен, найденных нами среди продовольственных запасов тиросцев. Отрезал я им и по куску вяленого мяса.— А если еда отравлена? — поинтересовалась одна из пленниц.— Это мы сейчас и проверим, — пообещал я ей. Она удивленно посмотрела на меня.— Ешь, — приказал я.— Да, хозяин, — ответила она и, откусив небольшой кусок мяса, нерешительно принялась его жевать.— Быстрее, — приказал я.Не спуская с меня глаз, она интенсивно заработала челюстями, проглотила мясо и перешла к похлебке из зерен.Я внимательно наблюдал за ней. Никаких признаков отравления. Вероятнее всего, пищу не успели или не захотели отравить. Так что позже, когда луны стояли уже высоко, я безо всякого риска принял участие в трапезе. Меня приятно порадовало то, что нам посчастливилось найти эти припасы и я избавлен от необходимости тратить время на поиски пропитания.Здесь, в лесу, имелся более важный объект для охоты, нежели какой-нибудь дикий табук.Конец цепи от гарлского браслета первой невольницы в караване я обернул вокруг ствола одного из деревьев и защелкнул у нее на щиколотке.— Ложитесь друг к другу ближе, — приказал я нашим пленницам.Они послушно придвинулись одна к другой, и мы с пага-рабынями укрыли девушек брезентом.Я лежал без сна, глядя в ночное небо. Внезапно мое внимание привлек какой-то шорох, и, обернувшись на звук, я заметил в нескольких ярдах от себя, на краю разбитого нами лагеря, желтую тунику Илены. Она стояла, прижавшись спиной к дереву, и смотрела на меня. Я снова подумал, как мало подходит ее худощавое, хрупкое телосложение для жизни в условиях Гора.Я поднялся на ноги и подошел к ней.— Ведь вы с Земли, — без предисловий начала она.— Да, — подтвердил я.— Пока остальные спят, я должна с вами поговорить.— Говори, — разрешил я.— Не здесь, конечно, — возразила она.— Давай отойдем, — согласился я.Когда мы удалились от лагеря, девушка повернулась ко мне лицом. Руки ее сжались в кулаки.— Верните меня на Землю, — скорее потребовала, нежели попросила она.— Нет, — покачал я головой, — германской рабыне отсюда не убежать.— Я не собираюсь оставаться горианской рабыней! — воскликнула Илена.— Ты, наверное, недолго здесь находишься, — предположил я.— Недолго.— Ты еще научишься понимать, что означает ошейник, — пообещал я.— Нет! — закричала она. — Я не хочу!Я пожал плечами и собрался уходить.— Я не рабыня! — настойчиво повторила она.Я повернулся к ней.— Как ты попала в этот мир? — поинтересовался я.Она опустила голову.— Однажды я проснулась и обнаружила, что лежу связанной, с кляпом во рту. Я пыталась освободиться я не могла. Я вообще не могла понять, что происходит. Так продолжалось, наверное, с час. Затем, когда часы на тумбочке возле моей кровати показывали два часа ночи, за окном спальни появился черный дископодобный корабль. Он был очень маленький, футов пять в высоту и не больше восьми футов в диаметре. Из него показался человек в каком-то странном одеянии. Шпингалеты на окне открылись, причем открыли их снаружи квартиры, уж не знаю, каким способом, электромагнитами или еще как-нибудь. Окно отворилось. В комнату вошел человек. Он держался очень уверенно. Надел мне на лицо плотный капюшон, отвязал мои ноги от спинки кровати и связал их вместе. После этого я почувствовала, как меня подняли с кровати, вынесли в окно и поместили в маленький корабль. Затем мне сделали укол в спину, и я потеряла сознание. Больше я ничего не помню до тех пор, пока не пришла в себя здесь, на Горе, в металлических клетях для рабов.— И затем тебя выставили на продажу, — подсказал я.— Да, меня приобрел Церкитус из Лауриса. Я обслуживала посетителей его пага-таверны.— Так как же ты до сих пор считаешь себя свободной?— А разве это не ясно из того, что я рассказала? Я свободная женщина с Земли!— Может, раньше ты и была свободной. Но потом ты попала в руки рабовладельцам.— Но меня захватили силой!— Всех рабов захватывают силой. Девушка одарила меня пылающим взглядом.— Кем тебя принесли в этот мир? — спросил я.— Рабыней, — ответила она.— А где ты пришла в себя?— В загонах для рабов.— Ты прошла процедуру клеймения?— Да, там же, в загонах, мне поставили на тело клеймо.— Вон и ошейник на тебе, — кивнул я на узкую полоску металла у нее на шее с именем Церкитуса из Лауриса, владельца пага-таверны.Она попыталась прикрыть ошейник руками, но тут же высокомерно вздернула голову.— Это ничего не значит, — защищаясь, дерзко ответила Илена.Я рассмеялся.— Такой ошейник можно надеть на любую хорошенькую девушку! — заметила она.— Это верно, — согласился я. Она вздрогнула, словно от удара.— Да нет, вы не понимаете, — торопливо произнесла она.— Чего именно я не понимаю? — поинтересовался я.— Это горианки могут быть рабынями, — процедила она сквозь зубы. — Горианки, а не женщины Земли! Мы совсем другие. Мы лучше, утонченнее, благороднее, образованнее, в конце концов! С нами нельзя обращаться как с обычными рабынями!— Вот как? Значит, ты считаешь себя лучше горианок?Илена удивленно посмотрела на меня.— Конечно, это само собой разумеется.— Интересно. А мне ты кажешься совершенно никчемной, достойной разве что ошейника.— Вам не за чем вести со мной игру. Остальные давно спят. Мы можем говорить совершенно откровенно. Мы — соотечественники. Если пожелаете, если это льстит вашему самолюбию, я буду продолжать играть роль рабыни, когда мы не одни. Но, уверяю вас, я не рабыня. Я не рабыня! Я свободная женщина с Земли! Я не такая, как они. Я лучше, я выше их всех! Здесь не может быть никакого сравнения!— И значит, я должен относиться к тебе иначе, чем к остальным?— Вот именно.— Я должен проявлять к тебе доброту, ты будешь пользоваться особыми привилегиями…— Конечно, — ответила она и рассмеялась. — Будь жесток с ними, но не со мной. Можешь обращаться с ними как с рабынями, но со мной этого не нужно.— А почему с ними я могу обращаться как с рабынями?Она ответила мне недоуменным взглядом.— Потому что они и есть рабыни!— А ты, значит, нет.— Я — нет!— А как вообще следует обращаться с рабынями, ты знаешь?— Знаю. Грубо и жестоко.Я внимательно оглядел ее гибкую, хрупкую фигурку, едва прикрытую полупрозрачной накидкой из желтого шелка, ее длинные темные волосы, струящиеся по плечам, ее слишком светлую для горианки кожу.— Я не собираюсь быть девочкой-рабыней, — заявила она.— А ноги у тебя для рабыни вполне подходящие, — заметил я.Илена поколебалась, не зная, как отреагировать на мое замечание.— Спасибо, — наконец ответила она.Я подошел к ней и сорвал с нее накидку. Она обомлела от неожиданности, но не осмелилась мне помешать. Я обошел вокруг нее.— И вообще фигура у тебя неплохая. Мне попадались и менее привлекательные рабыни.Она промолчала.— Ты была доставлена сюда рабовладельцами, — продолжал я. — Тебя продали на невольничьем рынке. Ты прошла процедуру клеймения, носишь ошейник. Иными словами, твое обращение в рабство произведено в полном соответствии с законами этой планеты.Девушка молчала, не осмеливаясь открыть рот.Я продолжал окидывать оценивающим взглядом ее белевшее в темноте тело.— Остается только поздравить захвативших тебя рабовладельцев: у них хороший вкус.— Спасибо, — пробормотала она.Я не спускал с нее глаз. Она казалась испуганной.— И вообще я рад, что рабовладельцы доставили тебя на Гор.— Почему?— Потому что мне приятно тобой обладать.— Мной нельзя обладать! Я не рабыня!— Разве ты не знаешь, что мужчины Гора смотрят на женщин Земли как на самой природой созданных рабынь?— Знаю.— А как следует обращаться с рабыней?— Я не рабыня!— И все же?— Грубо и жестоко.— И раз ты носишь ошейник, раз у тебя на теле клеймо…— Все равно я не рабыня!— Рабыня, и причем довольно хорошенькая.— Нет!— Почему же нет? Хорошенькая, я тебя уверяю.— Верните меня на Землю!— Нет, германской рабыне отсюда не убежать.— Я знаю, чего вы хотите, — наконец решительно произнесла она. — Ну что ж, я куплю свое возвращение на Землю!— И что ты можешь предложить? — поинтересовался я.— Себя! — Илена вскинула голову. — Очевидно, только себя саму. — Она посмотрела на меня. — Я буду служить вам девушкой для наслаждений.— Ты хочешь сказать, рабыней для наслаждений?— Как пожелаете!— На колени, рабыня! — не без удовольствия приказал я.Поколебавшись, она нерешительно опустилась на колени и взглянула на меня.— Я уже исполняю роль?— Нет! — жестко отрезал я.Она попыталась встать на ноги, но, сжав в кулаке пучок ее волос, я удержал ее на месте.Когда она перестала сопротивляться, я ее отпустил. Она продолжала стоять передо мной на коленях.— Все равно я не рабыня, — наконец сказала она, поднимая голову и коротко усмехаясь.— А ты знаешь, каково наказание для рабыни, которая лжет своему хозяину? — поинтересовался я.Лучики смеха в ее глазах быстро угасли. Илена, казалось, что-то вспоминала.— Наказание за первый такой поступок обычно не бывает очень жестоким, — подсказал я. — Провинившуюся просто секут розгами.Она уронила голову.— Ну так что? — спросил я. — Есть ли необходимость завтра утром привязывать тебя к дереву и публично пороть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49