Семья его относилась к среднему классу — ничего выдающегося ни в плане связей, ни в плане средств. И для сына своего они готовили нечто подобное, не строя наполеоновских планов для него. Однако их амбиции не совпадали с его собственными. Сам он с ранней юности понял, что его уму будет тесно в тех рамках, которые уготованы для него. Ближе к окончанию школы он уже примерно знал, какими должны быть его следующие шаги. Поначалу от него требовалось лишь немного усердия, которое привело его к поступлению в МГИМО. Окончив институт с блестящим успехом, он получил отличные рекомендации от профессоров, с которыми его взяли работать в Министерство иностранных дел.
Работа в МИДе стала для него ступенькой в будущее: английский язык, знакомства со многими нужными чиновниками, вхожесть в «органы», знание процедур прохождения документов, стажировка за границей. К тридцати годам ему светила блестящая карьера дипломата, и его прочили в скором будущем на хороший пост в каком-нибудь посольстве. Однако сам Зубов к тому времени решил, что торчать всю жизнь в посольствах на небольшую зарплату не станет. Даже статус посла не казался ему таким уж привлекательным. Дело в том, что власть сама по себе интересовала его не так сильно, как деньги. А послы к категории богачей никогда не относились. Конечно, они не бедствовали, но и не шиковали так, как мечталось Валере. Он решил сделать следующий шаг и поступил в Оксфорд. Пробил себе грант на экономический факультет и даже заручился рекомендациями из МИДа, хоть это было и нелегко. Наобещал, что вернется работать в МИД после этого, и был таков. На его удачу, Союз вскоре распался, и к моменту его возвращения все его обещания потеряли всякую актуальность. Зато приобрели актуальность полученные знания.
В Англии у него остался друг, Алекс, выходец из семьи советских эмигрантов. Они познакомились в университете и, хотя и учились на разных факультетах, довольно быстро сошлись, почувствовав родство душ. Их объединяли общие интересы и взгляды на жизнь. Они умели зарабатывать деньги, не выходя из комнаты в студенческом кампусе, вооружившись лишь ноутбуком и знанием нужных страниц в Интернете. Они собирали информацию о том, кому что необходимо купить, потом находили тех, кто мог предоставить товар, и перепродавали его. Деньги были не бог весть какие большие, но ощутимые для студентов, лишенных финансовой поддержки со стороны родителей. Тем более для этого им не приходилось отрабатывать вечерние часы в ресторанах и барах официантами или разносчиками пиццы, как это делали большинство студентов в их положении. В то время как другие отрабатывали свои пятьсот фунтов, считая при этом каждый пенни, они могли себе позволить тратить свои тысячу фунтов на все, что угодно. В их тандеме Алекс являлся гением Интернета, а Валера — гением финансовых операций.
Они поддерживали связь и после отъезда Валеры в Россию и вскоре совместно придумали первую в их жизни финансовую операцию. Закупив через Интернет дешевые акции, они заполонили интернетовские чаты и форумы ложной информацией о ценах на рынке, о ситуации в данной сфере и стоимости этих акций и, когда волна интереса к ним достигла пика, продали акции по десятикратной цене до того, как кто-либо заметил подвох. Деньги они держали на офшорном счету, так что добраться до них было не так просто тем, кто захотел бы проверить этих двух «гениев». Воодушевленные успехом, они провернули еще несколько подобных операций, и в итоге у Валеры появились деньги на открытие своего бизнеса. При этом умница Зубов не бросал связей с правительством и активно использовал старых знакомых во взаимовыгодных контрактах. Они ему давали крышу, он им — отмывание их денег и прибыль.
Валера не числился среди выдающихся крупных бизнесменов. Но не потому, что не имел денег. Просто он не стремился к этому. Зарабатывая деньги, он их по большей части копил на будущее, не афишируя доходы. Он не стремился к званию самого богатого или самого влиятельного. Зачем? Зная свое государство, он прекрасно понимал, что статус богача, в конце концов, лишь создаст дополнительные проблемы, а так, заработав достаточное количество денег, можно будет потом просто уехать, стать другим человеком и наслаждаться жизнью где-нибудь на Мальдивских островах. Он даже поставил себе для этого планку — десять миллионов долларов. «Вот когда цифра сбережений достигнет этой суммы, — думал он, — тогда я сорвусь с места и исчезну». А пока… Пока Валерий Зубов блистал талантами на поприще бизнеса сильных мира сего, и они все любили его именно за то, что при таком интеллекте и способностях он не лез на первые места и прекрасно соблюдал дистанцию там, где это требовалось. При этом он тоже не был в тени, мелькал там и тут, все его знали, но никому бы в голову не пришло поставить его на одну ступеньку с боссами, хотя на самом деле он недалеко от них отстал.
Возможно, Эрику он именно этим и привлек — цинизмом в отношении к жизни, который она разглядела в нем. Он любил повторять фразу из «Маугли»: «Мы с тобой одной крови — ты и я». Возможно, он был прав, она увидела в нем родственную душу. Ведь она и сама обладала тем же качеством — брать от жизни все, невзирая на лица. Начиная от выбора профессии, заканчивая выбором мужчин — все это проходило в процессе решения через ее разум, но никак не через сердце. Она жаждала получить как можно больше удовольствия с как можно меньшими душевными затратами.
Даже в учебе она видела прежде всего не зубрежку и посещение лекций, как другие, а полную впечатлений студенческую жизнь, ожидание которой щекотало ее нервы в школьные годы. До поступления институт у Эрики были друзья старше ее, и она с завистью слушала их нескончаемые истории о бурных вечерниках, веселых сессиях, поездках за город и так далее. Она всегда им завидовала и ждала с нетерпением, когда же она получит этот заветный статус студента и с полным правом присоединится к их обществу уже не как школьница, а на равных. И веселая жизнь действительно началась и не обманула ее ожидания, закружив в водовороте сменяющихся с быстротой молнии событий.
Учеба давалась ей сравнительно легко, так как она была отнюдь не глупа, а если и возникали проблемы, всегда можно было выйти на нужных людей, используя родительские связи. К тому же она никогда бы не смирилась с ролью посредственности, поэтому это определенным образом служило своеобразным двигателем ее успехов в образовании. Она ухитрялась быть членом студенческих кружков, делать доклады на межуниверситетском уровне, иметь приличную зачетку и при этом не пропускать ни одной интересной вечеринки и быть главной заводилой на всех внеучебных мероприятиях. У нее было много приятелей, достаточно средств, и она любила и умела весело проводить время. Многие вечера она пропадала на дискотеках, бесконечных днях рождения, в клубах, по поводу и без повода, благо крепкое здоровье позволяло переносить без ущерба бессонные ночи и наутро бежать на очередную лекцию. Она старалась не пропустить ни одну выставку, ни одну премьеру, и, если мероприятие обещало стать хитом сезона, можно было с уверенность утверждать, что Эрика там будет присутствовать.
Это качество осталось в ней и после окончания академии. Большое количество свободного времени и выходы в свет с Валерой обеспечивали Эрике необходимую долю развлечений на том уровне, которого она хотела, и положение подруги довольно известного мужчины. Пожалуй, в этом было ее главное отличие от Валеры — она не любила находиться в тени. Слава и внимание были необходимы ей как воздух. Они прекрасно сочетались. И почему только родители не видели этого?
Через несколько месяцев развития их отношений у отца Эрики обнаружились какие-то проблемы. Он приходил домой хмурый и злой, запирался у себя в комнате и подолгу не выходил оттуда. Эрика однажды подслушала, как он рассказывал матери о том, что ему грозят крупные неприятности.
— Знаешь, я даже не понимаю, откуда ветер дует. То ли кто-то из политических конкурентов копает, то ли по бизнесу кому дорогу перешел. — Голос его звучал неуверенно и даже растерянно, что было совершенно не характерно для отца.
— А как ты узнал, что под тебя копают?
— Так нашлись люди, кто донес вовремя. Говорят, негласно счета мои проверяют, бизнес и все, что вокруг него.
— Но ведь тебе не о чем беспокоиться, не так ли? — Луиза Иннокентьевна встревожилась не на шутку. Раз муж так расстроен, это неспроста.
— Я думаю, что не о чем. У меня все чисто. Но ты же знаешь, при желании можно на пустом месте состряпать дело. Только вот не пойму — зачем? С президентом у меня нормальные отношения, не могу сказать, что ветер оттуда дует, даже не знаю…
— Но ведь пока ничего не нашли, чего ты так волнуешься?
— Раз копают — значит, знают, что искать. Значит, получили санкцию и направление, где искать. А это с потолка не берется. Нет, скорее мне надо Зубова к себе брать, а то некому и доверить все эти дела.
— А почему он до сих пор не перешел к тебе?
— Да он завершает сделку для другой корпорации, и я же знаю, кто за этим стоит. Не хочу обрывать на полделе, зачем мне врагов наживать. И так вот… какая-то зараза на хвост села…
Эрика прислонилась к стенке, чтобы перевести дыхание. А вдруг отца снимут? Или, еще хуже, посадят? Это же кошмар! Такой будет удар для отца, матери, для нее самой. Ведь она привыкла жить в положении принцессы со всеми вытекающими последствиями… Что же будет, если все рухнет в один момент?
Дождавшись, когда отец уйдет, она бросилась к маме с массой вопросов:
— Мам, папу могут посадить, да? Только скажи мне честно: его посадят? А как же мы? Что мы будем делать?
Луиза Иннокентьевна немного странно посмотрела на свою дочь, словно видела в первый раз. Губы ее задрожали, голос срывался то ли от гнева, то ли от слез, душивших ее саму.
— И это все, что тебя волнует? Тебя трогает только то, что ты будешь делать? Работать пойдешь, как все люди. Это во-первых. А во-вторых, кто тебе сказал такую чушь? Твой отец — честный политик и бизнесмен, ему нечего боятся.
— Да? Я все слышала — он сам сказал, что, раз начали копать, теперь не успокоятся! И не надо мне тут лапшу вешать про честность, все мы знаем, что политика — грязное дело!
— Не смей так говорить об отце!
Казалось, что еще секунда, и мать ударит Эрику. Но вместо этого она вдруг как-то поникла, опустила плечи и сползла на кресло. Словно под тяжестью непосильного груза. Эрике стало ее жалко.
— Ну, мама, мамочка, не надо! Все образуется. Мы ведь везучие. У нас всегда все заканчивалось хорошо. И отец — он же умница, он найдет выход. С его связями и его головой…
Луиза Иннокентьевна кивнула и закрыла лицо руками. Потом махнула рукой, делая Эрике знак уйти. Она не любила плакать при посторонних, даже при собственной дочери. Эрика тихо вышла из комнаты. В голове ее зрел план. Если все сейчас ополчатся против отца, то только один человек будет в состоянии ему помочь. Валера. Только его мозги смогут вычислить, где подвох.
Она рассказала ему о надвигающейся беде в тот же вечер. Валера сильно расстроился — Евгения Анатольевича он уважал и искренне сочувствовал, что у того неприятности.
— Я постараюсь выяснить окружными путями, кто там стоит за спинами диггеров (так он называл тех, кто копал под Лазарева). Они ведь по чьей-то указке работает. А вот выясним, кто заварил кашу и зачем — станет ясно, как все это остановить.
— Ты умница! Спасибо тебе.
— Мы с тобой одной крови — ты и я. В одной связке. Как же я брошу тебя в такой ситуации?
На душе у Эрики сразу стало светлее. Если Валера взялся за дело, значит, все будет хорошо. У него не бывало провалов ни в чем, такой уж человек. Ну, пожалуй, ни в чем — громко сказано, улыбнулась она про себя. Кое в чем провалы все-таки случались, но и то — только после сильно загруженного дня. Она старалась деликатно не обращать внимания на эти маленькие неудачи в сексе, случались они редко, он сильно переживал, она делала вид, что все в порядке. В основном же в сексе он был довольно неплохим партнером. Конечно, первого ее мужчину никто не мог пока затмить, но это, скорее, относилось больше к области психологии и подсознания, чем к практичной реальности. О своем первом мужчине она вспоминала не так часто. Но каждый раз после начала новых отношений ей нет-нет да приходили на ум воспоминания той ночи на даче у подруги. Запоздалая потеря девственности. Было это настоящее чувство, прикрытое ее обычном цинизмом, или нечто большее?
Случилось это во время учебы в академии. Как раз незадолго до того вечера она жаловалась Максу на то, что нет в ее жизни настоящей любви, никак не встретит она, мол, свою половинку. На что он довольно резко заметил, что ей пора проверить зрение.
— Что? — Эрика удивленно вскинула брови. — Что ты имеешь в виду? Не поняла.
Подобные замечания были не в стиле Макса.
— Ты просто не видишь очевидных вещей. Или не хочешь замечать. Но это я так, к слову о половинках. — Макс резко встал и направился к выходу.
Эрика оторопело смотрела ему вслед. «Что это с ним? Раньше я таких выходок за ним не замечала», — подумала она.
— Эрика, ты едешь завтра с нами на день рождения Алены? — Ее мысли прервал голос Дины, «подруги дней ее веселых», как она ее называла. — Не забудь предупредить родителей, что до утра, она готовит грандиозную программу!
— А кто идет?
— Да все из нашей группы, она решила пригласить нас к себе на дачу, ожидается, что будет весело!
— О’кей, конечно, пойду, как же вы там без меня, кто зажигать-то будет? — Эрика улыбнулась. Скромность никогда не была отягощающей чертой ее характера.
— Мама, я завтра уезжаю на дачу к Аленке на день рождения, — сообщила Эрика маме за ужином. — С ночевкой, — вызывающе добавила она.
— А почему с ночевкой? — забеспокоилась мама. — Разве нельзя вечером вернуться домой? Давай я за тобой машину пошлю.
— Ой, мама, ну что ты, как в детском саду. Ну как я вернусь вечером обратно, если все только и начнется вечером!
— Что — все?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38