— Теперь они связаны не только этим, — раздался голос Анны, незаметно вошедшей в дверь, — теперь у них есть еще эта чудесная малышка, которой не терпится увидеть наконец своих родителей!
Сверточек на ее руках пискнул в ответ, и оттуда высунулась сначала крохотная розовая ручка, затем показалось и все личико с заспанными глазками.
— Ах, мой котенок, как я по тебе соскучилась! Какая ты молодец, Анна, что принесла ее! — Эрика радостно протянула руки к малышке. — Мама так сильно скучала по своей дочурке. А как ты там, без меня? Расскажи маме, скучала? Посмотри, кто у нас тут есть — папа! Я же тебе обещала, что ты скоро увидишь папу, вот я и сдержала обещание. Кстати, Данила, познакомься, это наша с тобой дочурка, а это — Анна, мой лучший друг и, можно сказать, бабушка нашей малышки.
Тут она заметила нерешительно стоявшую в дверях Рабдину. Она не знала, что ей делать, вид врачей и бледных Данилы и Эрики несколько напугал ее, и она не решалась подойти к ним.
— Рабди, милая, что же ты там встала! Беги, обнимай Данилу, ты же столько просилась к нему! — Анна подтолкнула Рабдину к Даниле, и та с застенчивой улыбкой подошла к его кровати, осторожно обняв его за шею. Она заплакала. В последние дни она уже уверилась, что никогда больше не увидит его, потому что все что-то недоговаривали, потому что Эрике пришлось лежать с ним в больнице, она даже свою малышку оставила, значит, все было очень плохо. Она была уверена, что они просто не говорят ей правды, скрывая что-то ужасное. Как тогда, когда их похитили, а ей говорили, что они в командировке. И когда сегодня Анна сказала ей, что они пойдут и навестят их в больнице, Рабдина до последнего не верила, что сможет увидеть Данилу. Теперь она была рядом с ним и плакала от счастья. «Спасибо, тебе, звезда», — думала девочка.
Данила не мог говорить. Его сознание было не в состоянии объять информацию в таком объеме. Когда Анна поднесла к нему малышку, он не знал, как реагировать. Их крошка. Их долгожданная крошка! Мысли, эмоции — все смешалось запутанным клубком в его голове, и он не мог облечь в слова то, что чувствовал в этот момент. Его дочь! Господи, спасибо, что подарил нам это чудо. Его спасенная жизнь… Тут его ощущения не были столь однозначными. Как могла Эрика на такое решиться? Как она могла так рисковать? Имея кроху на руках и неся ответственность за Рабдину, как она могла так рисковать своим здоровьем, своей жизнью? Если бы спросили его согласия, он никогда бы не дал его, никогда бы не допустил, чтобы Эрика подверглась такому риску.
Он мало что понимал в трансплантологии, но мысль, что теперь Эрике придется жить с одной почкой вместо двух, обожгла его острым чувством вины. Точнее, эта была смесь самых различных ощущений. Получалось, что теперь почка Эрики будет работать на него. В этом было что-то очень странное и пугающее одновременно. В его сердце закрался страх: а что, если почка не приживется? Неужели тогда все страдания и жертвы Эрики окажутся бессмысленными? Нет. Не может быть, чтобы судьба допустила такую несправедливость. Эрика, Эрика… Раз человеку дано две почки, значит, так и нужно… Неужели он был ей настолько дорог, что она решилась отказаться от своего органа ради спасения его жизни? Неужели теперь всю жизнь надо будет бояться за ее здоровье? Зачем, спрашивается, ему вторая жизнь, если с Эрикой что-то случится по его вине?
Его мысли прервал смех Эрики, разглядывающей, как малышка схватила Данилу за палец и ни за что не хотела отпускать, притягивая его ко рту.
— Я могу догадаться, о чем ты сейчас думаешь, Данила, — ласково сказала Эрика, перейдя на русский. Она видела смятение, написанное на его лице, и прочитать мысли в его глазах было не так сложно. Она бы на его месте тоже испытывала неоднозначную реакцию. Идя на этот шаг, она и не ждала никакой благодарности от него, главным для нее было спасение его жизни — для него самого, для нее, для их детей, настоящих и будущих. — Мы использовали единственный шанс, который был возможен в данной ситуации. Поверь мне, Данила, без тебя мы бы никогда не были бы счастливы, нам: мне, Рабдине и малышке — нужен муж и отец, и, какой бы ни был риск, я ни капли не жалею, что приняла такое решение. Я сделала это не только ради тебя, но и ради себя, и ради наших девочек. Поэтому единственное, о чем ты сейчас должен думать, — это о том, чтобы поскорее встать на ноги и начать новую жизнь. Потому что ребенок — это всегда новая жизнь. Разве ты не хотел бы, чтобы она была у нас счастливой?
— Но ведь ты могла пострадать во время операции, Эрика! Ведь столько людей погибают на операционном столе, ты об этом не подумала? Что бы стало с детьми? Это было безответственно с твоей стороны! Ради призрачной цели ты подвергла риску жизни троих людей!
— Призрачной цели? Это ты себя называешь призрачной целью? Нет уж, дорогой, для меня ты не призрачная цель, а реальный человек, который мне не безразличен. И потом, это был минимальный риск с теми профессионалами, которые взялись за пересадку, так что об этом не стоит и говорить, Данила. — Эрика морально была готова к такой реакции, потому что сама подумала бы то же самое. Надо было лишь спокойно переждать первый всплеск эмоций, а потом все встанет на свои места. Меньше всего на свете она хотела бы, чтобы Данила чувствовал себя обязанным ей. Важно, чтобы он увидел это все в правильном свете, в свете любви тех, кому он был так необходим.
— А если почка не приживется?
— Приживется. Я уверена. В любом случае — мы вырвали у судьбы еще время, а там посмотрим. Посмотри на нас, Данила. — Голос Эрики был полон нежности и сочувствия тому, что творилось в его душе. Но в нем также слышалась стальная нотка. Она не позволит поставить под сомнение сделанное. Он должен бороться за свою жизнь так же, как она боролась, а не терзаться сомнениями. — Мы — твоя семья, и ты нужен нам. Разве это не достаточный стимул бороться за твою жизнь? Чего я тебе не прощу, так это того, что ты сдашься раньше времени, опустишь руки, не будешь верить в свои силы. Вот тогда все действительно превратится в призраки — и ты, и все мы.
Данила взглянул на нее и детей, представив на мгновение, что был в одном шаге от того, чтобы никогда их больше не увидеть. В одном маленьком шажке. Стоял у черты, за которой уже не было его семьи. Он так и не шагнул за черту. Он остался на той же стороне, где и дорогие ему люди. Он получил эту возможность, этот щедрый дар от судьбы, а вернее, от своей жены — возможность жить дальше. Мысли об этом постепенно приглушили его сомнения и чувство вины. В общем-то весь его негативизм происходил из чувства вины, маскируя несогласием тревогу. Постепенно его сердце вняло разуму и наполнилось благодарностью, безмерной благодарностью Эрике за ее любовь, преданность, за подаренный шанс на счастье.
Даррел с тревогой наблюдал за их беседой, не понимая ни слова. Сначала ему даже показалось, что они ругаются, но, увидев, как разгладились черты лица Данилы, как он расслабился и воспринял новость не только головой, но и сердцем, Даррел облегченно вздохнул. Теперь можно и оставить их.
— Нам еще предстоит большая работа, Данила, мы должны сделать все, чтобы не произошло отторжения почки. Это займет какое-то время. Ты должен быть готов бороться за свое здоровье. Ты просто не имеешь права теперь проиграть. — Даррел взглянул на часы и заторопился. — А теперь я пойду, другие больные ждут меня, я загляну к вам попозже. Вам надо о многом поговорить, но не переутомляйтесь, отдых сейчас для вас обоих самое главное. Такое пережить — не шутка.
Доктор попрощался, чувствуя, что сам переполнен эмоциями. Он все еще был под впечатлением произошедшего. Будет очень обидно, если у Данилы что-то пойдет не так. Когда он услышал предложение Эрики трансплантировать ее почку, то поначалу отверг эту идею, учитывая осложненное состояние как Данилы, так и Эрики, которая еще не окрепла после родов. К тому же для удачной трансплантации требовалась совместимость крови по очень многим показателям, а это встречалось только у близких родственников, и вероятность, что кровь Эрики окажется совместимой с кровью Данилы, была очень маленькой. Однако она не хотела ничего слышать об отказе. Ему пришлось вызвать коллег, специалистов по пересадке органов, и они предложили сделать необходимые тесты, прежде чем отвергать эту затею.
К его удивлению, результаты отвечали всем требованиям, предъявляющимся при пересадке донорских органов. Тогда он сдался, уступив настойчивости Эрики и фактам, которые были на ее стороне. С помощью квалифицированной команды хирургов операция по пересадке прошла успешно, но теперь нужно было убедить организм Данилы не отказываться от данной ему возможности нормально функционировать. Случаи отторжения встречались очень часто, однако что-то ему подсказывало, что в этом случае все будет в порядке. Впрочем, время покажет. Он шел по больничному коридору, и на сердце его было легко и светло, как если бы он лишний раз убедился, что мир устроен не так уж и плохо.
Анна Родчел не торопилась домой, решив посидеть еще немного, чтобы родители могли пообщаться с малышкой, прежде чем она увезет ее кормить. Малышка лежала рядом с отцом, мирно посапывая и причмокивая губками.
— Данила, нам надо еще дать малышке имя и оформить документы, я не хотела этого делать без тебя. — Эрика выжидательно посмотрела на него, однако было совершенно очевидно, что в ее голове уже есть определенные варианты.
— Кому, как не тебе, лучше знать, какое имя ей больше подходит. Ты же мать… Я всегда считал, что только мать может давать ребенку имя, так как никто лучше не чувствует характер крохи. И потом, я же вижу по твоим глазам, что ты уже что-то придумала! Выкладывай, что ты предлагаешь?
Эрика выждала паузу, а затем торжественно заявила:
— Я предлагаю имя Анна! — Она многозначительно посмотрела на миссис Родчел. — В честь моей дорогой подруги. Если бы не она и не ее поддержка, то не знаю, как бы я справилась со всем этим. Честное слово! И потом, я думаю, это имя очень подойдет нашей дочурке. Будет она у нас королева Анна!
— Ой, Эрика, дорогая моя. — Анна всплеснула руками, прослезившись от умиления. Она на самом деле привязалась к этой прелестной малютке, как к родной. Это было так мило со стороны Эрики — дать малышке ее имя!
— И еще, я хотела попросить Анну стать крестной для нашей крошки, ты не против, Анна?
— Я? Ну конечно нет! Как я могу быть против! Я берусь все организовать к вашему выходу из больницы, надеюсь, это будет уже скоро.
— Здорово! — захлопала в ладоши Рабдина. — Мне нравится! Как это здорово — Анна!
Данила лишь кивнул в знак согласия, продолжая теребить нежные детские пальчики. Ему было не так важно, как будут звать их малышку, Анна так Анна, милое красивое имя. В любом случае она будет для него самой прекрасной. Как и его жена. У него теперь большая семья, и он просто обязан сделать их счастливыми. Он ощущал себя так, словно в одно мгновение он обрел все, чего только можно пожелать: ребенка, свою жизнь, свое новое будущее…
Глава 16
Несколько месяцев спустя Эрика получила неожиданную посылку. Ей привезли ее родители, когда приехали навещать их в Австралию. Посылка была от старого знакомого, доктора Чана. Сначала показалось, что это картина, но, развернув свиток, Эрика увидела каллиграфически выведенный черной тушью текст на полотне, заключенном в рамку.
Высоко в Тибетских горах затерялся среди вершин маленький монастырь. Редко кто из простых людей попадал туда, за исключением немногочисленных, особо одаренных учеников, стремившихся познать тайны мироздания. Те немногие из учеников, кто доходил хотя бы до середины пути этого великого Знания, становились монахами. И только один из них становился Учителем.
У Учителя был свой сад, где, несмотря на суровые условия высокогорья, росло множество растений. Количество их равнялось числу людей на Земле. Растения жили своей особенной жизнью, и каждое обладало уникальностью.
В один прекрасный день к Учителю подошел самый младший ученик и воскликнул:
— Учитель, в твоем саду распустился прекрасный цветок! Он божественно прекрасен и совершенен. Он благоухает так, что затмевает другие цветы вокруг него!
— Да, я заметил, — спокойно ответил Учитель. — Высшие силы и впрямь наделили это создание многими прекрасными качествами. Но, боюсь, потратив все силы на свою внешнюю красоту, цветок не позаботился о внутреннем мире. На данный момент он пуст!
— Пуст? Но что с ним будет? Ведь всем известно, что невозможно выжить, не имея ничего внутри своего сосуда? — горестно воскликнул ученик, жалея несчастное растение.
— Ну почему же невозможно? — улыбнулся Учитель. — Возможно, если добыть энергию Земли и Космоса.
— Да, но для этого надо отдавать драгоценности своей души, а у этого несчастного ничего нет, Учитель!
— Ты прав. Есть и другой путь — энергия других растений, которые так привлечены его красотой, что готовы отдать все, что у них есть.
— Но тогда?.. — в ужасе прошептал ученик.
— Наблюдай…
Растения в прекрасном и переменчивом саду Учителя продолжали бороться за свою жизнь. Одни проигрывали в этой борьбе, другие уходили вообще без борьбы, покоряясь воле судеб, третьи побеждали и выживали, но с разными результатами. Младший ученик Учителя не переставал наблюдать за полюбившимся цветком.
— Учитель, вокруг того цветка образовалась пустыня! Он не выживет! Его задуют сухие ветра, засыплет горячим песком, и он бесславно исчезнет из твоего сада… Ты все знаешь, скажи, неужели это и есть его судьба?
— Цветок сам образовал пустыню вокруг себя. Он высосал всю энергией своих соседей и вот теперь остался один. Ничего не проходит бесследно, ты же знаешь.
Ученик был страшно огорчен. Его любимый цветок почернел и стал совсем некрасив. Даже благоухание стало отталкивающим. Сквозь истонченную кожицу стебля и листьев была заметна пугающая прозрачная пустота.
— Можем ли мы помочь ему, Учитель? — тихо спросил он, зная, что вмешиваться в судьбы обитателей сада нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38