– Я знаю, но он обычно приходит в ванную под предлогом, что неудобно мыться самой, дескать, я недостаточно тщательно это делаю, а когда я однажды закрыла перед ним дверь, он пришел в ярость и ломился ко мне до тех пор, пока я не вышла оттуда.
Я взглянула на Джимми, он был полон решимости, еще одно слово – и он сорвется. Джимми был готов разобраться с Клейтоном по-мужски.
– Я понял это, как только его увидел.
– Джимми, не надо спешить в таких вещах.
– Не спешить в таких вещах? Ты только послушай, что она говорит!
– Ты говоришь, что Клейтон заходит в ванную, когда ты моешься? – продолжала я.
– Да, он требует, чтобы я отвернулась к стене, потом берет мочалку и гладит меня по всему телу, а потом обнимает меня и...
Она снова зарыдала. Я прижала ее к груди и стала успокаивать, гладя по голове.
– Теперь все будет хорошо, все будет хорошо.
– Ты права! – воскликнул Джимми. – Теперь все будет хорошо. – Он встал и начал расхаживать по комнате. – Мы покончим с этим, я сейчас же пойду и разберусь с этим господином.
– Подожди, Джимми, – сказала я, – не стоит ничего пока предпринимать, чтобы не ухудшить ситуацию. Сейчас я позвоню мистеру Апдайку и проконсультируюсь с ним по этому вопросу; если ты пойдешь сам, то можешь все испортить.
– Позвони, – кивнул Джимми, несколько расслабившись.
– Почему бы тебе не сходить в ванную и не умыться, – предложила я Ферн.
– Хорошо. – Она сделала несколько шагов, обернулась и сказала: – Я боюсь его, он буквально озвереет, он приказал мне никому не рассказывать. Вы ведь не отправите меня обратно, пожалуйста, не отправляйте меня.
– Ты никогда не вернешься туда, – пообещал Джимми, – и больше об этом не волнуйся.
Она улыбнулась, вытерла слезы и направилась в ванную, а я к телефону.
Джимми внимательно слушал наш разговор с адвокатом. Я объяснила мистеру Апдайку ситуацию, и он посоветовал обратиться к нью-йоркскому адвокату, его хорошему другу – мистеру Сименгтону. Мы так и поступили. Мистер Сименгтон сказал нам, что это дело может затянуться на долгие годы, так как для его ведения нам потребуется специальное разрешение.
– Как я понял, мистер Осборн уже контактировал со своим адвокатом по этому вопросу, он и его жена могут рассчитывать на поддержку, по закону у них больше прав.
– А как будет обстоять дело с сестрой моего мужа во время судебного разбирательства?
– Она будет жить у них до тех пор, пока вопрос не будет решен. И, судя по другим подобным процессам, для ребенка это будет ужасное испытание, ей придется все рассказать.
– Можете быть уверены, что она это понимает и скажет правду.
– Иногда мы недостаточно четко осознаем, что хотел сказать ребенок, возможно, не понимаем, что он имел в виду.
– Она имела в виду именно это и хочет, очень хочет избавиться от таких родителей. Если бы вы побеседовали с ней... Но я не хочу проводить ее через это снова. Она настрадалась достаточно за все эти годы.
– Ну, иногда такие вопросы решаются достаточно быстро, в частности если все обстоит именно так, как описал ребенок. Родители, чувствующие за собой вину, возможно, не захотят открытого судебного разбирательства. В таком случае вы должны обратиться в суд первыми. Позвоните мне завтра, – попросил мистер Сименгтон.
Я поблагодарила и повесила трубку. Позже пересказала наш разговор с мистером Сименгтоном Джимми.
Умывшись и выпив стакан воды, Ферн рассматривала журналы мод, сидя на диване. Мне показалось, что она не выглядит человеком, прошедшим через такие испытания, и я поделилась этой мыслью с Джимми.
– Дети разные, вспомни, какими были мы в ее возрасте, через что мы проходили и как легко это переносили. Дети очень податливы; судьба их терзает, бросает из стороны в сторону, бьет, но они не ломаются.
– Ты не прав, Джимми, это только внешне, внутри они разлетаются на кусочки.
– Я знаю, поэтому хочу, чтобы это закончилось как можно скорее. Естественно, не затягивалось на долгие месяцы.
– Так что же мы будем делать?
Он подошел к Ферн и присел рядом. Она подняла глаза от журнала.
– Сможешь ли ты пойти с нами обратно и побеседовать кое с кем еще один разок?
– Что ты имеешь в виду? – спросила она, переводя взгляд с него на меня. – Зачем?
– Сказать ему в лицо то, что ты сообщила нам. Она закусила нижнюю губу и опустила глаза снова в журнал.
– Тебе нужно это сделать, – подтвердила я.
– Почему мы не можем просто покинуть Нью-Йорк и жить в нашем отеле? – закричала она.
– Я объясняю тебе. Они официально считаются твоими родителями, – вздохнула я.
– Но Джимми – мой настоящий брат, а ты – его жена! – воскликнула она.
– Это не означает, что у нас есть право забрать тебя с собой, Кэлли.
– Я не хочу, чтобы меня называли Кэлли, называйте меня моим настоящим именем, Ферн, Ферн!
Ее глаза горели от злости.
Джимми повернулся ко мне, на его лице было удовлетворение.
– Я хочу поехать домой, мне хочется быть со своей настоящей семьей, я ненавижу их, – простонала она, ударяя кулачком по коленям. – Я ненавижу его за то, что он мне сделал.
– Именно поэтому мы должны пойти туда, чтобы он понял, что проиграл, что если он не отпустит тебя, то пойдет под суд, – сказал Джимми. – Тебе не следует бояться, – он взял ее руку. – Я буду рядом с тобой.
– И мне больше не придется терпеть его домогательства?
– Нет. Можешь быть в этом уверена.
Она посмотрела на меня, словно ища подтверждения его словам.
– Хорошо, мы можем пойти прямо сейчас.
– Чудесно, – улыбнулся Джимми.
У меня появилось нехорошее предчувствие.
– Мы не можем гарантировать, что сразу отвезем ее домой.
– Нет, можем, – возразил Джимми, – тебе не придется терпеть подобные вещи, Ферн.
Она обхватила руками его шею и воскликнула:
– Ой, Джимми! Я так счастлива, так счастлива, что ты наконец-то нашел меня!
Глаза Джимми засветились, у него на лице была улыбка счастья и гордости. Я не могла не радоваться, глядя на него. Но в глубине души чувствовала, что под всем этим скрывается нечто большее, гораздо большее, и только время расставит все на свои места.
– Пора с этим покончить, – произнес Джимми. – Пошли. – Он встал и направился к двери.
– Как ты добралась до отеля – спросила я Ферн, когда служащий вызвал нам такси.
– Выскользнула из дома, а за углом поймала такси, я уже делала так, одна и с Мелиссой, у меня есть свои собственные деньги, я забрала их, когда уходила, – она показала свои сбережения, спрятанные в блокноте.
Пачка денег выглядела очень внушительно.
– Это довольно много денег, сколько их там? – поинтересовалась я.
– Больше пятисот долларов.
– Пятьсот долларов? Как они к тебе попали?
– Я их экономила, просто знала, что они мне когда-нибудь понадобятся.
– Клейтон, должно быть, давал тебе много денег на мелкие расходы?
– Нет, я очень долго их откладывала. Иногда он в наказание не давал мне денег неделями. Иногда он говорил, что за его опеку я должна ему заплатить своим смирением.
– Смирением? Платить? Сукин сын!
– Джимми, пожалуйста, – я указала глазами на Ферн, – следи за своими выражениями.
– Ода, конечно, – кивнул он.
Мы сели в такси, и Джимми назвал водителю адрес Осборнов. Ферн устроилась между нами. Я думала, что она будет бояться все сильнее по мере приближения к дому, но она не выказывала признаков страха, наоборот, спокойно задавала вопросы о Кристи, о побережье Катлеров и об остальных членах своей будущей семьи. У этой девочки очень храброе сердце, подумала я.
Выйдя из такси, я взяла Джимми за руку.
– Ты должен пообещать мне, что не сорвешься, не выкинешь какой-нибудь глупости, Джимми.
– Не волнуйся, – сказал Джимми, – я умею обращаться с людьми такого сорта. Ты готова, Ферн? – спросил он, беря ее за руку.
Она кивнула, посмотрев на него снизу вверх.
– Ну, тогда говори правду и не бойся.
– Хорошо, – она кивнула и пошла вперед, хотя мне показалось, что все-таки она была испугана.
– Все будет в порядке, дорогая, – я положила ей руку на плечо, чтобы подбодрить.
Мы поднялись по ступенькам, и Джимми позвонил.
Дверь открыл мистер Осборн. Сначала он очень удивился нашему повторному визиту, а потом уже совсем разозлился, увидев стоящую между нами Ферн.
– Что все это значит? Кэлли Энн, где ты была, какого черта ты без разрешения покинула дом?
С этими словами он подошел к Ферн, чтобы отвести ее в комнату, но Джимми остановил его.
– Я попросил бы вас держаться на расстоянии, – прошипел Джимми. – У нас с вами есть что обсудить, а Ферн есть что порассказать.
Он подчеркнуто резко произнес имя Ферн. Клейтон убрал со своего плеча руку Джимми и произнес:
– Так, так, значит, вы все-таки пренебрегли нашим соглашением? Мне бы следовало об этом догадаться. А теперь вам обоим лучше уйти отсюда, пока я не позвал полицию.
– Да, да, совершенно верно, мы как раз хотели это сделать сами, – сказал Джимми, – и мы сделаем это, если не сделаете вы.
На лице Клейтона отразилось сильное удивление.
– Что случилось, Клейтон? – спросила Лесли, встав рядом с ним. – Кэлли? Что ты...
– Она убежала из дома и отправилась к ним; они, естественно, рассказали ей обо всем, – пояснил Клейтон.
– О нет! – Лицо Лесли исказилось от боли. – Кэлли, дорогая, тебе не следует расстраиваться, многих детей усыновляют, это вовсе не значит, что новые родители их меньше любят.
– Она расстроена, но вовсе не из-за того, что удочерена, – проговорил Джимми и посмотрел на Клейтона. – Я думаю, нам лучше обсудить, что на самом деле ее расстроило.
Клейтон отступил на шаг назад.
– Послушайте, – произнес Клейтон, – если вы думаете, что можете приходить и угрожать нам...
– Дай им войти, Клейтон, – попросила Лесли. – Это глупо – спорить в дверях, а Кэлли пора ложиться спать. Она что-нибудь ела? – она посмотрела на меня.
– Нам сейчас было не до еды, миссис Осборн, – ответила я.
– Да, я понимаю. Клейтон, давай проведем всех в гостиную, можно же вести себя более цивилизованно.
Клейтон неохотно посторонился, и мы вошли.
– Присаживайтесь, – пригласила Лесли, когда мы прошли в гостиную.
– Нет, нам лучше постоять, – возразила я. Клейтон уселся на диван. Окинув нас долгим взглядом, он угрожающе посмотрел на Ферн. Та схватила Джимми за руку.
– Нет, нет, ничего, все в порядке, – сказал Клейтон, снова делая равнодушное лицо. – Так о чем речь?
– Об агрессии против моей сестры, – твердо заявил Джимми.
– Агрессии? – Клейтон холодно улыбнулся, от этой улыбки мурашки побежали у меня по спине. – Об этом не может быть и речи, особенно если учесть сотни долларов, выкинутых на обучение ее игре на пианино, на то, чтобы она получала образование в одно из лучших школ города, к тому же Кэлли не ценит этого и совсем не делает домашние задания. Агрессия? – прошипел он, его глаза выкатились из орбит. – Да, может быть, она вспомнит о деньгах, которые мы выкинули на летние лагеря, которые она сама себе выбирала, может, вы хотите взглянуть на переполненные дорогой одеждой шкафы, большинство вещей она даже не надевала; идите и взгляните на ее огромную фонотеку, на несметное количество кукол, музыкальную аппаратуру; идите, идите и посмотрите на всю эту агрессию!
Ненадолго повисла тишина. Такому сильному эмоциональному взрыву удивилась даже Лесли. Он перевел дух и отвернулся.
– Мы говорим не об этом, мы прекрасно знаем, что вы хорошо ее обеспечивали. – Джимми снова нарушил тишину.
– Так какого черта вам от нас нужно?
– Мы говорим о сексуальной агрессии, – тихо произнес Джимми.
Всем показалось, что прогремел гром. У меня даже зазвенело в ушах. Клейтон Осборн стоял посреди комнаты, открывая и закрывая рот, как рыбка в аквариуме. Лесли схватилась за горло.
– Что? Повтори, что ты сказал?
– Вы слышали Ферн здесь для того, чтобы повторить вам в лицо то, что рассказала нам.
Клейтон посмотрел на Ферн. На минуту все обратили свои взгляды к ней. Она стояла очень прямо и пристально смотрела на него.
– Что ты сказала этим людям, Кэлли?
– Я описала им все, что ты делал со мной в ванной, – без колебаний произнесла она.
– В ванной? О Боже мой, – прошептала Лесли. – Что ты говоришь? В какой ванной? Когда?
– Она сказала нам, что ваш муж в течение многих лет проявлял по отношению к ней сексуальную агрессию, в ванной.
– Это неправда! Этого не может быть! Почему ты так говоришь?
Лесли шагнула к ней, но Ферн не поколебалась.
– Потому что это правда.
С этими словами она повернулась к Клейтону, тот насупил брови, а потом сжал руками голову.
– Я не верю в это, – прохрипел он, – вы заставили ее сказать это.
Он поднял глаза на нас с Джимми.
– Нет, конечно, она пришла к нам и после долгих расспросов все-таки открыла нам то, что ее по-настоящему беспокоило. Она была в истерике и очень испугана. Вы, вероятно, не знаете, что ей давно известна правда о своем рождении, много лет, – сейчас я обращалась главным образом к Лесли.
– Знала? – Она тоже схватилась за голову и посмотрела на Ферн. – Откуда?
– Она когда-то нашла бумаги об удочерении и свое свидетельство о рождении.
Эти слова больше испугали Лесли, чем разоблачение Клейтона.
– Она боялась, что ваш муж накажет ее за то, что посмотрела в его частные бумаги.
– Это правда, Кэлли? – мягко спросила Лесли.
– Меня зовут не Кэлли, а Ферн, – проговорила она.
Слезы появились на глазах Лесли Осборн. Она закрыла лицо руками и отвернулась. Клейтон Осборн медленно поднялся и так же медленно стал подходить к нам, а вернее, к Ферн, его пристальный взгляд не отрывался от ее лица.
– Ты обнаружила, что твое настоящее имя Ферн и ты не наша дочь, так? Тебе это понравилось? Тебе нравится быть Ферн Лонгчэмп, а не Кэлли Энн Осборн? Тебе нравится, что твои родители – похитители младенцев?
Ферн удивленно посмотрела на нас.
– Это неправда, – возмутилась я.
– Это правда, правда, – продолжал он. – И после того, как ты их увидела, пришла к ним, чтобы рассказать эти глупости и подлизаться к ним? Ты ведь хочешь жить с ними, а не с нами, так ведь?
– Да, – подтвердила Ферн. – Я этого действительно хочу.
– Хорошо, иди, иди и живи с ними, посмотрим, как это тебе понравится.
– Нет, – закричала Лесли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41