Она вдруг повернулась к двери, но Клэр быстро встала на ее пути.
– Пожалуйста, не уходи. Не сейчас.
Рэнди смиренно поднял руки.
– Вы тут вдвоем поболтайте, – сказал он, не сводя глаз с Клэр. – А я там почитаю немножко. – Он отступил в спальню, закрыв дверь из жалюзи между двумя комнатками.
Клэр изучающе посмотрела на свою дочь.
– Пожалуйста, останься.
Сьюзен поднесла дрожащую руку ко рту.
– Господи, мама, что ты делаешь?
Клэр закусила губу.
– Это нелегко объяснить. Сьюзен с раздражением издала стон.
– Именно так и папа говорит, но я догадываюсь, что всегда трудно найти достойную причину для поступков самодовольной шлюхи.
Клэр вздрогнула как от удара. Ей хотелось бы, чтобы Рэнди не слышал, о чем они говорят.
– Прости. – Сьюзен опустила глаза, ее щеки горели.
Клэр коснулась ее руки.
– Пожалуйста, сядь, и давай поговорим.
Неожиданно из глаз Сьюзен полились слезы.
– Я ненавижу тебя сейчас, ты можешь это понять? – спросила она. – Правда.
Клэр потянулась к плечу Сьюзен, тоже вся в слезах.
– О, дорогая, ты ведь не хотела этого сказать, ты…
– Да, мама, именно это я и хотела сказать. – Сьюзен оттолкнула руку матери. – Ты ведь всегда была такой. Папа думает, что ты переменилась, но ты совершенно такая же, как всегда.
– Что ты имеешь в виду?
– Когда я говорила, что ненавижу кого-то, ты отвечала: «О, дорогая, нет, ты не можешь ненавидеть». Я говорила, что моя учительница ко мне несправедлива, а ты возражала: «О, дорогая, конечно, нет». Я говорила, что больна, а ты: «Нет, ничего подобного». Я говорила, что у меня сломана рука, а ты: «О, Сьюзи, это просто растяжение связок».
Клэр тут же вспомнила. Она слишком долго выжидала, прежде чем отвезти Сьюзен в больницу, так что руку пришлось ей ломать, чтобы она правильно срослась. И Сьюзен права. В каждом примере она слышала, как сама произносит эти слова. И хуже того, они неожиданно зазвучали так, как будто это Мелли могла их говорить.
– Знаешь ли, – Сьюзен сложила руки на груди, – я думала, уж не сошла ли я с ума. По-твоему, все, что я чувствовала, было неправильно. Все, что я думала, было неверно. Ну, в лучшем случае где-то на середине пути. В конце концов я поняла, что сумасшедшая-то – ты. Я понимала, что мне нужно уехать от тебя, пока ты не сделала меня такой же, как ты. Ты знаешь, почему я так рано окончила среднюю школу, почему я изо всех сил старалась окончить ее? Чтобы уехать от тебя.
Клэр не могла оставить все это без возражений.
– Нет, все было не так. Ты ведь и в самом деле так хотела поступить в колледж, что…
– Мам! Ты меня слушаешь? – Сьюзен посмотрела на нее внимательно, а потом засмеялась, раскинув руки в жесте, означающем поражение. – Да, все правильно, мам. Так и было. Я хотела поступить в колледж. Так и было. До свиданья.
Она снова взялась за ручку двери, обернувшись, чтобы в последний раз посмотреть на мать. Ее глаза были такими недоброжелательными и темными, что Клэр смогла поверить, что она и в самом деле сейчас ненавидит ее.
– Папа без тебя прекрасно справляется, между прочим, если тебя это интересует, – сказала Сьюзен. – Я собираюсь подобрать ему кого-нибудь. Того, кто сможет его оценить.
Она вышла, сильно хлопнув за собой дверью, и Клэр смотрела, как она побежала по дорожке к машине.
Рэнди открыл складную дверь.
– Мне бы хотелось поговорить с ней, – сказал он.
Она покачала головой.
– Будет только хуже.
– Пожалуйста, позволь мне, Клэр.
Она посмотрела в окно. Сьюзен уже положила руку на ручку дверцы автомобиля.
– Хорошо, – сказала она.
Рэнди вышел, и через окно она наблюдала, как он подходил к машине. Она удивилась, что Сьюзен не включила двигатель и не уехала сразу же. Рэнди наклонился к кабине и через открытое окошко говорил со Сьюзен несколько минут, пока Клэр за ними наблюдала, все еще дрожа от отповеди, которую ей дала дочь.
Когда он снова вошел в квартиру, то, ничего не говоря, обнял ее и прижал к себе.
– Что ты ей сказал? – спросила она. Рэнди тихо сказал ей в волосы:
– Я сказал ей, что она – права.
Клэр отклонилась, чтобы посмотреть на него.
– Ты что?
– Я сказал, что она храбрая, потому что высказала все тебе. Что для тебя было важно это услышать.
Некоторое время Клэр ничего не могла сказать, стараясь переварить его слова.
– И что же она?
Он засмеялся.
– Она послала меня к черту.
39
Сиэтл
– Мы идем ко дну. – Терри Руз даже не поздоровалась, а Ванесса пожалела, что потрудилась взять трубку. Она опустилась в кресло за столом.
– Что ты хочешь? – спросила она.
– Ты помнишь, что я говорила тебе о комиссии в сенате по помощи жертвам насилия? Что в следующем месяце они слушают законопроект о помощи взрослым, подвергшимся насилию в детстве, который будет представлять Зэд. – Тон Терри был прямо-таки уничтожающий, как будто это дело для Ванессы было настолько незначительным, что она могла о нем забыть.
– Да, – сказала Ванесса. – Я помню.
– Хорошо, мы пытались найти свидетелей, которые дали бы показания перед судом о том, какое влияние оказало пережитое в детстве на их жизнь в подростковом возрасте.
– Правильно, и?
– И юрист комиссии проверял свидетелей. Мы наконец-то откопали пять женщин, которые согласились дать показания, но только одна из них прошла проверку. А одной недостаточно. Зэд сказал, что нам нужно забыть о получении финансирования в этом году, если мы не отыщем еще свидетелей. Он очень извинялся, но сказал, что не может уделить подростковой программе столько внимания, сколько она заслуживает. Несмотря на то, что его оправдают, это обвинение о домогательстве отнимает у него много времени и энергии. – В голосе Терри был гнев. – Он сказал, что нам нужно…
– Что заставляет его думать, что его оправдают? – прервала ее Ванесса.
– У тебя есть сомнения?
– Дело еще не закончено. – Она не потеряла надежды, что суд увидит сквозь волнение девочки настоящие факты. Действительно, в ее рассказе была непоследовательность, и она постоянно плакала, когда давала показания. Она отказывалась от некоторых утверждений, в то время как приукрашивала другие, но она не взяла назад свои основные обвинения.
– Ну, во всяком случае, – продолжала Терри. – Зэд сказал, что нам нужно попробовать на следующий год. Таким образом, мы сможем…
– К тому времени моя подростковая программа изживет себя. Ваша – тоже.
– Я понимаю, но в настоящее время у нас только одна свидетельница, которая может сказать в защиту необходимости программы, но она потеряется в этой неразберихе.
– Почему другие свидетели не подошли?
– Недостаточно заслуживают доверия. Недостаточно профессиональны в представлении своего дела. Их проблемы в подростковом возрасте были не такие уж и непреодолимые – это слова юриста, а не мои, – быстро добавила Терри. – Двое из них говорят, что их мучали воспоминания о нанесенной им травме до тех пор, пока они не стали взрослыми, и это было похоже на опорную точку. Юрист же сказал, что мы просто открыли дискуссию о подавляемых воспоминаниях и что таким образом мы не сможем заставить наших политиков-мужчин заплатить за программу сейчас.
Неровная вспышка света появилась в уголке поля зрения Ванессы. Она потянулась к ящику стола за таблетками от мигрени, но пузырек оказался пуст. Ей нужно выписать рецепт для себя. Она последнее время глотала таблетки направо и налево. Голова. Желудок. А что, если она забеременела, пока принимала всю эту ерунду? Она поставила локти на стол и потерла виски.
– А теперь, – говорила Терри, – и та единственная свидетельница, которая есть у нас, начала отговариваться. Не хочет давать показания одна. Поэтому Зэд говорит, что если мы проведем этот год в поисках подходящих свидетелей и подберем нужные случаи для финансирования, возможно, в следующем году у нас будет шанс.
– Мы не можем сдаваться сейчас. Терри замолчала.
– Прости меня, Ванесса, – сказала она через некоторое время, – но я не совсем понимаю, почему ты говоришь слово «мы». Я понимаю, что у тебя были причины, и, может быть, важные, но ведь ты переложила на остальных членов цепочки львиную долю работы. Я просто звоню тебе, на случай, если у тебя, каким-то волшебным образом, запрятаны в заднем кармане надежные свидетели. И кроме того, я подумала, что ты, возможно, оценишь то, что сделали мы. Ты ведь совершенно не в курсе дела.
– Я понимаю. – Ванесса сильно прижала ладонь ко лбу. – Я понимаю, Терри, и мне очень жаль.
Она не видела Джейн Дитц целый год, со времени ее последнего ежегодного осмотра. Сидя в приемной Джейн, трудно было поверить, что это так. Джейн скорее старый друг семьи, чем ее гинеколог. Ванесса первый раз посетила ее, по настоянию Сары Грэй, в двадцать лет. «Тебе нужно лучше заботиться о своем здоровье», – говорила Сара. Даже тогда Джейн казалась старой, со своими седыми волосами и старомодными очками в роговой оправе. Теперь ей было за шестьдесят пять лет. Ванесса давно уже перестала называть ее «Доктор Дитц», обращаясь просто «Джейн». Произошла ли такая перемена стихийно, или по ее настоянию, она не могла вспомнить. Неважно. Она чувствовала связь с Джейн, с другими врачами такого не бывало, разве что с коллегами. Наверное, именно поэтому она решила пойти к ней сегодня. Конечно, настало уже время ежегодного осмотра, но это было не все: ей просто нужна была доза Джейн Дитц.
Джейн узнала ее в приемной и кивнула, улыбаясь. Из этого короткого обмена любезностями Джейн, должно быть, поняла, что Ванессе необходимо с ней переговорить, поэтому она повела ее в свой кабинет, отослав медсестру, а не в смотровую.
– Рада тебя видеть, Джейн. – Ванесса присела на один из трех кожаных стульев и посмотрела через стол на врача. Каким анахронизмом была эта маленькая женщина с ее заколотыми пучком на затылке волосами цвета стали и строгой матроской синего цвета под белым халатом. В этом году она носила очки в толстой черепаховой оправе.
– Я тоже рада тебя видеть, – сказала Джейн. – И до меня дошли слухи, что ты и Брайан наконец-то поженились.
Ванесса улыбнулась.
– Поженились.
– Я чрезвычайно довольна, моя дорогая. Чрезвычайно.
– И, – Ванесса почувствовала, что расплывается в улыбке, – я надеюсь, что забеременела.
Удивленный взгляд Джейн быстро сменила широкая улыбка, совершенно неуместная и делающая ее бледное морщинистое лицо еще более родным и милым.
– Это хорошая новость, Ванесса. Должна сказать, что я никогда не думала увидеть тебя беременной, хотя и знаю, что тебе всегда хотелось ребенка.
– Правда. И я хочу здорового ребенка. Я немного волнуюсь, что мой возраст может быть отрицательным фактором, и…
Джейн покачала головой.
– Не будет. Не будет, если ты сама здорова и будешь соблюдать осторожность, чтобы свести риск к минимуму.
– Ну, в последнее время я пребываю в сильном стрессе, и вернулись мигрени. – Ее слова звучали почти покаянно. – И мой пищеварительный тракт был… чересчур активен. Я принимала лекарства, и мне необходимо определить, что я могу принимать, не беспокоясь о последствиях.
Джейн глубоко вздохнула и села на свой стул, сложив губы куриной гузкой.
– А ночные кошмары? – спросила она. – Тоже вернулись?
Джейн не знала источника ночных кошмаров Ванессы, только факт, что они у нее были. Конечно же, она знала об Анне. Или по крайней мере то, что в ее жизни была Анна. Именно Джейн настояла на том, чтобы Ванесса прошла курс лечения, именно она дала ей координаты Марианны.
– Ночные кошмары тоже вернулись, – призналась Ванесса, – но, конечно же, не такие, как раньше.
– А ты посещаешь Марианну Селлерс?
– Нет, не думаю, что это необходимо. Правда, Джейн, все не так, как раньше. Это просто… я не знаю, остатки прошлого, что ли. Это пройдет.
Джейн снова сложила губы куриной гузкой.
– Хорошо, – сказала она. – Давай возьмем анализ крови и тогда поговорим о лекарствах, которые можно принимать. Ты должна приготовиться к материнству. И я предупреждаю тебя, Ванесса, – она наклонилась вперед через стол и отвела свои маленькие глазки за толстыми стеклами очков, – тебе необходимо приходить ко мне на прием, если хочешь здорового начала этой новой части твоей жизни. Чистого, свежего начала. Я знаю тебя давно. Я знаю, что у тебя не бывает мигреней, если тебя ничто серьезно не тревожит. И я знаю, что это не просто работа. Ты справляешься с теми стрессами, которые приносит тебе работа без таких продолжительных головных болей, не говоря уже о мигренях. Это все – остатки прошлого, как ты их называешь. Ты ведь не хочешь нести на себе эту стрессовую нагрузку, когда стараешься завести семью, не так ли?
Ванесса покачала головой. Что-то в Джейн заставило ее почувствовать себя ребенком, которому отчаянно нужна мать. Ребенком, которому желанна твердая, но заботливая рука.
– Пожалуйста, Ванесса. Сделай все необходимое, чтобы сбросить груз старых ошибок перед рождением ребенка. Ради ребенка, если не ради себя самой или Брайана.
– Хорошо, – сказала она, хотя не знала, хватит ли у нее сил, чтобы избавиться от этого груза старых ошибок. Все больше времени проходит в разговорах о прошлом. Ее глаза наполнились слезами. Она не может пройти через все это снова. Эта мысль принесла с собой новую сильную головную боль.
– Ванесса?
Она посмотрела на Джейн сквозь туман слез.
– Да?
– Я понимаю, что ты слушаешь, как уходят твои биологические часы, но это подождет, – сказала Джейн. – Это просто должно подождать.
Тем же вечером Ванесса позвонила в кабинет Марианны и узнала только, что ее бывший психоаналитик предприняла месячное путешествие по Англии. Ванесса вынужденно улыбнулась. Марианна обычно говорила об этой поездке абстрактно, да еще с тоской во взгляде. Ну что ж, это не так уж плохо. Но в неподходящее время.
Автоответчик Марианны дал ей имя и номер телефона психоаналитика, который ее замещал. Ванесса записала эту информацию в блокнот для записей, криво, едва разборчиво. Она понимала, что никогда ею не воспользуется.
40
Маклин
Проснувшись, Клэр почувствовала, что ей жарко, и ее охватила слабость и несомненно возбуждение. Она смутно припомнила, что лежала с Рэнди на его тщательно заправленной постели, разговаривая о событиях дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57